От последней станции Юго-Западной железной дороги пришлось передвигаться верхом. Во главе длинной колонны, блестевшей обильным золотом погон, ехал здоровенный молодой мужчина с опухшим от долгого путешествия лицом. Конь наследника был под стать всаднику – огромный медлительный тяжеловоз. У этого коняки было только одно достоинство – он десять часов кряду мог нести на своем хребте даже такого тяжелого всадника, как великий князь Александрис. Молодая, горячая кобылка капитана Магу, взятая из отцовской конюшни, двигалась в самом конце процессии.
За все время поездки по железной дороге он так и не смог наладить отношения с остальными свитскими, с ним разговаривали, но только на служебные темы. И только капитан Троеградский болтал без умолку. Этот недалекого ума офицер был настоящим кладезем столичных сплетен и слухов. Теперь он посчитал своим долгом все их пересказать Алексу, пока они еще не потеряли свежесть.
– А княжна Мари, дочка князя Николоса, спуталась с каким-то провинциальным офицериком. Представляете, великая княжна и никому не известный офицер из всеми забытого полка! Эта дурочка чуть ли не замуж за него собралась, а он… он…
Троеградский с трудом сдерживал смех.
– Что он? – не выдержал Алекс. – Говорите же, наконец!
– Он от нее сбежал! Сбежал, представляете?!
Не сбежал, а отбыл по служебной необходимости, если уж на то пошло. Справедливости ради следовало отметить, что отбытию этому он ничуть не противился, но и сам бежать не пытался. Просто так все совпало. Еще можно было понять, что в светских, сильно искаженных сплетнях фамилия офицера не фигурировала. Следовательно, опасность стать всеобщим посмешищем капитану Магу пока не грозила. Нет, кому по должности положено, те знали все. Но и они такие вещи всеобщим достоянием делать не станут, если сам виновник будет вести себя правильно. Барон Люменкрофт на это весьма прозрачно намекнул.
К счастью, Троеградский тему сплетен на некоторое время отложил.
– Вы только посмотрите, какая красота!
Кавалькада выехала на берег широкой полноводной реки, неторопливо несущей в Южное море, темные и по-осеннему уже холодные воды. А за рекой уже виднелись покрытые снежными шапками вершины Палканских гор, такие обманчиво близкие и далекие одновременно. Зрелище было очень впечатляющим.
Через Надуй переправились по построенному руоссийскими саперами наплавному мосту. Над простором реки гуляли порывы холодного ветра, напоминавшие о скором пришествии зимы. Копыта лошадей простучали по доскам деревянного настила, и свита въехала на землю, которой османийцы завладели три с лишним сотни лет тому назад.
Первое, что бросилось в глаза – нищета городков и деревень, через которые проезжала свита. А дороги были даже хуже руоссийских.
– И как они только так живут? – не переставал удивляться Троеградский.
Местные жители свиту великого князя встречали хоть и без восторга, но довольно дружелюбно, в основном кислым слабым вином, от которого у Алекса была изжога. Александрис же поглощал его в больших количествах, ухитряясь не пьянеть при этом.
Вскоре дорогу со всех сторон обступили горы, а она поднималась все выше и выше. Многие руоссийцы – исконные жители равнин, впервые попали в горы и чувствовали себя неуютно. Решив, что пришла пора приступить к исполнению своих основных обязанностей, Алекс собрался с духом и во время очередной остановки на ночь испросил аудиенции у великого князя.
К удивлению капитана Магу, Александрис изволил принять отцовского флигель-адъютанта, и даже выслушал его. Но от предложенных Алексом мер безопасности наследник решительно отказался.
– Ни о какой маскировке не может быть и речи! Мы находимся на территории, занятой руоссийскими войсками. И эти войска должны видеть, что к ним прибыл наследник престола, а не какой-то никому не ведомый полковник.
В этом Александрис был прав, но хотя бы передовой дозор можно было выставить! Вполне разумное было предложение. Хоть и считается, что данная территория контролируется руоссийцами, но вокруг горы, все проходы и тропинки перекрыть – никаких войск не хватит.
Буквально на следующий день в сознании многих свитских начали происходить значительные изменения. Уже несколько раз свита обгоняла неторопливо ползущие к Коварне обозы, еще чаще попадались встречные. А в это утро на дороге им встретился санитарный транспорт. После того, как фургоны с ранеными солдатами миновали свиту, утративший свою постоянную болтливость капитан Троеградский произнес только одну фразу.
– Господи, неужели и со мной может произойти?!
И это были уже обработанные и подготовленные к транспортировке раненые. С тщательно скрываемым злорадством Алекс наблюдал, как резко изменились лица свитских. До них наконец-то начало доходить, что разница между этой поездкой и выездом на Большие осенние маневры заключается не только в расстоянии, которое требуется преодолеть.
А затем произошло совсем уже необычное. Сначала к наследнику приблизился начальник конвоя, после чего два десятка кавалеристов выдвинулись вперед по ходу движения свиты. По крайней мере, вероятность попасть в засаду существенно снизилась.
Но к счастью, никаких засад на пути свиты не встретилось, и к исходу восьмого дня пути достигли Ясена – крохотного селения в восьми верстах от Коварны, где сейчас располагалась ставка руоссийской армии, осаждающей крепость.
Коварна была не только сильно укреплена, но и очень удобно расположена для обороны. В этой долине, которую крепость перекрывала полностью, сходились отроги двух горных хребтов. За три месяца осады успехи руоссийской армии были более чем скромными – удалось выйти на линию внешних фортов и захватить один из них. Захватить-то захватили, а вот удержать не удалось. Во время контрштурма гарнизон Коварны сумел вернуть форт. Более того, очень трудно было перехватить пути внешнего снабжения. Османийцы, через горные перевалы, имели возможность восполнять потери гарнизона, доставлять продовольствие и боеприпасы.
А крепость эта была очень нужна руоссийцам. Взятие Коварны высвобождало сорокатысячную осадную армию и значительно сокращало пути снабжения руоссийских войск на себрийском направлении. Потеря Арса привела к потере всего одного бедного пашалыка на самой дальней окраине империи, падение Коварны означало потерю довольно богатой области, а главное, открывало руоссийцам путь к столице империи и проливам. Поэтому османийское командование не жалело сил и средств для удержания крепости. В окрестностях города, о котором еще год назад мало кто слышал, назревали кровавые события.
В окрестностях Коварны все, что имело стены и крышу, было занято войсками на постой. Прибытие еще более сотни свитских и штабных офицеров вынудило местных отдать им самое лучшее жилье, а самим частично переселиться в палатки. Этот факт не способствовал установлению дружественных отношений между офицерами, тем более что утро уже встречало хрустом льда в замерзших лужах.
Алекс приоткрыл низенькую скрипучую дверь и заглянул внутрь. Каменный дом под крышей из старой, потемневшей соломы встретил его полумраком. Свет проникал через крохотные, грязные окошки.
– Какого черта?! Не держите открытой дверь, тепло уходит!
Капитан торопливо шагнул внутрь и закрыл за собой дверь.
