В таблице со множеством фамилий напротив каждой – «злодейское убийство», «пьяное убийство», «умышленное отравление газом», «расстрелян», «избит до смерти», «убит с расчленением». Эти 18—20-летние ребята погибли не от рук фашистов, не при штурме рейхстага, даже не в афганских пустынях. Их убили в мирное время в Советской Армии. А матери провожали их в армию, чтобы они защищали Родину.
Убит садистом-прапорщиком, пьяным офицером, забит насмерть кирзовыми сапогами своими же сослуживцами… Солдаты погибают не только в забытых начальством и Богом дальних гарнизонах. «Застрелен замполитом у знамени части», «убит в военкомате», «убит напротив здания штаба округа», даже – «убит в караульном помещении у здания ЦК КПСС».
На сцене – сотни фотографий бравых парней в армейской форме, и здесь же снимки – обезображенные лица в гробах. С этими фотографиями на свой съезд в Москву приехали представители движения «Солдатские матери России». Доведенные до отчаяния, они приехали, чтобы потребовать у руководства страны и Вооруженных Сил СССР начать, наконец, решать застарелые армейские проблемы, сломать систему, в которой калечатся физически и морально молодые жизни.
С 1945 года в мирное время при прохождении службы в Советской Армии погибло 310 тысяч солдат. За пять лет перестройки – 15 тысяч, за 1990 год – 3900, даже сейчас, после неудавшегося путча и смены руководства в Вооруженных Силах, ежедневно по 25—30 цинковых гробов получают российские матери. И не только российские. А. Кайрис (из Литвы) убит в Калининграде, на третьем месяце службы. 24 сентября из Амурской области в независимую Литву привезли еще один цинковый гроб с литовским парнем. Неужели и этот не последний?
Безутешно горе матери, потерявшей единственного сына, и разве она не вправе знать, как погиб ее сын, увидеть его перед тем, как простится с ним навсегда?! Военная прокуратура, обязанная заниматься расследованием причин гибели военнослужащих, часто работает не на раскрытие, а на сокрытие преступлений. Примеров – сотни. Глумление – иначе не назвать такую, например, запись: «Причина смерти – подавился пищей». А мать, когда вскрыли гроб, увидела сына с выколотыми глазами. «Резкие гнилостные изменения трупа» – с такой записью получили родители И. Новаша извещение о его смерти на корабле в Персидском заливе.
– Сын сам рвался в армию, – рассказывает мама Саши Кудрявцева, нижегородца. – Служил десантником, здоровый был парень, а написали, что умер от острой сердечной недостаточности. Его бросили «деды» на электропровод высокого напряжения.
Вот еще выдержки из бесчисленных рассказов матерей погибших солдат.
– У сына отрезали все, что можно отрезать… Саша, говорила ему, не ходи ты в эту проклятую армию. Пошел… Такой был добрый, красивый…
– Его нашли в Амуре рыбаки, тело обезображено, конечности отрублены…
– Привезли гроб с сыном, а там гнилое месиво…
Их убивали и в первые дни службы, и за день до демобилизации. С. Лебедев из Мордовии «зверски казнен в день отправки домой», такую же смерть принял – С. Петров из Ярославля. А мать получила извещение, что он умер от рака печени.
«Живу, как в плену у эсэсовцев… Теперь мне не страшен Бухенвальд… Мама, меня, наверное, скоро убьют…»
«У меня вся грудь синяя, а врач не обращает внимания…» – это из солдатских писем. Бьют, «чтоб служба медом не казалась», просто так, от избытка дури, за то, что ты русский, литовец, армянин…
Ребята, убежавшие от издевательств «дедов» и приехавшие на съезд солдатских матерей, рассказывали мне такое, что невозможно пересказать даже мужчине. Есть в армии и такая каста – «опущенные». Солдат ходит в… лифчике, его используют как женщину… И это на глазах других, в том числе и офицеров. Чистить картошку в противогазе – это еще «милая армейская шутка».
«В 1988 году в нашем городе поселилась воинская часть №06951, – написали в Международное общество прав человека медики центральной районной больницы г. Давлеканова, – от того, что в части нет медсанбата, мы стали невольными свидетелями совершенно ненормальных явлений. Нет дня, чтобы на прием не приходил избитый солдат, а к нам в отделение госпитализируют самых тяжелых – с переломами конечностей, челюстей, носа, сотрясением головного мозга, травмами позвоночника. На ребят невозможно смотреть бея слез! Они похожи на пленников концлагеря.
– В армию я попал из суворовского училища, – рассказал съезду А. Суменков, – раздумал быть офицером, когда посмотрел в училище, какие они на самом деле. Никто из нас не имел имени, только «козлы», «шакалы». Меня били за то, что я был суворовцем, сразу человек десять, а подстрекали прапорщики…
Вот что рассказал военный прокурор Печорского гарнизона (республика Коми) майор В. Власов:
– Проверяли один строительный батальон. Солдаты работают по 12—14 часов. Изнурительный труд в нечеловеческих условиях. В батальоне волчьи обычаи. Из 330 человек списочного состава половина на лечении, еще сорок нуждались в срочной госпитализации. Теплыми вещами обеспечены на 40 процентов, постельные принадлежности используются по пятому сроку! Солдаты рассказали, что за год у них побывали 19 генералов. Дадут накачку, пообедают – и в самолет. А в батальоне ничего не меняется.
Были на съезде солдатских матерей и представители союза военнослужащих «Щит». Старший прапорщик В. Величко рассказал: