Костлявые пальцы мертвого ректора сжимали сердце из розового картона с надписью «Моей милой Харпер» и вензелем в виде стилизованного весла.
Магистр Салли сразу взбесился и попытался заклинанием вытащить открытку, но мои однокурсники уже заметили ее и расхохотались. Конечно, снова эта Харпер! И все самое прекрасное, что ассоциируется с неудачницей-мною: весло, напророченная свадьба с ректором и открытка на Любоведень.
И пока все веселились, я чувствовала, как внутри скапливается глухая злоба, а пальцы начинает покалывать от магии. Филчев шутник! Не мог выбрать другое время для розыгрыша! Нет, нужно было испортить именно Любоведень. Когда все остальные получают открытки, пряники с посланиями, цветы и плюшевых крылатых поросят, а я традиционно просиживаю в библиотеке, делая вид, что выше всей этой суеты.
– Кто думает, что это смешно, – попытался напустить строгости в голос магистр Салли, – тот сегодня переговорит об этом с деканом Лоусон. А еще – поможет с уборкой на кафедре магозооведения.
Он еще раз попытался сдвинуть крышку саркофага, но поскользнулся и плюхнулся на пол. Подлиза-Барнабас тут же поспешил на помощь, поставил преподавателя некромантии на ноги и отряхнул его мантию, хотя пачкаться в склепе было не обо что. Могущественные заклинания поддерживали здесь идеальную чистоту и необходимую температуру, чтобы самые важные люди в истории эмеральдской академии магии хорошо чувствовали себя даже после смерти.
Были здесь и охранные чары, но кто-то обошел их и впихнул в руки Макграту открытку с моим именем.
– А что если он сам? – подал голос Уилл. В его ясных голубых глазах и так не часто мелькал разум, сейчас же тот полностью перетек в его идеальные мышцы, освободив голову для совершенно диких идей. – Увидел Харпер на прошлой экскурсии и влюбился?
Его дружки-футболисты захохотали еще громче, поддерживая шутку своего капитана. Я захотела врезать ему, но наткнулась на Анни. Подруга хорошо меня знала и по мере сил удерживала от глупостей. С Уиллом связываться себе дороже.
Футболистов брали в академию только из-за успехов в спорте, собственный магический потенциал у большинства не дотягивал даже до четвертого уровня. А у меня – восьмой. Размазала бы их компашку по стенке, находись мы где-нибудь за стенами академии. Здесь же вся магия, кроме защитной, гасилась и привлекала внимание стражей.
– И сам сбегал в лавку Милашки Сьюзи за этим безвкусным сердечком, – огрызнулся Салли, после чего заставил футболистов сдвинуть стеклянную крышку, вытащил из саркофага открытку и взмахнул ей у себя над головой. – Сейчас же отнесу это декану Лоусон, она быстро вычислит шутника по энергетическим следам.
– И заставит его жениться на Тейт вместо Макграта, – продолжил Уилл. – Раз тот не может.
– Но очень, очень хочет… – поддержали его из толпы.
У меня замерцали зеленые круги перед глазами, а кулаки сжались так сильно, что ногти врезались в ладони.
– Харпер, дыши, – попыталась успокоить меня Ани. – Они просто придурки, на которых не стоит обращать внимания. Если будешь игнорировать – они сами заткнутся.
Не заткнутся. Я уже пять лет проверяю теорию моей милой подруги и успела убедиться, что все это полная чушь. Если ты однажды совершил глупость – она будет преследовать тебя вечно. А на моем счету глупостей было предостаточно. Но самая главная – поступление на факультет боевой магии, традиционно самый элитный и закрытый среди всех. И вдруг на нем оказывается Харпер Тейт – девушка-недоразумение, которая получила свое место благодаря веслу.
– Ну, если наш основатель смог сбегать за открыткой, то вдруг и с женитьбой получится? – поддержала дружка Кларисса, наша звезда факультета. – Ему поможет сила любви! Ведь вы послушайте, как это очаровательно звучит: «Моей милой Харпер».
