Тем не менее в ходе некоторых экспериментов Гаспод выяснил, что на подсознательном уровне люди все-таки его слышат. К примеру, не далее чем прошлым вечером какой-то человек точным пинком сбросил его в канаву, но не успел сделать и нескольких шагов, как подумал: «Гм, да, ну я и сволочь…»
– Там что-то есть, – указал Моркоу. – Вон там… Что-то синее висит на той горгулье.
– Гав, гав, гав! А где спасибо?
Ваймс забрался Моркоу на плечи, приподнялся на цыпочки, но дотянуться до узкой синей ленточки так и не смог.
Горгулья покосилась на него каменным глазом.
– Э-э, ты не возражаешь? – спросил Ваймс. – Это висит на твоем ухе и…
Скрежетнув камнем, горгулья распрямила руку, поднесла ее к уху и сняла с себя прилипший лоскут.
– Спасибо.
– Е а то.
Ваймс спустился на землю.
– Вам нравятся горгульи, да, сэр? – спросил Моркоу, когда они зашагали дальше.
– Угу. Может, они и вправду дальние родственники троллей, зато держатся особняком и не лезут в чужие дела, редко спускаются ниже второго этажа и не совершают преступлений – во всяком случае, таких, о которых позднее становится известно. В общем, мой тип.
Он развернул полоску.
Это был ошейник, вернее, то, что от него осталось. Оба конца обгорели, однако из-под сажи все еще виднелась надпись «Пухлик».
– Скоты! – воскликнул Ваймс. – Вот скоты! Они и в самом деле взорвали дракона!
Настало время представить вам самого опасного человека во всем Плоском мире.
За всю свою жизнь он ни разу не причинил вреда ни одному живому существу. Правда, несколько существ он вскрыл, но только после их смерти[8] – и восхитился, насколько все-таки умело они собраны, учитывая тот факт, что сделал их явно неквалифицированный специалист. Вот уже несколько лет он не покидал своей просторной комнаты, но это мало его тревожило, ведь большую часть времени он проводил внутри своей головы. Для некоторых людей тюрьма – это вовсе не наказание.
Тем не менее он сделал вывод, что ежедневные физические упражнения (продолжительностью где-то с час) необходимы для поддержания здорового аппетита и правильной работы кишечника, а потому в данный момент восседал на машине собственного изобретения.
Машина состояла из седла, закрепленного над парой педалей, которые при помощи цепи вращали большое деревянное колесо, поднятое над полом металлической подпоркой. Второе, свободно вращающееся, деревянное колесо было установлено перед седлом и поворачивалось при помощи рычажного механизма. Это дополнительное колесо и двусторонний рычаг он установил для того, чтобы после занятий машину можно было откатить к стенке, а кроме того, они придавали аппарату приятную глазу симметрию.
Он назвал изобретение «машина-с-колесом-педалями-еще-одним-колесом-и-двусторонним-рычагом».
Лорд Витинари тоже работал.
Обычно он занимался этим в Продолговатом кабинете или же сидя на обычном деревянном стуле у нижних ступеней лестницы, ведущей к изысканно украшенному и покрытому пылью трону. Это был престол Анк-Морпорка, и он действительно был сделан из золота. Лорд Витинари как-то и не думал даже, чтобы сесть на трон.
Но тот день выдался погожим, и патриций решил поработать в саду.
Сады и парки, разбитые рядом с дворцом, пользовались большой популярностью у приезжавших в Анк-Морпорк туристов. Самого патриция парки мало интересовали. Впрочем, некоторые его предшественники, судя по всему, были большими любителями такого рода садовых развлечений, а лорд Витинари ничего не менял и не разрушал, если, конечно, тому не было веской причины. Он содержал небольшой зоопарк и конюшню скаковых лошадей; кроме того, он в открытую признавал огромную историческую ценность парков, потому что это соответствовало действительности.
Ведь их разбил сам Чертов Тупица Джонсон.
