Лужайка перед замком герцога.
Входят РОЗАЛИНДА и СЕЛИЯ.
СЕЛИЯ. Ну, пожалуйста, Розалинда, сестричка моя милая, улыбнись.
РОЗАЛИНДА. Селия, радость моя, я и так поминутно улыбаюсь, а тебе хочется, чтобы улыбка навеки застыла на моем лице. Если твои уроки не заставили меня забыть изгнанного отца, то твои нравоучения не принудят меня вспомнить об оставленных мною удовольствиях.
СЕЛИЯ. Следовательно, моя любовь к тебе перевешивает твою ко мне. Вот если бы мой дядя стал герцогом, то есть если бы твой отец, изгнав моего, нас бы при этом не разлучил, то я из любви к тебе научилась бы считать твоего отца своим. И ты сделала бы то же самое, если бы любила меня по-настоящему, с такою же неподдельной пылкостью, с какою я люблю тебя.
РОЗАЛИНДА. Прикажешь мне забыть о безысходности моего положения и радоваться выгоде твоего?
СЕЛИЯ. Нет, я лишь хочу тебе напомнить, что у моего отца только одна дочь и что других детей у него нет и не предвидится. Так вот: когда он умрет, ты тоже будешь его наследницей. И все, что твой отец уступил моему поневоле, я возвращу тебе полюбовно. Клянусь небом, так и будет! И пусть я стану уродиной, если нарушу свой обет. Так неужели и теперь моя милая Роза, моя дорогая Линда не улыбнется?
РОЗАЛИНДА. Теперь, сестричка, я готова не только улыбаться, но и подумать о развлечениях. Кстати, не увлечься ли мне кем-нибудь? Что ты на это скажешь?
СЕЛИЯ. Пожалуйста. Сделай одолжение. Чем любовь не развлечение? Только не увлекайся подобными развлечениями всерьез. После любовного приключения твои щеки должны сохранить румянец невинности, а честь – не потерпеть никакого урона.
РОЗАЛИНДА. А как мы будем развлекаться?
СЕЛИЯ. Попробуем с помощью остроумия заставить милую бабушку-Фортуну внимательнее следить за своим колесом, чтобы отныне она была щедра ко всем без исключения.
РОЗАЛИНДА. Ах, если бы у нас это получилось! Ведь она исключительно бестолкова в распределении благ. Особенную близорукость обнаруживает эта щедрая старушка, когда осыпает благодеяниями нас, женщин.
СЕЛИЯ. Ты права. Красавицам она порой отказывает в добродетели, а добродетельных зачастую наказывает отсутствием привлекательности.
РОЗАЛИНДА. Тут ты ошибаешься. Ты считаешь Фортуну владычицей в царстве Природы. Однако Фортуна распределяет в мире только материальные блага, тогда как внешностью награждает нас Природа.
Входит ТОЧИЛЛИ.
СЕЛИЯ. Как это – ошибаюсь? Разве Фортуна не может изуродовать красоту, созданную Природой? Если мы с помощью природного остроумия насмехаемся над Фортуной, то, может быть, именно Фортуна с помощью этого дурака обрезает нить нашего разговора.
РОЗАЛИНДА. Значит, Фортуна ни во что ставит Природу, если присланный Фортуной прирожденный придурок может срезать природного острослова.
СЕЛИЯ. Но может, ты все-таки права, и здесь замешана не Фортуна, а Природа? Что если мы, по мнению Природы, слишком тупо острим, хотя это не к лицу таким полубогиням, как мы? Тогда этот точильный камень, то есть этот дурак, направлен к нам именно Природой. Сплошь и рядом о тупость дурака природные остряки затачивают свои остроты. – Эй, острослов, куда тебя несет?
ТОЧИЛЛИ. Меня послал ваш батюшка за вами, госпожа.
СЕЛИЯ. Ты теперь служишь ему послом?
ТОЧИЛЛИ. Клянусь честью, нет. Просто он велел мне позвать вас.
РОЗАЛИНДА. От кого ты узнал эту клятву, шут?
ТОЧИЛЛИ. От одного очень странного рыцаря. Мы ели с ним говядину с горчицей и заспорили: он клялся собственной честью, что говядина еще куда ни шло, а горчица никуда не годится, а я доказывал, что говядина никуда не годится, а горчица еще куда ни шло. И все-таки, если предположить, что я был прав, ложной клятвы рыцарь не дал.
