Мне давно не давали покоя часы с кукушкой. Точнее, не сами часы, а кукушка, которая в них обитала. Они висели в зале в доме бабки с дедом. Каждый час открывались резные дверцы в часах, из них выглядывала кукушка и, прокуковав положенное количество часов, убиралась обратно до следующего раза.
Как говорил нам с Вовкой папа: «Плох тот человек, который не пытается докопаться до истины».
– Баб, – не выдержал я однажды, – а как кукушка понимает, что уже два часа и пора куковать?
В это время стрелки как раз остановились на двух часах и кукушка оповестила всех об этом. Бабка приспустила очки на нос и посмотрела на часы.
– Так дед её сызмальства учил, вот и выучил, – невозмутимо ответила бабка.
– А разве можно птицу выучить считать? – удивился Вовка.
– Можно и зайца курить научить. Вопрос в том, кому это надо? – бабка снова взялась за вязание.
– Нам надо! – оживился я.
Я уже успел представить, как после каникул мы возвращаемся с зайцем домой в Москву. Приходит папа с работы, и они садятся с зайцем на кухне курить. Или мы в цирк его отведём, и он там будет выступать. Ведущий выходит в центр круга и объявляет: «Внимание, товарищи! Минздрав предупреждает, что курить вредно, и заяц сейчас вам это продемонстрирует». Заяц чиркает спичкой, прикуривает папироску, затягивается и начинает кашлять.
Очнулся я от мыслей, когда Вовка закашлялся и бабка стала хлопать его по спине.
– Вырастешь – сам научишься и братца своего научишь. Смотри, он уже и кашлять, как прокуренный заяц, научился.
– Баб, – Вовка перевёл дух, – но кукушка ведь ненастоящая. Как её можно научить?
Тут бы бабке промолчать. И так уже много наговорила. Мало того, что я уже размышлял над тем, где нам зайца найти для обучения, так тут про кукушку в часах информации подкинули.
– Мозги у вас в голове ненастоящие, – и как бы в подтверждение своих слов бабка постучала по Вовкиной голове. – А кукушка самая что ни на есть настоящая у нас.
Мы с Вовкой переглянулись.
– Так, – бабка встала, – некогда мне тут с вами куковать. Надо идти делами заниматься.
Бабка ушла, а мы с Вовкой остались сидеть в зале. Часы тикали, маятник качался туда-сюда, а наши взгляды были прикованы к резным дверцам в часах, за которыми пряталась настоящая кукушка. В тот момент я не сомневался, что наши с Вовкой мысли текут в одну сторону. Но, узнай про них бабка, она бы сказала, что они не текут, а утекают в нужник.
Интерес возобладал над здравым смыслом.
Часы висели высоко над кроватью. Даже если просто встать на кровать, то до них получится только дотянуться, но никак не заглянуть за дверцы. Я посмотрел по сторонам. Можно, конечно, было бы придвинуть стол, но мешала кровать, а её нам с Вовкой никак уж не отодвинуть. И тут, как обычно, у меня родилась идея: можно же стул поставить на кровать.
Водрузив табуретку на кровать, я со стороны прикинул, что высоты как раз должно хватить. С Вовкой мы договорились, что сначала я залезу и посмотрю на кукушку, а потом он. Проблемы начались с момента моего взгромождения на стул. Если сам по себе на кровати он нормально стоял, то подо мной он танцевал и колебался в разные стороны. Я попросил Вовку подстраховать, но это мало чем помогло. Теперь вместе со стулом подо мной колебался ещё и Вовка на кровати. И вот я на трясущихся ногах пытаюсь выпрямиться. Стул качается как в девятибалльный шторм, и ещё непонятно, есть ли прок от Вовки. Было такое ощущение, что Вовка попадает в амплитуду стула и ещё больше его раскачивает. Мне оставалось совсем немного докопаться, точнее, дотянуться до той самой истины. Я уже практически поравнялся глазами с резными дверцами, как дверь позади нас с Вовкой открылась…
Бабка что-то забыла и решила вернуться домой. Открыв дверь, она увидела картину, которую не сразу поняла. На кровати сидел Вовка и держал табуретку, на которой танцевал я. Как она позже сказала, именно так это выглядело со стороны. Сначала она не подумала ничего плохого. Вернее, даже не успела подумать о плохом. Времени на это у неё совсем не оставалось. Плохое случилось буквально через несколько секунд.
