Небо над городом уже потемнело, выпуская из-за горизонта похудевший перед новолунием месяц, и на улице зажглась праздничная иллюминация. И снова сердечки, шары и огромная иллюзия в виде крылатого поросенка прямо над главной площадью. А все вокруг такие до противности счастливые: несут подарки, обнимаются, целуются, нашептывают друг другу глупости. У меня же из праздничного настроения только хрюня и глупое платье. Кто бы знал, что в нем так холодно бродить по вечерам. Сюда мы дошли быстро, к тому же рядом с Гаррисоном я постоянно нервничала, поэтому и не замечала ничего вокруг, сейчас же, когда магический резерв опустел и согреться было нечем, меня начало знобить. Еще и редкие встреченные студенты косились на нас с хрюней.
– Смотрите-ка, Тейт прикупила себе поросенка, чтобы быть не хуже всех, – загоготал кто-то в стороне, но я даже не стала оборачиваться и смотреть на одногруппников.
– О да, будет завтра заливать, что нашелся идиот, который на нее позарился.
Больно надо! Возможно, я не из тех дурочек, которым для счастья непременно нужен рядом мужчина, возможно, диплом об окончании магической академии – вот моя цель. Но огоньки из шаров тут же расползлись и превратились в звезды, а в носу защипало. Аллергия, наверное. Гаррисон решил сэкономить и купил поросенка не у подгорных мастеров, а у каких-нибудь зеленокожих, которые никогда не следили за качеством используемых материалов, а мне теперь расплачивайся аллергией. Но вытирать их на глазах у всех точно не буду.
Внезапно мне на плечи лег светлый свитер, а поверх него – тяжелая ладонь Уилла.
– Лиззи, моя радость, давай провожу до академии.
Выглядывать из-за его немаленького тела было неудобно, но могу поспорить, что лица у однокурсников порядком вытянулись. Но на этом Гаррисон не остановился: наклонился ниже, притянул согнутым указательным пальцем мой подбородок и поцеловал прямо в губы. Вроде бы просто прикоснулся, без языка и прочего обмена жидкостями, но по моему телу будто разряд пробежал.
Затем без всякого стеснения и боязни опозориться близким контактом с чудачкой-Тейт повел к академии.
– Твой план был идиотским, – шепнула я ему на ухо, когда мы ушли достаточно далеко от остальных студентов и забрались прямо на мост, ведущий в академию. Отсюда открывался отличный вид и на сам город, и на окружающие его деревушки. Из окон нашего общежития, наверное, не хуже, но защитные экраны академии все искажают и превращают в серое марево. – Каждого мага выше шестого уровня в первую очередь учат сдерживать свою силу. Так что потрепать немного – это да, но вероятность того, что я тебя покалечу практически равна тому, что тебя уложит в лазарет лично Филч. И шуточка с благодарностью вышла глупой! Мы минуты три были в кабинке, многое ли можно успеть?
– А то ты не зна… – ехидно улыбнулся он, затем почти рассмеялся, – точно, Тейт, ты же не знаешь! Филч меня отлюби, я и забыл, какие у тебя пробелы в познаниях насчет отношений мужчины и женщины.
– И ты их мечтаешь восполнить?
Внезапно он закашлялся, потом глянул на меня и покачал головой, сдавленно рассмеялся и демонстративно отступил назад.
– Не так быстро, Тейт, я приличный парень, а ты так напираешь на первом свидании!
Я закатила глаза и первой поспешила к академии: если уж Гаррисон так сильно переживает за свою добродетель, то должен держаться подальше от необузданной Харпер Тейт.
Сразу за мостом возвышалась высокая темная ограда, выращенная здесь друидами. На первом курсе я любила ходить рядом с ней и разглядывать чудные переплетения стеблей, шипы и крохотные листочки, которые на самом верху ограды образовывали настоящие пышные кроны, бордово-красные днем и светящиеся розовым ночью. В честь праздника сияние еще усилили, а на ветках распустились белоснежные цветы. Вот где настоящая романтика и атмосфера чуда, а не в городе, с его поросятами и гирляндами.
