– Пока у нас есть еще немного времени до конца рабочего дня, – Гуров посмотрел на часы, – давайте займемся все-таки разбором последнего из убийств нашего Каллиграфа. Девушка, семнадцать лет, учащаяся Политехнического колледжа… Кажется, колледж имени Овчинникова?
– Да, именно он. Она училась на контролера измерительных систем, – подтвердила Елена. – Девушка пропала двадцать пятого января, а ее тело было найдено двадцать седьмого. И опять, как и в первых двух случаях, смерть наступила примерно за четыре-пять часов до того, как тело нашли.
– Как она пропала? – задал уточняющий вопрос Гуров.
– По словам родителей девушки, она ушла к подруге в субботу вечером, но к ней так и не дошла. Подруга сама пришла к ней домой. Они договорились идти в кино с двумя знакомыми парнями, но так как компания ее не дождалась, а на звонки она не отвечала, то решили зайти за ней домой. Парни остались возле подъезда, а подруга… – Елена посмотрела в записи, – София Игоревна Липатова поднялась и позвонила в квартиру. Родители сразу же заволновались и стали звонить дочери. Но та так и не ответила на их звонки.
– Они искали ее сами? – спросил Крячко, хотя по опыту знал, что обычно родители так и поступают, когда их ребенок не выходит на связь.
– Да, – ответила Елена. – Отец Марины прошелся пешком от дома до остановки автобуса, а потом пешком до дома Софии, по дороге спрашивая прохожих, не встречали ли они девушку, похожую на его дочь. Был уже вечер и довольно темно. Подруга и парни тоже не пошли в кинотеатр и присоединились к поискам. Никого они, конечно же, не нашли в тот вечер, а когда Марина не пришла ночевать, то утром родители пошли в ближайшее отделение полиции и написали заявление о пропаже.
– А далеко жила подруга? – поинтересовался Лев Иванович.
– Не очень, на второй остановке после Алтуфьевского шоссе – остановка «Костромская улица». Ее дом рядом с остановкой.
– Понятно. Значит, Марина пропала буквально недалеко от дома. Ее мобильный нашли?
– Нет. Но его последний сигнал был зафиксирован как раз возле остановки, на которой она должна была сесть в автобус и ехать к подруге. По всей видимости, кто-то предложил ее подвезти, и она вместо автобуса села в машину.
– К незнакомцу? – удивился Гуров и добавил: – Рисковая девочка.
– Не обязательно к незнакомцу, – возразила Елена. – Она вполне могла и знать того, к кому садилась. Родители ведь не могли знать всех, с кем общается их уже практически взрослая дочка. Восемнадцать ей должно было исполниться в феврале.
– Но… – хотел было что-то возразить Лев Иванович, но передумал и только вздохнул.
«В семнадцать лет и мы уже считали себя взрослыми, – подумалось ему. – Я вот тоже не очень-то докладывал своим предкам, с кем гуляю и чем занимаюсь в свободное время».
– Девочка она была не проблемная, зачем ее было сильно контролировать? – пожала плечами Елена. – У Марины был парень, но с ним она порвала незадолго до трагедии. Его проверяли, но у него на время похищения и убийства девушки было железное алиби – он проводил время со своей новой пассией. Причем у нее в квартире, в которой кроме нее были еще и ее брат, и родители.
– А что говорит подруга? Она не могла знать, кто у Марины был из знакомых с машиной?
– Она рассказывала оперативнику, который вел дело, что незадолго до своего исчезновения Марина поведала ей о знакомстве с каким-то весьма интеллигентным мужчиной лет тридцати пяти или чуть старше. Но есть у него машина или нет, она не упомянула.
– Ага, это уже что-то – интеллигентный мужчина лет тридцати пяти или чуть старше, – заметил Крячко. – А что еще известно об этом новом знакомом?
– Я не нашла больше в деле ничего, что говорило бы о том, что им вообще заинтересовались. О том, что подруга о нем упомянула, есть запись в деле, а что его пытались разыскивать – нет, – ответила Елена, еще раз быстро просматривая протоколы, которые она держала в руках.
– Интересно, почему это? – прогундосил Лев Иванович и решительно направился к чайнику. – Я, с вашего позволения, еще кружечку «ТераФлю» выпью, а то в жар кидает и в горле саднит. Не вовремя все… – пробормотал он себе под нос.
– А мне кофе еще можно? – нерешительно спросила Елена и посмотрела отчего-то на Станислава, а не на Гурова.
– Можно и даже нужно. У меня и бублики есть, хотите? – спросил с улыбкой Станислав.