Многие великие ландшафтные садовники вошли в историю и сохранились в памяти людской благодаря чудесным садам и паркам, спроектированным с почти богоподобной мощью и предусмотрительностью. Те садовники, не задумываясь, копали озера, двигали холмы и сажали леса, дабы будущие поколения могли в полной мере оценить красоту Дикой Природы, трансформированной Человеком. Такими мастерами были Одаренность Браун, Дальновидность Смит, Интуиция Де Вир Слейд-Гор…
В Анк-Морпорке таким мастером был Чертов Тупица Джонсон.
Чертов Тупица «Это-Выглядит-Немного-Помойно-Но-Посмотрите-Что-Будет-Лет-Через-Пятьсот» Джонсон. Чертов Тупица «Послушайте-На-Плане-Я-Все-Правильно-Нарисовал» Джонсон. Чертов Тупица Джонсон, который соорудил из двух тысяч тонн земли искусственный «холмик» перед Щеботанским замком только потому, что «я-лично-сойду-с-ума-если-целый-день-перед-глазами-будут-торчать-эти-деревья-и-горы-а-вы?».
Дворцовые парки Анк-Морпорка считались, так сказать, вершиной его карьеры. Например, вы могли полюбоваться тут на декоративное форелевое озеро длиной сто пятьдесят ярдов, но – из-за пустячной ошибки в размерах, что стало отличительной чертой всех проектов Тупицы Джонсона, – всего в один дюйм шириной. В этом озере могла разместиться ровно одна форель, и то при условии, что ей не приспичит когда-нибудь развернуться. Некогда здесь был и декоративный фонтан, который при первом включении зловеще стонал минут пять, а потом выстрелил маленьким каменным херувимчиком на тысячу футов вверх.
Было здесь и хохо – это то же самое, как хаха, только глубже. Во всей цивилизованной множественной вселенной хаха представляет собой хорошо замаскированную канаву с изгородью, позволяющую землевладельцам наслаждаться чудесным видом, не боясь, что скот или совершенно неуместные простолюдины забредут на любимую лужайку. Непослушный карандаш Тупицы Джонсона сделал канаву-хаха глубиной пятьдесят футов, и она лишила жизни вот уже трех садовников.
Лабиринт в дворцовых парках был настолько маленьким, что можно было заблудиться, пытаясь отыскать его.
Патриций любил парки – только по-своему. У него была своя точка зрения на умственные способности человечества, и парки полностью подтверждали его правоту.
На лужайке вокруг стула лежали пачки бумаг. Периодически писцы подносили новые документы и уносили старые. Причем это были разные писцы. Информация различных сортов и видов стекалась во дворец со всех сторон, но собиралась она в одном-единственном месте – так паутинки сходятся в центре паутины.
Обычный правитель (неважно, хороший или плохой, чаще – просто мертвый) знает, что в его владениях произошло. Очень немногие правители, затратив массу усилий, знают, что в их владениях происходит. Лорд Витинари с презрением относился к обоим типам правителей, считая, что останавливаться на достигнутом нельзя.
– Да, доктор Проблемс? – спросил он, не поднимая головы.
«Как это у него получается? – изумленно подумал Проблемс. – Я точно знаю, что двигался совершенно бесшумно».
– Э-э… Хэвлок… – начал было он.
– Ты хочешь сообщить мне что-то?
– Оно… потерялось.
– Да. Но вы его ищете. Замечательно. Удачного дня.
Патриций так и не поднял голову. Он не удосужился даже поинтересоваться, о чем шла речь. «Он все знает, – подумал Проблемс. – А вообще, возможно ли сообщить ему то, чего он не знает?»
Лорд Витинари положил лист бумаги в пачку и взял следующий.
– Ты все еще здесь, доктор?
– Могу заверить, господин, что…
– Не сомневаюсь, что можешь. Не сомневаюсь ни секунды. Но больше меня интересует другой вопрос…
– Господин?
– Почему оно находилось в здании Гильдии, откуда и было украдено? Раньше я считал, что оно уничтожено. По-моему, я отдал четкий приказ.
Именно этого вопроса больше всего боялся наемный убийца. Патриций был мастером тонкой игры.
– Э… Мы, то есть мой предшественник, посчитали, что оно может и должно послужить предостережением и примером…
Подняв наконец голову, патриций широко улыбнулся.