Гаррисон догнал меня через пару минут, всучил свой рюкзак, примерился и ловко, словно белка, взобрался по ограде вверх, чтобы сорвать там ветку с цветком. Двигался он быстро и уверенно, цепляясь за малейшие выступы и щели между стеблями и стволами. После чего также ловко спустился, забрал свой рюкзак и всучил цветок мне.
– Это тебе для убедительности. А то не сможешь выиграть свои шестьсот алзолов, и получится, что потратила целый вечер зря.
Он забрал рюкзак и поглядел куда-то вверх, где сейчас светились окна жилых этажей. Здание академии заползало по скале почти до самой границы облаков. Правда, в последние годы учеников в ней было не так много, как во времена ректора Макграта, и многие помещения пустовали. Благодаря чему у коменданта появилась возможность выделять обеспеченным ученикам отдельные комнаты. В одной из которых и жил счастливчик-Гаррисон: ни тебе любопытных соседок, ни храпа по ночам, ни необходимости гулять по коридору или сидеть в библиотеке, когда к кому-то нагрянут гости.
Или не такой уж счастливчик? Сквернотома непредсказуема и безжалостна, подхватить ее – все равно что сидеть на сундуке со взрывающимися снарядами: никогда не знаешь, который из твоих вздохов станет последним. Но особенно несчастным Гаррисон тоже не выглядел, напротив, быстро вернул себе привычное ехидство и подставил мне локоть.
Не положить на него руку и не пристроиться рядом с Уиллом было выше моих сил.
– В любом случае у меня останется хрюнечка, мой золотой поросеночек!
– Ты его и вправду продашь? Девчонки обычно любят таких здоровых плюшевых монстров. С ним можно спать, можно хвастаться перед подружками, его можно обнимать, когда чувствуешь себя маленькой и беззащитной в большом и жестоком мире, а рядом нет того, кто купит платьюшко, обнимет и возьмет на ручки.
– Маги восьмого уровня редко чувствуют себя маленькими и беззащитными.
Еще немного его рассуждений – и хрюню просто выброшу! А он такой милый, мягкий, с животиком, который можно сжимать в пальцах, когда о чем-то думаешь, главное, не слишком сильно, иначе раздастся его ужасающее пение.
– Но ты же не только маг, но и девушка.
– А ты не только футболист, но и придурок. Впрочем, это не открытие.
Почему-то он рассмеялся, обнял меня и развернул к себе, чуть наклонил голову и прислонил свой лоб к моему. Я машинально прикрыла глаза, а Гаррисон только произнес:
– Злючка! Самая настоящая злая злючка. Но я кое-что видел Тейт. Твоя магия льдисто-голубая, как твои глаза, а не зеленая, как положено чернокнижнику.
– Вздумаешь шантажировать, – отскакивать я не стала, напротив, схватила его за горловину свитера и притянула к себе, – по всей академии разойдется новость о твоей сквернотоме. Не понимаю, как ее до сих пор никто не заметил? Ты же постоянно крутишься с девчонками, ходишь с парнями в душ и раздевалку. И на поле, под этими короткими шортами, любой бы разглядел!
– А почему никто не замечает цвет твоей магии? У меня такие же мощные маскировочные чары. Но я рад, что все так сложилось, теперь знаю, что в глубине твоей души есть добро и свет.
– Меня преобразила любовь к тебе, раньше магия была зеленой!
Надеюсь, похлопывание ресницами вышло естественным и красивым, а не напоминало нервный тик. Но дальше стоять лицом к лицу с Уиллом было глупо, поэтому я нехотя отпустила его и отступила. Надеюсь, он не станет болтать о моей магии, иначе точно вылечу с факультета.
