Создается впечатление, будто трансцендентальное пробуждение всех поэтов и мистиков происходит в некоем божественном месте: на вершине горы, с видом на открытое море, у журчащего ручья или близ горящего куста. Мое настигло меня в бревенчатом доме посреди леса, где я в какой-то момент начала неконтролируемо рыдать в миску с овсянкой.
Я была на севере штата Нью-Йорк со своей партнершей Лолли в поездке, которая вроде как должна была быть отпуском, глотком свежего воздуха после полной стресса городской жизни в Филадельфии.
За завтраком я листала книгу другого психолога – это моя версия «пляжного чтива». Тема? Эмоционально недоступные матери. И когда я читала ее – как мне казалось, по работе, – слова вызвали во мне весьма неожиданную и непонятную реакцию.
– Ты выгорела, – предположила Лолли. – Нужно передохнуть. Постарайся расслабиться.
Я отмахнулась от нее. Я не верила, что мои чувства и переживания могут быть чем-то уникальным. Подобные жалобы я слышала от многих своих клиентов и друзей. Кто не встает утром с постели, испытывая ужас перед предстоящим днем? Кто не отвлекается на работе? Кто не чувствует себя отдалившимся от людей, которых любит? Кто в целом мире может честно признаться, что не проживает каждый новый день с мыслями об отпуске? Разве не это происходит, когда вы просто становитесь взрослыми?
Незадолго до этого я «отпраздновала» свой тридцатый день рождения и подумала: «И это все?» Несмотря на то что я «поставила галочку» напротив множества событий, о которых мечтала с детства – жила в городе, который выбрала сама, вела частную практику, нашла любящего партнера, – мне все еще казалось, что что-то важное в моем существовании утрачено, или потеряно, или этого чего-то даже не было изначально. После многих лет отношений, в которых я чувствовала себя одиноко, мне наконец-то встретился человек, казавшийся тем самым, потому что она так отличалась от меня. Я была нерешительной и часто оторванной от реальности; Лолли оказалась страстной и упрямой. Она часто бросала мне вызов – и меня это восхищало. Я должна была быть счастлива – ну или как минимум довольна. Но вместо этого я ощущала себя отстраненной, безэмоциональной. Я ничего не чувствовала.
Вдобавок появлялись и физические проблемы, которые стали настолько острыми, что игнорировать их было уже нельзя. Порой в голове накатывал такой туман, что я не просто забывала слова или фразы, но и впадала в состояние полного беспамятства. Это очень выводило из равновесия, особенно в те редкие случаи, когда происходило во время сессии с клиентом. Постоянные проблемы с пищеварением, мучившие меня годами, давили и заставляли испытывать непроходящую тяжесть. И однажды я ни с того ни с сего упала в обморок – напрочь отключилась в доме подруги, чем страшно всех напугала.
Сидя в кресле-качалке с тарелкой овсянки в такой безмятежной обстановке, я вдруг почувствовала, какой пустой стала моя жизнь. Я была энергетически истощена, зажата в тисках экзистенциального отчаяния, разочарована неспособностью моих клиентов добиться прогресса, зла из-за собственных неудач в стремлении заботиться о них и о себе; я совершенно погрязла в бесцельной инертности и неудовлетворенности, которые заставляли меня сомневаться в необходимости буквально всего. Дома, в суете городской жизни, я маскировала эти тревожные чувства, перенаправляя энергию в нужное русло: убиралась на кухне, гуляла с собакой, строила бесконечные планы. Двигалась, двигалась, двигалась. Не присматриваясь, можно было лишь восхищаться моим поведением типа А[1]. Но стоило немного покопаться – и вы бы осознали, что я совершала любые действия, чтобы отвлечься от каких-то глубоко укоренившихся, неразрешенных чувств. Оказавшись глубоко в лесу, где не оставалось ничего, кроме как читать о долгосрочных последствиях детской травмы, я уже не могла убежать от себя. Книга вскрыла слишком много чувств, касавшихся моей матери и семьи в целом, которые я так долго подавляла. Я словно смотрелась в зеркало, обнаженная, ничто меня не отвлекало – и мне было не по себе от увиденного.
