– Лично мне подозрительна гражданка Мазурова Ольга Петровна. – Скворцов довольно основательно хлопнул ладонью по столу, как бы подтверждая серьезность своего заявления.
– Да ладно, Антон. Она-то тут с какого бока? – Миша его убеждения явно не разделял. Яне тоже мнение Антона показалось весьма сомнительным.
– А с такого, дорогие мои компаньоны, что вы тут сидели да извилины напрягали, а я пошел дорожкой попроще. Короче говоря, проверил единственный факт, данный нам милейшей девушкой Ольгой Петровной, который в принципе не вызывает сомнений. А именно, пятнадцатого мая сего года гражданка Мазурова Анфиса Егоровна сдавала анализы в поликлинике номер девятнадцать нашего района на предмет обнаружения ядовитых примесей в составе ее крови. Хотите взглянуть?
– Написано, конечно, много, но, к сожалению, совсем непонятно. Рассказывай давай, что значат эти каракули?
– Я, Миша, тоже не Гиппократ, поэтому вот тебе заключение главврача, написанное на вполне русском языке и без грамматических ошибок. – Антон протянул листок, украшенный большой, почему-то красной печатью.
– Так! – Миша пробежал текст глазами. – Я не понял, Ольга же нас уверяла, что ничего особенного не нашли, а тут, извините меня, адская смесь какая-то.
Разговор этот проходил в офисе агентства «Надежда» на следующий день после посещения его милой девушкой Ольгой Петровной.
– А не замешаны тут работники больницы? Могли, например, анализ подменить или травить старушку через лекарства там, уколы всякие... – В вину Ольги Петровны Яне все равно как-то не верилось.
– Я думал об этом, но, похоже, это очень маловероятно. Анфиса Егоровна крайне редко пользовалась услугами поликлиники, лекарства покупала ей внучка в ближайшей аптеке, уколы по мере надобности делала сама. В прошлом году старушка лежала в Первой городской больнице с тяжелой формой артрита коленных суставов. Но не думаю, друзья, что следует разрабатывать персонал больницы на предмет намеренного отравления. После выписки контактов ни с кем из врачей или сестер ни Ольга, ни Анфиса Егоровна не имели. Про старушку благополучно и прочно забыли. Всю заботу о здоровье бабушки взяла на себя внучка.
– А кто приходил за результатами анализа, ты не выяснил?
– Это не представляется возможным. Готовые бланки с результатами исследований крови, а также мочи и кала складывают в коробку у входа в регистратуру, где их и может забрать каждый желающий.
– Что, вот так вот прямо стоят в коробке и никому до них дела нет? – с сомнением глянул на Скворцова Михаил.
– Абсолютно. Если на анализ направляет специалист, ну ЛОР там или невропатолог, то анализы из лаборатории забирает его медсестра, а если человек просто по собственной инициативе сдает кровь или по направлению с работы, к примеру, то анализ выдается на руки. То бишь складывается в эту самую коробочку.
– Понятно, – вздохнул Корчагин. – Таким образом, до Ольги эта бумажка могла побывать в любых руках, ее даже могли поменять на совершенно другую. Я правильно понял? – Антон не слишком охотно кивнул, видно, ему жаль было своей версии, которая на глазах рассыпалась в прах.
– Совершенно точно. На эту коробку никто не обращает внимания. Сам подумай, ну кому нужны чужие анализы?
– Короче, с этим все ясно. Теперь ты, Яна. Что удалось узнать на бытовом фронте?