На скрип двери мы вместе с Вовкой машинально обернулись. Вовке было проще. Мне же приходилось это делать одновременно с попытками поймать баланс на табуретке. Я даже каким-то образом успел подумать в тот миг, что могу выступать с тем самым зайцем в цирке. Он курит, я эквилибрирую и танцую на неустойчивой табуретке. Публика аплодирует стоя.
У Вовки, скорее всего, сработал условный рефлекс. У меня тоже, но реагировать мне было сложнее. Вовка буквально в секунду подскочил на кровати и просочился между бабкой и стеной к спасительному выходу. У меня же вариантов было немного. Потеряв дополнительную опору, мой танец на стуле достиг своего апогея, но аплодировать мне никто не собирался.
При очередном колебании стул выскочил у меня из-под ног. Вместо того чтобы просто упасть, я успел схватиться руками за часы. Это отсрочило моё падение, но ненадолго. Через мгновенье я уже летел на кровать с часами в руках. Во время приземления, а может быть, в полёте, я, видимо, задел стрелки на часах или в них что-то само сместилось. Я тогда не сильно об этом задумывался. Я только помню, как плюхнулся на кровать. Лежу на спине, в руках передо мной часы. Резные дверцы открываются, и кукушка начинает свой отсчёт. В тот момент мне стало очень страшно. Мне уже было неинтересно, как там кукушка определяет время. Мне казалось, что она пытается дотянуться до меня и выклевать мои глаза за то, что мы с Вовкой нарушили её покой. С каждым её «ку-ку» я пытался всё дальше отодвинуть её от себя, но кукушка каким-то образом выскакивала всё ближе и ближе к моему лицу…
Инстинкт самосохранения сделал своё дело. Хотя это утверждение спорное. В какой-то момент я просто отшвырнул часы с кукушкой в сторону и они, перелетев через кровать, грохнулись перед бабкой на пол. Сделав своё последнее «ку», кукушка вывалилась из часов, как язык у загнанной собаки, и замолчала.
Бабка не знала, как реагировать. Она смотрела то на меня, то на остатки часов и уже мёртвую, скорее всего, кукушку. То, что она мёртвая, это я так думал. Ещё мне подумалось, что вряд ли будет оправданием то, что я просто защищался. Я успел сообразить, что, пока до бабки доходит масштаб содеянного, у меня есть секунд пять. Может, чуть меньше…
Вовку я нашёл за баней. Мы как-то условились, что если нам вдруг придётся разделяться, уходя от погони, то встречаться будем за баней. Вот такой случай как раз и представился. Я рассказал Вовке, что кукушке пришёл полный капец, но это была самооборона. Вовка сначала не понял, но когда я рассказал ему, как кукушка хотела выклевать мне глаза и я швырнул её на пол, он задумался.
– Думаешь, поверит? – посмотрел он на меня.
– Думаю, прибьёт, – не сомневаясь, ответил я.
Сидеть за баней можно долго, но желудок рано или поздно требует своё. Мы даже с Вовкой решили, что тайное место встречи надо заранее подготавливать. Принести сюда каких-нибудь баранок или сухарей. В идеале ещё конфет. Я просто уверен был в том, что этим летом мы не раз будем тут встречаться. С виноватым видом побитых собак мы возвращались домой. Я на всякий случай держался за глаз, прикрывая его ладонью. Решил придерживаться версии, что кукушка сама на меня напала.
Когда мы с Вовкой зашли, бабка с дедом сидели в зале. Я посмотрел на стену. Часов не было. На полу тоже ничего не осталось.
– Ты чё это за глаз держишься? – обратила внимание на меня бабка.
– Кукушка, – односложно и печально ответил я.
– Иди сюда. Посмотрю.
Я сразу понял, что бабка меня заманивает, и решил пока воздержаться от её предложения. Ощущать спиной спасительную дверь приятнее, чем мокрую тряпку. Вовка тоже придерживался моей тактики.