– Грандиозно! – воскликнул он. – Я всегда свято верил в великую силу примера. Надеюсь, ты решишь эту проблему с минимумом неудобств для всех.
– Несомненно, господин, – хмуро ответил Проблемс. – Но…
Начинался полдень.
Полдень в Анк-Морпорке наступал не сразу, а в течение некоторого времени – наступление двенадцати часов должны были подтвердить все мало-мальски значимые организации города. Первыми обычно начинали бить часы Гильдии Учителей, откликаясь на общую молитву ее членов. Затем водяные часы Храма Мелких Богов включали огромный бронзовый гонг. Раздавался один удар черного колокола Храма Судьбы, но к тому времени уже вовсю бренчал карильон с педальным приводом Гильдии Шутовских Дел и Баламутства, вовсю звенели колокола и колокольчики всех гильдий и храмов, и невозможно было отличить их друг от друга, пока в дело не вступал безъязыковый и волшебно-октироновый колокол Старый Том, что висел на часовой башне Незримого Университета и двенадцать размеренных молчаний которого заглушали общий звон.
И уже в самом конце, отставая на несколько ударов от всех прочих часов, звенел колокол Гильдии Наемных Убийц, который всегда бил последним.
Стоявший рядом с патрицием солнечный циферблат дважды звякнул и опрокинулся.
– Ты что-то хотел сказать? – мягким тоном осведомился патриций.
– Капитан Ваймс… – пробормотал доктор Проблемс. – Он проявляет интерес.
– Неужели? Но это его работа.
– Однако я должен потребовать, чтобы он был отозван!
Слова эхом разнеслись по парку. Вспорхнули несколько голубей.
– Потребовать? – вежливо переспросил патриций.
– В конце концов, он обычная сошка, – отчаянно затараторил доктор Проблемс. – Не вижу причин, почему ему дозволяется совать нос в дела, абсолютно его не касающиеся.
– А мне кажется, он считает себя слугой закона, – заметил патриций.
– Занудный чинуша, наглый выскочка!
– Да? Знаешь, я не совсем одобряю твой порыв чувств, но если ты того требуешь, я заставлю его подчиниться. Незамедлительно.
– Благодарю, мой господин.
– Не стоит благодарности. Не смею более тебя задерживать.
Доктор Проблемс побрел туда, куда указал ему небрежным взмахом руки патриций.
Лорд Витинари снова склонился над документами и даже не пошевелился, когда до него донесся приглушенный вопль. Он лишь протянул руку и позвонил в маленький серебряный колокольчик.
Слуга появился почти мгновенно.
– Сходи за лестницей, – велел патриций. – Кажется, доктор Проблемс свалился в хохо.
Задвижка отодвинулась, и задняя дверь, ведущая в мастерскую гнома Рьода Крюкомолота, со скрипом приоткрылась. Хозяин выглянул посмотреть, кто к нему пожаловал, и поежился от холода.
Потом закрыл дверь.
– Какой холодный ветер, – пожаловался он своему посетителю. – Но за работу, за работу!
Высота потолка в мастерской была всего пять футов, то есть более чем достаточно. Для гнома.
– ОЙ! – раздался голос, которого никто не услышал.
Крюкомолот еще раз оглядел зажатый в тисках предмет и взял отвертку.
– ОЙ!
– Поразительно, – сказал он. – Думаю, если дернуть эту трубку вниз по стволу, то вот эти шесть гнезд переместятся и подставят новое гнездо к… э-э… стреляльному отверстию. Это понятно. Спусковой механизм очень похож на огниво. Пружина… совсем проржавела, но я легко ее заменю. Знаешь, – промолвил он, поднимая голову, – очень интересный прибор. Учитывая химикаты в трубочках и все остальное. Такая простая идея. Это клоуны придумали? Своего рода автоматическая хлопушка?
Он покопался в банке с обрезками железа, нашел подходящий и взял напильник.
– Я сделаю с него несколько эскизов, ладно? – спросил он.