– Хочу, – кивнула девушка. – Я сегодня не обедала еще, – прошептала она, словно бы извиняясь.
– Тогда бублики нужно съесть обязательно. – Крячко подошел к своему столу, вынул из недр его целлофановый пакет с тремя бубликами в нем и торжественно протянул студентке. – Это все вам… ой, тебе, – поправился он.
– А вы не хотите? – посмотрела она на Станислава и оглянулась на Гурова.
– Нет, это все тебе одной, – ответил ей Лев Иванович. – Мы со Станиславом сегодня уже обедали. А мне сейчас, кроме микстур, так и вообще ничего не надо.
– Вам надо пить чай с малиновым вареньем или с медом, лимоном и имбирем, – посоветовала Елена. – Простуду за три дня вылечите. А это, – она показала на пакетик с лекарством, лежащий на столе Гурова, – одна сплошная химия и никакой пользы, как говорит мой дед.
– Дед, Леночка, у тебя правильный, – заметил Лев Иванович. – Но у меня под рукой, кроме аптеки на углу, нет ни лимона, ни меда, а уж тем более имбиря. И вообще, как ты себе представляешь картину – полковник Главного управления МВД России Гуров режет лимон у себя на рабочем столе?
Он улыбнулся своей шутке и посмотрел на Елену. Она оставалась серьезной и о чем-то размышляла.
Когда лекарство было растворено в кипятке, а в кружках Крячко и Елены плескался черный кофе, Гуров спросил:
– По делу об убийстве Жигановой… Я правильно запомнил фамилию? – уточнил он у Елены и, когда она кивнула в ответ, продолжил: – Так вот, связи жертвы всегда должны проверяться весьма тщательно. И не только студентки, но и всех остальных убитых, так или иначе связанных с этим вашим Каллиграфом. Нужно заново будет опросить всех знакомых и, может, найти еще каких-то свидетелей, которых могли пропустить оперативники. Как говорят, одна голова хорошо, а две лучше. Возможно, что все вместе мы найдем то, что пропустили те, кто вел дела Жигановой, Романовской и Чалкина. Они ведь не искали общие связи всех этих людей, а мы поищем.
– Вы думаете, что есть кто-то один, кого эти люди знали и кому доверяли? – осторожно сделав глоток горячего кофе, спросила Елена.
– Не обязательно доверяли, но знали – это точно. Похоже, наш Каллиграф весьма осторожен, и он не стал бы нападать на своих жертв на улице. Скорее всего, он каким-то образом заманивал их…
– Согласна, – кивнула Елена. – Например, Романовская пропала как раз в то время, когда, по словам ее подруги, с которой она вместе снимала квартиру, поехала на очередной вызов к клиенту. Но не доехала. Ее машину нашли на трассе. Она была сломана. Я сейчас точно не помню, но кто-то повредил ей какой-то там шланг, и тормозная жидкость вытекла. Машина заглохла, не доезжая до места назначения. Я не очень разбираюсь в технике, но экспертиза показала, что именно так все и было.
– Снова получается, что наш Каллиграф смоделировал убийство с самого начала, – заметил Станислав. – Кузнецов подобрал свою первую жертву убийства именно на дороге. Скорее всего, поломка машины была запланирована нашим Каллиграфом. И он даже точно рассчитал время и место, в котором она должна была остановиться.
– А это могло означать лишь одно – именно он и вызвал ее, прикинувшись клиентом, – заметила Елена и вопросительно посмотрела на Гурова.
Лев Иванович улыбнулся ей в ответ и обратил внимание, что Елена на этот раз чуть дольше обычного задержала на нем взгляд.
– Не обязательно, чтобы все было именно так, – немного подумав, ответил он. – Он наверняка понимал, что все входящие звонки будут проверяться, и действовал каким-то другим образом. Кстати, клиента, который вызвал Романовскую, нашли?
– Да, нашли, но он стал отпираться и заявил, что он никому не звонил, а эскортницами и вовсе никогда не пользовался. Но его все равно проверили и взяли на заметку.
– И кто же это?
– Это молодой человек двадцати лет, работающий айтишником в какой-то строительной фирме и продвигающий ее сайт, – нахмурила брови Елена, вспоминая, что она читала в деле по убийству Романовской. – Он практически постоянно сидит дома и вообще повернут на компьютерах. Даже еду себе по интернету заказывает. Иногда только выезжает, если его просят починить какой-нибудь компьютер. Да, я теперь вспоминаю. Он живет совсем не в том районе, куда была вызвана и направлялась Романовская.
– Вот видишь! Скорее всего, кто-то просто использовал его номер телефона, чтобы сделать заказ эскортницы, – заявил Станислав.