И пока магистр Салли разворачивался, чтобы образумить Клариссу, я выхватила из его рук открытку и порвала ее на мелкие части, вызвав новый приступ хохота у одногруппников.
– Тейт, приличные девушки не разбрасываются открытками, подаренными в Любоведень! – покачал головой Уилл. – Тем более единственной откр…
Его губы еще заканчивали произносить фразу, когда я взревела, призвала всю доступную магию, проломила защиту академии, и набросилась на этого холеного красавчика. От нахлынувшего зеленого огня Уилл скорчился на полу, но лыбиться не перестал, а на меня сразу же налетели бесплотные стражи, скрутили и лишили магии, теперь уже наверняка.
– Наказаны! – рявкнул Салли. – Оба!
***
Ради праздника украсили даже комнату для наказаний. И сейчас вместо успокоения она дико нервировала меня развешанными повсюду сердечками, цветочками и светящимися шарами. Ненавистный Любоведень будто насмехался надо мной, нашептывал: «Вот, погляди, у всех есть личная жизнь и романтика. У всех, кроме тебя!».
Даже мисс Пэриш, вечерний вахтер, приглядывающая за нерадивыми студентами, вошла в комнату с цветами и перевязанной розовой лентой коробкой. И, – о чудо! – внутри был не череп, не дохлая мышь, а два свежих тома «Любовных страстей Розы». Как почетный и опытный посетитель комнаты наказаний, я уже успела ознакомиться с частью этих самых страстей, поэтому тихо взвыла и уронила голову на парту, а вот Уилл был полон оптимизма.
– Романтика, да, Тейт? – шепотом проговорил он. – Ты и я вместе в этом кабинете. Надеюсь, ректор Макграт не будет ревновать слишком сильно.
– Я тебя и здесь пришибу, придурок!
– Тс-с-с! – мисс Пэриш заняла место для преподавателя и постучала по столу волшебной палочкой, накладывая на нас заклинание немоты. – Разговаривать нельзя! Но чтобы вы, мои солнышки, не скучали, я немного вам почитаю.
Наивный Уилл, наша футбольная краса и гордость, подпер подбородок рукой и приготовился слушать. Я же тем временем вытащила из рюкзака учебники и погрузилась в изучение параграфа по некромантии. У боевых магов этот предмет не являлся основным, но знания никогда не бывают лишними. Мне-то не добавят пару баллов на экзамене только за то, что умею гонять мяч по полю, придется самой выходить на битву с монстрами.
Мисс Пэриш хихикнула, покраснела и спрятала под стол розовую открытку с летающими поросятками. Затем прокашлялась, поправила прическу, с нежностью погладила корешок книги и открыла первую страницу романа:
– Ранее в серии «Любовных страстей Розы»: султан Али уже который год ищет свою потерянную внебрачную дочь Латифу. У той есть особая примета – родимое пятно в виде дракона на щиколотке. Точно такая же есть у несчастной, но чистой душой рабыни Розы, подаренной Саиду, красавцу-мужчине, которого Али усыновил еще младенцем. Саид чувствует, как его сердце наполняется любовью к Розе, но не может оставить Жанию, свою нынешнюю невесту, кроме того он случайно проводит ночь с Алишей, третьей женой своего приемного отца. И теперь она беременна, но отец не известен. Джафар, племянник настоящего отца Саида, воспылав страстью, хочет выкупить Розу, но на его пути становится Мустафа…
Дальше я уже не слушала, полностью погрузившись в содержимое параграфа. Спасибо работе, которая научила воспринимать информацию при любом уровне шума. Зато Уиллу было худо: его так и корежило от небывалых мысленных усилий. Ничего, ему даже полезно: приобщится к современным тенденциям мелодрам, сформирует новые извилины в мозгу, начнет лучше понимать, о чем люди говорят.
Но долго злорадствовать было недосуг, поэтому я углубилась в правила создания высшей нечисти. Была одна задумка для итогового экзамена, но для нее пока не хватало знаний.
