Рубаи
Кто Богом избран, кто постиг премудрость книг
И даже, кажется, в загадки звезд проник,
Стоит, растерян, изумлен и полон страха,
Как небо, сгорбился и головой поник.
Кто молод и кто стар – всем суждено уйти,
Уйти в небытие, другого нет пути,
Здесь навсегда никто, никто не оставался —
И всем, идущим вслед, дано одно – уйти.
Не будет роз для нас – нам и шипов довольно,
Не будет света дня – огня костров довольно,
Не будет шейха, рубища и ханаки —
Зуннара, церкви и колоколов довольно.
Господь, Ты тело дал и разум дал, а мне что делать?
И шерсть мою, и ткань мою соткал, а мне что делать?
И все добро и зло, что совершить придется,
Заранее предначертал, а мне что делать?
Цель и венец Его творенья – мы,
Вершина мысли, миг прозренья – мы.
Круг мирозданья – драгоценный перстень,
В нем лучший камень, без сомненья, – мы!
Те, что проникли в таинства земли
И всех ученых за собой вели, —
Не выбрались из этой темной ночи,
Наговорили сказок и ушли.
Так быстро нас до края довели! Как жаль!
И в чаше неба вскоре истолкли! Как жаль!
Мы и моргнуть-то даже не успели —
И, цели не достигнув, мы ушли! Как жаль!
Хотя лицо мое красиво, как тюльпан,
И, будто кипарис, мой строен стан,
Все ж не пойму, зачем Художником предвечным
В любимом цветнике мне этот образ дан?
Поскольку хлеб наш Небом предопределен,
Не станет меньше он, не станет больше он.
Ты не печалься, друг, о том, что не досталось, —
Сумей отринуть то, чем ты обременен.
Вращается холодный небосвод.
И нет друзей. Подумай, кто придет?
Смотреть назад или вперед – не надо!
Довольно и сегодняшних забот.
Когда скрижаль судьбы познал бы я,
Ее своей рукой переписал бы я,
Печаль и горечь со страниц изгнал бы
И головою до небес достал бы я!
Людские души в наше время – мрак.
Друзьям не доверяй, коль не дурак.
А на того, кого считал опорой,
Разумно посмотри – да он твой враг!
Несведущий в делах вселенной – ты ничто.
Несведущий и в жизни бренной – ты ничто.
Две бездны с двух сторон твоей тропы зияют —
Кто б ни был ты, но, несомненно, – ты ничто.
Наш караван-сарай, создание Творца,
Где день бежит за ночью, и бегу нет конца, —
Остатки от пиров веселых ста Джамшидов,
Могилы ста Бахрамов, – вращение кольца.
О, было б место где-нибудь такое,
Куда бы устремиться для покоя!
О, если б через тысячу веков
Из-под земли взойти хотя б травою…
Гонимый волей рока, словно мяч,
Беги дорогами удач и неудач.
Зачем? – лишь Он, тебя пустивший, знает.
А ты – Его игрушка, плачь не плачь!
Когда я в мир пришел – расцвел ли небосвод?
Когда во мрак уйду – убавится ль забот?
И нет того, кто объяснить сумел бы,
Зачем был мой приход и будет мой уход.
Где прок от нашего прихода и ухода?
Ничто не поколеблет небосвода.
Огонь небесный пал на самых лучших,
Они исчезли. И молчит природа.
О вечности понятья не имеем ни ты, ни я.
Вот письмена – читать их не умеем, ни ты, ни я.
Есть лишь беседа наша за завесой, падет она —
Что там? – увидеть не успеем ни ты, ни я.
Нет повода, поверь, для хмурого лица.
Невзгоды – да! – идут, не будет им конца.
Но не от нас – увы! – все сущее зависит…
Принять свою судьбу – решенье мудреца.
Мгновения летят. Нам жизнь дана одна.
Да будет в ней сполна веселья и вина!
Нет в жизни ничего превыше жизни —
Как проживешь ее, так и пройдет она.
Ногами глину мнут – ватага удальцов! —
Подумать бы, понять бы вам, в конце концов,
О, гончары, вы месите не глину —
Вы топчете усердно прах отцов!
Смотрел я на волшебника вчера —
Я был вчера в гостях у гончара.
Я видел то, чего другой не видит:
Был прах отцов в руках у гончара.
Кто б ни был ты – для всех один конец.
Бессчетно остановлено сердец!..
И никогда такого не случалось,
Чтоб нам оттуда весть принес гонец.
Та птица радости, что молодостью звали,
Исчезла, мало с ней мы пировали!
И все-таки она была, жила!
И эти дни забудутся едва ли.
Унынию, мой друг, не поддавайся,
Отринь заботы – с милой оставайся,
И локоны ее из рук не выпускай,
И не губи себя – с вином не расставайся!
Слетают вниз листы из книги бытия,
И горько мне, друзья, ведь это вижу я.
Мне говорит мудрец: вино – противоядие,
Ты пей и не горюй, и уползет змея.
Глоток вина – надменность уходит из сердец.
Глоток вина – и споры готов решить мудрец.
И если бы Иблис глоток вина отведал —
Пошел бы он к Адаму с поклоном, наконец.
Мне говорят: «Не пей вина в Шабан,
Не пей в Раджаб – запрет на это дан».
Увы, то месяцы Аллаха и пророка,
И значит, наверстаю в Рамазан!
О, виночерпий, глянь – пленительны цветы!
Недолго длится миг бесценной красоты…
Так лучше пей вино и рви цветы, мой милый,
Неделя пролетит – и прах увидишь ты.
Саки, твой светлый облик мне бесконечно мил,
С волшебной чашей Джама его бы я сравнил.
А прах у ног твоих сияет будто солнце,
И сам сияешь ты, как тысяча светил!
Кувшин вина прекрасней, чем пища Мариам,
А жбан милее царства, которым правил Джам,
И песня пьяных мне приятней песнопений,
Что дарят нам Абу-Саид и сам Адхам.
Пусть ты с красавицей сидишь вдвоем – и это чудо!
И ты живую воду пьешь из чудного сосуда,
Пусть музыка в руках Зухры, слова – в устах Исуса,
Но если камень на душе – веселью быть откуда?
Ты радости коснись, ведь жизнь – лишь миг один.
Где Кай-Кубад и Джам? Никто не приходил…
Весь мир – мираж, обман и сон чудесный,
А вечно лишь сияние светил.
По книге жизни я вчера гадал.
С сердечной болью вдруг мудрец сказал:
«Блажен, кто держит луноликую в объятьях!
За этот миг полцарства бы отдал!»
Надоедающих забот не бойся
И возникающих невзгод не бойся —
Идущий миг в веселье проведи,
Того, что вдруг произойдет, не бойся.
Пусть истины не знаем, наплевать!
Нельзя всю жизнь в сомненьях пребывать!
Сегодня пиала в руках – и ладно,
Не трезвы и не пьяны – мы будем пировать!
Забудь про небеса и мир великих
И пей в кругу красавиц луноликих.
Из всех ушедших кто назад вернулся,
Кто к нам пришел из тех краев далеких?
С красавицей, подобной розам алым,
Ты в сад любви войди с наполненным бокалом,
Пока не налетел внезапный ураган,
Пока не оказался ты перед финалом.
Тот, кто рубин устам пьянящим дал,
Кто боль сердечную скорбящим дал,
Нам радостей недодал? Что за дело?