– Мало. Но кое-что имеется. Практически весь вчерашний день я провела в чаепитиях со старушками из списка подруг Анфисы Егоровны, оставленного Ольгой. Результат почти нулевой. Ничего нового я не узнала. Подруги общались с ней в основном по телефону, говорили о здоровье, политике, о сериалах, немного о личных проблемах, но так вскользь, почти ничего конкретного. С соседками Анфиса Егоровна общалась тоже не слишком часто, но тут кое-что узнать удалось. Наиболее близки были старушке супруги Фирстовы из квартиры справа. Способствовало этому в основном два обстоятельства: то, что балконы их имеют общую стенку, и летом при открытых створках это позволяло мило общаться, покачиваясь в креслах-качалках, каждый на своем балконе. Ну а второе обстоятельство – это то, что Олег Евгеньевич Фирстов очень подвижный старичок, хоть и давно на пенсии, но дома ему скучно, и он с радостью помогает и жене, и соседке по хозяйству, по первой просьбе охотно бежит в магазин и все такое прочее. Принимая во внимание небольшую разницу в возрасте и общность интересов (да, я забыла сказать, что Елена Прокофьевна тоже страдает от артрита коленных суставов), общение их и даже дружба кажутся совершенно понятными. Несмотря на это, в гости друг к другу они ходили довольно редко, так как с передвижением у обеих старушек наблюдались проблемы, а летом они общались, как я уже говорила, посредством балконов. Также Олег Евгеньевич утверждает, что за продуктами или лекарствами соседка просила его сходить крайне редко, в основном он покупал для нее лампочки, которые летят в их доме чуть не каждый день, и газеты в киоске за углом. Кстати говоря, листок с результатами анализов принес именно Олег Евгеньевич, так как в тот день Ольга задерживалась в институте и могла не успеть до закрытия поликлиники, а Анфисе Егоровне хотелось узнать результат как можно скорее по понятным причинам. Фирстов говорит, что она очень расстроилась, прочитав заключение врача, хотя он не совсем понял, из-за чего, ведь анализ оказался прекрасным. А вот жена его, Елена Прокофьевна, соседке посочувствовала: «Лучше узнать, что тебя кто-то травит, чем слушать уверения в своей ненормальности». А еще она сказала: «Беда Анфисы в том, что никто не хотел прислушаться к ее словам, голова у нее была на удивление ясной, никаких признаков склероза или, как они там понаписали, маразма старческого. Всем бы такую голову! Я убеждена, что если она говорила, что ее травят, ходят к ней по ночам, то, как бы абсурдно это ни звучало, все правда. Разобраться надо было, кто так шутит, а не отмахиваться от человека. Этот самый торт я лично видела и уверена, что купить его сама она не могла. У нас в тот день у обеих от погоды обострение артрита было, а Олега купить она ничего не просила. Откуда же он взялся, скажите на милость? А еще у нас кот сдох после того, как доел суп Анфисин. Хороший, между прочим, суп, свежий и мяса много. Только у нее холодильник размораживался, побоялась, что испортится, вот и отдала Ваське, а он взял и сдох после него. Тоже, скажете, совпадение? Мы ей даже говорить не стали, чтобы не расстраивать. Олег Ольгу во дворе дождался, поговорил с ней, а она обиделась, вместо того чтобы подумать хоть немного, плакать начала, говорить, что сама суп готовила из всего свежего... Короче, никто не хотел слушать. Я, честно сказать, даже с участковым разговаривала, он меня на смех поднял, назвал мисс Марпл. Ну а после анализов этих и вовсе все поверили, что все выдумки наши и бред. Так вот погубили человека, и виноватых нет!»
– От чего умер кот, конечно, никто не потрудился выяснить, – то ли спросил, то ли подытожил Михаил. – Может, суп здесь и вовсе ни при чем?
– Может, – кивнула Яна. – Участковый, например, в этом просто уверен. Пыталась я с ним говорить. Бесполезное дело. Стенка глухая... Но это, коллеги, еще не все. Самое интересное, как всегда, напоследок. Потеряв много часов на беседы с престарелым контингентом подъезда, я нашла свидетеля, который видел человека, принесшего ночью как раз того дня (третьего июня) торт в квартиру Анфисы Егоровны Мазуровой.
– Шутишь?! – в один голос ахнули ее собеседники.
– Ничуть. Я, между прочим, честно трудилась в поте лица своего. Не останавливаясь на сведениях, полученных от четы Фирстовых, я скрупулезно опросила остальных пенсионеров подъезда, в результате чего и вышла на милейшую бабуленцию семидесяти двух лет, проживающую на первом этаже, ну и, естественно, страдающую бессонницей. Мало того, она страдает еще и нелегкой формой шизофрении, что, впрочем, совершенно безобидно для окружающих. Вкратце диагноз такой: днем бабуля ведет себя вполне пристойно, гуляет во дворе, готовит, убирается, ходит в магазин, короче, все как у людей...
– Яночка, солнышко, нельзя ли покороче, тема твоего сегодняшнего доклада не шизофрения и ее проявления, а образ жизни совершенно другой старушки...
– Продолжу, если позволите, – невозмутимо отмахнулась от придирок девушка. – Так вот днем все как у людей, а ночью милейшая Любовь Леонидовна принимает у себя ни много ни мало, а гостей с далекой звезды альфа Центавра. Причем пришельцы вполне цивилизованны – попадают в квартиру абсолютно нормальным способом, то есть через дверь. Никаких тебе форточек, скачков сквозь стены, все просто и незатейливо. Одна только проблема у жителей голубой планеты: не знают они, что такое замки. Видимо, искоренили у них преступность на фиг, вот и отпала необходимость запираться.