– Прошу прощения, я определен сюда на постой.
Лежавший на низеньком топчане, застеленном солдатским одеялом, офицер сменил положение на сидячее. На нем был мундир с погонами подполковника и академическим значком.
– В таком случае добро пожаловать. Располагайтесь. Подполковник Светлорецкий, старший квартирмейстер штаба шестой пехотной дивизии.
– Капитан Магу. Флигель-адъютант его императорского величества.
– И за что вас к нам сослали?
– В свите наследника считают, что император меня к ним доносчиком приставил, вот и разместили подальше от себя.
– А их домыслы соответствуют действительности?
– В какой-то степени, – не стал углубляться в подробности Алекс.
Несмотря на весьма скудное освещение, квартирмейстер сумел разглядеть некоторые детали.
– А почему, господин капитан, на вас мундир пехотный?
– Потому что до недавнего времени я в девятнадцатом полку ротой командовал. Оттуда во флигель-адъютанты и был взят.
– А я, признаться, думал, что офицеры с такой фамилией серой пехотной скотинкой брезгуют. Ладно, не обижайтесь. Это все хандра после неудавшегося штурма. Иконостас у вас, смотрю, знатный. Ого! Два Егория, Владиславы, Аннета, и все с мечами! Давно из училища выпущены?
– Этим летом пятый год пошел.
– Да бурная у вас была служба!
– Разная, господин подполковник, иногда и скучать приходилось. А с орденами фамилия помогает.
– Это как?
– Офицера с такой фамилией просто невозможно не отметить в любом деле.
– Так я вам и поверил! Владиславы еще куда ни шло, но Егориев за фамилию точно не дают. Третью степень за что получили?
– За штурм Арса.
– А вот это уже интересно. Рассказывайте, капитан, не терпится узнать подробности из первых рук.
Больше часа Алекс удовлетворял профессиональное любопытство штабного подполковника. За окном постепенно стемнело, и квартирмейстер зажег свечу.
– А у нас тут дела невеселые, – начал делиться информацией о здешних делах подполковник. – Еще в июле можно было взять Коварну без особого труда, но не решились, ждали подхода резервов. За это время османийцы подготовили крепость к обороне, гарнизон увеличили втрое, новую артиллерию подвезли. Дважды пытались штурмовать. Народу положили – жуть, а толку никакого. У вас водка есть?
Алекс отрицательно покачал головой.
– Ну и ладно. Во время первого штурма только до третьей траншеи смогли дойти. Османийцы дрались как бешеные. Как резервы закончились, пришлось отступить. Второй раз лучше подготовились, артиллерию осадную подвезли. Взяли один только форт. Тут османийцы будто с цепи сорвались. Шесть раз в штыки сходились, а все одно не удержались. Коварна открывает путь к Одреополю, где Агаджи-паша сейчас спешно формирует резервный корпус османийской армии. А Одреополь – ключ к проливам и самому Истанбулу. Вот османийцы и держатся за нее как только могут.
Подполковник извлек из кармана трубку, набил ее табаком.
– А что в свите говорят по поводу третьего штурма? Скоро будет?
– Думаю, скоро.
По комнате пополз сизый табачный дым, некурящий Магу поморщился.
– Не получится ничего. Потери не восполнили, снарядов не подвезли, дух у солдат низок. Только опять людей зря положим.
– А у вас, надо понимать, есть план по взятию Коварны?
– Есть, – твердо заявил Светлорецкий, – я нашел слабое место этой крепости.
– И что же это за место? – заинтересовался Алекс.
– Ее гарнизон. Да-да. И не смотрите на меня, как на безумного. Хотите объяснений? Извольте, капитан. Перед осадой османийцы увеличили гарнизон, а вот создать соответствующие запасы продовольствия не успели. На сегодняшний день текущие поставки едва закрывают текущие потребности.
– А это вам это откуда известно?
– Пленные, взятые во время второго штурма, показали, что незадолго до него им урезали рационы. К тому же в городе осталось довольно много гражданских, их запасы тоже должны подходить к концу. Если перехватить пути подвоза продовольствия, то Коварна не продержится и двух месяцев!
– И ваше командование об этом знает?
– Не имею понятия, – пожал плечами квартирмейстер, – рапорт я написал, начальник дивизии его завизировал и по команде отправил. Под каким сукном он сейчас лежит, то мне неведомо. Да и не все так просто. Вот смотрите.
Подполковник сыпанул на патронный ящик, служивший импровизированным столом, горсть револьверных патронов.
– Это Коварна.
Город Светлорецкий обозначил дымящейся трубкой.
– Снабжение ее ведется через два перевала, Шиповский и Орканский. Для того чтобы их перекрыть, требуется взять Лочев и Тешель. Оба хорошо укреплены османийцами.
Квартирмейстер расставил на ящике патроны, указывающие на расположение названных объектов.
– Нет никаких препятствий для взятия Тешеля…
– Так почему же этого не было сделано до сих пор? – удивился Алекс.
– Зачем? Османийцы держат там трехтысячный гарнизон, который не участвует в отражении штурма. А пока не взят Лочев, толку от взятия Тешеля немного. Гарнизон Лочева еще меньше, всего тысяча штыков, но укрепления очень сильные, без осадной артиллерии его не взять, а через горы пушки не протащить.
– Но должна же быть приличная дорога к этому самому Лочеву!
– Есть, – кивнул Светлорецкий, – как не быть. Вот только ведет она через Коварну. Замкнутый круг получается. Чтобы взять Коварну, надо взять Лочев. Чтобы взять Лочев, нужно взять Коварну.
– И как разорвать этот круг?
– Это вам скажет любой лейтенант, едва взглянув на карту. Форт номер два.
Подполковник поставил на стол еще один патрон к востоку от своей трубки.
– Если этот форт будет в наших руках, мы сможем провести артиллерию к Лочеву мимо крепости.
– Тогда в чем проблема?
– В том, – усмехнулся квартирмейстер, – что османийцы тоже это знают. Во время последнего штурма они дрались как черти. Омар-паша сам повел своих солдат в контратаку. Мы в этом форте оставили полторы тысячи только убитыми.
С минуту Алекс смотрел на блестевшие в свете свечи патроны, расставленные на ящике, и думал.
– Значит, форт номер два, Лочев с Тешелем и через два месяца Коварна наша. Не хотите изложить свой план генералу Скоблину лично? Я берусь устроить вам аудиенцию.
– Думаю, что генерал в сложившейся обстановке разберется не хуже меня. Да и мое начальство такое нарушение субординации не одобрит.
– Давайте сделаем так, – предложил капитан, – вы напишете рапорт и отправите его по команде. А я со своей стороны уведомлю генерала Скоблина о его существовании. Если генерал сочтет нужным, он вас вызовет. Надеюсь, ваше начальство не сочтет это нарушением субординации.
– Я тоже на это надеюсь, господин капитан. Завтра к вечеру мой рапорт будет готов.
Подполковник Светлорецкий смахнул патроны с ящика в ладонь.
