Отворив крышку сундука, Шарль, к своему вящему удивлению, обнаружил, что Бернар спит, – сказались усталость и напряжение. Граф осторожно взял мальчика на руки и направился к двери, за ним поспешили женщины. Исидора открыла дверь и произнесла:
– Мы толком не знаем о событиях нынешней ночи. Ни Сконци, ни его люди ничего не говорили нам… Вероятно, пощадив наши нервы.
Шарль промолчал, обдумывая, рассказать ли Исидоре обо всём, что произошло в замке: о смерти стражников, о разрушенной башне, о том, что сам чудом остался жив, – видимо, Господь уберёг, ибо не настало его время предстать перед небесным судом.
Шарль отнёс мальчика в свою комнату и уложил в постель. Консуэло, более впечатлительная и ранимая натура, нежели Исидора, жалуясь на недомогание, отправилась спать.
Шарлю с Исидорой было не до сна…
– Завтра, а вернее, уже сегодня Бернар покинет Аржиньи… – с печалью в голосе произнёс граф, глядя на мальчика. – Я вырастил его как собственного сына… Я привязался к нему и полюбил…
Исидора почувствовала, что на глазах наворачиваются слёзы.
– Это должно было случиться. Против иезуитов и Ватикана не пойдёшь… – заметила она и взглянула на графа. – Вам надо умыться, переодеться и отдохнуть. Но…
– Вы хотите знать подробности, касающиеся необычных событий сегодняшней ночи? Не так ли?
Исидора кивнула.
– Разумеется. Неужели после стольких лет вы сомневаетесь во мне? Я сохраню любую тайну, даже самую страшную… – заверила она.
Шарль испытывающе воззрился на свою подругу: да, эта женщина была ему надёжной опорой на протяжении прошедших семи лет, с того момента, как поселилась в замке и безукоризненно исполняла роль матери Бернара. И он посвятил её во все ужасающие подробности минувшей ночи.
Но одного граф не знал: настоятеля церкви Сент-Жен-де-Божё, клириков и даже их лошадей растерзали волки, когда те спешили в Аржиньи ему на помощь.
Не успел Шарль закончить свой рассказ, как в комнату вошёл Белуччи.
– Монсеньор скончался… – с печалью в голосе произнёс он. – Он высказал последнее желание, чтобы я и Гилермо позаботились о мальчике… Поэтому мы, не мешкая, в дормезе покойного покинем Аржиньи.
Шарль перекрестился.
– Да примет Господь его душу… Я знал Сконци без малого тридцать лет, нас многое связывало.
– Мне известно, что монсеньор безмерно доверял вам… Поэтому хочу попросить вас позаботиться о его погребении…
– Разумеется, – коротко ответил Шарль.
– И ещё… – Белуччи разжал руку. На его ладони лежал крупный серебряный перстень с личной печатью Сконци, изображавшей два скрещенных меча и распятие. – Монсеньор пожелал, чтобы этот перстень, символ его власти, принадлежал именно вам, граф… Пока весть о смерти генерала дойдёт до Вероны, затем до Ватикана и состоится заседание капитула, на котором будет избран новый глава ордена, пройдёт время, возможно, не один месяц.
Белуччи протянул перстень Шарлю. Тот принял его с нескрываемым волнением и надел на безымянный палец правой руки.
Иезуит поклонился графу.
– Теперь вы, монсеньор, облечены властью ордена, хоть и временной.
Шарль окончательно растерялся. Он никогда не жаждал подобной власти, ибо в душе недолюбливал иезуитов и, что греха таить, – даже побаивался их. Слишком огромную силу сосредоточил этот орден в своих руках.
– Соберите всё необходимое для мальчика. Не забудьте о еде… – тем временем распорядился Белуччи, обращаясь к Исидоре. – Вряд ли мы будем останавливаться в придорожных харчевнях, если только в Лионе, в странноприимном доме доминиканцев, и то лишь для того, чтобы дать лошадям передышку. Время дорого… Мы намерены отправиться в путь тотчас же, дабы затемно прибыть в монастырь.
Исидора не выдержала и расплакалась.
– Бернар спит, не будите его… – сквозь слёзы произнесла она. – Позвольте хотя бы слуге сопровождать его… – женщина умоляюще посмотрела на новоявленного генерала и Белуччи.
Мужчины задумались… Шарль кивнул в знак согласия.
– Хорошо, возможно, так будет лучше. По крайней мере мальчик увидит рядом с собой знакомое лицо, когда проснётся, – сказал Белуччи.