Так вышло, что когда я поступала в академию, место для бесплатного обучения было только в подгруппе чернокнижников, поэтому пришлось немного смухлевать с цветом магии. При моем потенциале с этим не возникло проблем, а обучение на первых курсах все равно для всех боевиков одинаковое. По совести, Уиллу с его бледно-золотистой магией тоже бы выбрать другой факультет, а то и вовсе уйти в воинство Света или же обычные воины. Те вполне справлялись с врагами за счет своей физической подготовки, амулетов и простеньких заклинаний. Но, наверное, у него были свои причины поступить в академию.
– А твой названный папочка очень странный, – заговорил Гаррисон, когда мы уже стояли на крыльце академии.
– Самый обычный! Никаких странностей…
И тут я его заметила. Макграт успел где-то раздобыть себе старомодную мантию преподавателя, напялил ее поверх костюма лаборанта, а волосы спрятал под вязаной шапочкой с помпоном. В комплексе с очками и шлепками – это производило неизгладимое впечатление. С другой стороны, маскировка вышла отличная, в таком чудаке никто не узнает ни почившего героя прошлого, ни восставшую нежить.
– О, Лиззи! – сразу же оживился он. – А я уже хотел идти тебя искать! Как свидание?
– Высший класс.
Макграт распахнул руки для объятий, я же с трудом оторвалась от Уилла, похлопала нежить по спине, опасаясь прижиматься к нему сильнее. Зато ректор изобразил родственные объятия за нас обоих и шепнул:
– Избавься от футболиста, есть серьезный разговор.
Если честно, то я была не настроена на серьезные разговоры с нежитью. Точнее, надеялась, что пока хожу на свидание с Уиллом, он ослабнет и вернется к своему прежнему состоянию, а мне останется только собрать кости и отнести их обратно в саркофаг. Но Макграт выглядел до противности живым и бодрым, а еще – полным идиотом. Очки, мантия, шапочка…
– Ладно, я сам! – тоже шепотом произнес он и резко развернулся. – Уильям Гаррисон, а ты давно оставался дежурным по этажу?
– Деж… Кем?
– Это такой важный и самоотверженный человек, который следит за порядком в общежитии, не допускает в него посторонних, строго разговаривает со всеми, у кого горит свет после отбоя, подметает полы и протирает пыль. Мне кажется, ты слишком много внимания уделяешь моей Лиззи, поэтому самое время остыть и переключиться на облагораживающий физический труд.
– Простите, дорогой родственник, но что-то я не припомню вас среди преподавательского состава, как и рассказов Харпер о ее названном папочке, так что не хочу никуда уходить. Может быть нам лучше позвать декана Лоусон, пусть разберется во всем?
Он лениво скрестил руки на груди и подошел почти вплотную к Макграту. Ростом они друг другу не уступали, как и упрямством, и теперь походили на двух драконов, которые не поделили особенно удобный выступ на скале. Но тут ректор чуть повернулся ко мне, подмигнул и вмиг окостеневшим пальцем ткнул в сторону Уилла, затем резко сжал кулак. Возможно, это никакая не угроза, а один из тайных знаков воинства Света, но в тех я была не сильна и решила вмешаться.
– Гаррисон, нам с папулей надо срочно вспомнить былое.
– Вспоминали уже, на кафедре некромантии, – это было очень, очень странно, но Гаррисон как будто пытался заслонить меня от Макграта. Но и тот не собирался сдавать позиции:
– Так его сколько было-то! За раз не вспомнить! Лиззи, идем.
– Да, я, пожалуй, пойду. Спасибо за беспокойство и за хрюню, он очень милый…
– А если подпишу тебе открыточку, то он станет еще и дорогим, – Гаррисон криво усмехнулся, но все же отступил, давая Макграту возможность увести меня. Сам остался на месте и долго смотрел нам вслед. Недобро так, осуждающе.