Между прочим, хоть жрец монастыря Дион отыскал иной способ отослать весточку в Чагар, саму утопическую мысль о подкупе и подлоге документов он запомнил и в очередной беседе вновь к ней вернулся:
– А ведь идея ой как хороша! Особенно в свете последних событий!
– Какая идея и каких событий? – нервничал самый молодой партизан. – Всё ты издалека начинаешь! Нет чтобы сразу прямо сказать, как мы с Додюром.
– Да, мы ребята открытые, бесхитростные, – с охотой поддакнул кок.
– Зато после моих намёков лучше думать начинаете, – не обиделся Фериоль. – Жизни быстрей научитесь, а то потом кто вам после моей смерти… – он замер на полуслове, уловив своё изображение в зеркале. Приосанился и несколько сменил смысл своего высказывания: – Лет эдак через шестьдесят подсказывать будет?
Оба его товарища дружно захохотали, а Додюр выкрикнул:
– Тут хотя бы ближайший год выжить, и то счастье! А он так далеко заглядывает!
– Молод ты ещё, жизнь не ценишь…
– Не разглагольствуйте, коллега! – прервал его более строго Менгарец. – А то мы так точно твоей следующей подсказки только через шестьдесят лет дождёмся.
– М-да? Могли бы сами быстрей додуматься… Ладно, ладно! Ты помнишь, я тебе пересказал жалобу покойному князю от доверенного министра по внутренним делам? Тот возмущался требованием лесных баронов выдавать им настоящие гербовые бумаги только на основании какой-то бляхи, выданной каким-то захудалым провинциальным графом их формирующегося королевства.
– Ну… помню.
– Ещё отдельно говорилось, что эти бароны со смешными по численности отрядами даже друг о друге ничего не знают. Хотя, может, я это из пересказа опустил?.. Но неважно! Самое для нас положительное, что мы сейчас легко можем пробраться в стан скорбящих сторонников покойного князя и преспокойно себе выписать любые документы. Думаю, что образцы выданных прежде бумаг мы отыщем без всякого труда, а печати так и остались во внутренних спальнях. Ведь герцог Здорн огласил на сегодня тризну и приказал никого не впускать в спальни покойного до завтрашнего утра.
– Гениальный план, дружище! Гениальный! – запрыгал на месте Виктор. – Отправляемся немедленно?
– Подождём полночи, сейчас ещё рановато. Зато предлагаю не злоупотреблять поздним ужином, а пройтись сейчас к тому месту, где мы обнаружили предположительный вход из простенков на объект номер семь.
До того он обмолвился о предыдущих поисках довольно подробно, но сразу оговаривал, что нужна помощь. В том числе, возможно, и огромным двуручником Менгарца. Потому что в паре с Додюром отыскал довольно подозрительную стенку. Нельзя сказать, что её сложили из многочисленных блоков, но вот покрыть потом преграду плоскими каменными обломками, словно под древнюю текстуру, могли. А почему жрец обратил на неё внимание – да потому что иного входа в мужской «омолодитель» просто, по всем логическим рассуждениям, быть не могло.
– Только эта стена! – утверждал он. – Или вообще входа нет. Но ломать её нечем, молота порядочного у нас нет. Да и гул по всему дворцу пойдёт. Так что надежда – только на твой меч, на его остриё да на те два небольших лома, что у нас есть. Пошли?
Конечно, Виктор да и Додюр не отказались бы перекусить перед хлопотной ночью, но возражать не стали, а, подхватив инструменты и древнее, громоздкое, как оглобля, оружие, поспешили к подозрительной стене. На первый взгляд она и в самом деле ничем не отличалась от других простенков, да и ловушек именно в том месте совершенно не было. Как бы показывалось специально: ничего важного, обычный длинный переход. Но вот под самым сводом имелось окошко, ведущее в обычный дворцовый, пусть и довольно широкий коридор, соединяющий два крыла. Если это место так неважно, то к чему тогда наблюдательный пункт за совсем уж второразрядным коридором?
В общем, идею выломать помеченные жрецом блоки Виктор поддержал безропотно. Другое дело, что у него душа рвалась на части, когда он с коком приступил к расковыриванию стен. Острый конец двуручника, как бы он ни был закалён и крепок, мог лопнуть в любой момент. И хотя это не особо сказалось бы на рубящих качествах меча, но как бы он потом смотрелся без поблескивающего острия?
Поэтому вначале возились очень долго, с осторожностью. Уже и Фериоль, ведущий наблюдение за дворцовым коридором, не выдержал и зашипел из-под свода:
– Ну и чего вы там так долго копаетесь?! Ничего с твоей оглоблей не случится! Налегай! В крайнем случае, пока никого нет, можете и ударить ломами пару раз. Быстрей!
