Несколько слов о том, как евреи появились на территории России. Считается, что, спасаясь от преследований, в начале I тыс. н.э. (по некоторым данным, еще раньше) они оказались в Крыму, на Кавказе, на различных торговых путях. В VI в. в Нижнем Поволжье и на Северном Кавказе образовался Хазарский каганат – федерация многих племен. В начале IX в. иудаизм стал там государственной религией, хотя евреи находились в Хазарии в сравнительно небольшом числе. Византия натравливала на хазар многие народы, включая славян. И киевский князь Святослав победил их в 965 г., после чего хазарские евреи рассеялись по многим местам, жили и в Киеве. В 986 г. они пытались склонить князя Владимира принять иудаизм, но, как известно, он выбрал христианство. В XIII в. князья приглашали евреев жить в Киеве. Позднее появились евреи-купцы в Москве. Однако при Иване Грозном они туда не допускались даже временно. Во время войн польские евреи попадали в русский плен. Многие были насильственно крещены. Но значительные массы еврейского населения оказались на территории России только после трех разделов Речи Посполитой между европейскими державами в 1772–1795 гг. В 1791 г. был издан указ, положивший начало образованию «черты постоянной еврейской оседлости» («черты оседлости»), за которой максимально находилось 15 губерний на Западе и Юго-Западе России. Только там евреи имели право на свободное проживание, на неограниченную религиозную деятельность, на занятие всеми видами промыслов.
Немногочисленные евреи, жившие в Петербурге с момента его основания в 1703 г., были приближенными царя Петра I и, конечно, крещеными. Они выполняли возложенные на них обязанности и к еврейству внешне никакого отношения не выражали. Свое происхождение они, по возможности, старались скрывать, однако недоброжелатели могли им при случае о нем и напомнить. К таким евреям, прежде всего, относился П.П. Шафиров (1669–1739). Он вошел в число наиболее авторитетных российских дипломатов, получил звание вице-канцлера и первым – баронский титул. Многие его потомки оставили заметный след в жизни России: советник Александра I П.А. Строганов, председатель Совета министров граф С.Ю. Витте, литераторы П.А. Вяземский, Р.А. Фадеев, Е.А. Ган, В.П. Желиховская, Е.П. Блаватская, А.Н. Толстой, издатель В.П. Мещерский, деятели культуры из семей Виельгорских и Самариных.1
Из других евреев, приближенных Петра I, отметим А.М. Дивьера (1682–1745) – первого генерал-полицмейстера столицы, руководителя почтового ведомства Ф. Аша, камердинера царя П. Вульфа, его шута Я. д’Акосту. Некрещеные евреи тогда и в последующие годы могли появляться в столице только по делам и на непродолжительное время: это были поставщики двора, финансисты, торговые и финансовые посредники (С. Абрагам, И. Гирш, И. Либман). Не раз приезжал и купец Б. Лейбов, обвиненный в совращении в иудаизм отставного капитан-лейтенанта А. Возницына и сожженный вместе с ним на Адмиралтейском острове по повелению императрицы Анны Иоанновны 15 июля 1738 г., что считается единственным случаем такого рода казни в Петербурге.