Примерно через тридцать секунд раздался хлопок, и в воздух взвилось облачко дыма. Рьод Крюкомолот встал с пола и потряс головой.
– Повезло! – воскликнул он. – А ведь чуть не покалечился.
Он попытался разогнать рукой дым, а потом снова потянулся за напильником.
Пальцы нащупали пустоту.
– КХМ-КХМ.
Рьод предпринял еще одну попытку.
Напильник был бесплотным, как дым.
– Что такое?
– КХМ-КХМ.
Владелец странного прибора с ужасом таращился на что-то, валяющееся у его ног. Рьод посмотрел туда же.
– О, – сказал он.
Понимание того, что произошло, застывшее на грани сознания Рьода, наконец перешло эту грань. Со смертью всегда так. Если она (или, в случае Плоского мира, он) случается с тобой, ты узнаешь об этом одним из первых.
Посетитель схватил устройство с верстака и торопливо сунул в матерчатую котомку. Окинув мастерскую безумным взором, он подхватил тело господина Крюкомолота и потащил его через заднюю дверь к реке.
Раздался отдаленный всплеск – ну, или нечто похожее, поскольку добиться подобного звука от Анка крайне затруднительно.
– Вот те на, – покачал головой Рьод, – а я плавать не умею.
– ЭТО ВРЯД ЛИ СОСТАВИТ ПРОБЛЕМУ, – откликнулся Смерть.
Рьод посмотрел на него.
– А ты меньше ростом, чем я думал.
– ЭТО ПОТОМУ, ГОСПОДИН КРЮКОМОЛОТ, ЧТО Я СТОЮ НА КОЛЕНЯХ.
– Проклятая штуковина убила меня!
– ДА.
– Знаешь, со мной такое впервые…
– КАК И СО МНОГИМИ ДРУГИМИ. НО ТЫ ПРИВЫКНЕШЬ.
Смерть встал. Хрустнули коленные суставы. Наконец-то он мог выпрямиться, потому что потолка уже не было. Помещение постепенно теряло очертания.
У гномов – свои боги. Нельзя сказать, что гномий народец отличается религиозностью, но они живут в мире, где в любую минуту может треснуть крепеж в шахте или взорваться рудничный газ, а потому боги для гномов – своего рода сверхъестественный эквивалент каски. Кроме того, приятно крикнуть что-нибудь богохульное, когда ты засадил себе по пальцу восьмифунтовым молотом. Только убежденные атеисты особого типа могут прыгать по мастерской, зажав руку под мышкой, и орать что-нибудь вроде: «О, случайная флюктуация пространственно-временного континуума!» или «Вот чертова примитивная и устаревшая концепция!»
Рьод не стал тратить время на расспросы. После того как умираешь, появляются иные неотложные дела.
– Я верю в перевоплощение, – заявил он.
– ЗНАЮ.
– И пытался жить праведно. Это зачтется?
– НЕ МНЕ РЕШАТЬ. – Смерть откашлялся. – ВПРОЧЕМ, РАЗ ТЫ ВЕРИШЬ В ПЕРЕВОПЛОЩЕНИЕ… ЗНАЧИТ, РЬОДИШЬСЯ ЗАНОВО.
Он чуть подождал.
– Ага, понял, – наконец кивнул Рьод.
Гномы, можно сказать, знамениты своим чувством юмора. Указывая на них, люди, как правило, говорят: «У этих злобных дьяволят то еще чувство юмора».
– ГМ. КАЖЕТСЯ, В МОЕМ ПОСЛЕДНЕМ ЗАЯВЛЕНИИ ТЫ НЕ НАШЕЛ НИЧЕГО СМЕШНОГО?
– Э-э… Да нет вроде.
– ЭТО БЫЛ КАЛАМБУР, ИГРА СЛОВ. РЬОДИШЬСЯ ЗАНОВО.
– Правда?
– ТЫ НЕ ЗАМЕТИЛ?
– Нет.
– О!
– Извини.
– МНЕ ПОСОВЕТОВАЛИ ВЕСТИ СЕБЯ С КЛИЕНТАМИ БОЛЕЕ РАСКОВАННО.
– Как ты сказал? Я рьожусь заново?