Ночью Алекса разбудили выстрелы. Он мгновенно вскочил со своего жесткого ложа, достал из висевшей у изголовья кобуры револьвер. Его сосед на ночную стрельбу отреагировал намного спокойнее.
– Спите, капитан, это башибузуки где-то шалят. Сюда они сунуться не рискнут.
Тем не менее Магу все-таки высунул нос на улицу, но только для того, чтобы убедиться в том, что Светлорецкий оказался прав – стрельба велась в стороне от Ясена и наследнику ничем угрожать не могла. Вернувшись в дом, Алекс запихнул «голд» обратно в кобуру и завалился досыпать дальше.
Утром выяснилось, что на остальных офицеров свиты отдаленная перестрелка произвела куда более серьезное впечатление. Вооружившись, они заняли оборону, и только после длительных уговоров местным офицерам удалось убедить свитских в безвредности отдаленной перестрелки. Но многие так глаз до рассвета и не сомкнули. А утром только и было разговоров, что о ночном происшествии.
Утром капитан Магу пытался пробиться на прием к Скоблину, но в штабе было не до него. Пока Алекс околачивался в штабе, прибыл отставший обоз свиты. При этом обозе находился Фелонов. Убедившись в бесполезности дальнейшего ожидания, капитан отправился искать своего денщика. После долгих поисков ему указали на сарай, где были размещены лошади господ офицеров из свиты наследника.
Едва войдя в сарай, капитан Магу стал свидетелем безобразной сцены. Фелонов, держа за шиворот какого-то солдата из нестроевых, пытался сунуть того носом в кучу лошадиного навоза. Тот отчаянно, но безуспешно пытался вырваться, отставной унтер неумолимо приближался к достижению им задуманного.
– Сми-ирно!
Оба дебошира замерли, затем приняли строевую стойку.
– Что здесь происходит? Я вас спрашиваю?!
Первым проявил сообразительность Фелонов.
– Эта сволочь пыталась наше седло украсть, господин капитан!
– Какое такое седло?! – возмутилась «эта сволочь». – Ничего я не брал!
– Вот это, – денщик капитана указал на лежавшее в стороне седло, на которое Алекс поначалу не обратил внимания.
Шагнув ближе, Магу убедился, что это действительно седло его лошади, при лошади должное и находиться в данный момент. Картина стала ясна, вор-неудачник был пойман на месте преступления. Подойдя к воришке, капитан без замаха дал ему в зубы, а затем задал вопрос.
– Кто такой?
Тот молчал. Второй удар был сильнее, голова солдата качнулась в сторону, но на ногах он устоял, в уголке рта появилась кровь. Зато язык развязался.
– Денщик полковника князя Всехсвятского, – упавшим голосом доложил неудачник.
В свите наследника полковника с такой фамилией не значилось. Среди штабных, прибывших с генералом Скоблиным, Алекс такового вспомнить не смог. Так и оказалось, полковник был из шестой дивизии, осаждавшей Коварну.
– Фелонов, найди полковника Всехсвятского, доложи об инциденте, пусть сам со своим денщиком разбирается.
Но не успел отставной унтер отправиться на поиски, как воришка рухнул на колени.
– Не губите, господин капитан! Он же меня в штрафники сдаст!
– А ты не воруй!
– Пощадите!
Солдат попытался поцеловать руку капитана, но Алекс этого не допустил. Зрелище было мерзким.
– Фелонов, отставить! Отпусти его.
Влад с неодобрением наблюдал, как воришка, бормоча извинения, бочком, бочком добрался до выхода и прошмыгнул в приоткрытые ворота.
– Зря ты его отпустил.
– Да пусть идет. Лучше седло убери, пока на него еще один претендент не нашелся.
Седло Фелонов убрал, а для пущей сохранности на самом видном месте ножом вырезал на нем фамилию владельца. Знал бы кто, как это вполне естественное стремление сохранить собственное имущество, аукнется его владельцу в дальнейшем.
На следующий день капитан Магу все-таки пробился к новому командующему Палканской армии, нагло используя положение императорского флигель-адъютанта. Скоблин Алекса выслушал и даже пообещал рапорт Светлорецкого рассмотреть.
Несколько следующих дней Магу мотался по округе в свите великого князя. Наследник объезжал осаждавшие Коварну части с целью подъема у солдат боевого духа. Длительные поездки верхом на свежем воздухе способствовали улучшению цвета лица Александриса и всех офицеров его свиты.
Тем временем обновленный штаб Палканской армии развил бурную деятельность. Одна за другой прибывали пехотные колонны новых частей и маршевые батальоны для пополнения потерь, понесенных в ходе неудачного штурма. Везли новые орудия и снаряды к ним, патроны, фураж, продовольствие и бутылки с вином для господ офицеров. Солдаты рыли траншеи, все ближе и ближе подбираясь к османийским позициям. Те в ответ огрызались артиллерийским огнем. Пару раз противник пытался устроить ночные вылазки, хоть и неудачные, но вызвавшие немалый переполох у руоссийцев.
В один из вечеров Светлорецкий вернулся мрачнее тучи. На вопрос Алекса «Что случилось?» ответил.
– Общий штурм. Решение окончательное.
– А ваш план?
– Был рассмотрен, и после недолгого обсуждения отвергнут, как слишком долгий по времени. Решено, что Коварна нам нужна немедленно.
– Как всегда, времени у нас нет, а солдат бабы еще нарожают, – поддержал подполковника Алекс. – И когда начало штурма?
– Артиллерийский обстрел начнется через три дня. Начало штурма еще через три.
В полдень четвертого дня загрохотала руоссийская осадная артиллерия. Спустя несколько минут ей ответили крепостные орудия османийцев. Грохот отдельных выстрелов слился в непрерывный гул, хорошо различимый на расстоянии десятка верст от Коварны. Над долиной поплыли плотные клубы белого дыма от десятков пудов сжигаемого за минуту пороха. Сотни пудов чугуна и стали летели с обеих сторон. Все, что с таким трудом было доставлено из империи, руоссийское командование поставило на карту для скорейшего достижения цели.
С безопасного расстояния наблюдая за обстрелом крепости, Александрис поделился со свитскими офицерами своими впечатлениями.
– Какое грандиозное и ужасающее одновременно зрелище! Неужели там еще кто-то может остаться в живых?
К сожалению, очень даже может. Основные усилия осадной артиллерии были сосредоточены на трех фортах, именуемых руоссийцами номер два, три и четыре. Частично доставалось крепостной цитадели, построенной лет триста тому назад. Но гораздо больше от обстрела страдали ничем не защищенные дома жителей Коварны. Надежно укрытые под землей казематы фортов были недосягаемы даже для шестидюймовых осадных орудий весом двести пудов.
С наступлением темноты орудийная стрельба стихала, с обеих сторон в действие вступали саперы и пехота. Одни старались исправить нанесенные днем повреждения, вторые пытались этому помешать. То и дело на подступах к фортам вспыхивали ожесточенные перестрелки, быстро переходящие в штыковые, а затем и в рукопашные схватки.