– А разве такое можно провернуть? – удивилась девушка.
– Если сильно захотеть, то можно, – усмехнулся Крячко. – Например, как вариант, украсть телефон, а потом подбросить опять. Айтишники – народ замороченный, сами в себе всегда. Он мог просто подумать, что потерял телефон или оставил где-нибудь, но потом вдруг обнаружил в кармане пальто или куртки, когда выходил из магазина, или куда он там ходит иногда. Не все же время он, как ты сама только что сказала, дома сидит.
– Так, давайте двигаться дальше, – прервал их разговор Лев Иванович. – Нам сейчас важно составить хоть какой-то план действий на завтра, чтобы он был действенным по максимуму.
– Мне задание уже дали, – быстро ответила Елена. – Нужно постараться найти еще два убийства, которые будут подходить под почерк нашего Каллиграфа. А если тела его жертв не найдены, то составить список всех, кто числится пропавшими за июль прошлого и нынешнего года.
– Все правильно, – согласно кивнул Гуров. – Умница. Но на всякий случай нужно будет отметить пропавших не только в июле, но и в июне. Если у нашего убийцы есть место, где он держит своих жертв, то вероятна возможность, что подходящий случай похитить выбранных им людей предоставлялся ему раньше. Он ведь мог и подстраховаться. Не всегда убийцам так везет, и они похищают своих жертв прямо перед убийством.
– Елена, ты можешь нам навскидку сейчас набросать психологический портрет Каллиграфа? – обратился к девушке Крячко. – Ты ведь лучше нас изучила все дела и наверняка имеешь представление о характере и образе жизни убийцы.
– В принципе, я уже набросала себе некоторые заметки по этому поводу, – ответила Елена и из глубин папки достала еще один файл с листочками, на которых был отпечатан текст. – Вот. Зачитать?
– Можно и своими словами. Но как тебе проще, так и действуй, – заметил Гуров.
– В общем, так. – Девушка стала серьезной и сосредоточенной. – Я все-таки скажу своими словами, потому как у меня после нашей беседы появились кое-какие изменения. Первоначально я считала, что преступнику до тридцати лет, но теперь я думаю, что ему где-то от тридцати пяти до сорока.
– Это на основании того, что рассказала подруге Жиганова? – поинтересовался Лев Иванович.
– Не только. Я просто подумала, что настолько осторожно и умно, как Каллиграф, должен был действовать человек со значительным жизненным опытом, терпением и определенными знаниями в криминалистике.
– Ты же сама сначала сказала, что подробности старых убийств можно найти в интернете, – хитро улыбнувшись, сказал Крячко.
– Я сказала это чисто теоретически, – смутилась девушка. – Имея в виду, что убийца не обязательно должен был работать в органах уголовного розыска или в следственном комитете. Сейчас любой продвинутый айтишник вполне может найти в интернете или взломав нужные сайты любую информацию.
– Так, может, мы тогда зря проигнорировали этого паренька, которого подозревали в убийстве Романовской? – спросил Лев Иванович. – Может, этот юный гений двадцати лет способен не только находить в интернете нужную информацию, но и использовать ее в своих криминальных целях?
– Навряд ли это он, – с уверенностью ответила Елена. – Обычно двадцатилетние юнцы, повернутые на компьютерах, выглядят весьма хило и бледно, потому как все свое время посвящают сидению на стуле возле любимой игрушки. А наш Каллиграф, скорее всего, мужчина сильный и натренированный. Он легко переносил тела от дороги вглубь парка. А значит, он не только молодой, но и сильный. Следит за собой, тренируется, может, даже ходит в спортзал. Если посмотреть на статистику, то в фитнес-клубы ходят в основном мужчины…
– Все, все, убедила, – рассмеявшись и махнув рукой, прервал ее Крячко. – Давай дальше.
– Итак, скорее всего убийце от тридцати пяти до сорока лет, он выше среднего роста, нормального или крупного телосложения. На здоровье и нервную систему не жалуется.
– А как у него обстоят дела с психическим здоровьем? – спросил Гуров.
Елена с подозрением посмотрела на него, но, не уловив в его лице ни тени сарказма или издевки, ответила:
– Не думаю, что у него, как и у дезорганизованных асоциальных маньяков, есть проблемы с психикой. Все его действия настолько адекватны и разумны, что становится понятно, что он действует больше из любви к искусству убийства, чем из-за потребности убивать. Вернее, он начал так действовать, а вот потом он не просто втянулся, а почувствовал азарт и удовольствие от убийства. И потом уже, как следствие, потребность убивать.
– Вот даже как?! – приподнял бровь Гуров. – Но получать удовольствие от убийства – разве это не есть психическое отклонение от нормы?