Особенно нетерпимо относилась к евреям императрица Елизавета Петровна. В годы ее правления (1741–1761) евреи, кроме нескольких военных лекарей, не только не жили в Петербурге, но и не могли приезжать на время. В Россию впускали только евреев, принявших христианскую веру. В 1742 г. многие евреи были высланы из России, в том числе из Петербурга 142 чел. При этом Сенат обратил внимание императрицы на то, что от этого казна потерпела убыток. Но она оставила в силе свое повеление, наложив на донесение Сената знаменитую резолюцию: «От врагов Христовых не желаю интересной прибыли». В эти годы, даже принявшие христианство евреи подвергались преследованиям, как это было с приглашенным из Франции врачом А. Санхецем (1699–1783). В России он обучал фельдшеров и фармацевтов, служил в войсках, вылечил молодую невесту наследника Петра Федоровича – будущую императрицу Екатерину II. Уже после его отъезда во Францию Елизавета Петровна, узнав о его иудейском происхождении, приказала лишить его пенсии, которую он получал через Академию наук.2 Однако Екатерина II, вступив на престол, вспомнила о заслугах А. Санхеца и возобновила ему ее выплату. При ней в Петербурге постоянно жил ряд крещеных евреев: чиновник П.И. Турчанинов, принимавший жалобы, подаваемые императрице, естествоиспытатель К.И. Габлиц (его внук – композитор А.Н. Серов, правнук – художник В.А. Серов). Практически постоянно жили здесь и некоторые некрещеные евреи: неизвестные по имени два подрядчика Монетного двора, подрядчик флота И. Абрамович, крупный поставщик в армии князя Потемкина А. Гильм – все со своими многочисленными слугами. А в основном это были врачи: А. Эс – штаб-лекарь Семеновского полка, Д. Бауман, служивший при сухопутном госпитале. Численность этих евреев постоянно возрастала. Начали оседать в Петербурге и евреи-ремесленники. Находились здесь и евреи, приглашенные из Риги для реализации плана императрицы по заселению ими пустовавших земель в Малороссии. В это время даже в доме духовника императрицы жило несколько евреев, которых, как она отмечала в частном письме, «терпели в столице, делая вид, что не знают об их пребывании».
Среди евреев-подрядчиков выделялся Н.Х. Ноткин (?–1804), бескорыстный защитник евреев, ходатай по их нуждам. Он добился в 1802 г. соглашения с Церковным советом лютеранской общины о предоставлении евреям участка для захоронений на принадлежавшей ей части Волковского кладбища, который евреи потом называли Старо-Волковским. Этот акт, как считается, ознаменовал собою образование де-факто ПЕО, которая по своей сущности являлась религиозной. И тем самым Н.Х. Ноткин стал ее основателем. Его соратником по защите прав евреев был крупный финансист А.И. Перетц (1770–1830). Полученное им высокое богословское образование он дополнил разносторонними светскими знаниями. Был связан со многими русскими и иностранными, высокопоставленными лицами и предпринимателями, оказал положительное влияние на будущего министра финансов России Е.Ф. Канкрина, одно время служившего у него бухгалтером. Был дружен с М.М. Сперанским – известным государственным деятелем России либерального толка. Считается, что тот пользовался его советами при проведении финансовых реформ, имевших существенное значение для подготовки России к войне с Наполеоном. Победе над ним немало содействовал и сам А.И. Перетц, во многом обеспечив снабжение продовольствием русской армии в войне 1812 г. Однако казна не рассчиталась с ним, и он был разорен. Отойдя от борьбы за права евреев, он вместе с детьми принял лютеранство. И это произошло во многом по причине издания властями «Положения о евреях» 1804 г., в котором имелись многие установления репрессивного характера, ничего общего не имевшие с предложениями, подготовленными им и другими еврейскими активистами. Его сын Г.А. Перетц (1788–1855) поступил на государственную службу, был принят в тайное общество будущих декабристов. В восстании 1825 г. он непосредственно не участвовал, но за связь с декабристами был осужден и выслан. Его потомки были государственными деятелями и литераторами. Дочь А.И. Перетца Софья стала женой сенатора барона Гревеница. Соратником А.И. Перетца в еврейских делах был Л.Н. Невахович, автор первого произведения еврейской литературы на русском языке. Разуверившись в благих намерениях правительства, он также отошел от еврейской общественной деятельности, крестился, стал известным русским драматургом. Его дочь Эмилия была матерью И.И. Мечникова – знаменитого биолог.3
В целом годы правления императора Александра I в первой четверти XIX в. для евреев столицы были сравнительно благоприятными. В 1825 г. здесь их проживало примерно 400 чел. «всех сословий и возрастов». Но с воцарением Николая I для них наступили тяжелые времена: царь лично следил за тем, чтобы число постоянно проживавших в Петербурге евреев было минимальным. Отныне здесь постоянно могли жить лишь солдаты, придворная акушерка и семьи трех зубных врачей (братьев Вагенгеймов и А. Валленштейна), состоявших на государственной службе, один из которых лечил государя. Оставили и вдову Браун, акушерку при дворе.