Посмотрев на себя более объективно, я без труда заметила, что многие из моих проблем «отзеркаливали» то, что я видела в своей матери; в частности – отношение к телу и эмоциям. Я видела, как она страдала от практически постоянных болей в спине и коленях, от частых приступов тревожности и волнения. Подрастая, я во многом становилась непохожей на свою маму. Я была активной, моим приоритетом была забота о теле через правильное питание и физические упражнения. Я даже стала вегетарианкой после того, как подружилась с коровой в заповеднике: после этого сама мысль о том, что животное может быть моей едой, стала для меня невозможной. Конечно, значительная часть моего рациона так или иначе вращалась вокруг готовых блюд из заменителей мяса и веганского фаст-фуда (моим фаворитом был веганский Филли чизстейк), но меня хотя бы волновало то, что попадало в мой организм. Если не брать в расчет алкоголь, которым я порой злоупотребляла, эта забота иногда доходила до крайности, и я ограничивала себя во всем, питаясь без особой радости.
Я всегда думала, что совершенно не похожа на свою маму, но по мере того, как все эти эмоциональные, а теперь и физические проблемы начали вырываться наружу, проникая во все аспекты моей жизни, я поняла, что пришло время начать сомневаться во всем. И это осознание привело к тому, что я разрыдалась над тарелкой с горячей кашей. В этой печальной, немного жалкой картине скрывалось четкое послание. Это излияние эмоций было настолько необычным, настолько выходящим за рамки моего типичного поведения, что я не могла проигнорировать этот сигнал своей души. Нечто буквально заходилось в крике, чтобы привлечь мое внимание, и в лесу мне негде было от этого спрятаться. Пришло время встретиться лицом к лицу с моим страданием, моей болью, моими травмами и в конечном счете с моим истинным Я.
Сегодня я называю этот случай «темной ночью души», точкой, ниже которой падать уже некуда. Это падение на дно похоже на смерть, и некоторых это буквально может приблизить к гибели. Смерть, конечно, дает возможность возродиться, и я восстала, твердо намереваясь выяснить, что пошло не так. Этот болезненный момент пролил свет на многое из того, что я похоронила глубоко внутри себя. Внезапно пришла ясность: мне нужны перемены. Я и не подозревала, что этот инсайт приведет к физическому, психологическому и духовному пробуждению и в конечном итоге станет международным движением.
Изначально я сфокусировалась на том, что казалось мне наиболее насущной проблемой: на моем теле. Я оценила себя с точки зрения физиологии: что болит и в чем эта боль проявляется? Интуитивно я понимала, что путь к себе начнется с питания и движения. Я настояла на том, чтобы Лолли, которую я зову «кроликом-энерджайзером по самосовершенствованию», помогла мне честно разобраться, почему я так небрежно отношусь к сосуду своей души. Она выпинывала меня из кровати по утрам, подталкивала к рукам гантели и заставляла осознанно заниматься несколько раз в день. Мы покопались в исследованиях, посвященных питанию, и выяснили, что многие наши установки о «здоровом образе жизни» довольно спорные. Наш утренний ритуал пополнился медитациями и дыхательными упражнениями – снова и снова, каждый день. Поначалу я участвовала во всем этом неохотно; случались и пропущенные дни, и слезы, и боль в мышцах, и душевные раны, и угрозы все бросить. Но несколько месяцев спустя ритуал стал привычкой. Я ждала возвращения к новой рутине и чувствовала себя сильной – физически и ментально, – как никогда раньше.
По мере того как мое тело начало исцеляться, я начала подвергать сомнению и другие истины, которые раньше принимала как данность. Я узнала о существовании новых взглядов на ментальное здоровье. Осознала, что разобщенность между разумом, телом и душой может проявляться через болезни и эмоциональную дисрегуляцию. Выяснила, что генетика не определяет нашу судьбу и что ради изменений мы должны четко сознавать свой образ мышления и привычки, сформировавшиеся под влиянием наиболее важных для нас людей. Я открыла для себя новое, более широкое определение травмы: оно принимает в расчет глубокие шрамы, оставленные на нервной системе организма стрессом и неблагоприятными событиями, которые мы переживаем в детстве. Я поняла, что и у меня есть неразрешенные детские травмы, и они оказывают влияние на каждый день моей жизни.