– Не. Мы тут постоим, – ответил я за нас двоих.
– Дед, – бабка обернулась к деду, – ничего не хочешь сказать?
Дед молча встряхнул газету и ещё глубже уткнулся в чтение.
– Обиделся на вас, – бабка с пониманием кивнула и посмотрела на нас.
– Деда, – начал я, – ты просто принеси нового кукушонка, а мы с Вовкой научим его время считать.
– Правда-правда, – подтвердил Вовка.
Дед даже от газеты оторвался. Ничего не понимая, он сначала посмотрел на нас, потом на бабку, как бы спрашивая у неё: «Когда я успел что-то интересное пропустить?» Бабка, тоже ничего не понимая, посмотрела подозрительно на нас, а потом на деда, как бы отвечая ему: «Меня тоже в этот момент тут не было».
– У вас часом своя кукушка не поехала? – бабка снова посмотрела на нас. – Какого кукушонка? Какое время считать?
Затем я рассказал бабке с дедом, что нам стало интересно посмотреть на настоящую кукушку, которую дед научил считать часы и куковать. Мы же всегда думали, что там ненастоящая сидела, вот и полезли. Хотели одним глазком просто посмотреть, как она там живёт. Для убедительности я добавил, что папа говорил, что плох тот человек, который не докапывается до истины. А потом она стала нападать на меня и хотела выклевать мне тот самый глаз, которым я хотел на неё посмотреть. Вот мне и пришлось в целях самообороны кинуть часы с ней на пол.
– Она погибла? – спросил Вовка, когда я закончил.
Бабка посмотрела куда-то сторону и, покачав головой, тяжко и тихо промолвила:
– Господи, за какие такие грехи я вынуждена это терпеть? Я сама с ними погибну раньше времени.
Затем внятно и громко обратилась к нам:
– Разум и здравый смысл ваши погибли. Причём в зачаточном состоянии, так и не родившись. Роды были тяжёлые, но никто не выжил. И папа ваш прав. Но он не договорил вам, что ещё хуже тот человек, который копает там, где табличка есть «Копать запрещено».
– А кукушка? – не понял Вовка.
– Дед отвёз её к лекарю, – бабка посмотрела на всё ещё ничего не понимающего деда. – Но раз ты говоришь, что она напала на тебя, придётся её усыпить. А тебе сорок уколов от бешенства делать будем. В живот, – эту фразу бабка выделила отдельно, указав пальцем на моё пузо.
Я машинально проследил за направлением её пальца и остановил взгляд на своём животе. Представил, как в него втыкают сорок уколов, и…
Бабка кричала мне вслед, что она пошутила, но я ей не верил. Слишком правдоподобно она указала пальцем в направлении моего живота. И поди убеди её теперь, что кукушка не ткнула мне в глаз, это я просто притворялся, чтобы не влетело.
– Ты знаешь, где его искать? – бабка смотрела на Вовку, который пока не успел ничего понять.
– Да, – ответил Вовка, но замотал головой в противоположном направлении от значения того утверждения. – То есть нет, – поправился он.
– Значит так, беги туда, куда не знаешь, где он прячется, и скажи ему, что я пошутила. Кукушка такая же деревянная, как и его башка. Дед отвёз часы в мастерскую, в село. И никакие уколы от бешенства делать не надо. Хотя я бы сделала вам по уколу от глупости, если бы такие были. Но пока кроме клизмы для прочистки местонахождения ваших мозгов ещё ничего не придумали.
Вовка кивнул и вышел.
– Зря ты ему про клизму сказала, – до деда постепенно дошёл смысл происходящего.
– Чего это? – не поняла бабка.
– Они теперь до темна не вернутся.
Мы с Вовкой сидели за баней и голодали. Вовка всё передал мне, как смог запомнить. Из всей донесённой им до меня остаточной информации я понял, что мы идиоты и по нам клизма плачет, потому что прививку ещё не изобрели. Поэтому было принято единогласное решение сидеть до последнего. До тех пор, пока бабка не начнёт кричать, что нам ничего не грозит, и мы можем возвращаться домой.