Постоянно жил в столице Х.Х. Саломон, доктор медицины, преподававший в 1827– 1847 гг. в ВМА, входивший в группу врачей, пытавшихся спасти А.С. Пушкина после дуэли. Боясь расширения еврейской общины, власти запретили поселиться здесь Шойхету, чтобы это «не послужило укреплению евреев в столице». А евреев, пойманных с просроченными паспортами, император приказал сдавать в арестантские роты. Тогда из Петербурга подлежало высылке 230 евреев – глав семейств, в числе которых был один раввин, 12 купцов, 113 мещан. Однако не все постановления такого рода полностью выполнялись, так как всегда находились лица, которые не были заинтересованы в изгнании евреев, особенно специалистов в различных областях. Так что не всех их постигла эта суровая кара. И еврейская община продолжала существовать.
Становление еврейской религиозной жизни в столице началось в начале XIX в. с образования тайных миньянов, существовавших в основном в богатых домах. Первые официально действовавшие молельни возникали с разрешения военного командования для евреев, служивших в сухопутных войсках, на флоте и в полиции. Некоторые молельни посещали и гражданские лица. Первой по времени была молельня для нижних чинов, находившаяся в здании 2-го военного госпиталя (потом ВМА). Она возникла в 1833 г. и помещалась в казарме женатых служителей, занимая одну комнату. Другая, существовавшая с 1848 г., была в здании 1-го Николаевского военного госпиталя (Суворовский пр., 63). В 1866 г. помещения этих молелен потребовались начальству «для других целей». Тогда молельня 2-го госпиталя была переведена в Московские казармы (наб. р. Фонтанки, 90). Позже евреи наняли для нее квартиру в частном здании (Б. Сампсониевский пр., 18). Так появилась молельня, которая потом называлась Выборгской. Для молельни 1-го госпиталя было нанято помещение на углу Суворовского пр. и Заячьего пер. С 1872 г. она находилась в Ковенском пер., 28, и называлась Песковской. Была создана молельня в Крюковских казармах Морского ведомства. Однако ее закрыли, когда евреям запретили служить на флоте. Затем, она находилась в других помещениях, в частности на ул. Декабристов 28. Была открыта молельня в Михайловском замке для военно-рабочей команды Инженерного управления. Но потом «из-за неудобства помещения» была переведена в частный дом на наб. р. Фонтанки, 66, затем в «бывшие казармы Московского полка». В 1867 г. молельни оттуда были перемещены в Аракчеевские казармы, находившиеся в районе Смольного монастыря (Шпалерная ул.). Но они располагались далеко от мест проживания многих евреев – нижних чинов. Поэтому были наняты комнаты для молений вблизи Обуховского моста (Московский пр., 13). Так возникла молельня, которая стала называться Обуховской. Примерно в 1855 г. была образованна молельня в казармах для солдат 1-й роты МПС, которая после ее расформирования в 1868 г. была переведена в другое помещение (В.О., 3-я линия, 56) и позднее называлась Василеостровской.
Религиозные руководители молелен для нижних чинов избирались ими из своей среды, а потом утверждались начальством. В 1849 г. исполнение религиозных обрядов для евреев, состоявших на службе в командах городской полиции, МВД возложило на избранного ими рядового И. Малого – первого известного религиозного руководителя евреев в столице. Он в 1852 г. был уволен по болезни. И с этого времени «наблюдателем при совершении молитв евреями, служившими в рабочих и иных экипажах», по высочайшему повелению был определен А. Нахимович. В помощь ему назначили рядового пешей команды полиции И.Л. Иофа, который в 1857 г. фактически стал раввином. Пока в молельнях молились служившие нижние чины, начальство предоставляло для них помещения или оплачивало их наем. А когда в них стали молиться преимущественно отставники, то делать это они должны были уже за свой счет. Отметим, что фактически еврейских молелен в столице тогда было больше, чем указано. Кроме тайных, были молельни и полулегальные. К ним можно отнести те, которые появлялись с разрешения военного начальства для своих солдат– евреев без согласования с МВД, что, в ряде случаев, потом приводило к возникновению конфликтов.