Чем больше я узнавала, тем больше интегрировала полученные знания в ежедневные решения, которые последовательно принимала. Со временем я адаптировалась к этим изменениям и начала преображаться. Как только я исцелилась с точки зрения физиологии, я пошла еще дальше, используя почерпнутые из личного клинического опыта инсайты и применяя их вместе с постепенно накапливаемыми знаниями об интеграции человека – нашего физического, психологического и духовного Я. Я познакомилась со своим внутренним ребенком, научилась воспитывать его, тщательно изучила травматические узы, державшие меня в заложниках, научилась устанавливать границы и начала взаимодействовать с миром с эмоциональной зрелостью, о которой и не подозревала раньше: это было совершенно чуждое мне состояние. Я поняла, что моя внутренняя работа не закончилась на мне одной, а распространилась также на все отношения и общество в целом. Открывшееся мне понимание гармонии разума-тела-души перенеслось на страницы этой книги, где изложены основные постулаты холистической психологии.
Сегодня я пишу, уже некоторое время будучи исцеленной. Симптомы тревожности и паники в значительной степени исчезли. Мне больше не свойственны реактивные состояния, и я способна на значительную осознанность и сострадание. Я чувствую связь с любимыми людьми и больше присутствую в их жизни – но в то же время способна очертить границы для тех людей, которые не столь активно сопровождают меня на жизненном пути. Впервые за всю мою взрослую жизнь я нахожусь в сознании. Я не видела этого, упав на дно. Как не видела и год спустя. Сегодня я знаю, что не писала бы эту книгу, если бы не постигла глубину своего отчаяния.
Я запустила сайт The Holistic Psychologist в 2018 году, решив, что хочу поделиться открытыми мной инструментами с другими людьми. Я должна была ими поделиться. Вскоре после того, как я начала рассказывать свою историю в Инстаграме, в мой почтовый ящик посыпались письма о травмах, исцелении и эмоциональной устойчивости. Мои послания о холистическом исцелении нашли отклик в коллективном сознании, преодолевая возрастные и культурные границы. Сегодня более трех миллионов человек следят за моим аккаунтом и провозглашают себя #SelfHealers; они активно участвуют в достижении собственного психического, физического и духовного благополучия. Поддержка этого сообщества стала делом моей жизни.
Я отметила первую годовщину The Holistic Psychologist, организовав групповую медитацию, посвященную внутреннему ребенку, на Западном побережье; так я поблагодарила свое сообщество за поддержку и дала нам возможность воссоединиться в реальной жизни и отпраздновать следование общему пути. За несколько дней до этого я набрала в Google «локации на Венис Бич» и наобум выбрала место встречи. Предложив в блоге бесплатные билеты на мероприятие, я скрестила пальцы в надежде, что это заинтересует людей. За несколько часов набралось три тысячи желающих. Я поверить в это не могла.
Я сидела под палящим солнцем на Венис Бич, а мимо проносились бегуны и другие жители Южной Калифорнии. Я смотрела на волны, бьющиеся о берег. Шершавый песок под ногами и прохладная влажность пропитанных океанской водой волос заставили меня четко ощутить свое тело в пространстве и времени. Я чувствовала себя такой настоящей, такой живой, поднимая руки в молитве и воображая различные жизненные пути, которые привели каждого из окружавших меня в это утро на пляже замечательных людей. Я окинула взглядом толпу и на короткий миг почувствовала себя ошеломленной под огромным количеством глаз, направленных на меня – человека, который никогда не любил быть в центре внимания. А затем начала:
Что-то привело вас сюда. Что-то внутри вас пришло сюда с глубинным намерением исцелиться. Намерением стать лучшей версией себя. Это нужно отметить. У каждого из нас есть детство, которое формирует нынешнюю реальность, и сегодня мы решили исцелиться от прошлого, чтобы создать новое будущее.
Та часть вас, которая знает, что это правда, – это ваша интуиция. Она всегда была рядом. Просто мы выработали привычку не прислушиваться к ней или не доверять тому, что она говорит. Находиться сегодня здесь – шаг к возрождению того разрушенного доверия внутри нас.
Произнося эти слова, я встретилась взглядом с незнакомкой в толпе. Она улыбнулась мне и коснулась сердца, как бы говоря: «Спасибо». Мои глаза вдруг наполнились слезами. Я плакала – и это были не те же слезы, что проливались в тарелку с кашей годами ранее. Это были слезы любви, принятия, радости. Слезы исцеления.
Я – живое свидетельство этой истины: пробуждение – не мистический опыт, свойственный исключительно монахам, мистикам и поэтам. Оно не только для «духовных» людей. Оно для каждого, кто хочет измениться – кто жаждет исцеления, процветания, сияния.
С пробудившимся сознанием возможно все.