– Да, наверное, так оно и есть, – кивнула Елена, и одна из прядок волос снова упала ей на лицо. Она убрала ее изящным и легким жестом и продолжила: – Но его можно сравнить с азартом охотника, снайпера или солдата, который находит свое ремесло не только азартным, но и опасным. Опасность и азарт в одном флаконе больше присущи мужчинам. Среди женщин редко встречаются организованные несоциальные убийцы, буквально единицы. А вот среди мужчин…
– Все, сдаемся, – снова поднял руки вверх Станислав.
– Да, в какой-то степени он психически больной человек, раз находит удовольствие в причинении страданий и боли другим людям, – серьезным тоном продолжила девушка. – Каллиграф, как охотник, находит удовольствие и в выслеживании своей жертвы, и в том, как он привязывает ее к себе. Приучает ее доверять себе, можно так сказать. Наш убийца общителен, интеллигентен, обаятелен, умеет расположить к себе людей. Но живет он скорее всего один. Хотя не исключено, что у него в доме есть собака.
– А почему именно собака, а не рыбки и не кот? – удивился Крячко.
– Все тела были найдены в парках, в которых всегда много собачников. Чтобы без проблем разведать местность, убийца мог приезжать в тот или иной парк с собакой. Так он меньше привлекал к себе внимания, – ответила Елена.
– Разумно, – согласился Гуров. – А как насчет семьи? Есть у него семья?
– Как я уже сказала, он скорее всего живет один. Если бы у него была жена, то он не смог бы уделять столько времени своему… своей деятельности, хобби, что ли. – Елена запнулась, но тут же продолжила: – Выслеживать жертву, узнать ее так же хорошо, как знал ее Каллиграф, было бы сложнее, если бы он был обременен семейными обязанностями. А то, что он постоянно следил за жертвами и знал все их привычки, думаю, и так понятно.
– Да, предварительную работу он проделывал большую, – согласился Лев Иванович. – Хобби, говоришь? Вполне возможно, что это действительно хобби – выследить и убить так, чтобы не оставить ни следов, ни какого-то определенного почерка. Лица преступления, так сказать. А как насчет его трудовой деятельности? Есть какие-то предположения, кем бы он мог работать? На что-то он ведь жил?
– А может, он скучающий миллионер и начал убивать чисто от скуки, – пошутил Станислав.
– Даже миллионеры, чтобы иметь большой доход, чем-то занимаются, – не поняв шутку, возразила Елена. – Занимаются инвестициями, входят в совет директоров каких-нибудь предприятий или фирм, да мало ли у них дел. Миллионеры тоже не очень-то скучно живут, и времени у них свободного не больше, чем у сантехника, а то и меньше.
– Ну, это смотря какой миллионер, – заметил Лев Иванович. – Предположим, богатый наследник…
– Если он не дурак, а наш Каллиграф точно не дурак, то он не станет просто так спускать на тормозах все полученное наследство, а станет его приумножать и… Нет, наш Каллиграф – не миллионер, – твердо заявила Елена, – а, скорее всего, кто-то из интеллигенции, и работает по графику пять-два. Заметили, что все преступления – похищения, убийства и сброс тела – происходили в выходные дни или вечера?
– Врач, преподаватель, актер, архитектор, дизайнер, артист эстрады, певец, музыкант – кто там у нас еще? – перечислил Станислав. – А почему не строитель и не дворник? Интеллигентом у нас может быть всякий человек, независимо от профессии. Главное, чтобы было внутреннее состояние правильное и большое духовное образование. А для этого необязательно учиться много лет в академиях.
– Не буду спорить, – кивнула, ничуть не обидевшись на реплику оперативника, Елена. – Но мы сейчас говорим не о дворнике, который весь день обязан присутствовать во дворе дома, который он обслуживает, в том числе и по выходным дням, и не об интеллигентном строителе, который работает посменно. Нам нужен человек, который действительно работает пять дней от звонка до звонка, а потом свободен все последующие выходные. У него есть машина, на которой он спокойно передвигается на дальние расстояния…
– Ага, по нашим-то столичным пробкам поездишь спокойно на дальние расстояния, – с сарказмом заметил Крячко. – Извини, что перебил, – тут же сконфузился он из-за своей несдержанности.
– Да, вы правы на все сто процентов, – снова ничуть не обиделась Елена и улыбнулась. – У нас действительно с этим беда. Но в вашей реплике находится ответ на вопрос о свободном времени – у Каллиграфа свободна вся вторая половина дня и суббота с воскресеньем. Его никто нигде не ждет… Ну, во всяком случае, он может назначать встречи в свободном для себя графике. Он неторопливо посвящает все свое свободное время изучению будущей жертвы.