Минут через десять, когда мисс Пэриш уже увлеченно читала сцену, как Мустафа признается в любви к Розе, а Алиша их подслушивает, мне под руку упала свернутая бумажка. На криво оторванном клочке было написано: «Кто такой, Филч его дери, Мустафа?». А через две минуты еще одна: «Ну же, Тейт, ты точно в теме!».
Вот это было оскорблением похлеще, чем открытка в руках мертвого ректора, поэтому я мстительно улыбнулась и начертила на листе большую схему, рассказывающую, кто кому родня, кого любит, ненавидит и от кого беременный. И, могу сказать, пересечения вышли весьма забавные. Часть из них я вообще придумала на ходу, но получилось даже интереснее, чем у автора «Любовных страстей».
Уильям оценил. Развернул бумажку и беззвучно шевелил губами, перечитывая схему, затем обхватил голову руками, вырвал из середины тетради двойной лист и начал что-то писать.
Спустя еще полчаса мне на парту прилетело новое послание. На этот раз оно развернулось в открытку-сердечко, украшенную орнаментом из маленьких весел и подписью: «Я не знал, как тебя отблагодарить, поэтому держи мое сердце». А в середине: «Только не ешь его! Не то чтобы я верю в эти глупые слухи, но я еще так молод…».
Очередная сплетня про Харпер Тейт: якобы я ем сердца всех парней, с которыми встречаюсь. Поэтому их, в смысле парней, никто и не видел. А Макграту все равно не страшно: его-то сердце давно высохло и истлело.
В ответ я любовно изрисовала целый лист гильотинами, висельницами, железными сапогами и прочими прелестными вещами, свернула будущую открытку пополам и подписала со стрелочкой: «Знаешь, как я тебя люблю? Вот как!».
Получив послание, Уилл прижал руку к сердцу и покачал головой, намекая, как ему больно видеть столько жестокости. После чего тоже достал учебник и углубился в чтение, попытался точнее. Моего избирательного слуха у него не было, а мисс Пэриш как раз дошла до особо эмоционального эпизода и теперь подвывала в попытках передать, как сильно переживает за Розу.
«Тейт, что читаешь?» – прилетело мне.
«Ритуал призыва костяного дракона. Но толковых схем там нет, приходится все собирать по кускам, так что не отвлекай!»
«Просто возьми ту, что идет для трехглавого пса и подкорректируй. Вот набросок», – внезапно ответил он.
Я хотела послать какую-нибудь колкость, в духе того, что мог бы сам использовать на экзамене, а не делиться, потом осеклась. Уилл – слабак среди магов, его резерва не хватит и на простенькую нежить. Зато теоретик он, оказывается, неплохой. А я-то думала, что он все списывает у Клариссы.
«Или даже так, будет еще проще, можно создать амулет и заранее напитать его энергией, чтобы не тратить резерв на экзамене», – подкинул он следующую схему.
Но если Уилл такой умник, то не мог ли он взломать и защиту саркофага ректора Макграта, чтобы впихнуть ему в руку открытку? А что, шуточка вышла вполне в духе Уильяма Гаррисона.
Но пока он не спешил каяться. Вытащил из рюкзака очки, – а их появление было внезапнее появления Мустафы, – напялил на нос и начертил ещё две схемы, которые тоже отправил в полет ко мне.
«И вообще, костяные драконы – отстойный выбор для чернокнижника. Используй ос тлена. Они мелкие, верткие, расходуют не так много магии, зато неплохо удержат экзаменационного монстра, пока ты не выпьешь его энергию или не заточишь в круг.»
Ишь, какой умный! Мне бы такая схема ни за что не далась.
«А сам-то что использовать будешь?» – написала я.
«Голема.»
«Давай тогда заранее напитаю энергией амулет для его оживления? В благодарность за твои схемы. Только никому!»
«Обижаешь! А ты не такой агрессивный чудень, как кажется со стороны. Внутри знаменитой Харпер Тейт живет адекватная девчонка. Да, ты же девушка, Тейт! И даже ничего такая: пропорциональная и симметричная.»
