Глава 1

По небу плыла огромная сахарная голова – с острыми краями, ноздреватая. Ветер крутил ее, разворачивал, отщипывал от нее куски и разбрасывал по голубому небесному полю.

Егор никогда не видел сахарных голов. В магазине он покупал рафинад или сахар-песок, предпочтение отдавал последнему. От деда много слышал о существовании кускового сахара. Было это когда-то давным-давно. Именно тогда существовали и специальные щипчики, которыми сахарная голова дробилась на мелкие куски. Дед много рассказывал об этом. Он любителем был повспоминать. Дед вспоминал, а Егор представлял. И сейчас, глядя на плотно сбитое крупное облако, он думал, что сахарная голова должна была выглядеть именно так.

– Чушь бормочешь, – сонно отозвалась Ася, приоткрывая глаза. – Скорее глыба снега. Или льда. При чем тут сахар?

– Ни при чем.

– Вот и я говорю, что ни при чем. Огромный ком снега напоминает твое облако. И никакого сахара!

Егор перевернулся со спины на живот. Поерзал, принимая удобное положение на узком полосатом полотенце. Покосился на подругу.

– Ты напрочь лишена воображения, Аська. Ты очень прямолинейная и рациональная. В тебе нет ни грамма…

Он поискал подходящее необидное слово, не нашел и заткнулся. Ася угадала невысказанное, хотела обидеться, но потом передумала. Зачем? Хороший день – теплый, солнечный. Они выбрались на реку, загорают. Уже дважды искупались. Съели по бутерброду с сыром, выпили по маленькой бутылочке воды. Если ветер не разгуляется, еще выкупаются и позагорают. К пяти вечера вернутся в город. Разъедутся по домам. Займутся своими делами. Какая ей разница, что привиделось Егору? Зачем портить день глупым выяснением?

Ни к чему все это. Неумно.

И все же она не выдержала.

– Зато ты у нас романтик и фантазер, каких поискать! – фыркнула Ася и перевернулась с живота на спину.

– Не вижу в этом ничего дурного, – огрызнулся Егор и почему-то принялся оправдываться: – Да, у меня богатое воображение. Но это ведь никому не мешает, Аська. А в школе тебе лично это было даже на руку.

– Это ты о чем? – еле шевельнула она губами, уже жалея, что продолжила разговор.

Ей хотелось просто лежать, слушать, как накатывают мелкие волны на берег, и ни о чем вообще не думать. Тем более не хотелось ни о чем вспоминать. Она этого категорически не любила. Какой прок в воспоминаниях? От них либо досада гложет, если вспоминается что-то дурное, либо начинает щемить душу по давно ушедшим хорошим временам. И зачем тогда ворошить?

– Это я о том, что всегда писал за тебя сочинения, а ты получала за них пятерки, – упрекнул ее лучший друг.

– Молодец, – отозвалась она со вздохом и плотно сжала губы, решив больше не разговаривать.

Молчание затянулось минут на двадцать. Волны плескались. Ветер с шумом ерошил мелкие ветки странного кустарника, больше похожего на сорняк, чем на живую изгородь. Неподалеку переговаривались другие отдыхающие, а они молчали.

– Хорошо, – первой не выдержала она. – Ты и правда молодец, Егорушка. Можешь придумать красиво и интересно. И пятерки я получала за сочинения, которые писал за меня ты.

– Вот! – Он поднял правую руку с оттопыренным указательным пальцем. – Я талантлив, признай это. Талантлив во многом. Признай!

– Признаю. – Она закатила глаза и едва заметно качнула головой.

Егор очень любил хвастаться талантами. Только применения им он пока не нашел. И старался не замечать, как это ему мешает. Ему давно бы уже пора было определиться с выбором и двигаться куда-нибудь. А он топтался на месте. Не пошел учиться после школы, потому что не знал куда. Работал много, но часто менял места. Пара месяцев тут, две недели там. Иногда ему и двух дней хватало, чтобы понять – это не его.

Ася такого распыления не понимала в принципе. Но с советами не лезла. Толку-то!

– И я совсем не фантазер по жизни. И преувеличение мне несвойственно. И тот мужик, которого мы с тобой вчера вечером встретили на пробежке…

– Не начинай! – Ася заворочалась. – Егор, это уже переходит все границы. Нельзя в каждом встречном видеть преступника. Убийцу!

– Я и не вижу. Просто его лицо показалось мне очень похожим.

– На кого? На дядю, который кого-то когда-то убил? И чье лицо не сходило со страниц таблоидов десять лет назад? Тебе сколько тогда было, Егор? Хочешь сказать, ты его запомнил?

– Да, – не совсем уверенно отозвался тот.

– Не неси бред!

Ася резко села, дотянулась до своего рюкзачка, порылась в нем, достала вторую бутылочку воды. Открутила крышку и начала пить мелкими глотками.

Если честно, то их детская дружба, которая, как она надеялась, перерастет с возрастом во что-то серьезное и глубокое, так ею и осталась и постепенно начала ее напрягать.

Егор то ли чего-то не догонял, то ли умело косил под дурака. Мог, как в десять лет, поднять тему своих симпатий, в число которых она не входила. Мог начать критиковать ее внешние данные, не понимая, что теперь это совсем неуместно – им не по восемь лет. Мог и вовсе начать переодевать при ней мокрые плавки. Совершенно не стесняясь и не отворачиваясь. Делать ему замечания? Смысла не было. Он округлит свои распрекрасные карие очи и спросит:

– Аська, ты дура? Мы же с тобой как сиамские близнецы!