– Так кем он может работать? – спросил Лев Иванович.
– Вот этого я точно сказать не могу. Возможно, он преподаватель, или врач, или…
– Нет-нет, преподаватель – еще может быть, но врач… Они ведь тоже посменно работают. У них, кажется, посменные дежурства, – возразил Станислав.
– Участковые врачи работают по графику, – настаивала на своем Елена.
– Не спорьте, – вмешался в разговор Гуров. – Преподаватели тоже весьма загруженный народ. Им и тетради нужно проверять, и уроки планировать. Писанина и отчеты занимают столько времени! – Он махнул рукой, давая понять, что гадать о профессии Каллиграфа бесполезно. – Не важно, кем он работает. Важно, что у него достаточно времени на его делишки.
– Соглашусь с вами, Лев Иванович. – Елена косо глянула на Крячко. – Я думаю, что если у него есть машина, то, может, стоит ее поискать? Может, кто-то видел недалеко от места нахождения тел какую-то подозрительную машину? Ведь чтобы донести тело до нужного места, он мог оставить машину поближе к месту убийства. Может, не всегда это «ближе» было на парковке. Он мог бросить ее и в неположенном месте. Если ненадолго.
– Мог. Но тогда нам нужно самим побывать на месте и осмотреться, – заметил Лев Иванович. – Слушайте, что-то у меня, похоже, температура поднялась. Давайте-ка расходиться. Тем более что время уже пять часов и наш рабочий день официально закончился.
– Да-да, конечно же, вам нужно полечиться. – Елена засуетилась и стала складывать копии документов в файлы, а файлы в папку.
– Вот это, – Лев Иванович указал на папку, – я возьму с собой, если ты не возражаешь. Хочу сегодня сам досконально все прочесть и подумать хорошенько над всеми этими убийствами. Не бойся, верну все тебе завтра в целости и сохранности, – улыбнулся он, увидев написанную на лице Елены нерешительность.
– Да, пожалуйста. А то у меня только по одной копии всех документов, – умоляюще глянула она на полковника и при этом не отвела глаза.
«Наметился прогресс, – мысленно улыбнулся Лев Иванович. – Девочка понемногу привыкает к нам. Надо бы посмотреть в интернете, почему некоторые люди не любят смотреть в глаза другим людям. – Гуров поймал себя на этой мысли и тут же сам себе ответил: – Хотя какая разница – почему? Все мы разные и все по-разному относимся к незнакомцам. В конце концов, Елена преодолела свой страх и стала более уверенной в себе».
Вслух же он сказал:
– Лена, тебе твое задание на завтра и на послезавтра, если за день не успеешь, известно. Но чтобы быть на связи, нам нужно обменяться номерами телефонов. Если что-то обнаружишь новое, сразу нам звони. Мы, в свою очередь, со Станиславом Васильевичем займемся опросом свидетелей и сделаем запрос на похожие преступления за последние три года. Мы, правда, не очень уже помним почерки всяких там советских маньяков…
– Ничего, я буду искать по принципу, которому следовала Елена, – выделять в первую очередь все нераскрытые дела, в которых расположения тел имели постановочный характер и на которых не было найдено ни одной сколько-нибудь значимой улики или следа, – заявил Крячко. – К тому же у нас теперь есть конкретные сроки – убийства совершались в январе и июле, в конце месяца. А все убитые исчезали примерно за день или три до этого.
– Значит, с поиска новых убийств, подходящих для Каллиграфа, ты завтра и начнешь, – заметил Лев Иванович. – А я, пожалуй, встречусь завтра с подругой Жигановой Софией и еще раз попробую у нее узнать, о каком интеллигентном мужчине рассказывала ей Марина. Все, пойдемте на выход. И да, чуть не забыл – номер телефона, – он вопросительно посмотрел на Елену.
Сыщики быстро обменялись с девушкой номерами телефонов, и Крячко галантно предложил:
– Елена, давайте я вас подвезу.
Но та, улыбнувшись, сказала:
– Спасибо, но я на своей машине. Она хоть и старенькая, но надежная. Мне ее отец отдал, когда я на учебу в Москву уезжала.
– Эх, а я-то хотел прокатить красивую девушку с ветерком! – пошутил Крячко.
– Девушки нынче, Станислав, такие продвинутые, что сами тебя прокатят, – недвусмысленно ответил ему Гуров.
– Я же шучу, – рассмеялся Крячко.
– Я так и поняла, – в ответ улыбнулась Елена, и все вышли из кабинета.