СЕЛИЯ. А как ты убедишь в этом нас, ходячая палата ума?
РОЗАЛИНДА. В самом деле, спусти с цепи свое красноречие.
ТОЧИЛЛИ. Посмотрите друг на друга, возьмитесь за подбородки и поклянитесь своими бородами, что я плут.
СЕЛИЯ. Будь у нас бороды, мы бы поклялись ими, что ты плут.
ТОЧИЛЛИ. Будь я плутом, я бы тоже в этом поклялся. Но если бы вы поклялись тем, чего у вас нет, вы не дали бы ложной клятвы. Не солгал и тот рыцарь, поклявшись собственной честью, которой у него отродясь не было. Нет, возможно, она у него и была когда-то, но он утопил ее в ложных клятвах задолго до того, как ему подали говядину с горчицей.
СЕЛИЯ. О каком рыцаре, скажи на милость, ты ведешь речь?
ТОЧИЛЛИ. О том, который сейчас в чести, по милости вашего отца.
СЕЛИЯ. Тот, кто в чести у моего отца, не может быть бесчестным. Ты обнаглел, шут. Попридержи язык, пока тебе его не укоротили.
ТОЧИЛЛИ. Досадно, что дуракам запрещено разумно оценивать дурацкие поступки благоразумных людей.
СЕЛИЯ. Ты говоришь сущую правду. С тех пор как дуракам запретили пользоваться имеющейся у них каплей разума во благо умным, стала куда заметнее капля дурости, имеющаяся у благоразумных людей. Смотрите, к нам идет господин Де Форс.
РОЗАЛИНДА. Обремененный новостями.
СЕЛИЯ. Которыми он нас закормит, как голубь свой выводок.
РОЗАЛИНДА. И от этого мы растолстеем.
СЕЛИЯ. Благодаря чему приобретем более товарный вид.
Входит ДЕ ФОРС.
Здравствуйте, господин Де Форс. С чем это вы к нам пожаловали?
ДЕ ФОРС. Очаровательная принцесса, очень сожалею, но вы упустили возможность посмотреть поучительную картину.
СЕЛИЯ. Картину? А в каких тонах?
ДЕ ФОРС. Виноват, госпожа, но я не знаю, что вам ответить.
РОЗАЛИНДА. То, что подскажет остроумие и удача.
ТОЧИЛЛИ. Или присоветует провидение.
СЕЛИЯ. Ты хватил через край, шут.
ТОЧИЛЛИ. Как и положено шуту.
РОЗАЛИНДА. Тогда твое положение очень шаткo.
ДЕ ФОРС. Сударыни, вы поставили меня в тупик. Я только хотел вам сказать, что вы упустили случай понаблюдать за поединком борцов, вот и все.
РОЗАЛИНДА. И что вы имели нам сообщить?
ДЕ ФОРС. С вашего разрешения, я начну с начала. Хотя состязание было прервано на самом интересном месте, окончание борьбы ваша светлость может увидеть здесь, потому что именно здесь схватка продолжится.
СЕЛИЯ. Прекрасно. Но где же ваше начало? Убито и зарыто?
ДЕ ФОРС. Вызов приняли старик и трое его сыновей…
СЕЛИЯ. Недурное начало для сказки.
ДЕ ФОРС. Трое добрых молодцев, писаных красавцев…
РОЗАЛИНДА. С надписью на шее: «Доводится до сведения каждого…».
ДЕ ФОРС. Не успел выйти старший брат, как борец герцога по имени Карл схватил его и ударил оземь. Боюсь, у молодого человека переломаны кости. Жизнь его висит на волоске. Среднего и младшего постигла та же участь. Они лежат без движения, а несчастный старик-отец горько сетует на постигшую их судьбу. Наблюдать за страданиями этой семьи выше человеческих сил.
РОЗАЛИНДА. Бедолаги!
ТОЧИЛЛИ. Виноват, господин Де Форс, какую такую поучительную картину не увидала очаровательная принцесса?
ДЕ ФОРС. Ту, о которой я только что рассказал.
ТОЧИЛЛИ. Не скоро, видимо, я поумнею. Я и не подозревал, что наблюдать за игрой в сломанные кости – пoучительно для принцесс.
СЕЛИЯ. Разделяю твое недоумение.
РОЗАЛИНДА. Стало быть, еще нашлись охотники превратить свое тело в ударный инструмент? Или попасть на прием к костолому? Стоит ли нам смотреть на это, сестра?