На третью ночь второму батальону двадцать второго пехотного полка удалось опрокинуть и разогнать османийских саперов, исправлявших повреждения первой траншеи, а заодно и занимавших ее пехотинцев. С ходу проскочив еще две линии траншей, руоссийская пехота ворвалась в люнет, расположенный между фортами номера два и три, и после короткой, но яростной схватки захватила его.
Османийцам, что вполне естественно, такое развитие ситуации не понравилось. Подтянув со своей стороны сразу два пехотных батальона, они бросили их в атаку с целью вернуть утраченное укрепление. Это им почти удалось, но тут на помощь второму батальону пришел первый батальон того же полка. Османийцев вновь выбили из люнета, где руоссийцы спешно начали окапываться.
Пока противник не успел укрепиться, османийцы поспешно бросили в бой свежие силы. В свою очередь, со стороны руоссийцев к люнету подтянулись остальные подразделения двадцать второго полка, включая саперную роту, полковую батарею и оркестр. С рассветом обеим сторонам начала помогать артиллерия. А еще час спустя вести о ночных событиях дошли до великого князя Александриса.
– Надо непременно поддержать наступательный порыв наших солдат, – оживился наследник.
А поскольку никаких сил, кроме собственной свиты, в его распоряжении не было, великий князь решил оказать поддержку собственным присутствием в боевых порядках.
– Где генерал Скоблин?
– Вон он, ваше высочество!
Командующий Палканской армией стоял на небольшой скале, откуда открывался хороший вид на поле боя. При нем находились два штабных офицера, а под скалой располагались адъютанты и посыльные. Время от времени кто-нибудь из них срывался с места и спешил с приказанием к командирам частей, втянувшихся в бой.
– Едем к нему, – принял решение Александрис.
Наверняка мысленно он уже видел себя стоящим рядом с командующим армией и как бы причастным к управлению боем. А еще это увидит несколько тысяч идущих в бой солдат и офицеров. Но тут столь блестящим перспективам попытался воспрепятствовать капитан Магу.
– Ваше высочество, это очень опасно. Эта скала находится в пределах досягаемости вражеской артиллерии.
– Но по генералу Скоблину османийцы не стреляют, – нашел резонное, как ему казалось, возражение великий князь.
– Их там меньше десятка, а на скале всего трое. По ним артиллерию использовать не станут, а по такой кавалькаде, как ваша свита, применят непременно.
– Прекратите праздновать труса, капитан, – свысока бросил великий князь, – едем. А вы привезите мой бинокль, который я забыл.
Дальше настаивать на своей позиции было немыслимо, так как у князя появлялись все основания для обвинения в неисполнении прямого приказа.
– Слушаюсь, господин полковник!
Ответ Алекса строго соответствовал уставу руоссийской армии, но был настоящим вызовом для свитского офицера. Развернув лошадь, капитан поспешил к дому, в котором в настоящее время квартировал наследник. Бинокль нашелся быстро, хотя поначалу голову Магу посещали мысли, что это был только повод отослать неугодного офицера подальше, чтобы не путался под ногами.
Уже с окраины Ясена Магу смог хорошо увидеть скалу, на которой расположился генерал Скоблин со своими офицерами, и приближавшуюся к ней кавалькаду свиты великого князя. Дав шпоры ни в чем не повинной кобылке, Алекс поспешил вслед за свитой. Ему оставалось проскакать еще около версты, когда над скалой вспухли белые облачка порохового дыма. «Шрапнель!» Огонь османийской батареи был убийственно точным, цель была накрыта первыми же выстрелами.
Алекс в отчаянии перетянул лошадь плетью. Та недовольно всхрапнула, но послушно перешла на галоп. Дорога, как назло, нырнула в низину, откуда ничего не было видно.
– Стой! Стой!
Навстречу капитану выскочили два всадника, явно из свитских. Один из них успел проскочить мимо, второй вынужден был натянуть поводья, когда лошадь капитана Магу перекрыла ему дорогу. Лошадь встала на дыбы, всадник едва не вылетел из седла.
– Где наследник?!
Перекошенный от страха рот, расширенные зрачки, Алекс не сразу узнал капитана Троеградского.
– Что с великим князем?!
– Н-не знаю! Не видел!
– Скачите за мной, капитан!
– Но там же…
– Орден! Святой Егорий за спасение наследника!
Лекарство от страха было выбрано правильно, Троеградский начал разворачивать лошадь. Алекс поскакал вперед. Дорога, наконец, выбралась из низины, и капитану Магу открылась ужасающая картина – мертвые, умирающие и еще живые, люди и лошади. Не обращая внимания на стоны и крики раненых, капитан направил свою кобылу туда, где, по его мнению, мог находиться наследник.
Лежащего на боку тяжеловоза капитан заметил издалека. Судя по неподвижности, конь был уже мертв. Здоровяк в форме руоссийского полковника лежал буквально в двух шагах от своего коня. Голова и рука в крови, сердце Алекса будто сжала холодная железная лапа. Преодолев секундную слабость, офицер торопливо скатился с лошади, кинулся к наследнику, попытался нащупать пульс.
– Живой!
Рядом с капитаном, брякнув саблей, опустился на колени Троеградский. Лицо бледное, губы трясутся, но виду старается не подавать.
– Дайте нижнюю рубаху!
– Зачем?!
– Наследника перевязать!
Капитан начал торопливо срывать с себя портупею и мундир, а Алекс осмотрел раны великого князя и, к своему удивлению, ничего серьезного не нашел. Шрапнельная пуля пробила бицепс левой руки, но кость, видимо, не задела. А рану на голове Александрис получил при падении с убитой лошади. От этого удара он сознание и потерял, но череп остался цел.
Троеградский наконец-то справился с мундиром и снял с себя исподнюю рубашку. Вместе они начали раздирать ее на полосы, а затем Алекс начал перевязку. Крови было немного для такого крупного мужчины, смерть от ее потери Александрису не грозила. Закончив перевязку руки и головы, капитан обратился к офицеру свиты:
– Помогите мне!
Вдвоем им с большим трудом удалось поднять наследника и взвалить его поперек седла на лошадь Алекса. Кобылке такой груз пришелся не по вкусу, пришлось на нее прикрикнуть, чтобы успокоить.
– Везите великого князя в госпиталь!
Магу протянул Троеградскому уздечку.
– А вы?!
– Спасайте наследника!
Капитан кивнул, вскочил в седло своей лошади, принял уздечку из рук Алекса и, дав шпоры, направился обратно в Ясен. Глядя ему вслед, Магу подумал, что надо было привязать Александриса к седлу, а то, не приведи Господи, с лошади упадет и еще раз травмируется.
Оглядевшись, капитан не увидел на привычном месте фигуры командующего. Не иначе османийцы решились потратить несколько шрапнелей и на его наблюдательный пункт. Если генерал ранен или, хуже того, убит, то управление руоссийскими войсками оказывалось потеряно. Встревоженный Алекс поспешил к скале, чтобы выяснить, что случилось со Скоблиным.