Кончик меча опасно выгибался, но свою основную задачу выполнил: расширил несколько щелей и даже расшатал один камень в кладке. Дальше пустили в ход ломики, поддели самый сложный первый кусок и вывалили его под ноги. После чего пробить дыру насквозь и посветить внутрь вдвойне потайного помещения было только делом времени. Пробили, посветили. И сразу с содроганием наткнулись взглядами на жуткий оскал иссохшей до желтизны мумии.
Додюр громко сглотнул:
– Захоронку нашли, кажется…
Монах Менгарец вздохнул, наоборот, с некоторым облегчением:
– Ну, мёртвые нам не страшны. Навались, дружище!
В течение следующего получаса они с остервенением и с максимальным напряжением своих модифицированных мускулов работали на развале стены. Да так увлеклись, что к моменту образования внушительного овала не сразу заметили предостерегающие световые сигналы со стороны жреца. А когда замерли, стараясь не дышать, то даже до них донёсся громкий топот из наружного коридора и голоса:
– Вот иди сюда, сюда! Именно за этой стеной что-то хрустело и скрежетало. Ну, слышишь?
После короткой паузы раздался презрительный ответ:
– В голове у тебя хрустит! Пить меньше надо!
Напарник явно обиделся:
– Ты за собой смотри, а в мой кубок не заглядывай! За свои пью! И если говорю, что скрежетало, то так оно и было!
– Ну ладно, пусть… Но что теперь? Побежишь докладывать старшему смены? А ведь я подтвердить не могу, потому что ничего не слышу.
Опять короткая тишина и уже более неуверенный голос:
– Сейчас и правда всё тихо…
– К тому же ты знаешь, что в последнее время дворец рушиться начал?
– Да слухи это и сплетни!
– Ну не скажи. Поговаривают, что дух Гранлео уже вернулся в эти стены, а скоро он и сам возродится, как феникс из пепла. Помнишь такую легенду?
– Ох, каких только сказок не выдумают!
– Глупец! Уже не один из наших слышал угрожающие шепотки из стен, а кое-кто даже слова разобрал: «Всех уничтожу!..» Но для того чтобы Гранлео силы и плоть обрёл, ему надо из своего дворца жёсткость в себя втянуть, вот стены он ломает, вот силёнки в себя и втягивает.
Кажется, своего напарника рассказчик всё-таки запугал, потому что тот стал говорить гораздо тише и уважительнее:
– Ну а нам-то император ничего плохого не сделает? Вдруг это плохая примета – подобный хруст услышать?
– Да, и такое поговаривают…
К тому моменту Фериоль задумал одну пакость. Не в силах удержаться, он прикрыл ладонью отверстие для подсмотра, посветил фонарём себе на лицо и мимикой показал Виктору, что желает напугать охранников нужным шёпотом. Тот пожал плечами, переглянулся с Додюром и согласно кивнул в ответ. Умных соправителей в Триумвирате не осталось, так что можно и пошутить. Это покойный князь Парайни, узнав о странном шёпоте, приказал бы в том месте разобрать стены, чего бы это ни стоило. А тут оставшемуся герцогу Здорну будет не до этого, да и сама пакость упадёт на благодатную почву: солдаты охраны и сами уже вон чего нафантазировали.
Только пара охранников собралась двинуться дальше по своему маршруту осмотра, как под сводами коридора пронёсся неприятный шёпот, поднимающий дыбом волосы на затылке:
– Всех уничтожу-у-у-у-у!.. Все-е-е-ех!..
Из внешнего коридора больше ни слова не раздалось, зато участившийся топот показал, что слушатели прониклись и должным образом ускорились, пытаясь как можно быстрей покинуть неприятное место. Это в своих выводах подтвердил и наблюдатель:
– Кажется, они не скоро сюда вернутся. Работайте ребята, работайте!..
– Да всё уже сделано, – отозвался Менгарец. – Входим внутрь и начинаем осматриваться.
И там было к чему присмотреться. Мумий оказалось целых шестнадцать, и все они располагались по открывшемуся помещению в самых нелепых позах. Причём весьма характерных для наглой и насильственной смерти.
– Вот так захоронка! – не сдержался инопланетянин от восклицания. – Интересно, как давно эта трагедия состоялась? Узнать бы время, выясним и исполнителя.
Додюр поспешил сменить Фериоля на наблюдательном посту, и врач-диониец присоединился к тщательному осмотру. Причём сразу заявил, что мумиям не меньше восьмисот лет, он когда-то уже осматривал подобные останки в одном из раскопов возле монастыря Дион. Там восемь веков назад обвалом завалило большую шахту, и люди задохнулись в мучениях.
Но здесь жрец сразу заявил:
– Они умерли не от удушья.