– ДА.
– Я подумаю над этим.
– СПАСИБО.
– Значит, так, – начал свой очередной урок сержант Колон, – это ваша дубинка, в простонародье – патрицизатор или ночная палка. – На некоторое время он замолчал, вспоминая свои армейские деньки. Лицо его вдруг озарилось. – И вы будете заботиться о ней, понятно?! – заорал он. – Есть ею, спать с нею, вы…
– Прошу прощения.
– Кто это сказал?
– Я здесь, внизу. Младший констебль Дуббинс.
– Слушаю тебя, констебль?
– А как можно есть дубинкой, сержант?
Колон выпустил набранный в грудь воздух. Он с подозрением относился к младшему констеблю Дуббинсу, так как считал его скрытым смутьяном.
– Что-что?
– Мы должны пользоваться ею как ножом или как вилкой? Или нужно сломать ее пополам, чтобы получились палочки для еды?
– Что ты несешь?!
– Можно вопрос, сержант?
– В чем дело, младший констебль Ангва?
– А как именно надлежит с нею спать, сэр?
– Ну… я хотел сказать… Капрал Шноббс, отставить хихикать!
Колон поправил нагрудник и решил сменить тему лекции.
– А теперь перейдем к этой кукле-шмукле, она же статуя в лучах заката. – Колон подмигнул новобранцам и указал на отдаленно напоминающую человека фигуру из кожи, набитую соломой и водруженную на кол. – По прозванию Артур, тренировки обращения с оружием для. Младший констебль Ангва, шаг вперед! Вот скажи-ка, младший констебль, ты могла бы убить человека?
– А сколько времени у меня есть?
В занятиях произошла небольшая заминка – на этот раз капрала Шноббса пришлось поднимать с земли и хлопать по спине, пока не прошла икота.
– Ладно, смотрите сюда, – наконец объявил сержант Колон, – вам следует вот что сделать. Берете дубинку вот так, по команде «раз» резко следуете к Артуру, а по команде «два» резко лупите его по башке. Раз… Два…
Дубинка отскочила от шлема Артура.
– Очень хорошо, но одно плохо. Кто-нибудь скажет что?
Все покачали головами.
– Сзади, – возвестил сержант Колон. – Бить нужно сзади. Чего ради рисковать, верно? Так, теперь ты попробуй, младший констебль Дуббинс.
– Но сержант…
– Выполнять!
На некоторое время воцарилась тишина.
– Может, принести ему стул? – предложила Ангва, после того как прошло пятнадцать мучительных секунд.
Детрит гнусно захихикал.
– Мал он еще, чтобы быть стражником, – сказал тролль.
Младший констебль Дуббинс перестал подпрыгивать.
– Прошу прощения, сержант, – пожал плечами он, – но гномы совсем не так поступают…
– А стражники поступают именно так, – парировал сержант Колон. – Хорошо, младший констебль Детрит – честь не отдавать! – попробуй ты.
Детрит зажал дубинку между тем, что формально можно было назвать большим пальцем, и тем, что у людей заменяет палец указательный, и треснул Артура по шлему. И уставился на обломок дубинки. Потом Детрит сжал то, что за неимением лучшего определения можно назвать кулаком, и треснул Артура по тому, что совсем недавно напоминало голову, вогнав кол на три фута в землю.
– Вот теперь и гному сподручненько, – хмыкнул он.
Прошло еще пять мучительных секунд. Наконец сержант Колон откашлялся.
– Ну да, – кивнул он, – думаю, можно считать его целиком и полностью задержанным. Капрал Шноббс, запиши. Удержать с младшего констебля Детрита – честь не отдавать! – один доллар за порчу казенной дубинки. И вообще-то, после задержания задержанного, как правило, еще допрашивают.
Он оглядел останки Артура.
– По-моему, – задумчиво проговорил он, – наступило время продемонстрировать вам преимущества стрельбы из лука.
Госпожа Сибилла Овнец посмотрела на жалкую полоску кожи – вот и все, что осталось от Пухлика.
– Что же это за человек, который мог так гнусно поступить с бедным маленьким дракончиком?! – воскликнула она.
