Почему «драмтренировка»? Развелось тут тренеров, каждый второй чему-то учит – коучи-фигоучи. Согласна, понимаю, сочувствую. Но давайте об этом чуть позже, а пока «за жизнь».
Однажды просыпаешься и понимаешь, что все это никуда не годится. Надо что-то менять. Исчезло ощущение счастья, а глубокая колея, по которой ты ходишь, раздражает до невозможности. Может быть, формально все даже и неплохо, но тошно смотреть на такую жизнь, ты просто пережидаешь ее, как запертый в душной маршрутке человек песню Стаса Михайлова. Надо немножко потерпеть, ну чуть-чуть, надо отдохнуть, отвлечься – надо, надо, надо… Ты идешь в театр или смотришь кино.
Там странные люди валяют дурака. Ты думаешь: вся эта богема, понятно. Я-то серьезный человек, у меня планы, у меня достижения. Хотя какие там достижения. В какой-то момент ты смотришь на артистов с завистью: им можно. Им можно заниматься нелепыми вещами, жить такой странной жизнью. И кажется, ты бы тоже хотел попробовать что-то такое. Но что? Любительский театр – так себе идея, в профессиональный уже не возьмут, в итоге ты меняешь прическу и успокаиваешься. Кажется, обошлось малой кровью. Проходит несколько дней. Однажды ты просыпаешься и понимаешь, что все это никуда не годится.
Интуитивно понятно, что там: на территории концертов, стихов, выставок, театров, художников, съемочных площадок, фестивалей, берлинских танцевальных клубов и любовных связей – бьется пульс жизни, спрятаны необъятные склады эндорфина. Но как получить пропуск на эти склады? Как не облизываться снаружи, а оказаться внутри? Чтобы искейп осуществился и колея превратилась в широкую дорогу с манящими далями, по которой ты летишь, улыбка до ушей и ветер свистит и щекочет.
Я сидела в подвале в центре Москвы в Трехпрудном переулке[1], вокруг меня были люди, они смотрели на актеров, которые в круге света читали пьесу. Пьеса была про то, как человек просыпается и понимает, что все это никуда не годится. Потом была следующая – что-то страшное, про смерть. И еще одна – про злую девушку, которая хамит, но ее дико жалко, потому что внутри у нее сплошное отчаяние от всей этой жизни. В общем, все это было про меня, мою жизнь, мой страх, все это было написано сегодняшним языком, неожиданно, ново – это ошеломляло. Потом началось обсуждение: каждый слушатель мог высказать любое свое впечатление, передать свои чувства – мы были вместе, и мы могли быть собой. Куратор обсуждения, Елена Ковальская, вызывала авторов пьес, и они выходили в круг света и тоже что-то говорили. В зале были красивые люди, в воздухе висела любовь. Они называли себя запросто: Миша, Женя, Саша. Я тоже встала и тоже что-то сказала, меня выслушали, но, конечно, не запомнили – я просто зритель, я снаружи. Очевидно, единственный способ оказаться своей на фестивале «Любимовка» – написать пьесу. Я только что закончила Высшие курсы сценаристов и режиссеров, где два раза в неделю на протяжении девяти месяцев сверхлюди Олег Дорман и Людмила Владимировна Голубкина вдыхали в нас жизнь, ну, или учили писать киносценарии. Я со сценарием «Велосипед» только что была замечена в «Кино без пленки» – конкурсе сценариев, который организовал Александр Молчанов. Доза эйфории получена, курсы закончились, а двери кино автоматически не открылись. Нужно было работать над мастерством.
Волга впадает в Каспийское море, Земля вертится, мойте руки перед едой, надо работать над мастерством, бла-бла-бла. Сколько полезного «надо», но это так скучно, что мы забиваем. Проще обесценить: зелен виноград, не очень-то хотелось становиться кинодраматургом, пойду учиться рисовать. А потом танцевать, фотографировать, плести макраме – да мало ли существует интересных занятий, а ведь есть еще покер. В том подвальчике в центре Москвы мне вдруг стало понятно, что тренироваться на территории театра – это большой фан.