ДЕ ФОРС. Если вы не уйдете с этой лужайки, вам придется стать свидетельницами борьбы. Как я уже говорил, она будет продолжена именно здесь и именно сейчас.
СЕЛИЯ. Делать нечего, остаемся. Тем более, что сюда уже идут.
Трубы. Входят ГЕРЦОГ ФРЕДЕРИК, ДВОРЯНЕ, ОРЛАНДО, КАРЛ и СЛУГИ.
ФРЕДЕРИК. Приступим. Если этот самоуверенный юноша глух к голосу разума, пусть пеняет на себя.
РОЗАЛИНДА. Кого имеет в виду дядя?
ДЕ ФОРС. Вон того молодого человека.
СЕЛИЯ. Бедненький, он и впрямь чересчур молод. Но, судя по его виду, не сомневается в своих силах.
ФРЕДЕРИК. Верить ли глазам? Селия, Розалинда? Неужели вы решили посмотреть на борьбу?
РОЗАЛИНДА. С дозволения вашей светлости.
ФРЕДЕРИК. Вряд ли вы получите удовольствие от схватки столь неравных противников. Жаль юношу, которому захотелось бороться с Карлом. Я пытался отговорить несчастного, но он еще больше разохотился. Может быть, вам удастся его отохотить.
СЕЛИЯ. Попросите его подойти к нам, милейший Де Форс.
ФРЕДЕРИК. Желаю вам преуспеть. А я отойду в сторону, чтобы не смущать его. (Отходит.)
ДЕ ФОРС (подходя к ОРЛАНДО). Господин охотник до борьбы, принцессам угодно пригласить вас для разговора.
ОРЛАНДО. Почту за честь повиноваться им.
РОЗАЛИНДА. Чего ради, юноша, вам пришла охота вызвать Карла?
ОРЛАНДО. Простите, очаровательная принцесса, это он возымел охоту вызвать всех кому не лень. А я, глядя на других, захотел узнать, чего стоят мои молодые силы.
СЕЛИЯ. Ах, юноша, вы по молодости лет склонны их переоценивать. Разве вы не видели, какие жестокие уроки дает этот силач? Если бы вам дано было увидеть себя в сравнении с ним и сделать из этого надлежащие выводы, то чувство самосохранения посоветовало бы вам укротить вашу смелость. Умоляем вас, подумайте о себе, оставьте ваше намерение, и оставайтесь целым и невредимым.
РОЗАЛИНДА. Нам бы этого очень хотелось, молодой человек. Герцог по нашей просьбе отменит состязание, и ваша честь не пострадает.
ОРЛАНДО. Поверьте, для меня сущее наказание – уронить себя в ваших глазах. С моей стороны грешно отказывать в чем бы то ни было столь очаровательным и блестящим леди. Да помогут мне ваши нежные взоры и благородные помыслы. Но если меня одолеют, утратит славу тот, кто никогда не имел ее; если убьют, могила примет того, кому нечем жить; меня не станут оплакивать друзья, которыми я не успел обзавестись; мир останется целым и невредимым, потому что мне нечего взять с собою; пустоту, образовавшуюся из-за моего ухода, заполнит тот, кто лучше меня.
РОЗАЛИНДА. Ах, если бы я могла влить в ваши силы каплю своих!
СЕЛИЯ. А я подлить свою.
РОЗАЛИНДА. Ступайте. И дай нам Бог ошибиться в вас!
СЕЛИЯ. И пусть воплотятся ваши самые заветные желания.
КАРЛ. Ну-с, где наш юный рыцарь, который желает до срока очутиться в объятиях матери-земли?
ОРЛАНДО. Он здесь, сэр, но его желания не заходят так глубоко.
ФРЕДЕРИК. Напоминаю, проигравшим считается тот, кто упадет первым.
КАРЛ. Ваша светлость, хоть вам и не удалось отговорить его от первой попытки, на вторую вы его уже не уговорите. Это я вам обещаю.
ОРЛАНДО. Если вы до боя истратите все свои насмешки, едва ли вам придется посмеяться после него. Давайте начинать.
РОЗАЛИНДА. Сохрани тебя Геркулес, юноша!
СЕЛИЯ. Будь я невидимкой, я бы сбила с ног этого здоровяка.
КАРЛ и ОРЛАНДО борются.
РОЗАЛИНДА. Да он просто великолепен, этот юноша!