После вступления на престол в 1855 г. Александра II некоторым категориям евреев было предоставлено право постоянного жительства в столице: купцам 1-ой гильдии, лицам с высшим образованием, ремесленникам многих специальностей, солдатам, отслужившим полный срок в армии. Это способствовало росту численности живших здесь евреев: в 1864 г. – 2600, в 1895 г. – 18 500. Вместе с тем изменилась структура еврейского населения с увеличением зажиточной и образованной части, при уменьшении доли евреев-солдат, как служивших, так и вышедших в отставку. Приезжавшие в столицу евреи-купцы, а также и образованные евреи, многие из которых фактически были постоянными жителями, не стремились посещать солдатские молельни, так как они не соответствовали их представлениям о еврейских религиозных учреждениях. Поэтому, имея разрешение властей, они участвовали в богослужениях, проводимых непосредственно в квартире р. Иофа. В 1860 г. ими было подано прошение губернатору «о дозволении иметь собственную просторную молельню с раввином». Он отнесся к просьбе положительно, подтвердил это Еврейский комитет МВД. И государь 28 октября 1860 г. начертал в журнале: «Исполнить».4
Эта молельня, получившая название Купеческой, вскоре была создана (Садовая ул., 47, потом наб. канала Грибоедова, 96/1), и в ней с 1862 г. духовным раввином был И. Блазер (1840– 1906). Появилась она во многом благодаря поддержке генерал– губернатора князя А.А. Суворова (1804–1882), человека в высшей степени справедливого, который весьма благосклонно относился к нуждам столичных евреев. Учитывая просьбы, поступавшие от прихожан этой молельни, он обосновал перед властями необходимость приглашения, соответствующего их уровню общественного раввина А.И. Неймана (1809–1875), имевшего университетское образование. И мнение А.А. Суворова император подтвердил 7 июля 1863 г. После этого Е.Г. Гинцбург (1812– 1878) – банкир и предприниматель, ставший фактически главой ПЕО, направил властям просьбу об образовании при Купеческой молельне духовного правления «для заведования делами еврейских религиозных, благотворительных и иных учреждений столицы». Несмотря на ее поддержку губернатором, министр внутренних дел решил, что вне «черты оседлости» при еврейской молельне может быть допущено только хозяйственное правление (ХП). Было подчеркнуто, что оно имеет право рассматривать лишь те вопросы, которые относятся к сугубо внутренним делам данного религиозного учреждения. С учетом этого мнения Комитет министров рекомендовал разрешить образование именно такого органа при Купеческой молельне, что император и подтвердил 12 февраля 1865 г. Заметим, что в дальнейшем это решение явилось для властей всех уровней основополагающим, оно принималось за основу при всех последующих рассмотрениях еврейских религиозных вопросов. Однако фактически – тогда и особенно в будущем – на заседаниях этого правления обсуждались не только хозяйственные, но и религиозные вопросы, проблемы благотворительности, образования евреев, касавшиеся всей общины столицы.
В дальнейшем наиболее образованная часть прихожан решила выделиться из Купеческой молельни и создать собственную. И в ней – Временной молельне для образованных евреев, тогда еще не признанной властями, – в сентябре 1868 г. в «доме Пальгунова» (Вознесенский пр., 54–5) было проведено первое в столице хоральное богослужение, когда, кроме кантора, в нем принял участие синагогальный хор во главе с дирижером.5 После окончания еврейских осенних праздников на квартире Г.