С командующим все было в порядке. Во избежание повторного обстрела он спустился ниже и укрылся среди камней. А вот его адъютантов и посыльных османийская шрапнель основательно проредила.
Увидев Алекса, Скоблин оторвался от бинокля.
– Что с наследником?
– Ранен, господин генерал-лейтенант! Вроде ничего серьезного, но находился без сознания. Отправлен в госпиталь.
– Даст Бог все обойдется. Капитан, больше мне послать некого, доставьте генералу Шкрибнеру приказ оставить захваченный люнет и отойти на исходные позиции.
– Слушаюсь, господин генерал-лейтенант! Только свою лошадь я для эвакуации наследника отдал.
– С той стороны лошади привязаны, берите любую.
Лошади нашлись там, где указал Скоблин. Из четырех Алекс выбрал самую смирную на вид. Коник, хоть и не одобрил смены хозяина, попыток сбросить с седла новичка не предпринимал. Дав ему шпоры, капитан направил его к захваченному люнету. На этом пути пришлось преодолеть три траншеи. Магу никогда не считал себя умелым всадником, но конь отлично справился со всеми препятствиями и без его вмешательства. Над головой противно засвистели первые пули. Хорошо хоть османийская артиллерия взяла паузу для охлаждения орудий и доставки боеприпасов. Огибая лежавшие на земле тела, конь галопом долетел до люнета.
Положение здесь и впрямь было очень тяжелое. Через открытый тыл внутренняя часть люнета полностью простреливалась винтовочным огнем османийцев. К тому же полк понес большие потери и уже семь часов, как беспрерывно находился в бою, люди были измотаны до предела.
– Где начальство?
Махавший лопатой солдат, не оборачиваясь, указал дальнейшее направление.
– Там.
Еще через полсотни саженей Алекс добрался до группы офицеров, что-то горячо обсуждавших, стоя в траншее.
– Где генерал Шкрибнер?
Высокий плечистый полковник показал на тело, завернутое в шинель тонкого серого сукна с золотыми генеральскими погонами.
– Минут пять, как отмучился. А вы здесь откуда, господин флигель-адъютант?
Отношение армейских офицеров к свитским было двойственным. С одной стороны, пренебрежительным, как к подхалимам, карьеристам и лизоблюдам. Хотя Алекс подозревал, что за всем этим скрывается банальная зависть, особенно гвардейцев и представителей старой аристократии. С другой стороны, перед флигель-адъютантами едва ли не лебезили, ведь эти офицеры исполняли поручения самого императора, а все замеченные ими упущения по службе докладывались на самый верх. Да и о достигнутых успехах тоже можно по-разному доложить, а это ордена, звания, должности. Карьера, одним словом.
Этому полковнику было не до политесов, обстановка не способствовала.
– Спускайтесь к нам, капитан, пока и вас не подстрелили!
Алекс слез с лошади и спрыгнул в траншею.
– Генерал Скоблин приказывает оставить люнет и отступить на исходные позиции!
– Давно пора, – проворчал полковник, – пока нас тут всех не перестреляли. Вот только назад мы отступать не будем.
– А куда же вы намерены отойти, господин полковник?
– Вон туда!
Повернувшись в указанном полковником направлении, Алекс от удивления замер, поскольку взгляд его уперся в валы форта, обозначенного на руоссийских картах как «N2». В этот момент руоссийская артиллерия возобновила обстрел укрепления, и форт окутался клубами дыма. Пока флигель-адъютант хлопал глазами, оставшийся за старшего начальника полковник отдавал приказания своим офицерам.
– Господа офицеры, решение принято, и пусть каждый исполнит свой долг до конца! Выступаем через десять минут! Прошу сверить часы. На моих девять двадцать две.
Капитан Магу почти автоматически выставил стрелки своих часов по полковничьим. Офицеры начали расходиться по своим подразделениям.
– Ложись!!!
Заунывный вой бомбы крупного калибра прервался оглушительным грохотом близкого взрыва. Алекс успел присесть в траншее, но и здесь его настиг сильнейший удар взрывной волны, а затем сверху полетели комья земли вместе с камнями, в нос лезла вонь сгоревшего пороха. Когда слух восстановился, стало слышно, как истошно кричит раненая лошадь. Та самая, на которой капитан Магу приехал сюда.
– Кто-нибудь, пристрелите это несчастное животное, чтобы не мучилось, – распорядился поднявшийся на ноги полковник. – Вы с нами, капитан?
– Капитан Магу, – представился Алекс. – С вашего позволения, останусь с вами.
– Полковник Всехсвятский, командир двадцать второго пехотного полка.
Сверху хлопнул винтовочный выстрел, оборвавший конский крик. Полковник взглянул на часы.
– Пора. Оркестр! Гвардейский марш!!!
Зрелище получилось впечатляющим и незабываемым. В считаные секунды словно из-под земли поднялись полторы тысячи руоссийцев и с примкнутыми штыками, под оркестр, решительно и неумолимо двинулись к форту номер два под звуки бравурного марша.
Этот маневр стал полной неожиданностью для всех. Османийская артиллерия еще несколько минут продолжала обстреливать люнет уже после того, как руоссийская пехота оставила его. Эти минуты атакующие цепи руоссийцев несли относительно небольшие потери от огня из стрелкового оружия. Но так не могло продолжаться долго.
Первые разрывы шрапнелей появились довольно высоко в небе с недолетом саженей в двести. Но уже четвертая серия засыпала правый фланг круглыми шрапнельными пулями. Хоть и установки трубки были выбраны не совсем верно – большая часть разрывов произошла с недолетом, среди солдат появились первые прорехи, быстро, впрочем, затянувшиеся. А над всем этим действом продолжал греметь бодрый и торжественный гвардейский марш, то и дело заглушаемый разрывами артиллерийских снарядов.
Понимая, что следующий залп чреват куда более серьезными потерями, полковник Всехсвятский во всю глотку буквально прорычал:
– Полк! В атаку! Бего-ом марш!
Измотанные ночным боем, продолжившимся после рассвета, пережившие несколько ожесточенных контратак солдаты двадцать второго пехотного полка перешли на бег. Оркестр стих, зато над атакующими цепями прокатилось хриплое и грозное руоссийское «Ура-а-а!!!». А впереди их ждала картечь крепостной артиллерии, пули и штыки засевших в форте османийцев.
Во время атаки капитан Магу старался держаться около командира полка. Всехсвятский время от времени подбадривал своих подчиненных крепким словцом. Глотка у полковника была луженая, слышно его было далеко, несмотря на шум боя.
– Вперед! Быстрей, твою дивизию!
До внешнего вала форта оставалось не более двухсот саженей, когда руоссийская артиллерия прекратила огонь по нему, опасаясь попасть по своим. Двести саженей, солдату с полной выкладкой на преодоление этого расстояния требуется меньше двух минут. Донельзя измотанным, уставшим солдатам двадцать второго полка потребовалось вдвое больше времени. Где-то на середине пути их встретил картечный залп. Амбразуры форта плюнули вдруг огнем и дымом, что-то с визгом пронеслось над головой Алекса, а несколько шедших впереди рядовых рухнули как подкошенные.
