Ах, повилика!
Не было на всём садово-огородном участке растения более сильного и цепкого, чем вьюн. К кому бы он ни приближался, ни для кого это ничем хорошим не заканчивалось. Растение попадало в крепкие объятия ловкого вьюна и начисто лишалось свободы.
Но вот увидел молодой вьюнок повилику – тонкую, нежную, воздушную. Даже корень, которым она соединялась с землёй, был почти незаметен, трудно было и поверить, что она питается соками земли, а не воздухом. Очаровательна была повилика!
Вела себя она скромно: потихоньку стелилась по земле, никого не задевая и никому не навязываясь. Только вздыхала иногда тоненьким голоском, обращаясь к соседу:
– Ах, какой ты, вьюнок, сильный и красивый! До чего же зелены твои листочки и как хороши на тебе бело-розовые колокольчики!
Голос её проникал прямо в душу, и сердце вьюнка затрепетало.
Полюбил он повилику, хотя сам себе в этом ещё не признавался. Тем более ей.
Весна набирала силу, всё ярче светило солнце, пробуждая к жизни всякую травинку и былинку.
Рос на открытом участке сада и подсолнух. Утром, с первыми лучами солнца, он поднимал свою растущую, пока ещё величиной с детский кулачок голову и подставлял круглое лицо свету.
– Что ты задираешь нос? – укорял его вьюн. – Никого не видишь, ни с кем не хочешь разговаривать! Ты, видно, никого не любишь!
– Ну что ты, вьюнок, – отвечал подсолнух. – Любить – это наше предназначение. Но чтобы любить какое-нибудь растение или даже красивый цветок, надо сначала по-настоящему полюбить солнце. Ведь только оно даёт нам силы жить и любить.
– Подумаешь, солнце! – фыркнул вьюн. – Оно высоко и далеко от нас. За что его любить? А вот те, кто рядом… Посмотри, как хороша, как нежна повилика!..
– Повилика несомненно хороша! – согласился подсолнух. – Но нельзя любить земное, не любя небесное.
Вьюн вполуха слушал своего рослого соседа, поскольку тот не разделял его чувства.
Ежедневно, раскрывая лепестки своих колокольчиков навстречу утренним лучам, просыпался вьюн с мыслями о нежной повилике, ждал, когда увидит её, услышит её неповторимый голос.
– Ах, вьюнок! Какой сегодня чудесный день! Я так рада тебя видеть, что мне даже не очень важно, светит ли на небе солнце.
– И я рад видеть тебя, повилика! Мне так хочется, чтобы ты всегда была рядом! Я готов цвести для тебя весь день и даже всю ночь.
– Ах! – самозабвенно шептала повилика. – Какой ты хороший! Я без тебя жить не могу!
– И я! – звенел своими бледными колокольчиками вьюнок. – Я тоже без тебя жить не могу! Ты вся такая неземная… Ты единственная, ты несравненная!
Вьюнок протянул свои молодые листочки повилике, и она нежно обвилась вокруг его стебелька. А он, потеряв от счастья голову, обвился вокруг повилики.
Теперь вьюнок, просыпаясь утром, сразу мог любоваться своей ненаглядной. Отныне они были неразлучны.
Земля прогрелась и стала сухой. Повилика всё сильнее прижималась своими изящными присосками к стеблю вьюна. Корешок, который связывал её с землёй, пересох и оборвался. Она и вправду стала неземной, и вся её жизнь теперь зависела от вьюна.
– Ах! – томно вздыхала повилика. – Я жить без тебя не могу!
– Я всегда буду с тобой, – заверял её вьюн, – ты можешь положиться на меня. Моя любовь сделает тебя счастливой!
– Ах! – шептала повилика возлюбленному. – Как хорошо мне с тобой! А тебе?
– И мне с тобой хорошо, повилика! – с жаром соглашался вьюн и старался вобрать из почвы как можно больше соков, чтобы хватило на двоих.