– Ещё бы! – согласился Виктор. – Ты только глянь на эти дыры в головах и телах. Их всех просто-напросто расстреляли из обычного стрелкового оружия. Скорее всего, скорострельного автомата с пулями малого калибра. Потому что игломёты таких дыр не оставляют, да и сами иглы окисляются полностью за полсотни лет. А здесь вот это, смотри.
Он поднял на ладони к свету несколько маленьких кусочков свинца. Что такое автомат, да и как выглядит игломёт, Фериоль уже знал со слов и рисунков товарища, но всё равно удивился:
– Достаточно одного такого оружия, чтобы уничтожить сразу шестнадцать человек?
– Вполне! Да и не обязательно один император их расстреливал. Могло быть и двое, и трое… Но оружие очень скорострельное, в этом великий космос уже давно шагает великими шагами.
– И кто эти несчастные? Судя по всему, они не являлись придворными или иными приближёнными к трону персонами.
Инопланетянин некоторое время осматривался по сторонам, а потом уверенно заявил, указывая рукой на противоположную от раскуроченного проёма стену:
– Ты оказался прав, вот и вход на объект номер семь. А эти несчастные, скорее всего, строители, довольно тщательно сделавшие изменения профилей тайных переходов. Тогдашний император тоже страдал паранойей сохранения тайн, поэтому в награду провёл строителей через «омолодитель» седьмого объекта, может, и омолодить пообещал, но потом поскаредничал собственным временем и усилиями. Да и потерявшие память шестнадцать дебилов вызвали бы многочисленные пересуды. Поэтому он их завёл сюда и без всяких угрызений совести расстрелял. Затем вернулся через основной выход с объекта и специально, целенаправленно заклинил и повредил системы вскрытия. Почему нам впоследствии так и не удалось вскрыть это место.
– Ладно, сейчас вскроем! – Фериоль деловито отключил и здесь имевшуюся ловушку и стал открывать стопорные устройства выдвижной плиты. – Сейчас! Сейчас мы узнаем, чем это тогдашнему, а возможно, и самому первому императору не понравился мужской «омолодитель». Если вы с Розой, конечно, правильно угадали название объекта…
Уже почти две недели прошло с тех пор, когда Виктор вместе с Розой определяли по планам дворца, что здесь может находиться. И не ошиблись в своих предположениях: внутри, под ярким вспыхнувшим светом, находилась точная копия женского «омолодителя», но вот только на здешних рисунках везде виднелся согнутый в позе эмбриона мужчина. Причём само устройство оказалось идеально целёхоньким и благодаря ведущейся подаче энергии – готовым к немедленной работе.
Мало того, тот самый основной тумблер, который отсутствовал на женской половине, здесь оставался в полном здравии и с легко читаемыми символами. А рассмотрев их и вчитавшись, Монах Менгарец скривился с презрением:
– Теперь всё понятно! Император Гранлео всегда обновлял тела своих наложниц в режиме «омоложение всего тела и мозга». Только в этом случае тело, не превысившее свой срок жизни в двадцать восемь – тридцать лет, можно содержать молодым и здоровым в течение тысячелетий. Мозг не стареет и не умирает на отрезке в сто пятьдесят лет. Но при «омоложении» мозга вся память стирается полностью, превращая наложниц практически в новорождённых кукол. Как мы и предполагали…
Врач-диониец на это согласно покивал, но никак не мог осознать другой факт:
– Почему же тогда Гранлео здесь сам не омолаживался? Ведь здесь гораздо проще делать подобное в режиме «омоложение только тела».
– По двум причинам, скорее всего, – стал выдвигать свои версии Виктор. – Первое: тот же самый эффект для тела достигается и в Колыбельной. Пусть это и значительно дороже, несколько продолжительней по времени и во много раз показушней из-за пламени. Ну и второе: процесс в этом «омолодителе» следует проводить только под присмотром второго человека. И, как мне кажется, этот человек мог оказаться предателем. Ты себе только представь испуг императора, когда он осознал: простой поворот рукояти, и он через сколько-то там часов превратится в ничего не соображающее растение. Уже за первый месяц «странной болезни» императора узурпатор легко захватит всю власть в государстве. В итоге образует новую династию, а находящегося в младенчестве старого императора просто придушат в тихом уголке. Потом скажут, что сам упал… и больше не поднялся.
Жрец внимательно слушал и не менее внимательно осматривал устройство. А потом покачал головой и спросил:
– Так что, мы можем им хоть сейчас воспользоваться?
– Никакого смысла это делать после Колыбельной, – успокоил его инопланетянин. – Подобное омоложение делается не чаще чем раз в шесть-семь лет. То есть нам троим ещё не скоро. Хотя и вреда не будет при более частом использовании.
– А женщин отныне «правильно» омолаживать можно?