Капитан Магу даже не сразу сообразил, что этот жуткий визг означает миновавшую его смерть. Однако даже обрадоваться было некогда. Бой продолжался, и в любой момент мог последовать повторный залп. Алекс потянул саблю из ножен.
– Вперед! В атаку!!!
Бежавший перед капитаном солдат споткнулся и завалился на бок безвольной куклой, брякнула о камень выпавшая из руки винтовка. Перескочив через убитого солдата, офицер оказался на краю рва глубиной почти в сажень с обложенными камнем стенками.
– За мной!
Алекс одним из первых прыгнул в ров, приземлился удачно, правда, прыгнувший следом за ним солдат едва не напоролся на капитанскую саблю. Над головой прогремел еще один пушечный залп, доставшийся тем, кто не успел укрыться во рву. Эскарпная стенка рва была довольно крутой, цепляясь за выступающие камни, солдаты полезли вверх.
Справа раздались выстрелы, крики, лязг холодного оружия – османийцы атаковали скопившихся во рву руоссийцев через потайной проход из форта. «Рано, рано! Надо было дождаться, когда большая часть солдат начнет выбираться из рва, и только тогда ударить в спину!» Ошибка османийского начальства дорого обошлась его подчиненным, узкий ход не позволял быстро перебросить в ров значительные силы, а те, кому не повезло оказаться в первых рядах, были буквально задавлены численным превосходством руоссийцев и перебиты в считаные минуты. Капитан Магу даже не успел принять участия в схватке, настолько быстро все закончилось.
Уничтожив противника во рву, руоссийская пехота решила нанести ответный визит в форт, воспользовавшись тем же ходом. Однако предпринятая штурмующими попытка завершилась неудачей. В очередной раз узость прохода сыграла против атакующих. Потеряв в проходе полтора десятка убитыми и ранеными, руоссийцы вынуждены были отойти обратно в ров на заваленную трупами площадку перед ходом.
Чья-то тяжелая рука легла на плечо Алекса.
– Капитан, если уж вы еще здесь, вернитесь назад, подгоните наших артиллеристов, а то, боюсь, как бы наши пушки противнику не достались!
– Слушаюсь, господин полковник!
Пришлось вернуть саблю в ножны и выбираться изо рва в обратном направлении. Подъем оказался куда более тяжелым и затяжным. Ободрав ладони и проклиная бьющую по ногам саблю, капитан выбрался наверх. Выбравшись, он оглянулся назад. Внешний вал форта был покрыт массой шевелящихся тел. Волна за волной они перетекали во внутренний двор, откуда доносился шум боя и хлопки отдельных выстрелов. Огонь артиллерии с обеих сторон стих, и те, и другие, опасались ударить по своим. Поправив кепи, Алекс пригнувшись побежал обратно, навстречу ему то и дело попадались отставшие от своих подразделений солдаты. Никто прицельно не стрелял по нему, но то и дело вокруг посвистывали шальные пули.
От полковой батареи исправными осталось всего три орудия, а лошадей для их перевозки не осталось вовсе. Батарейцы, коих осталось всего-то около двух дюжин при одном офицере, перекатывали свои пушки вручную, выбиваясь из последних сил. Зарядные ящики и весь еще оставшийся запас выстрелов также пришлось бросить, для их спасения просто не было ни людей, ни транспорта.
Алекс отыскал лейтенанта-артиллериста, исполнявшего обязанности командира.
– Господин лейтенант, полковник Всехсвятский приказал ускорить передислокацию ваших орудий в форт.
– Делаю все, что могу, господин капитан! Но, сами видите, люди вымотаны.
В этот момент одна из пушек провалилась в какую-то колдобину и застряла в ней.
– Навались!
Артиллеристы навалились, но их усилий оказалось недостаточно. И тут лейтенант сделал то, чего Алекс от него никак не ожидал. Повернувшись, артиллерийский офицер подбежал к застрявшему орудию и сам взялся за колесо.
– Раз, два, взяли! Еще, взяли!
Им не хватало совсем чуть-чуть, чтобы справиться с орудием. И тут Алекс обнаружил, что все вокруг заняты делом, и только он один находится в роли стороннего наблюдателя. Плюнув на традиции офицерства руоссийской армии, капитан Магу последовал примеру лейтенанта. Если артиллерист на такое пошел, то можно и пехотинцу руки испачкать.
– Еще, взяли!
Упираясь ногами в землю, Алекс навалился на колесо. Пушка приподнялась, на мгновение зависла и медленно, будто нехотя выкатилась из удерживающей ее ямы. Лейтенант тыльной стороной ладони стер со лба пот, водрузил кепи обратно на голову и обратился к капитану:
– Господин капитан, есть ли возможность переправить орудия через ров?
Вопрос застал Алекса врасплох. О том, что орудия придется перетаскивать на другую сторону рва, он как-то не подумал. Припомнив глубину рва и крутизну его склонов, капитан отрицательно покачал головой.
– Нет, ничего не получится. А мост через ров и ворота расположены в тыльной части форта и простреливаются османийцами.
– Что же тогда делать?
На лице артиллериста огорчение было смешано с растерянностью. Алекс попытался предложить хоть какое-нибудь разумное решение проблемы.
– Попробуем хотя бы спустить их в ров. Без снарядов проку от них все равно нет, а так хоть целыми останутся. Можно их как-нибудь разобрать?
– Можно снять стволы с лафетов, – оживился лейтенант, – за четверть часа управимся.
– Боюсь, лейтенант, у нас не будет и десяти минут. Форт падет с минуты на минуту, после чего его начнет обстреливать османийская артиллерия.
Словно подтверждая слова капитана Магу, поднятый на флагштоке форта, измочаленный пулями и осколками османийский флаг дрогнул и пополз вниз.
– Быстрее, быстрее, иначе стволы придется снимать под обстрелом!
А вот, наконец, и край рва. Батарейцы под руководством своего лейтенанта начали возиться с разборкой орудий. Словно норовя помешать им в этом деле, османийская артиллерия начала обстрел потерянного форта. Можно было не сомневаться, что следом последует контратака с целью вернуть потерянное укрепление обратно. Просто так смириться с потерей позиции, столь важной для обороны Коварны, османийское командование никак не могло.
Предупредив артиллерийского лейтенанта о своем отбытии, капитан Магу отправился на поиски полковника Всехсвятского, чтобы доложить ему о выполнении поручения. В разборке пушек он артиллеристам все равно помочь ничем не мог, да и бомбы османийских крепостных мортир начали с грохотом рваться в очень неприятной близости. Поэтому Алекс решил, что каменный свод и пара саженей земляной насыпи над головой будут не лишними.
Чтобы проникнуть в форт, капитан воспользовался потайным ходом через ров. Охранявшие вход солдаты о расположении штаба полка ничего сказать не могли, они и своего-то ротного уже больше часа в глаза не видели. Командовавший ими унтер-офицер указал на черный провал, ведущий вглубь вала.