– Но как вы объясните ребёнку, зачем увезли его из родного замка и оторвали от родителей? – поинтересовался граф, прядя в себя, но ещё окончательно не осознав свою власть над иезуитами, находящимися на территории Франции, Прованса, многочисленных итальянских княжеств, да и над самим Белуччи.
– Пока не знаю… – признался Белуччи. – Придумаю что-нибудь. Главное – безопасность мальчика.
Исидора всхлипнула.
– Я приготовлю вещи Бернара и прикажу кухаркам собрать что-нибудь из еды…
…Шарль и Исидора поцеловали спящего мальчика, Белуччи бережно взял его на руки.
– Берегите его… Да сохранит вас Господь… – произнёс Шарль и осенил иезуита крестным знамением. – Пришлите мне весточку, как только доберётесь до монастыря.
Белуччи слегка поклонился.
– Разумеется, монсеньор, – подобострастно произнёс он.
Исидора в порыве чувств сняла с себя цепочку с александритом.
– Позвольте надеть цепочку на мальчика. Камень очень старинный… Всю жизнь он служил мне талисманом… – она умоляюще посмотрела на Белуччи, затем на Шарля.
Иезуит прекрасно помнил, как камень светился минувшей ночью, и не сомневался, что тот наделён некой силой. Кто знает: может, он действительно поможет Бернару в крайних обстоятельствах? Белуччи, как истинный иезуит, хоть и веровал в Бога, но всё же не отрицал магию в разумных пределах.
Исидора дрожащими от волнения руками накинула цепочку на шею мальчика.
– Да охранит он тебя от всяческих бед… – произнесла и поцеловала спящего Бернара в лоб.
– Пора… – сказал Белуччи. Он покинул комнату, миновал извилистые замковые коридоры, спустился по винтовой лестнице донжона во внутренний двор, где его ожидал дормез, запряжённый четвёркой отменных лошадей, которые нервно раздували ноздри после беспокойной ночи.
Мажордом уже приказал прибраться во дворе. Трупы стражников отнесли под навес, прикрыв холщовыми тряпицами. Мёртвых волков же свалили около ворот, дабы вынести за пределы замка и закопать.
Шарль обратил внимание на то, что ни одна из лошадей не пострадала от нападения волков, мысленно согласившись со Сконци, теперь уже покойным, что целью их нападения были люди, возможно, Бернар.
Кучер и форейтор сидели на своих привычных местах. Гилермо стоял на запятках дормеза, вооружённый до зубов.
Дверцу дормеза открыл Жиль, пожилой слуга, которому Шарль доверил сопровождать мальчика и заботиться о нём. Он сел в дормез и бережно принял спящего Бернара, укутав его тёплым одеялом.
Заботливая кухарка принесла полную корзину еды и две плетёных бутыли – с молоком для мальчика и вином для мужчин. Всё было готово к отъезду…
Белуччи простился с графом и занял своё место подле Гилермо. Ворота замка отворили несколько уцелевших стражников. Кучер взмахнул кнутом, лошади тронулись, увлекая за собой тяжёлый дормез.
Шарль с сожалением смотрел ему вслед. Его не покидало тягостное ощущение.
И вот карета скрылась из виду… Исидора, не выдержав выпавших на её долю испытаний, в слезах вернулась в свою комнату и, обессилев, рухнула на кровать. На неё тотчас же навалился сон.
Шарль прошёлся по территории замка, оценивая причинённый стихией ущерб: башня была разрушена до основания и представляла собой бесформенную груду камней. Её предстояло разобрать, нанять каменщиков и построить новую башню, более мощную и более крепкую, нежели её предшественница.
Неожиданно внимание графа привлекла небольшая кованая дверь, видневшаяся примерно на высоте трёх туазов над землёй, прямо в крепостной стене, о существовании которой он и не подозревал. Вероятно, она была потайной и обнажилась только после разрушения башни.
– Неужели в этом тайнике хранится тот самый пресловутый клад тамплиеров, который искал мой предшественник Жан д’Олон? Вот уж поистине не знаешь, где найдёшь, а где потеряешь… – удивился граф.
Но сейчас у него не было ни малейшего желания заниматься кладами. Ибо предстояло похоронить Сконци и стражников. Он приказал оседлать коня и сам направился к настоятелю церкви Сент-Жен-де-Божё.
…Лошадь Шарля медленно передвигалась, ибо дорога, ведущая к церкви, превратилась в сплошное грязное месиво. Преодолев почти половину пути, Шарль почувствовал тошнотворный запах крови.
Ещё через десяток туазов его взору открылась страшная картина: дорога была усеяна растерзанными человеческими телами и останками лошадей.
Шарль спешился, по щиколотку утопая в грязи, он всё же приблизился к месту ужасающей трагедии.