О. Гинцбурга под его председательством состоялось собрание по вопросу строительства постоянной Петербургской хоральной синагоги (ПХС). На нем провели предварительную подписку на необходимые для этого пожертвования. Решили составить прошение об узаконении Временной молельни и о разрешении на строительство ПХС. Переход этой идеи на практический путь произошел 3 ноября 1868 г., когда Е.Г. Гинцбург сообщил из Парижа, что жертвует 70 тыс. руб. на эту цель. 6 Об этом губернатор Н.В. Левашов 22 января 1869 г. написал в МВД. В июне 1869 г. состоялось совещание под председательством Г.О. Гинцбурга с участием В.В. Блоха, А.М. Варшавского, И.А. Коробкова, Л.М. Розенталя, А.М. Соловейчика, Д.Ф. Фейнберга и других членов правления Временной молельни, а также зажиточных евреев Петербурга. Было отмечено обращение к ним архитектора Л.И. Бахмана, предложившего свои услуги в составлении проекта ПХС. Постановили принять все меры к скорейшему получению разрешения на ее строительство. Обер-полицмейстер Ф.Ф. Трепов согласился с этим, подчеркнув, что синагога предназначается только для евреев – постоянных жителей Петербурга, а также тех, которые по особым разрешениям местной власти имеют право временного пребывания в столице. Одобрил это и министр внутренних дел А.Е. Тимашев, который в записке, направленной в Комитет министров, отметил, что в Петербурге имеется несколько еврейских молелен, часть которых открыта незаконно, хотя всем евреям в разрешенных молельнях трудно разместиться. Комитет министров 2 сентября 1869 г. подтвердил это, указал, что после окончания строительства ПХС все молельни в городе должны быть закрыты, что при Временной молельне, а потом при ПХС нужно создать хозяйственное правление, «не придавая ему значения духовного». И все эти положения Комитета император утвердил 19 сентября 1869 г.7
11 октября 1869 г. на собрании во Временной молельне был избран Комитет для постройки синагоги (КПС). Председателем был избран Г.О. Гинцбург, членами – В.В. Блох, А.М. и С.М. Варшавские, И.О. Волкенштейн, А.А. Кауфман, М.П. Фридланд, потом и С.С. Поляков. Губернатор 7 декабря 1869 г. утвердил избранных членов комитета, подтвердил полученное от МВД разрешение на сбор средств для строительства ПХС. После этого была произведена первая подписка на пожертвования. Тогда КПС находился вместе с правлением Временной молельни на наб. канала Грибоедова, 17–4. Там в ноябре 1869 г. на собрании прихожан провели выборы нового состава правления: Г.О. Гинцбург, С.С. Поляков, В.В. Блох, Л.М. Розенталь, Л.П. Фридланд и Ю.Ф. Эдельберг, решили при Обуховской молельне образовать Талмуд-Тору, а также материально поддерживать Еврейские училища Л.Я. Бермана.8
Первое заседание вновь избранного правления Временной молельни при секретаре Д.Ф. Фейнберге состоялось 31 января 1870 г. на квартире р. А.И. Неймана, являвшегося его членом по должности. На следующем заседании приняли весьма важное решение: каждый член общины должен вносить в нее не менее 25 руб. в год, что дает ему право голосовать на собраниях. Были распределены обязанности между членами правления: по контролю за Сиротским домом, за попечением больных и бедных, по надзору за Талмуд-Торой. Было решено обратиться к евреям столицы с предложением подписываться на пожертвования, необходимые для содержания еврейских учреждений. А так как правление этой молельни стало распространять свое влияние на все еврейские организации столицы, то это его членам давало, как они считали, моральное право называть себя правлением общины, выпускать с 1870 по 1890 г. отчеты от ее имени. Этому способствовало и то, что сами власти, забывшись, в ряде документов назвали еврейское общество Петербурга именно так, а Г.О. Гинцбурга – председателем общины. Такое положение сохранялось в продолжение почти 25 лет.
