Фольклор, будучи «кладезем народной мудрости», может многое поведать нам об истории народа, его языковых и культурных корнях. Как без прочтения «Старшей Эдды» невозможно глубинное понимание скандинавского фольклора, так же невозможно понимание карело-финской культуры без прочтения главного ее эпоса – «Калевалы».
Собранная из пятидесяти рунических песен (также именуемых «рунами») финским фольклористом Элиасом Лённротом (1802–1884), «Калевала» представляет собою масштабный эпос о сотворении мира, рождении легендарных богатырей, их противостоянии и объединении в борьбе за благополучие и процветание волшебной страны Калевалы, названной так в честь праотца всех финно-угорских героев – Калева.
Говоря о «Калевале», невозможно не рассказать о ее составителе, – Элиасе Лённроте – личность которого также обросла поверьями и сказаниями. С малых лет мальчику из семьи простого портного приходилось усердно трудиться и в поле пастухом, и за прялкой подмастерьем. Учился же он до самого рассвета – когда еще первые петухи не начинали будить людей и зверей, юный Элиас выходил во двор и забирался на дерево, где проводил время за учебниками до тех пор, пока не начиналась утренняя деревенская суета. Одна из соседок даже будила детей такими словами: «Вставайте, Лённрот давно уже слез с дерева со своими книжками!»
В результате усердного собирания древних сказаний, пословиц и поговорок во время путешествий по финской и русской Карелии Элиасом Лённротом было записано пятьдесят рун, которые вошли в состав монументального карело-финского эпоса «Калевала» – одного из важнейших памятников карело-финской культуры по сей день.
И хотя повествование не имеет четкой структуры (от рассказа о Вяйнямёйнене оно может переключиться на историю о похождении чародея Лемминкяйнена в мрачную и суровую страну туманов Похъёлу, и обратно), оно все еще воспринимается как целостное, а мир в ней хоть и удивителен происходящими событиями и явлениями, но подчинен внутренней логике. Начинается «Калевала» с сотворения мира и прихода в него вечно юного старца Вяйнямёйнена, сына Ильматар, а завершается его отбытием из страны Калевалы, когда он, исполнив последнюю свою песнь, решает уступить место чудотворно рожденному младенцу Марьятты. История совершает полный оборот, и одно поколение, подобно временам года, сменяет другое:
Вот исчезнет это время,
Дни пройдут и дни настанут,
Я опять здесь нужен буду,
Ждать, искать меня здесь будут,
Чтоб я вновь устроил Сампо,
Сделал короб многострунный,
Вновь пустил на небо месяц,
Солнцу снова дал свободу:
Ведь без месяца и солнца
Радость в мире невозможна.
В рунических песнях удивительным образом сочетается реальное и чудотворное, открывая читателю первобытную прелесть магического сознания. Природные явления происходят по воле могущественных чародеев, способных своими словами преображать мир: благодаря мальчику Сампсе Пеллервойнену на голой земле Калевы вырастают деревья, а после обращения к покровителю охотников Хийси волшебник Лемминкяйнен добывает для будущей невесты живого лося и увозит в Похъёлу.
Мир в «Калевале» разделен условно на два полюса: саму Калевалу, – обетованную землю, где живут все главные герои эпоса, – и мрачную туманную Похъёлу, которой правит злобная старуха Лоухи и которая граничит с загробным миром, Маналой. И тот, и второй край находятся на севере, и все же суровый северный климат Похъёлы описан настолько красочно и емко, что читатель прочувствует этот скрипучий мороз даже в теплое время года:
В лед и в иней ты обута,
В замороженной одежде,
Носишь с инеем котел ты
С ледяной холодной ложкой!..
Именно там героям – сперва Лемминкяйнену, затем Вяйнямёйнену и потом, наконец, умелому кузнецу Ильмаринену предстоит найти себе жену и, руководствуясь этим, выковать Сампо – волшебную мельницу, дарующую урожайность и счастье. Эта история перекликается не только с общим для многих славянских сказок и мифов сюжетом об испытании, которое предстоит пройти герою ради обретения любимой, но и с сюжетом, согласно которому искать ее предстоит «за тридевять земель».
В вечно молодом старце Вяйнямёйнене нашли воплощение и народная простота, и многовековая мудрость, способная поднимать с озер воду и рассыпать на небе звезды. Противостоит ему юный Ёукахайнен, который в силу надменности и зависти вступает с Вяйнямёйненом в певческий поединок, однако терпит неудачу. И хотя оба они, согласно рунам, происходят от одного праотца Калева, происхождением они различны, и Вяйнямёйнен ближе к полубогам, чем к людям, в противоположность Еукахайнену.
Подобные незначительные противоречия, как и странность в подсчёте зерен при посеве Вяйнямёйненом, которых он насчитывает шесть, однако позже их становится уже семь, ничуть, однако, не сбивают с толку читателя, а лишь погружают в магическое мышление певца-рассказчика, а также в мир этой чудесной страны.
Старый, верный Вяйнямёйнен
Все шесть зерен вынимает,
Семь семян берет рукою,
Взял из куньего мешочка,
Взял из лапки белки желтой,
Летней шкурки горностая.
Погружаясь в мир «Калевалы», читатель сможет заметить параллели и с произведениями славянского фольклора (злая старуха Лоухи тождественна славянской Бабе-яге, которая дает герою задачу пройти некое испытание «с подвохом»), и даже, возможно, с греческими мифами (Ильматар, дочь воздуха, становится матерью всего сущего[1], как и Гея, мать Урана, стала причиной появления олимпийских богов и всего живого[2]), однако при этом труд, собранный Элиасом Лённротом, уникален как сюжетами и пейзажами, так и поэтическим слогом:
Для того одна осталась
Здесь береза, чтоб расти ей,
Чтобы ты здесь куковала.
Ты покличь на ней, кукушка,
Пой, с песочной грудью птица,
Пой, с серебряною грудью,
Пой ты, с грудью оловянной!
Пой ты утром, пой ты на ночь,
Ты кукуй в часы полудня,
Чтоб поляны украшались,
Чтоб леса здесь красовались,
Чтобы взморье богатело
И весь край был полон хлебом!
История написания «Калевалы» была бы неполной, а само появление этой книги в том виде, в каком она попала к вам в руки, было бы и вовсе невозможным, если бы не труд критика и переводчика Леонида Петровича Бельского (1855–1916). Впервые он услышал о «Калевале» на лекциях фольклориста и основателя русской мифологической школы, Федора Ивановича Буслаева (1818–1897), который и посоветовал ему заняться переводом эпоса и его адаптацией для русского читателя.
Ради этого Бельский выучил практически в совершенстве финский язык, а на непосредственно перевод у него ушло пять лет. При всем этом, однако, он постоянно вносил правки в свою работу, и уже в 1915 году в свет вышло дополненное и расширенное издание «Калевалы». Несмотря на время, перевод «Калевалы» в исполнении Бельского до сих пор не утратил своей певучести и поэтичности.
«Калевала», вне всяких сомнений, сможет надолго увлечь и ценителей устного творчества разных народов мира, и поклонников эпоса, и даже неискушенного в вопросах народной поэзии и фольклора читателя.