Виктор ещё раз самым внимательным образом присмотрелся к тумблеру:
– Думаю, что мы эту деталь можем перенести на другое устройство и провести правильную перенастройку. – После чего вспомнил о чём-то другом и заулыбался: – А что, есть уже первые кандидатуры? Небось тоже, как и мы с Додюром, жениться собрался?
– Ха! Куда мне, в мои-то годы!..
– Какие годы?! Наверняка и все репродуктивные способности восстановились у тебя. Так что детей ещё два десятка можешь успеть сделать.
– Э-э-э-э… – кажется, неожиданная перспектива стать многодетным отцом даже такого опытного человека, как Фериоль, вогнала в ступор. – Зачем мне столько?
– Как зачем? – продолжал балагурить Менгарец. – Ты ведь сам жаловался, что не успеваешь во всех важных местах дворца подглядывать. А тут сразу два десятка самых верных домочадцев тебе помогать станут.
– М-да! Шуточки у вас, коллега!.. Кстати, если мы тут сейчас делать ничего не будем, не пора ли нам наведаться на проводы покойного и получить от него последнее благословение в виде достойных и самых достоверных подтверждений нашего легального нахождения на континенте Шлём?
– И то правда, заболтались мы тут! Ишь как он жениться вдруг надумал!..
До апартаментов стана покойного Элвиса Парайни добрались без приключений. Хотя по пути многократно просматривали внутренние пространства дворца через окошки наблюдения. Пару раз даже заметили рядом парочку охранников. И, как ни желал расшалившийся Фериоль ещё раз пугнуть Львов Пустыни, Виктор ему категорически запретил:
– Не стоит так усердствовать! – утверждал он сердитым шёпотом. – Разные воины могут попасться, принесут кирки да начнут стены долбить, а нам только этого для полного счастья и не хватает. Пусть слухи сами помаленьку расходятся, это гораздо лучше и безопаснее, чем с шёпотом нарываться.
Семидесятилетний диониец со скрипом согласился, хотя по его виду легко было догадаться, что шутки с запугиванием ему понравились неимоверно.
В спальнях покойного Элвиса Парайни и в самом деле ни души не оказалось. Местные традиции выдерживались сурово и непреклонно, что партизанам было только на руку. Они за три часа не просто оформили для себя местные аналоги паспортов, закрепили их сертификатами на гербовых бумагах с оттиском княжеского перстня, но и запаслись подобными раритетами на всякий непредвиденный случай. Вдруг имена и род занятий придётся поменять? Или название населённого пункта более точное проставить?
С проставлением имён не возникало проблем, у лесных баронов они изобиловали с завидным разнообразием. Кок оставил своё: Додюр Гелиан. Врач-диониец припомнил носимую в детстве фамилию рода и стал Фериолем Вессано. А инопланетянин последовал примеру старшего товарища, разве что чуть укоротив своё настоящее имя. Отныне он должен был откликаться на Вик Палцени. Довольно мило, неброско и благозвучно.
Причём все трое стали отпрысками баронов и получили в бумагах титулы баронетов. На большее, при всём желании потом прикрикнуть на дотошных проверяющих, партизаны не решились. Любого графа, да и тех, кто повыше титулом или рангом, могли знать как в лицо, так и по приметам. Сразу в бумагах указали, что являются демобилизованными из личной армии Элвиса Парайни и могут ехать куда глаза глядят. Понятно, раз в их родном королевстве начиналась междоусобная свара за трон, то им туда возвращаться не следовало, и вполне молодые, здоровые мужики имели полное право после своего медвежьего, дикого лесного угла и мир посмотреть, и себя показать.
Попутно, раз уж выдалась такая оказия, партизаны и казну покойного слегка пощипали. Не сильно, конечно, а то могло бы броситься в глаза, но ведь точное количество золота и серебра знали, скорее всего, те, кто отправился с князем в последний путь после неудобоваримого обеда. Но треть всё-таки взяли. По скромным подсчётам, этого вполне хватит на год, а то и больше безбедного существования. А большего и не требовалось. Менгарец решительно был настроен закончить дела на Шлёме за месяц, максимум за два. Уж слишком он соскучился по Розе Великолепной, да и подначки друзей его лишний раз заставили воскресить в памяти любимый образ.
Вернувшись в штаб, подсчитав и разложив золотишко, измученная троица рухнула на свои матрасы с блаженным стоном. Правда, при этом Виктор простонал вполне отчётливо:
– Вам завтра наблюдать и подслушивать, а я покатаюсь на мотоцикле. Наверняка в конце тоннеля уже за лужей отыщется выход в горы.
– Как же тот бешеный робот? – пробормотал Фериоль Вессано.
– Раз до сих пор нас не отыскал, значит, и в самом деле утонул. А нет, так я свой двуручник прихвачу, порубаю его на стальную стружку…
На том и заснули.