– Здорово! Познавательно, аж жуть! Мне, между прочим, еще на работу надо, а я тут научной фантастикой балуюсь, – проворчал Скворцов.
– Все дело в том, Антон, что на двери подъезда Анфисы Егоровны поставлен кодовый замок с защелкой, и, когда он закрыт, гости не доходят до бабы Любы, и коротает она ночь тихо и одиноко. Поэтому, как только народ укладывается спать, старушка выходит и открывает подъезд нараспашку. Соседи в курсе подпольной жизни Любови Леонидовны. Сначала пытались бороться, вставали закрывать дверь, но упорство бабули победило, постепенно смирились, и уже несколько лет все шло как надо. И вот представьте себе, последние несколько месяцев какой-то поганец повадился опять баловаться с закрыванием дверей... Таким образом, третьего июня сидит Любовь Леонидовна у накрытого стола, ждет гостей и слышит хлопок замка. Она потихоньку приоткрыла дверь и увидела молодого мужчину, который с тортом в коробке тихо поднимался по лестнице. Дошел до двери четвертой квартиры, открыл своим ключом и вошел внутрь. Баба Люба сначала запаниковала, подумала, не ее ли гости переметнулись к соседке, но парень вовсе был не похож на ее миленьких серо-зеленых пришельцев. Подумав: «Седина в голову, а бес в ребро», старушка открыла подъезд и вернулась к себе. Пока жива была Анфиса Егоровна, Любовь Леонидовна никому не рассказывала о происшедшем, дабы не компрометировать подружку, хотя молодого человека видела еще не раз. Так вот, милые мои деточки.
– Да уж круто! Скажи, ты сама-то хоть веришь этой ненормальной? – с сомнением глянул на Яну Корчагин. – Она же кого хочешь увидеть может. Клинтона, например, или Путина.
– Это конечно, – спокойно отозвалась девушка. – Но, прошу заметить, с тортом она видела парня лишь раз, причем в ту ночь, когда он таинственным образом появился в квартире номер четыре.
– Свидетельство, безусловно, аховое, но вкупе с другими картинка начинает вырисовываться безрадостная, и все больше и больше как-то стало попахивать убийством. Я даже в общих чертах представляю, как все было обстряпано, но вот зачем, а главное, кто этот милый парнишка, – большой жирный знак вопроса... – Антон посмотрел на часы и вздохнул. Последнее время бравый милиционер стал отъявленным домоседом. Дай ему волю, он и на работу бы не ходил, сидел бы около своих близнецов, как привязанный, пел колыбельные и менял памперсы... – Ну, Миш, а ты что узнал? Ты-то хоть не с шизами общался? Все-таки в университет ходил, к интеллигентным людям.
– Свою часть работы я выполнил не хуже вас, дорогие мои. Изучив в целом жизнь Ольги Петровны Мазуровой, я предварительно пришел к неутешительному для тебя, Антон, выводу, что личность она светлая, с криминалом никак не завязана. – Корчагин неторопливо достал из кармана замызганный блокнот для заметок и начал листать, бегло просматривая записи. – По отзывам соседей, друзей и преподавателей, честна, работяща, скромна, аккуратна, не пьет, не курит, хорошо учится, прелестно одевается, живет не то чтобы на широкую ногу, но в достатке... Если бы не Янка, прямо женился бы, и все, такие девушки сейчас редкость... Не смотри так на меня, я мысль теряю, начинаю нервничать и путаться... Так... на чем я остановился?
– На женитьбе, – нетерпеливо напомнил Антон.
– Точно. Насчет жениха все сложнее. Шульгин – личность не совсем понятная. Работает на кафедре химии всего-навсего лаборантом, два часа в день. На фоне этого утверждает, что занимается научной работой, мало в чем себе отказывает, одевается очень даже ничего, ездит на новехонькой «мазде». Возраст тридцать три года. Не много в общем-то, но для работы лаборантом вроде как перебор. Ну, это его дело. Живет, по словам Ольги, один в четырехкомнатной квартире с антикварной мебелью на главной улице города. Что еще? По женской линии стоек. Хотя, по уверениям многих студенток и сотрудниц (скажу сразу, я с ними нисколько не согласен), шансов иметь кучу подружек у него предостаточно, но он ими отчего-то пользоваться не желает. Год назад у него был трогательно-нежный роман со студенткой четвертого курса Татьяной Шишковой, но там произошла какая-то темная история, девушка спешно продала квартиру и, не доучившись каких-то полгода, покинула город, университет и жениха в придачу. Он некоторое время был безутешен, пока не встретил Ольгу...