– Вот это мы и пытаемся определить, – сказал Ваймс. – Мы… мы думаем, его привязали к стене и взорвали.
Моркоу склонился над стенкой клетки.
– Цыпа-цыпа-цыпа…
Дружелюбное пламя опалило ему брови.
– Он был такой ручной, – продолжила госпожа Овнец. – И мухи за свою жизнь не обидел, бедняжка…
– А как заставить дракона взорваться? – поинтересовался Ваймс. – Можно это сделать, например, пинком?
– О да, конечно, – кивнула госпожа Овнец. – Если хочешь остаться без ноги.
– Значит, эти типы поступили по-другому. Ну а какой-нибудь другой способ есть? Чтобы самому не пострадать?
– Нет. Проще сделать так, чтобы он сам взорвался. Сэм, пойми, у меня нет ни малейшего желания разговаривать о…
– Я должен это выяснить.
– Ну… Хорошо. В это время года самцы обычно дерутся. Показывают друг другу, кто кого больше, раздуваются, пока не… Именно поэтому я держу их сейчас в разных клетках.
Ваймс покачал головой:
– Никаких других драконов там не было.
За его спиной Моркоу наклонился над следующей клеткой. Похожий на грушу самец открыл один глаз и свирепо воззрился на стражника.
– Какой хорошенький мальчик, – засюсюкал Моркоу. – Кажется, у меня где-то был кусочек уголька…
Дракон открыл второй глаз, мигнул, окончательно проснулся и пришел в бешенство. Уши его прижались к голове, ноздри затрепетали, крылья развернулись. Из живота донеслось бурление кислоты – это разом открылись все внутренние затворы и клапаны. Лапы дракончика оторвались от земли, грудь раздулась…
С разбега Ваймс врезался плечом в живот Моркоу, сбив капрала с ног.
Дракон в клетке удивленно заморгал. Враг таинственным образом исчез. Испугался!
Изрыгнув огромный язык пламени, дракончик успокоился и улегся обратно спать.
Ваймс убрал руки с головы и перекатился на живот.
– Капитан, что случилось? – изумленно спросил Моркоу. – Я же совсем не похож на…
– Он атаковал дракона! – воскликнул Ваймс. – Увидел врага и атаковал!
Поднявшись на колени, капитан постучал пальцем по нагруднику Моркоу.
– Ты слишком хорошо его начистил, – пояснил он. – В тебя можно смотреться как в зеркало.
– О да, разумеется, – согласилась госпожа Сибилла. – От драконов зеркала нужно держать подальше. Известный факт…
– Зеркала… – задумчиво промолвил Моркоу. – Там же повсюду валялись осколки зеркала.
– Вот именно. Он показал Пухлику зеркало, – подтвердил Ваймс.
– И бедолага попытался стать больше, чем был на самом деле, – подхватил Моркоу.
– Мы имеем дело, – констатировал Ваймс, – с крайне извращенным умом.
– О нет!
– Да.
– Но… но этого не может быть! Шнобби ведь все время был с нами!
– Я не о Шнобби, – раздраженно бросил Ваймс. – Если он и питает интерес к драконам, то совсем иного рода. Но в мире, мальчик мой, есть люди куда более странные, чем капрал Шноббс.
Лицо Моркоу застыло от смертельного ужаса.
– Неужели? – неверяще прошептал он.
Сержант Колон осмотрел мишени, снял шлем и вытер со лба пот.
– Думаю, младшему констеблю Ангве следует воздержаться от стрельбы из большого лука, пока мы не придумаем, как сделать так, чтобы ее… чтобы ей ничто не мешало.
– Прошу прощения, сержант.
Они дружно повернулись к Детриту, который с тупым видом высился над грудой сломанных луков. С арбалетами у тролля тоже не складывалось. В его массивных лапах они выглядели заколками для волос. Теоретически большой лук мог стать в руках тролля смертельным оружием – если бы Детрит научился вовремя отпускать тетиву.
Детрит пожал плечами.
– Прости, господин, – пробормотал он. – Луки – это не для троллей.