– Идите прямо, господин капитан, там у кого-нибудь спросите.
Идти пришлось в полной темноте, держась рукой за стену. Несколько раз он спотыкался о трупы, свои или чужие, понять было невозможно. Время от времени под ногами брякало брошенное оружие. Взрывы османийских бомб отдавались еле заметными толчками воздуха. Самые близкие вызывали дрожь каменной кладки и гулкое эхо, гулявшее под каменными сводами подземелья. Пару раз рука Алекса проваливалась в пустоту, видимо, это были какие-то боковые ответвления, но ему удавалось вновь нащупать продолжение стены и не сбиться с пути.
По ощущениям он преодолел не меньше полусотни саженей, когда почва подземного хода пошла вверх, а впереди забрезжил неровный, мерцающий свет факела. Его приближение заметили, сверху донеслось.
– Стой, кто идет!
– Капитан Магу к полковнику Всехсвятскому!
В желтоватом свете коптящего и шипящего дрянного факела встретившие капитана солдаты выглядели сущими мумиями, только глаза поблескивали в темных провалах глазниц.
– Вам туда, господин капитан.
Новый ход был гораздо шире и выше, через двадцать-тридцать саженей в нем были расположены посты. Их горящие факелы выхватывали из темноты всего три-четыре сажени прохода, остальное расстояние приходилось преодолевать все так же на ощупь. Трупы из-под ног здесь успели прибрать, зато взрывы наверху были гораздо ощутимее.
Руководствуясь указаниями постовых, капитан Магу минут через пять отыскал полковника Всехсвятского. Штаб полка расположился в каземате, который сами османийцы использовали для той же цели. Здесь стоял большой стол с расстеленной на нем картой. С потолка свисали две масляные лампы, с трудом разгонявшие по углам темноту подземелья.
Кроме самого командира полка в каземате присутствовали еще четверо. У стола сидел подполковник, что-то торопливо писавший карандашом в блокноте. Молоденький лейтенант, видимо, недавний выпускник офицерского училища, пытался заставить лежать карту ровно, но она упорно вырывалась и норовила свернуться в трубочку. «Начальник штаба и адъютант», – догадался Алекс. Около входа расположились унтер и ефрейтор, ожидавшие поручений полкового начальства.
– Господин полковник, ваше приказание выполнено, полковая батарея в составе трех орудий доставлена в форт!
– Где они?
– Артиллеристы их сейчас разбирают и пытаются спустить в ров форта.
– Что у них со снарядами?
– Если что-то и есть, то не больше двух-трех на орудие, господин полковник.
Новость эта заметно огорчила командира полка, при отражении предстоящего контрштурма на помощь полковой артиллерии нечего было рассчитывать.
– Вам ротой командовать приходилось? – неожиданно спросил Всехсвятский.
– Так точно, господин полковник! Девятой ротой девятнадцатого Анненского полка.
Невольно смутившись, Алекс добавил:
– Это в свите я недавно.
Всехсвятский одобрительно кивнул.
– Приказывать вам права не имею, поэтому прошу временно принять под свое командование пятую роту. В ней ни одного офицера не осталось, и послать некого, некоторыми ротами и так уже лейтенанты командуют. А обратно вам сейчас все равно не выбраться, придется на некоторое время в форте задержаться.
То ли калибр бомбы был больше, чем прежние, то ли взрыв произошел точно над казематом, но тряхнуло на этот раз изрядно. С потолка посыпалась штукатурка, по ушам прошла звуковая волна. Алекс смахнул с погона упавшую сверху известку.
– Я готов, господин полковник! Но может, есть целесообразность сократить количество рот, сведя уцелевший личный состав под командование опытных офицеров.
– Целесообразность, может, и есть, а времени нет. Османийцы с минуты на минуту полезут форт отбивать. Здесь после штурма такая каша была, что едва по своим подразделениям солдат развели. Так что, господин капитан, отправляйтесь в пятую роту и готовьтесь к отражению атаки. Провожатого я вам сейчас найду.
– Слушаюсь, господин полковник!
Хмурый, неразговорчивый ефрейтор минут десять вел капитана Магу по подземным ходам. Снаружи форт номер два не казался грандиозным сооружением. Во всяком случае, то, что офицер успел увидеть, не произвело на него особого впечатления. Зато подземные сооружения этого укрепления были весьма протяженными, османийцы всерьез готовились к длительной осаде Коварны.
То ли Алекс уже привык к взрывам наверху, то ли и вправду интенсивность обстрела форта снизилась. А это могло указывать на скорое начало османийской атаки. Вслед за ефрейтором Алекс поднялся наверх, в казематы внешнего вала форта, куда через орудийные амбразуры снаружи проникал дневной свет. В нос шибануло вонью сгоревшего пороха, а в воздухе повисла мелкая белая пыль.
– Старший унтер-офицер Охримцев, командир первого взвода.
Кто-то с мясом выдрал правый погон унтера и подбил ему левый глаз. Левый рукав мундира окровавлен и разрезан, сквозь разрез белеет повязка – захват форта недешево обошелся взводному. Остальные солдаты роты выглядели немногим лучше.
– Капитан Магу. Прислан командиром полка, временно исполняющим обязанности командира пятой роты. Сколько солдат в строю?
– Пятьдесят пять, господин капитан, вместе со мной.
– Что с боеприпасами?
– По полсотни на винтовку, господин капитан. Гранат нет совсем, последние использовали при штурме.
– Соберите трофейное оружие и патроны, могут пригодиться. И трупы с прохода уберите, чтобы самим не спотыкаться.
– Слушаюсь, господин капитан!
С одной стороны, прибытие нового начальства приносило новые заботы и необходимость заниматься грязной и тяжелой работой. С другой – снимало с унтера непривычную ответственность за всю роту и предстоящий бой. Оставалась привычная обязанность исполнять приказы, а потому в голосе Охримцева слышалось нескрываемое облегчение.
– И покажите мне позиции роты.
– Прошу сюда, господин капитан!
Рота разместилась в казематах южной части внешнего вала. Первый же каземат, куда они вошли с унтером, носил следы недавнего ожесточенного боя, уже присыпанные белой известковой пылью. Такие же покрытые белым налетом солдаты начали подниматься при появлении начальства.
– Вольно!
Обстрел хоть и стих, но не прекратился совсем, а потому было не до церемоний. Посреди каземата стояла старая бронзовая пушка на деревянном крепостном лафете с маленькими железными колесиками. Тут же был сложен запас круглых чугунных ядер. Кто-то пытался рубить лафет топором или тесаком, но не сильно преуспел в этом. Алекс заглянул в пушечный ствол. Так и есть, заклепана. Стало понятно, почему при штурме вала артиллерийский огонь форта был так слаб – большая часть орудий была заклепана руоссийцами еще при первом захвате укрепления, а заменить их было нечем.