– Матерь Божья! – воскликнул он, узнав в изуродованном, растерзанном трупе настоятеля. – Он хотел прийти мне на помощь… Но волки не позволили это сделать…
Рядом с ним лежали обглоданные останки лошади – вероятно, волки утолили голод. Чуть подальше – изуродованные до неузнаваемости клирики, несколько мёртвых волков и лошадей.
Шарль перекрестился. В молодости ему часто довелось видеть изуродованные трупы солдат, но такое – никогда.
– Что же теперь будет? Кто проводит Сконци в последний путь? Не дай Бог, узнают инквизиторы, тогда мне никто не поможет, даже иезуиты… – сокрушался он.
Затем сел верхом и отправился во владения барона-соседа, дабы просить помощи у его клирика, по дороге раздумывая, как избежать излишних объяснений.
Сконци, настоятеля, клириков и стражников похоронили на кладбище рядом с церковью Сент-Жен-де-Божё. Клирику, отпевавшему генерала иезуитов, ни разу не приходилось провожать в последний путь столь высокую особу, не говоря уже о несчастных, принявших такую странную мучительную смерть.
Клирик про себя рассуждал: не сообщить ли ему о похоронах ордену доминиканцев в Лионе? Или не стоит?..
Шарль, словно прочитав его мысли, подкрепил свою благодарность увесистым кошелём, полным серебра. В конце концов клирик решил, что не стоит вредить своему господину, барону, ибо тот был преданным вассалом графа де Аржиньи.
На следующий день после похорон, когда погибшие с надлежащими почестями были преданы освящённой земле, а внутренний двор замка тщательно посыпали песком, дабы скрыть пятна крови, граф решил обследовать тайник, вскрывшийся при обрушении башни.
Исидора, многие годы пытавшаяся расшифровать надписи, которыми была буквально испещрена одна из башен замка, проявила к находке живой интерес, ибо надеялась, что именно в этом тайнике хранится ключ к разгадке.
Граф приказал принести лестницу, приставил её к крепостной стене, взобрался наверх и попытался вскрыть кованую дверь, но, увы, безуспешно. Тогда он приказал послать в ближайшее селение за кузнецом, умевшим не только подковать лошадь, починить металлический инструмент, поставить заклёпку на доспех, но и хорошо разбирался во всякого рода хитроумных приспособлениях, в том числе в замках.
Здоровенный кузнец взобрался на лестницу, приставленную к потайной двери, да так, что та заскрипела под его весом, внимательно обследовал увесистый замок, почесал затылок и с умным видом изрёк:
– Открыть, ваше сиятельство, конечно, можно… Но надобно подумать… Просто так замок не возьмёшь, эвон хитро как сделан… Видать, мастера потрудились…
Шарль не сомневался: тамплиеры были действительно мастерами по части всяческих тайн и умели охранять их.
– Что ж, думай. Но быстрее. Сколько времени тебе понадобится? – поинтересовался он у кузнеца.
Тот спустился по лестнице на груду камней – всё, что осталось от башни, – затем на землю.
– Пару дней… – ответил он.
Исидора же сгорала от нетерпения, ей поскорее хотелось проникнуть в тайны, сокрытые пеленой веков. Шарль предложил ей взорвать дверь остатками пороха, которые уцелели в стражницкой для зарядки аркебуз и хранились в специальных рожках. Но Исидора сразу же отвергла это предложение, умерив своё нетерпение, ибо надеялась, что в тайнике хранятся магические и алхимические манускрипты, которые тамплиеры охотно скупали во всей Европе.
Дормез благополучно достиг предместий Валанса, когда колокола монастыря ордена Валломброза отзвонили вечернюю зарю. Именно в этом, ничем не приметном монастыре Сконци завещал укрыть Бернара.
Настоятель монастыря, почтенный отец Кристиан, лично знал покойного генерала ордена иезуитов и питал к нему дружеские чувства. Помимо этого, в последнее время орден Валломброза оказывал иезуитам неоценимую помощь в борьбе с ересью и сатанизмом, пустившим корни на территории Франции и Прованса.
Поэтому, когда поздно вечером к воротам монастыря подъехал богатый дормез, запряжённый четвёркой буквально загнанных лошадей, на дверцах которого братья-валломброзанцы так и не смогли разглядеть геральдических знаков, они тотчас доложили об этом настоятелю.
Настоятель лично принял Белуччи и Гилермо. Иезуиты рассказали ему о скоропостижной смерти Сконци в замке Аржиньи, опустив излишние подробности той страшной ночи, и что покойный генерал передал кольцо власти своему давнему другу – графу де Аржиньи, которому можно всецело доверять, а его сына надобно укрыть в стенах монастыря, ибо мальчику угрожает опасность.