– Что за история, не мог поточнее разузнать? – заинтересовался Скворцов.
– Не успел. Да и вряд ли это имеет отношение к Анфисе Егоровне.
– Это имеет отношение к жениху ее внучки, а это кое-что да значит.
– В деканате я достал личное дело Шишковой Татьяны. Там есть адрес проданной квартиры, также адрес родителей, ну и много другой информации. Возьми, Антон, узнай чего-нибудь по своим милицейским каналам. А еще посмотри, нет ли чего на этого красавчика химика в ваших досье. Не нравится он мне. Не пойму почему, но не нравится жутко.
– Всегда настораживает то, что непонятно, – пожал плечами Скворцов. – А о нем у нас сведений пока ноль. Чем живет? На что живет? Почему не работает по-людски? Но ты, Миш, не волнуйся, все выясним, будет как стеклышко. Ладно, ребята, я побежал, опаздываю. Свое задание я понял: узнать побольше о химике и покопаться в прошлогодней истории студентки Шишковой. Пока, не скучайте, если что, звоните.
Антон испарился со скоростью близкой к скорости света.
– Ну что, и мы, что ли, пойдем, а, Ян? Есть охота, поедем домой, пообедаем, отдохнем... – Мишка хитро посмотрел на девушку, каким-то таким взглядом, который совсем не настраивал на серьезную работу.
– Знаешь что, дорогой, рабочий день только начался, и отдыхать повода я не вижу совершенно...
– Это не важно. Я вижу за тебя, – начал горячо убеждать ее Миша. – Домой приедем, я и тебе расскажу, покажу даже, и ты все увидишь, честное слово, я обещаю...
– Нет, ведь, главное, не стыдно человеку, – пряча улыбку, покачала головой Яна.
– Вот и я говорю, ужас, – покаянно опустил голову Корчагин. – Прямо не знаю, что и делать. Слушай, давай в офис тоже кровать купим, может, полегче мне как-то станет, как считаешь?
– Тогда труднее станет мне, – сурово оборвала Яна. – Ровно в два раза. Ладно, шутки в сторону. Не мешало бы пригласить к нам на беседу Ольгу еще разок и химика-ботаника тоже.
– А что ты хочешь у него узнать? – поинтересовался Миша.
– Ума не приложу. – Яна действительно еще не определилась, как строить разговор с господином Шульгиным. – Нелепая какая-то история. Кому старушка помешала? Она и так померла бы, не сегодня, так завтра. Из подозреваемых только внучка и ее жених. Что тоже смотрится абсурдным, так как мотивов мы пока не видим. Если убила внучка, странно, что она не успокоилась после того, как милиция закрыла дело. Жених тоже в пролете: из-за смерти бабули свадьбу придется отложить, а выиграть что-либо от смерти старушки он может, только если станет ей родственником, так что свадьба ему бы нужна, по идее...
– А может, нет... он же понимает: если что – его будут подозревать, а сейчас он вроде как не при делах. Вдруг неожиданно всплывет чего-то, о чем даже Ольга не догадывается: наследство какое-нибудь или план, где клад зарыт... – Корчагин в задумчивости потер лоб. – Ты права, вызывай Ольгу и давай просей через мелкое ситечко всю их близкую и дальнюю родню, героическое прошлое бабульки, а также ее усопшего мужа, дочери и зятя...
– Вот сам этим и займись. Не обижайся, пожалуйста, но как-то мне второй день неспокойно после разговора с Мариной. Что-то у нее случилось совсем нехорошее, как будто подменили человека. Поеду я к ней съезжу, ладно? Вдруг помощь нужна. А ты уж тут сам без меня как-нибудь. А вернусь – сходим в ресторанчик, поедим.
– Ладно, не подлизывайся, иди уж спасай это чудо в перьях, – добродушно отозвался Михаил, – а то правда ночью не уснешь и мне не дашь. Хотя, с другой стороны...
– Молчи, маньяк! А то вообще ночевать к себе уеду, вот уж ты выспишься!
Хлопнув дверью, не дослушав, что еще придумает любимый, Яна направилась к машине. Михаил прав: спать спокойно, когда подруга решила поломать всю свою жизнь, девушка точно бы не смогла. Да и сам он, хоть и старается этого не показывать, не может равнодушно относиться к Марининым неприятностям. Не чужие все-таки люди...