Алекс выглянул в амбразуру. Отсюда открывался хороший вид на перепаханное снарядами и осыпанное телами пространство между фортом и полуразрушенным люнетом, вынужденно оставленным двадцать вторым полком около часа назад. Атака с этого направления была маловероятной, так как османийцы подставляли свой фронт под огонь из форта, а левый фланг под огонь руоссийской артиллерии и стрелков с основных осадных позиций. Тем не менее необходимость приготовиться к отражению атаки никто с капитана не снимал.
В следующем каземате картина была аналогичной, разве что пушечный лафет был изуродован сильнее. Обойдя все шесть казематов, Магу не нашел ни одной исправной пушки, которую можно было бы использовать. Дальнейший путь преградил завал. Свод не выдержал попадания крупнокалиберной бомбы, засыпав проход камнями и землей. Сквозь щель у потолка просвечивало солнце.
Новомодный бетон при строительстве этого укрепления не использовали, по старинке обошлись каменной кладкой с земляной отсыпкой. Вот и получилось, что мортирные бомбы, выпущенные из старых османийских мортир, форт держал, а снаряды руоссийских осадных орудий далеко не всегда. Будь в числе крепостной артиллерии подобные пушки, засевшему в форте двадцать второму пехотному полку пришлось бы туго.
– Дальше ходу нет, господин капитан, – сообщил Охримцев, – там позиции четвертой роты.
– Связь с нею есть?
– Только через вал или внутренний двор, но там сейчас лучше не появляться. Есть еще позиции для стрелков на валу, но я даже наблюдателей оттуда убрал.
Капитан одобрительно кивнул, от наблюдателей сейчас толку немного, а вероятность лишних потерь неоправданно велика. Алекс уже хотел было вернуться обратно, но тут с докладом заявился еще один рядовой.
– Господин капитан, там еще одну пушку нашли. Только…
– Что только?
– Чудная она какая-то, господин капитан.
– Веди. Посмотрим, что вы там за чудо нашли.
Пушка оказалась бритунийской копией «гартинга» на колесном лафете. Такие системы в небольшом количестве состояли на вооружении османийской армии. Из потерны, где стоял «гартинг», его можно было выкатить на вал, а там для него наверняка оборудована соответствующая позиция. Странно только, что такое грозное оружие не было использовано при отражении штурма, а так и осталось стоять в своем укрытии.
Внешне «гартинг» выглядел вполне исправным, его даже не пытались испортить при отступлении. Однако, при попытке повернуть рукоятку, приводящую механизм оружия в действие, выяснилось, что он чем-то заклинен. Прежде, чем попытаться устранить неисправность, Алекс поинтересовался:
– Патроны к нему есть?
– Здесь в ящиках есть какие-то, господин капитан!
Одного взгляда хватило для того, чтобы убедиться, что патроны те самые и есть. И есть смысл попытаться привести трофей в боеспособное состояние. С подобной неисправностью он уже сталкивался, но тогда в его распоряжении был мастеровой-оружейник с набором нужных инструментов, а сейчас только собственные руки, голова и солдатский нож.
После недолгой, но упорной возни с винтами капитану удалось снять горловину приемника патронов. Благо «гартинг» был новым, и винты не успели закиснуть. Выковыряв из механизма подачи патрон с мятой гильзой, Алекс еще раз налег на рукоять. На этот раз стволы «гартинга» повернулись с негромким стрекотанием шестерен.
– Господин капитан, османийцы в атаку пошли!!!
Только сейчас Алекс обратил внимание на то, что уже минуты две прошло с последнего взрыва.
– Вы, трое, останьтесь здесь! Остальные – берите ящики с патронами и наверх.
Капитан начал торопливо прикручивать горловину на место. Когда был затянут последний винт, капитан махнул солдатам рукой.
– Катите его наверх!
Солдаты навалились, тяжелый «гартинг» медленно покатился на подъем. Верхняя часть вала встретила капитана Магу солнцем, легким ветерком, винтовочной пальбой и посвистом пуль над головой. Солдаты закатили трофей в круглый дворик. Отсюда открывался отличный вид на разворачивающееся перед фортом номер два действо. Густые цепи османийцев подходили с запада. Частый огонь руоссийских солдат прореживал эти цепи, выбивая атакующих одного за другим, но до критических потерь было еще далеко. Создавалась явная угроза того, что сдержать противника на подходах к форту не удастся.
Решив, что настала пора вмешаться, капитан Магу приказал солдатам:
– Разворачивай! Вы – доставайте патроны из ящиков, ты – подавай их в горловину. Смотри, ровно подавай! Перекосишь патрон, на гауптвахте сгною!
Рядовой, проникнувшийся важностью поручения и строгостью возможного наказания, начал засыпать патроны в горловину. Алекс устроился на жестком сиденье наводчика, поймал османийцев в прорезь прицела. Отсюда открывалась отличная возможность обстрелять наступающих косоприцельным огнем. Капитан взялся за ручку.
«Гартинг» затрясся, плюнул огнем и пороховым дымом. Время от времени приходилось прекращать огонь, давая возможность стволам остыть, а ветру отнести в сторону клубы дыма, закрывавшие цель. Не выдержав обстрела, первая цепь залегла, Алекс направил стволы «гартинга» на вторую.
К этому времени проснулась руоссийская артиллерия, обрушившая на наступавших османийцев град снарядов и мортирных бомб. Османийская пехота вынуждена была частью отойти на исходные позиции, а частью искать укрытия в полевых укреплениях, построенных вокруг форта.
– Кажись, отбились.
Подававший патроны солдат стянул с бритой головы кепи, рукавом мундира вытер со лба пот. Алекс слез с жесткого сиденья.
– Закатывайте «гартинг» обратно, пока не началось.
– Что началось, господин капитан? – осмелился полюбопытствовать один из рядовых.
– Сейчас увидите, – туманно пообещал капитан. – Охримцев, гони всех вниз!
Началось, едва только рота укрылась в казематах форта. Второй обстрел был гораздо дольше и интенсивнее предыдущего. Крепостная артиллерия османийцев пустила в действие все, что могло дотянуться до форта номер два. Казалось, этот обстрел не закончится никогда.
– Господин капитан, к вам господин подполковник!
Это был тот самый подполковник, которого Алекс видел в штабе полка.
– Подполковник Чанаев, – представился вошедший офицер, – начальник штаба полка и главный противник вашего назначения на эту должность. Теперь вижу, что был не прав. Из «гартинга» вы палили?
– Так точно, господин подполковник!
– Я так и подумал, среди наших офицеров таких умельцев не сыскать. И вот что еще, придется вам у нас задержаться, по крайней мере до ночи. Османийцы простреливают все подходы к форту, из двух связных ни один не прошел. Поэтому держитесь, господин капитан, скоро опять полезут. Ваш участок пока самый спокойный, но бдительности не теряйте. А мне пора, еще в трех ротах побывать надо. Держитесь, капитан.
– Слушаюсь, господин подполковник!
После ухода начальника штаба Алекс сел на пол каземата, прижался спиной к холодной каменной стене, то и дело вздрагивающей от близких взрывов. В голове крутился только один вопрос. «Ну что, добился своего?»