– Ха! – воскликнул Колон. – А что касается тебя, младший констебль Дуббинс…
– Просто никак не удается толком прицелиться, сержант.
– Я полагал, гномы знамениты своим боевым мастерством!
– Да, но… только не таким.
– Засадами они знамениты, – пробормотал Детрит.
Но он был троллем, а поэтому его шепот эхом отразился от далеких домов. Борода Дуббинса встала дыбом.
– Ах ты, коварный тролль, да я…
– Ну что ж, – быстро произнес сержант Колон, – думаю, на этом этапе мы закончим ваше обучение. Придется вам научиться всему… в процессе службы – понятно?
Он вздохнул. Колон не был жестоким человеком, но всю жизнь он был либо солдатом, либо стражником и потому чувствовал себя немного обиженным. В противном случае он не сказал бы то, что сказал в следующий момент:
– Не знаю, не знаю. Деретесь между собой, ломаете оружие… Кого мы пытаемся одурачить? Так, сейчас почти полдень, на несколько часов вы свободны, встретимся вечером. И кстати, подумайте хорошенько: может, приходить вообще не стоит?..
Что-то тренькнуло. Арбалет Дуббинса выстрелил, стрела просвистела прямо над ухом капрала Шноббса, воткнулась в реку и осталась торчать.
– Э-э, я случайно… – начал было Дуббинс.
– Ц-ц-ц… – угрюмо покачал головой Колон.
Наступила тяжелая тишина. Для всех было бы лучше, если бы он как-нибудь обозвал гнома. Было бы лучше, если бы он дал понять, что Дуббинс заслуживает хотя бы оскорбления.
Сержант Колон повернулся и зашагал в сторону Псевдополис-Ярда.
До них донеслось его раздраженное бормотание.
– Что он сказал? – спросил Детрит.
– «Тоже мне новобранцы и новобранки», – сказала Ангва и покраснела.
Дуббинс плюнул на землю – что не заняло много времени благодаря ее близости. Потом сунул руку под плащ и достал, как фокусник достает кролика десятого размера из маленького цилиндра, свой двуглавый боевой топор. А потом он побежал.
Буквально через мгновение он превратился в размытое пятно, несущееся к девственно чистой, не тронутой стрелами мишени. Затем раздался громкий треск, и мишень взорвалась, выкинув в небо ядерный гриб из соломы.
Двое новобранцев подошли посмотреть. Пучки соломы, кружась, опускались на землю.
– Просто здорово, – восхитилась Ангва. – Только сержант говорил, что преступника нужно задержать так, чтобы иметь возможность задать ему потом кое-какие вопросы.
– Но он не говорил, что задержанный обязательно должен иметь возможность на них ответить, – мрачно возразил Дуббинс.
– С младшего констебля Дуббинса удерживается один доллар за мишень, – сказал Детрит, который уже задолжал городу одиннадцать долларов за порчу казенных луков.
– Может, приходить вообще не стоит! – повторил Дуббинс, спрятав куда-то в глубины одежды свой топор. – Видист проклятый!
– По-моему, он не совсем то имел в виду, – возразила Ангва.
– Ха, тебе легко говорить, – сказал Дуббинс.
– Почему это?
– Да потому, что ты человек, – ответил за гнома Детрит.
Ангва тщательно обдумала свой ответ.
– Я – женщина, – наконец сказала она.
– Это одно и то же.
– Это вы так думаете. Пошли, выпьем где-нибудь…
Недолговечное чувство «братства по несчастью» испарилось без следа.
– Пить с троллем?
– Пить с гномом?
– Ну хорошо, – устало сказала Ангва. – А что, если ты и ты пойдете и выпьете со мной?
Ангва сняла шлем и распустила волосы. У троллих волос вообще нет, хотя самым везучим из них иногда удается вырастить на голове лишайник, ну а женщины из гномьего рода скорее гордятся шелковистостью своих бород, нежели прической. Наверное, вид Ангвы заставил разгореться искру какого-то древнего космического мужского начала, свойственного всем видам без исключения.