Быть weird, делать неожиданные вещи, писать честные, искренние, экспериментальные тексты, называть вещи своими именами, дурачиться, пробовать, находить единомышленников – это очень приветствуется в театральном сообществе, созданном Михаилом Угаровым, Еленой Греминой и многими их соратниками. Ты оттачиваешь свое мастерство и воплощаешься – и колея исчезает. Разрешаешь себе побыть самозванцем, разрешаешь себе попытаться – и пишешь пьесу. Пьесу ставят в театре. Ты приходишь на премьеру. Смотришь спектакль, аплодируешь вместе со всем залом. Выходишь на сцену, берешь за руки артистов, и вы кланяетесь. Ты получаешь на карточку свой гонорар. Вообще, норм. Вот так просыпаешься однажды утром – и норм.
Итак, вы держите в руках книгу с названием, которое ничего не гарантирует. Она написана на основе моего десятилетнего опыта работы драматургом (преимущественно театральным) и пятилетнего опыта работы драматренером (индивидуальным и групповым). Пьесы моих учеников побеждали на драматургических фестивалях и были поставлены в театре. Непонятно, что в этой книге внутри, страшно потерять время, а писать пьесу еще страшнее – вдруг не получится. В общем, у меня есть еще несколько замечаний, и мы взлетаем:
1. Все, что вы прочитаете здесь, противоречиво. Со всем можно поспорить. Автор – практик чистой воды, не театровед, автор исходил из концепции того, что противоречива сама жизнь, и только ухватив противоречие, можно что-то в ней понять. То есть написать противоречиво и было целью автора. Проще на время принять этот принцип и перестать сопротивляться.
2. Книга не описывает такое огромное и крайне важное явление, как документальная пьеса. Ну невозможно объять необъятное. И давайте условимся, что пьеса – это любой текст для театра, даже если он похож на прозу или стихи. Главное здесь – драматургическая структура внутри. Поэтому если вы не планировали писать именно пьесы, а хотите попробовать себя в прозе, сценариях, стихах, то эта книга вам тоже пригодится – тут многое касается универсальных писательских принципов, способов и инструментов.
3. Слева капслоком пишем имя персонажа, ставим точку и после нее его высказывание, которое называется реплика. Авторский текст в пьесе оформляем курсивом и называем ремарка.
Я благодарю этих людей и эти организации за их благотворное влияние на меня, вольное или невольное, за то, что вдохновляли, учили и/или поддерживали: мою маму Людмилу Ивановну, мою дочь Василису, Иру Волкову, Джулию Кэмерон, Дмитрия Шилова, Олега Дормана, Николая Коляду, Александра Молчанова, Михаила Дурненкова, Евгения Казачкова, Сабину Нарымбаеву, Владимира Мирзоева, Веру Сердечную, фестиваль «Любимовка», Михаила Угарова, Елену Гремину, Максима Курочкина, Марину Разбежкину, Павла Руднева, Кристину Матвиенко, Елену Ковальскую, факультет филологии и журналистики Красноярского государственного университета (курс 1995–2000).
Пользователи ФБ, которые оставили комментарии под моим постом про будущую книгу, благодаря которым я рискнула эту книгу написать: Нина Каракашева, Татьяна Загдай, Вера Сердечная, Серафима Орлова, Алла Лиманская, Аня Рубцова, Наталья Непомнящих, Вадим Прусаков, Мария Вольфсон, Тампулинец Ким, Антон Прокопович, Елена Помазан, Анастасия Мартцинковская, Ольга Павлович, Людмила Прудникова, Айдар Ахмадиев, Юлия Бочарова, Александр Шевченко, Лана Ужвий, Оксана Цехович, Мария Михелева, Константин Солдатов, Светлана Маркелова, Сергей Давыдов, Полина Шабаева, Дмитрий Данилов, Алексей Кастусик, Анна Богачева, Игорь Яковлев, Константин Блюз, Айсылу Кадырова, Роман Виктюков, Ольга Головина, AliceKate, Ира Жукова, Вит Коралев, Елена Плютова, Белла Кирик, Елена Королева.