СЕЛИЯ. Ах, если бы мои глаза метали молнии, они бы знали кого поразить!
КАРЛ падает. Рукоплескания и крики.
ФРЕДЕРИК. Ну, хватит, хватит!
ОРЛАНДО. Ваша светлость, что вы?
Я даже не размялся.
ФРЕДЕРИК. Как там Карл?
ДЕ ФОРС. Увы, мой повелитель.
ФРЕДЕРИК. Унесите.
Как, юноша, зовут тебя?
ОРЛАНДО. Орландо.
ФРЕДЕРИК. А твоего отца?
ОРЛАНДО. Ролан де Бор.
Я младший сын его.
ФРЕДЕРИК. Я предпочел бы,
Чтоб не его ты называл отцом.
Снискал он уважение народа,
А для меня заклятым был врагом.
Тебя б я за победу наградил,
Будь не таким твое происхожденье.
Ты молод, смел, такие мне нужны.
Назвался бы ты иначе… Прощай.
(ГЕРЦОГ ФРЕДЕРИК, СВИТА и ДЕ ФОРС уходят.)
СЕЛИЯ. На месте моего отца, сестрица,
Я так бы никогда не поступила!
ОРЛАНДО. Я младший сын де Бора, дворянина, —
Что титулы твои мне, Фредерик,
Когда такой отец был у меня!
РОЗАЛИНДА. В Ролане мой отец души не чаял.
Все разделяли мнение отца.
И если б молодой де Бор назвался,
Я б на коленях юношу молила
Не подвергать опасности себя.
СЕЛИЯ. Сестра, поздравим юного героя.
Завистливая отповедь отца
Буквально покоробила меня. —
С победою заслуженною, сэр.
И если вы прославились в любви,
Как славитесь в бою, благословенна
Возлюбленная ваша.
РОЗАЛИНДА. Шевалье!
(Снимает с шеи цепочку и подает ОРЛАНДО.)
Та, от кого Фортуна отвернулась,
Не только это вам бы отдала,
Но на руках оковы у нее.
Сестрица, мы идем?
СЕЛИЯ. Идем, сестрица.
До скорой встречи, милый шевалье.
ОРЛАНДО. Что же это я? Не поблагодарил?
Невежей стал? Бесчувственным столбом?
Стою как пень, как чучело для рубки!
РОЗАЛИНДА. Позвал он? Вот и гордости конец,
Как и надежде счастье обрести. —
Вы не меня позвали, шевалье?
И где вы так бороться наловчились?
Не одного соперника сегодня
Смогли вы на лопатки положить.
СЕЛИЯ. Ну, что же ты, сестра?
РОЗАЛИНДА. Иду. Прощайте.
(РОЗАЛИНДА и СЕЛИЯ уходят.)
ОРЛАНДО. Чем я смущен? Лишился языка?
Она ждала ответа – я смолчал.
Орландо злополучный! Ты повержен
Не силой мышц, а хрупкостью любви.
Возвращается ДЕ ФОРС.
ДЕ ФОРС. Я вам как друг советую, милейший,
Бежать и поскорей. Не обольщайтесь
Заслуженною славой при дворе:
Ее не в вашу пользу истолкует
Неистовый и злобный Фредерик:
Подвержен он немыслимым страстям.
Я вас прошу мне на слово поверить,
И не рискуйте перепроверять.
ОРЛАНДО. Спасибо, сэр. Не скажете ли мне,
Которая дочь герцога из двух
Свидетельниц окончившейся схватки?
ДЕ ФОРС. По нраву, сэр, ни та и ни другая,
А по природе, – та, что ниже ростом.
А та, что выше, нежели сестра, —
Дочь прежнего владыки Розалинда.
Ей дядя-узурпатор разрешил
Остаться при двоюродной сестре:
Друг другу сестры ближе, чем родные.
Но герцога давно уж раздражает
Прекрасная племянница его,
И только потому, что все вокруг
Твердят о добродетелях ее
И сострадают дочери изгоя.
Но я клянусь, что скоро он сорвется,
И девушке несдобровать. Прощайте.
Когда наступят лучше времена,
Я к вам приду о милости просить.
ОРЛАНДО. Спасибо за участие. Прощайте.
(ДЕ ФОРС уходит.)
Я из огня да в полымя, бедняк:
Брат – враг по крови, герцог – кровный враг.
Но Розалинда – ангел во плоти.