Вьюн щедро дарил свои жизненные силы повилике, которая всё крепче и крепче впивалась присосками в его стебель. Когда накрапывал летний дождик, а в особенности после обильного грозового ливня, этих сил хватало. Но как только наступала засуха, вьюну приходилось тяжко.
– Ах! – горько вздыхала повилика. – Ты меня совсем не любишь!..
– Люблю, – вяло, будто оправдываясь, говорил вьюн. – Просто…
И чтобы доказать свою любовь, старался отдать повилике все жизненные соки. Он углублялся корнями в землю, высасывал из неё последнюю влагу и питал возлюбленную. Лишь бы ей было хорошо, только бы она не увяла. Повилика расцветала, разрасталась и уже обвивала не только своего вьюна, но и молоденькие, сочные побеги вьюнков рядом.
– Что же ты? – ревновал её вьюн. – Я целыми днями стараюсь для тебя, выбиваюсь из последних сил, а ты…
– Ах, мне не хватает твоего внимания, – оправдывалась повилика, – ты стал какой-то безразличный. Я тебя уже не интересую, как раньше, тебя не вдохновляет моя любовь.
– Повилика! Я изо всех сил стараюсь обеспечить твоё благополучие. Но ты ненасытна. И у меня не хватает сил и питать тебя, и весь день с любовью на тебя смотреть.
– А вот у этих прелестных вьюнков, – показывала повилика на молодые побеги, в которые она уже впилась своими присосками, – хватает. И ты лучше не ворчи.
– Может, я тебе совсем не нужен? Пожалуйста, я тебя не держу. Оставь меня в покое и наслаждайся жизнью с юнцами-вьюнками.
– Ах, что ты! Ты же знаешь, как я люблю тебя! Я жить без тебя не могу!
Вьюн потихоньку оттаивал, вспоминал раннюю весну, когда он был одинок и жаждал любви. Вспоминал счастливые дни, когда обрёл свою повилику. Как хороша она была! Вся такая тонкая, изящная!.. Но воспоминаниями долго сыт не будешь. Жизнь требовала новых усилий и решительных шагов.
– Обратись к светилу! – уговаривал изнемогающего вьюна подсолнух. – Оторвись хоть ненадолго от своей повилики. Ваша зависимость друг от друга закончится плачевно. Нельзя жить, не получая сил от солнца!
– Пока я буду пялиться на твоё солнце, повилика найдёт себе другого… Я докажу ей, что лучше меня никого нет.
– Ты опять только про неё! Взгляни же на солнце, погрейся в его ласковых лучах. Почувствуй его любовь, и тогда у тебя появятся силы любить повилику.
– Твоё солнце только сушит землю. Ты стал таким дылдой уж никак не благодаря солнцу. Если бы не было под тобой плодородного слоя почвы и питательных дождей, твой ствол не был бы таким толстым и мясистым, а твоя голова – усеянной вкусными семечками.
– Ты прав, плодородная земля тоже нужна, и вода… Но без солнца, без его животворящих лучей земля не сможет ничего родить, и вода ей не поможет.
Лёгкий ветерок перебирал золотистые лепестки подсолнуха, делая его ещё более живым и похожим на маленькое солнышко. Повилика давно уже засматривалась на статный подсолнух и даже пыталась подружиться с ним. Однако все её попытки обвить его массивный ствол заканчивались неудачей. Обвить-то получалось, а вот присосаться и начать пить жизненные соки – никак!
– Фу, толстокожий! – возмутилась повилика и оставила свои попытки.
А подсолнух самозабвенно тянулся к солнцу, даже не замечая её ухаживаний.
Вьюн же сколько ни старался, а больше, чем ему было отведено земной природой, дать любимой не мог. Большинство его некогда звонких колокольчиков в разгар лета засохло, а те, что ещё бледнели на ярком фоне зеленеющей повилики, роняли на землю последние семена.
Повилика, ловко извиваясь, освободилась от безвременно засохшего вьюна, подползла к плодоносящему крыжовнику и воскликнула:
– Ах! Какой ты пышный и красивый! Как налились твои янтарно-зелёные ягодки!..