Угу, почти как футбольный мяч. Он бы еще упомянул, что у меня два сходных по размеру глаза, которые расположены на одной линии и веки над ними подвижны – и вышел бы комплимент года! Все же один раз футболист – навеки футболист, а ведь я на минуту посчитала его умным парнем. Может, весь его интеллект пошел на составление магических схем? Бывают же и такие нарушения развития.
Мисс Пэриш тем временем вдохновенно зачитала сцену, в которой Роза подходит к Али, чтобы показать родимое пятно в форме дракона, но тот отталкивает ее, потому что слишком устал от долгих поисков и разочарований. После же вахтер вытерла глаза вышитым платком, помахала на себя веером и отложила книгу. В своих мечтах мисс Пэриш, наверное, уже надавала оплеух недогадливому Али, поцеловалась с красавчиком-Саидом, по-дружески обняла Мустафу, но в реальной жизни также близкая к идеальной форме, то есть футбольному мячу, как пропорциями, так и расцветкой платья в крупный горох, женщина осталась сидеть за учительским столом с волшебной палочкой в руке.
А это вселяло определенные надежды. Ведь был таинственный некто, подаривший мисс Пэриш коробку с книгами, он мог ждать ее на свидание, вздыхать под окнами, обрывать лепестки роз ради создания романтической атмосферы…
Все это настолько живо представилось в моей голове, что заклинание сотворилось само собой. Совсем простенькое и легонькое внушение, которое даже охранные чары академии не заметят. Я беззвучно прошептала слова на языке перводетей, сотворила нужные знаки и указала на мисс Пэриш, выпуская магию. В конце концов, что плохого в том, чтобы почувствовать нечто романтическое в Любоведень?
Уилл заметил мои действия и покачал головой, но не сдал.
– Итак, солнышки, – мисс Пэриш наклонилась над столом, вывалив на него необъятную грудь, – прошло меньше трех положенных для вашего наказания часов, но, думаю, в Любоведень даже хулиганы заслуживают небольшую поблажку. Давайте вы тихонечко уйдете отсюда и постараетесь не попадаться на глаза декану Лоусон.
– Мы будем тише тех мраморных дам с вазонами на голове, что украшают коридор, – заверил ее Уилл, после чего прокашлялся, чтобы убрать хрипотцу из голоса.
Я же схватила рюкзак и поспешила к выходу: заклинание было совсем слабеньким, того и гляди развеется, тогда мисс Пэриш сразу лишится романтического настроя и вспомнит о дисциплине. И о том, что других столь же благодарных слушателей у истории Розы может и не найтись.
– Тейт! – Уилл догнал меня через несколько ярдов и почти силой выхватил рюкзак из моих рук. – Если кого встретим – скажу, что отобрал его и собираюсь выбросить в окно.
– Ты так галантен! Вот это образцовое воспитание, манеры, подход к девушкам…
– Прости, я еще не до конца осознал твою принадлежность к женскому полу. Ты же чуть не прикончила меня в склепе, и вообще.
Я попыталась повторить этот подвиг, но уже при помощи силы осуждающего взгляда, а не магии, но Уилл только поправил очки и пальцами зачесал волосы назад, точно какой-нибудь ботаник с факультета заготовки магического сырья.
– А ты подкинул открытку в руки ректору Макграту, и вообще! – отмахнулась я. Но сильнее грубить не решилась. Идти без тяжеленого рюкзака оказалось как-то… непривычно. Еще сердечки и шары всюду, летающие поросятки пялятся со стен, Гаррисон рядом, а мы болтаем, точно какая-нибудь парочка, спешащая на свидание в Любоведень.
– Идея отличная, – из-за поворота показалась декан Лоусон, отчего Уилл затащил меня в нишу и заставил пригнуться, чтобы нас скрыл раскидистый папоротник. Когда же декан прошагала мимо, лишь на секунду бросив взгляд на наше убежище, Гаррисон продолжил: – Но я сегодня был занят на поле: напряженный матч с ист-лэндским колледжем.
– Да они размазали вас в первом же тайме, какая там напряженность!