Себя она его близнецом не считала. Как в пятнадцать лет влюбилась в него, так с тех пор и любила, и тайну эту хранила в душе. Любовь ее была крепкой-крепкой, верной-верной, но совершенно бесперспективной. Егор ее как женщину не воспринимал совершенно. Она для него была кем угодно: подругой, сестрой, единомышленницей, но только не красивой взрослой девушкой с возрастающими с каждым годом физиологическими потребностями.

Чертова ситуация! Что с ней делать? Открыться ему? Рассказать все о своих бессонных ночах, редких слезах в подушку, покусанных губах от ревности? Нет. Нельзя. Это может его оттолкнуть. И вряд ли заставит задуматься. И вообще вряд ли поможет Егору взглянуть на нее другими глазами. Она для него друг, не более.

Ей придется самой как-то с этим справляться. Просто необходимо что-то сделать со своей дурацкой любовью. Попытаться от нее как-то избавиться, забыться. Может, следовало принять наконец предложение Виталика Сушилина? И сходить с ним куда-нибудь?

Виталик был бравым парнем. Высоким, сильным, симпатичным. Он очень давно навязывал себя Асе. Она даже не смогла бы сейчас вспомнить, сколько лет он к ней пристает. Первый раз, кажется, это случилось еще до того, как он ушел в армию. Потом когда вернулся. Потом уже после того, как отучился в школе полиции. Вернулся в город после учебы и сразу к ней: с букетом, с тортиком, с коньяком. Мачеха зарделась, отец разволновался. Ася осталась спокойной.

Виталик ей нисколько, ну ни капельки не нравился.

Чаепитие прошло вяло. Она пошла проводить его до двери и попросила больше таких сюрпризов не делать. Он поскучнел, молча кивнул, ушел и до недавнего времени не давал о себе знать. До нее докатывались слухи, что он служит в полиции, кажется в ОМОНе. Участвует в силовых операциях. Часто и сильно рискует. Но ее это ничуть не тревожило. Сорванный мозоль на мизинце правой ноги Егора волновал ее куда больше. Туда же могла попасть инфекция! А это чревато последствиями.

Ася покосилась на Егора. Лежа на своем узком полотенце, он смотрел из-под ладони, как она пьет воду, и улыбался.

– Чего скалишься? – Ася подозрительно сощурилась.

– Капли воды стекают по твоему подбородку, шее и тонут в лифчике, – промурлыкал он.

Она опустила взгляд. Действительно, несколько капель соскользнули в ложбинку между грудей. Она даже не заметила. А Егор рассмотрел. Значит ли это, что он…

– И что?

Ася заметно разволновалась. Ей показалось, что в его взгляде присутствует какой-то новый странный интерес.

– Ничего. – Он уронил руку на полотенце и закрыл глаза. – Была бы твоя грудь меньших размеров, это выглядело бы сексуально.

– То есть ты хочешь сказать, что у меня слишком большая грудь? – вытаращилась Ася.

– По мне, так огромная, – его губы брезгливо выгнулись.

Ее аккуратный второй – огромный? С ума можно сойти с этим парнем!

– А какая грудь тебе нравится? – зачем-то спросила она, хотя была почти уверена в ответе.

– Очень-очень маленькая. – Он мечтательно улыбнулся, приоткрыл глаза, поерзал взглядом по отдыхающим. – Вон видишь юную девушку в купальнике лимонного цвета?

Ася глянула на группу девушек, слишком громко разговаривающих и вызывающе смеющихся. Девушка в купальнике лимонного цвета была очень худой. До измождения! И груди, к слову, у нее не было вовсе. Что он сумел рассмотреть в трикотажных рюшах лимонного цвета, да еще с такого расстояния?

– Она ребенок, Егор, – одернула его Ася. – Это отдает извращением, не находишь?

– Она очень стройная, изящная, как хрустальная струна, – возразил он тихо. – Вот такие девушки мне нравятся. Очень нравятся! А ты… В тебе слишком много плоти. Слишком! Грудь, бедра, зад… Бэ-э, Аська, не пора бы сбросить килограммов десять?

При росте метр семьдесят два она весила всего лишь пятьдесят пять килограммов! У нее не было лишнего веса! Ей нечего сбрасывать! Она идеально сложена. Идеально! И если этому чудаку нравятся совсем юные анорексички, то пусть катится!

Ася резко встала. Схватила с земли полотенце, стряхнула его. На гладкий мускулистый живот Егора упало несколько травинок. Он недовольно поморщился, смахнул их ладонью, но не сказал ни слова. Ее полотенце комком полетело в рюкзак. Ася надела шорты, футболку. Перетянула заново хвост. Шагнула от места, где распластал свое совершенное тело Егор.

– Хорошо, – неожиданно произнес он. – Пусть не сахарная голова. Согласен, не очень похоже. Но точно не снег. Скорее это комок сахарной ваты, которую мы любим с тобой рвать зубами на прогулках. И я бы угостил эту славную малышку, глянь она в мою сторону благосклонно. Да, точно, сахарная вата…

– Будь здоров, – буркнула она, все еще надеясь, что он ее задержит.

– Пока, пока, – произнес он сонно. – Не пропадай, дружище. Звони.

Ася мысленно послала его к черту и пошла к выходу с пляжа.

Загрузка...