Каким же образом, однако, может прибыль вырасти «сама собой» из капитала? Для производства товара капиталисту требуется определенная сумма, скажем 100 руб. Пусть в этой сумме содержится вся его себестоимость, т. е., следовательно, сырье, вспомогательные материалы, заработная плата, изнашивание машин, аппаратов, строений и пр. Затем он продает готовый товар за 110 руб. Предположить, что готовый товар действительно стоит 110 руб., значило бы предположить, что эта приросшая к нему стоимость возникла во время производства из ничего. В самом деле, все те стоимости, которые капиталист оплатил 100 руб., существовали уже до производства этого товара. Но такое сотворение из ничего противно здравому смыслу. Поэтому издавна и поныне в большинстве случаев придерживаются того мнения, что во время производства стоимость товара не возрастает, но что и после изготовления товара в руках у капиталиста находится такая же стоимость, как и раньше, т. е. в нашем примере 100 руб.
Откуда, однако, происходят в таком случае лишние 10 руб., которые получает капиталист при продаже товара? Ведь самый переход товара из рук продавца в руки покупателя также не может увеличить его стоимость; ведь и это было бы сотворением из ничего.
Чтобы выйти из этого затруднения, идут двумя путями; одни говорят: товар в руках покупателя действительно имеет бóльшую стоимость, чем в руках продавца, так как у первого он удовлетворяет известную потребность, которая отсутствует у продавца; другие говорят: товар в действительности не имеет той стоимости, которую должен оплачивать покупатель; излишек отбирается у покупателя без эквивалента (т. е. равной отдаваемой взамен стоимости).
Рассмотрим оба пути. Французский писатель Кондильяк писал в 1776 г. в статье «Торговля и правительство»: «Неверно, что при товарном обмене равная стоимость обменивается на равную стоимость. Наоборот, каждый из двух контрагентов всегда отдает меньшую стоимость взамен большей… Если бы действительно люди обменивались только равными стоимостями, то не получалось бы никакой выгоды ни для одного из контрагентов. На самом деле оба получают или, по крайней мере, должны получать выгоду. Каким образом? Стоимость вещей состоит лишь в их отношениях к нашим потребностям. Что для одного больше, то для другого меньше, и обратно… Нельзя же предполагать, что мы будем выставлять на продажу вещи, необходимые для нашего собственного потребления… Мы стремимся отдать бесполезную для нас вещь с тем, чтобы получить необходимую; мы хотим дать меньше взамен большего…»
Удивительная арифметика, что говорить! Когда двое чем-нибудь обмениваются, то каждый как будто дает другому больше, чем получает. Это значило бы: если я покупаю у портного сюртук за 20 руб., то в руках портного этот сюртук стоит меньше 20 руб., а в моих руках 20 руб.! Не помогает и та отговорка, что стоимость вещей заключается просто в их отношении к нашим потребностям. В самом деле (не говоря уже о смешении потребительной стоимости и меновой стоимости, о чем речь впереди), если даже сюртук для покупателя полезнее денег, то ведь для продавца деньги полезнее сюртука.
Если же вместо этого предположим, что товары вообще продаются по более высоким ценам, чем стоят, то получаются еще более странные выводы.
Допустим, что продавец обладает необъяснимой привилегией продавать товары выше их стоимости, за 110 руб., если они стоят 100 руб., т. е. с номинальной надбавкой к цене в 10 %. Продавец получает таким способом прибавочную стоимость, равную 10. Но, после того как он был продавцом, он становится покупателем. Третий товаровладелец встречается с ним теперь как продавец и, в свою очередь, пользуется привилегией продавать товар на 10 % дороже. Наш товаровладелец выиграл в качестве продавца 10, чтобы потерять в качестве покупателя те же 10. В общем, дело фактически свелось к тому, что все товаровладельцы продают друг другу свои товары на 10 % дороже их стоимости, а это совершенно то же самое, как если бы товары продавались по их стоимостям. Денежные названия, или цены товаров, возрастают, но отношения их стоимостей остаются неизменными.
Допустим, наоборот, что покупатель обладает привилегией приобретать товары ниже их стоимости. Тут нет надобности даже напоминать, что покупатель, в свою очередь, станет продавцом. Он уже был продавцом, прежде чем стал покупателем. Он уже потерял в качестве продавца 10 %, прежде чем выиграл 10 % в качестве покупателя. Все остается по-старому.