– У меня не было времени хорошо изучить город, – продолжила она. – Но я приметила одно заведение на Тусклой улице…
Это означало, что им нужно было перейти на другой берег реки, причем по меньшей мере двое из них всем своим видом старались показать, что не имеют ничего общего по крайней мере с одним из двух других. А это, в свою очередь, означало, что они постоянно и отчаянно озирались по сторонам.
Дуббинс первым заметил гнома в воде.
Если это можно было назвать водой.
И если его еще можно было назвать гномом.
Новобранцы дружно уставились на Анк.
– Знаешь, – через некоторое время сказал Детрит, – он очень похож на того гнома, что делает оружие на Заиндевелой улице.
– На Рьода Крюкомолота? – уточнил Дуббинс.
– Ага.
– Немного похож, – холодно, нарочито равнодушно согласился Дуббинс, – но не совсем.
– Что ты имеешь в виду? – спросила Ангва.
– У господина Крюкомолота, – пояснил Дуббинс, – не было такой огромной дыры в груди.
«Интересно, он когда-нибудь спит? – подумал Ваймс. – Этот дьявол хоть когда-нибудь опускает голову на подушку? Где-нибудь есть комната, в которой на крючке висит черный халат?»
Он постучал в дверь Продолговатого кабинета.
– А, капитан, – сказал патриций, оторвав взгляд от бумаг. – Твоя быстрота достойна восхищения.
– Сэр?
– Ты получил мое послание? – спросил лорд Витинари.
– Никак нет, сэр. Я был… занят.
– Несомненно. И чем же, если не секрет?
– Кто-то убил господина Крюкомолота, сэр. Это большой человек в общине гномов. Он был… застрелен из… скорее всего, из какого-то осадного орудия и сброшен в реку. Мы только что его выловили. Я как раз направлялся к его жене, чтобы сообщить ей об этом. Кажется, он живет на Паточной улице. А потом я подумал, что раз уж иду мимо…
– Очень неудачно все вышло.
– Для господина Крюкомолота – определенно.
Патриций откинулся на спинку стула и уставился на Ваймса.
– Так-так-так… – задумчиво промолвил он. – Как, говоришь, он был убит?
– Не знаю. Ничего подобного в жизни не видел… Просто в нем появилась огромная дыра. Но я обязательно выясню, как это произошло.
– Гм. Я еще не упоминал, что сегодня утром ко мне заглядывал доктор Проблемс?
– Никак нет, сэр.
– Он был очень… обеспокоен.
– Так точно, сэр.
– По-моему, ты его расстроил.
– Сэр?
Патриций, казалось, принимал некое решение. Его стул качнулся вперед.
– Капитан Ваймс…
– Сэр?
– Я знаю, послезавтра ты уходишь в отставку и потому немного… волнуешься. Но пока еще ты – командир Ночной Стражи, и я требую от тебя выполнения двух весьма специфических приказов…
– Сэр?
– Твое отделение прекратит расследование, связанное с кражей из Гильдии Наемных Убийц. Я ясно выразился? Это дело находится в компетенции Гильдии.
– Сэр. – Ваймс сделал каменное лицо.
– Я смею надеяться, что непроизнесенным словом в твоем ответе является «да», капитан.
– Сэр.
– И в этом ответе тоже. Что же касается несчастного господина Крюкомолота… Тело было найдено совсем недавно?
– Так точно, сэр.
– Стало быть, данное дело также вне вашей юрисдикции, капитан.
– Что? Сэр?
– Им займется Дневная Стража.
– Но это дневное-ночное деление… Ничего подобного никогда не было!
– Тем не менее в сложившихся обстоятельствах я дам указание капитану Квирку взять расследование на себя, если, конечно, в таковом возникнет необходимость.
«Если в таковом возникнет необходимость… Как будто подобная дырища в груди – обычное дело. Несчастный случай в результате прямого попадания метеорита», – подумал Ваймс.
Он сделал глубокий вдох и оперся руками на стол патриция.
– Майонез Квирк не способен отыскать без подробной карты собственную задницу! И понятия не имеет, как надо разговаривать с гномами! Он называет их камнесосами! Тело нашли мои люди! Это моя юрисдикция.