Я пихнула его локтем в бок и первой выбралась из-за папоротника, после чего отряхнула юбку и поправила джемпер, а то по низу немного перекрутился набок. Уилл наблюдал за этим с каким-то странным любопытством, затем нагло положил руку мне на талию и блаженно прищурился.
– О да-а-а, я наконец-то дожил до момента, когда могу обниматься с фанатками.
– Я не твоя фанатка! Просто лекция по этикету магических воздействий была на редкость скучной, а из окна видно только стадион.
Но отталкивать его я не стала: к вечеру в академии сильно похолодало, и горячий капитан футбольной команды пришелся весьма кстати. К тому же если нас заметит Кларисса, то ее перекосит так, что ни о какой пропорциональности и симметричности уже не будет и речи. А еще я, кажется, тоже открыла для себя то, что Уилл – парень. Симпатичный парень и не такой уж имбецил.
Но думала я так ровно до того момента, пока мы не оказались в зале славы учеников и преподавателей академии. Кто-то очень старательный и острожный закрыл иллюзиями все экспонаты и картины. И на каждой, абсолютно каждой изобразил меня и весло.
«Харпет Элоиза Тейт. Студент факультета боевой магии. Знаменита своим скверным характером и тем, что переплыла Пролив виверн на самодельном плоту при помощи украденного у местного рыбака весла, за что была удостоена места в эмеральдской академии магии» – было написано на табличке под статуей из горного хрусталя. Раньше она изображала ректора Макграта, убивающего Филча Скверноносного, теперь же там была какая-то разбитная корпулентная деваха с веслом в руке. Такая ест сердца только после того, как оглушает парней и утаскивает в свою пещеру.
– Ты покойник! – зашипела я и развернулась к Уиллу.
– Спокойно, Тейт! – он выставил руки перед собой и начал пятиться. – Я же был все время с тобой, а до этого – на матче. Но согласись, шутка вышла отличная! Да не переживай ты так, до утра все развеется. Тем более такой жирный намек на твою популярность нельзя разрушать!
Пусть бы себе забирал такую популярность! Я же разозлилась еще сильнее и попыталась развеять ближайшую иллюзию, но это требовало магической энергии, а она снова привлечет стражей. Но стоять и смотреть на зал славы имени меня – то еще испытание. Хуже только довольный Уилл, который наверняка приложил свою руку или теоретические расчеты к иллюзиям.
– И ты думаешь, что можно бесконечно подшучивать надо мной – и ничего за это не будет?
– Ну, вполне возможно, что ты станешь архимагом, перейдешь на сторону зла, поселишься в какой-нибудь черной башне… Кстати, мой дядюшка занимается недвижимостью, подберет тебе подходящий вариант за небольшую комиссию и документы оформит в кратчайшие сроки. Прости, я отвлекся, так вот, – Гаррисон выпрямил спину и патетично взмахнул правой рукой, – однажды ты станешь темным властелином и развяжешь войну против добра и света, чтобы покарать всех своих обидчиков. Но здесь, в стенах академии, тебе не отделаться от шуток. Смирись, Тейт!
– Это мы еще посмотрим! – выпалила я, замахнулась на Уилла, но тот со смехом увернулся и отбежал за статую.
Правду говорят, что мальчики обычно созревают позже. Малыш Гаррисон, думаю, повзрослеет к моему столетию. А жаль, из него мог бы выйти отличный теоретик магии. И если бы к его знаниям и способностям приплюсовать мой энергетический потенциал, можно было бы горы сворачивать. В буквальном смысле.
Воображаемая картина, где мы вдвоем творим великие подвиги рассыпалась быстро и с тьмой острых осколков. В реальности остался только зал позора неудачницы Харпер и смеющийся Уилл. Поэтому я топнула ногой и сбежала оттуда.
После ужина, да еще и в Любоведень, коридоры академии пустовали, поэтому я без лишних помех пробежала мимо кафедры магозооведения, артефакторики, некромантии…
Так, стоп! Некромантии… Там же можно использовать магию. Пускай и специфическую, темную. А значит все эти разговорчики, что мне придется вечно терпеть издевки однокурсников – не более чем самоутешение Уилла Гаррисона.