Можно возразить, что такое выравнивание потери последующим барышом имеет значение только для таких покупателей, которые потом снова продают, но что существуют ведь и люди, которым нечего продавать.
Последовательные защитники иллюзии, что прибавочная стоимость создается номинальной надбавкой к цене или привилегией продавцов продавать товары слишком дорого, предполагают поэтому существование класса, который только покупает, не продавая, следовательно, только потребляет, не производя. Но деньги, на которые постоянно покупает такой класс, должны постоянно притекать к нему от тех же товаровладельцев, и притом без обмена, даром, на основании какого-либо права или узаконенного насилия. Продавать такому классу товары выше стоимости – значит только возвращать себе часть даром отданных денег. Так, например, города Малой Азии платили Древнему Риму ежегодную денежную дань. На вырученные деньги Рим покупал у них товары, и покупал по вздутым ценам. Малоазийцы надували римлян, выманивая у своих завоевателей путем торговли часть уплаченной им дани. И все же внакладе оставались малоазийцы. За их товары им, во всяком случае, платили их же собственными деньгами. Это очень неподходящий метод обогащения или созидания прибавочной стоимости.
Конечно, этим мы отнюдь не хотим оспаривать того, что отдельные товаровладельцы могут обогащаться, обманывая покупателя или продавца.
Товаровладелец А может быть настолько ловким плутом, что всегда надувает своих коллег В и С, в то время как эти последние при всем желании не в состоянии взять реванш. А продает В вино стоимостью в 40 руб. и получает в обмен пшеницу стоимостью в 50 руб. А превратил свои 40 руб. в 50 руб., сделал из меньшего количества денег большее их количество. Но присмотримся к делу внимательнее. До обмена имелось вина на 40 руб. в руках А и пшеницы на 50 руб. в руках В, итого общая стоимость в 90 руб. После обмена мы имеем ту же самую общую стоимость 90 руб. Находящаяся в обращении стоимость не увеличилась ни на один атом, изменилось лишь ее распределение между А и В. Тот же самый результат получился бы, если бы А, не прикрываясь процессом обмена, прямо украл бы у В 10 руб. Очевидно, сумму находящихся в обращении стоимостей нельзя увеличить никаким изменением в их распределении – подобно тому как еврей, торгующий старыми монетами, ничуть не увеличит количества благородного металла в данной стране, если продаст медную монету XVIII в. за золотой. Весь класс капиталистов известной страны в целом не может наживаться, обманывая самого себя.
Как ни вертись, а факт остается фактом: если обмениваются равные стоимости, то не возникает никакой прибавочной стоимости, а если обмениваются неравные стоимости, тоже не возникает никакой прибавочной стоимости. Обращение или товарообмен не создает никакой стоимости.
Во всяком случае, увеличение стоимости, обнаруживающееся после продажи товаров, не может произойти от продажи. Оно не может быть объяснено отклонением товарных цен от товарных стоимостей. Если цены действительно отклоняются от стоимостей, то необходимо прежде всего привести их к последней, т. е. не принимать во внимание этого обстоятельства как случайного, чтобы не быть сбитым с толку случайными побочными обстоятельствами. Впрочем, такое приведение происходит не только в науке. Постоянные колебания рыночных цен, их подъем и падение взаимно уравновешиваются и сами собой приводятся к средней цене как к своему внутреннему правилу. Средняя цена является путеводной звездой, например, для торговца или промышленника в каждом предприятии, рассчитанном на продолжительное существование. Он знает, следовательно, что если взять в расчет продолжительный период в целом, то товары на самом деле будут продаваться не ниже и не выше, а по их средней цене. Точно так же и происхождение прибыли, увеличение стоимости должно быть объяснено при том предположении, что товары продаются по их действительным стоимостям. Но в таком случае, очевидно, прибавочная стоимость должна быть создана уже в процессе производства. Товар уже в момент, когда он изготовлен и находится еще в руках своего первого продавца, должен стоить столько, сколько за него платит в конце концов последний покупатель, потребитель. Другими словами, стоимость товара должна быть выше, чем себестоимость для фабриканта; во время производства товара должна возникать новая стоимость.
Это приводит нас к вопросу: каким образом вообще возникает стоимость товаров?