Настоятель Кристиан не стал чинить подробные расспросы иезуитам, потому как придерживался простой истины: меньше знаешь – крепче спишь. Он приказал предоставить вновь прибывшим братьям келью в донжоне. Высота башни составляла примерно десять туазов, и с верхней площадки хорошо просматривались все окрестности. Именно это обстоятельство, по мнению настоятеля, лишало злоумышленников возможности незаметно приблизиться к монастырю.
Настоятель приказал разместить кучера, форейтора и Жиля в странноприимном доме для паломников, которым ведал отец Валентин, ибо они не приняли послушания и не могли постоянно находиться на территории монастыря совместно с братьями-валломброзанцами.
Бернар тяжело перенёс внезапную разлуку с родителями и привычной обстановкой. На какое-то время его утешило присутствие Жиля, но старый слуга не мог заменить ни отца, ни матери, ни шумных сыновей прислуги, с которыми он привык делить свои детские шалости.
Хоть Белуччи и попытался сочинить более-менее правдоподобную историю, из-за которой Бернара перевезли в монастырь, мальчик всё равно пребывал в дурном настроении и тосковал по Аржиньи. Тем более что большую часть времени ему приходилось проводить в небольшой келье, из стрельчатого окна которой он наблюдал за полётом птиц да причудливой формой облаков, проплывавших по небу. Его навещал Жиль, а Гилермо развлекал чтением церковных книг. Лишь изредка Бернар спускался во внутренний двор монастыря, да и то под неусыпной охраной иезуитов.
Изобретательный кузнец сдержал своё обещание и, изготовив хитроумное приспособление, аккуратно вскрыл замок, охранявший почти полтора столетия таинственную дверь.
Он несколько раз дёрнул дверь, та подалась не сразу, ибо петли заржавели от времени. Наконец дверь со скрипом отворилась. Кузнец, стоя на лестнице, заглянул внутрь. Его пытливому взору открылось небольшое помещение с низким потолком.
– Что ты видишь? – теряя терпение, граф обратился к кузнецу.
– Так это… Так два сундука здесь, ваше сиятельство. Доставать? – по простоте душевной поинтересовался кузнец.
Шарль не выдержал.
– Слезай с лестницы! Сам посмотрю!
Кузнец послушно спустился, получив за труды серебряную монету от госпожи Исидоры.
Шарль, стараясь подавить волнение и нетерпение, поднялся по лестнице, держа в руках факел, дабы лучше осветить тайник и рассмотреть его содержимое.
Действительно, слова кузнеца подтвердились – в нём стояли два увесистых сундука.
Граф кликнул слуг, что покрепче. Они залезли в тайник и, обмотав верёвками один из сундуков, аккуратно спустили его на землю, ибо по приказу графа камни от разрушенной башни разобрали сервы для возведения хозяйственных построек, а из остатков он приказал сложить временную стену.
Когда сундук коснулся земли, Шарль заметил на нём увесистый замок.
– М-да… Умели тамплиеры охранять своё добро… – задумчиво произнёс он и махнул рукой кузнецу, к помощи которого пришлось прибегнуть и на сей раз.
Тот подошёл к сундуку и, присев на корточки, внимательно изучил замок.
– Открыть его пара пустяков, ваше сиятельство, – сказал он и ловко вскрыл замок одним из своих хитроумных приспособлений.
Шарль с замиранием сердца откинул крышку…
Раздался восхищённый возглас прислуги, собравшейся поглазеть на то, как из тайника извлекают старинный сундук.
Исидора же, напротив, потеряла дар речи, ибо её взору, так же как и взору Шарля, предстал блеск драгоценных камней и золота.
Граф первым оправился от потрясения и произнёс:
– Что ж, весьма кстати… Не будет урожая, но, по крайней мере, есть драгоценности, которые можно заложить в банке «Арнофини и сыновья», а на вырученные деньги купить зерна. Доставайте второй сундук!
Содержание второго сундука никоим образом не потрясло собравшуюся прислугу и графа, но представило интерес для Исидоры. Сундук был полон манускриптов, прочитав название которых, женщина пришла в неописуемый восторг.
…Спустя несколько дней Белуччи, как и обещал, отправил в Аржиньи весточку с одним из братьев-валломброзанцев, преданным ордену и идее спасения мира от власти дьявола. Монах опустился на колени перед новоявленным генералом и, подобострастно поцеловав его перстень, по памяти пересказал послание, ибо пергаменту или бумаге Белуччи предпочёл не доверять.
Граф несколько успокоился за судьбу Бернара и всецело занялся возведением новой башни, ибо средств у него теперь было предостаточно.