В соответствии с решением, принятым на заседании правления, было приобретено на имя Г.О. Гинцбурга для нужд ПЕО здание на наб. р. Фонтанки, 143, где правление уже заседало несколько лет, арендуя помещение. Туда перевели и Временную молельню. В 1871 г. правление обратилось в МВД с просьбой разрешить свободное проживание в Петербурге кантору, певчим и другим лицам для службы в еврейских учреждениях, в основном во Временной молельне, общим числом не менее 15 чел., живших до этого в «черте оседлости». Однако просьба была отклонена. На заседаниях правления большое внимание уделялось вопросам совершенствования организации его работы, включая и деятельность Раввината, которая все более расширялась по мере увеличения численности евреев в столице. Еврейских деятелей не могло не волновать существовавшее положение, когда в общинной жизни участвовала сравнительно небольшая часть евреев, особенно когда дело касалось денежных взносов. Между тем, как писали, все живущие в столице евреи «не могут в известные моменты жизни не прибегнуть к тем или иным общинным должностным лицам или учреждениям». В 1875 г. после 12 лет пребывания на должности умер р. А.И. Нейман. На собрании прихожан всех молелен города общественным раввином избрали А.Н. Драбкина, который был утвержден властями только через несколько лет. На должность его помощника, который фактически был духовным раввином, избрали И. Блазера, хотя это не поддержала образованная часть прихожан.9
В 1876 г. евреи подготовили проект «Устава Петербургского еврейского общества» с учетом расширения функций правления Временной молельни до уровня правления городской общины. Однако в МВД проект не одобрили. 29 июня 1877 г. вместо него утвердили «Временные правила для еврейских молитвенных учреждений Петербурга», которые, хотя и считались временными, действовали до свержения царизма в феврале 1917 г. Согласно им, все евреи, на законных основаниях жившие в столице и вносившие не менее 25 руб. в год, имели право участвовать в избрании шести членов правления и трех кандидатов в присутствии чиновника от градоначальника, который потом утверждал их. Затем члены правления избирали из своего состава председателя. Раввин являлся его членом по должности. Состав правления полностью возобновлялся каждые три года, ежегодно выбывала по жребию и заменялась одна треть. Правление после завершения года представляло общему собранию отчет о своей деятельности. В «Правилах» указывалось, что благотворительные учреждения должны иметь самостоятельные попечительства и их уставы должны утверждаться в МВД. Таким образом, этот документ практически только устанавливал порядок избрания правления и ведения отчетности. Евреи считали это недостаточным, предлагали дополнения. Но на все ходатайства ответа не последовало. И поэтому в будущем имущественные приобретения общины могли считаться незаконными. А все ее учреждения находились, как писали позднее, «в подвешенном состоянии», да и использование названия «община» в любой момент могло быть охарактеризовано властями как несоответствующее «Правилам», что и произошло в дальнейшем.
В 1877 г. И. Блазера отстранили от должности. Вместо него помощником раввина избрали И.Ш. Ольшвангера, а затем еще одного – З. Ландау. Тогда в составе правления были: А.М. Варшавский, Г.О. Гинцбург (пред.), А.А. Кауфман, И.М. Малкиель, С.С. Поляков, Л.М. Розенталь, кандидаты В.В. Блох, И.А. Коробков, М.П. Фридланд. Как и прежде, избирались лица, которые руководили отдельными направлениями благотворительности, обучением детей. Секретарями правления последовательно были Д.Ф. Фейнберг, И.С. Леви, Я.И. Израэльсон.10
На заседании КПС 14 марта 1870 г. поручили Д.Ф. Фейнбергу разослать евреям «приглашения к участию в сборе средств в виде пожертвований для строительства храма». Тогда же казначеем был избран Г.В. Бертенсон, а местом хранения «капитала» назначен банкирский дом «И.Е. Гинцбург». В последующем много раз обсуждался вопрос о приобретении земли для строительства ПХС. Участок на Гороховой ул., 55/67, градоначальник запретил покупать, так как он находился в центре города и мимо на вокзал ездил император. Да и расстояние до Спасо-Сенной церкви было недостаточным. Не понравился евреям участок, принадлежавший Г.О. Гинцбургу, между Загородным пр. и Дровяной ул. – рядом заводы. Участок «Шафиров двор» (между ул. Декабристов и наб. р. Мойки) не разрешила приобрести Городская дума. Не удалось купить участок, принадлежавший купцу Жукову, у Обуховского моста. Только 16 января 1879 г. правление смогло приобрести участок, которым владел А.А. Ростовский на Лермонтовском пр., 2/42 (на углу с ул. Декабристов). Причем эта совершенная евреями покупка была допущена властями только потому, что сам император разрешил строительство ПХС.11
В октябре 1878 г. было решено обновить состав КПС и в него вошли: Э.Б. Банк, М.У. Берлин, И.А. Вавельберг, М.А. Варшавский, Е.О. Габрилович, А.Я. Гаркави, И.А. Гольдберг, Ф.М. Зелиг, Р.Ф. Ильиш, А.А. Кауфман, О.Л. Клейнадель, С.В., Н.Л. и П.Я. Левинсоны, Д.Г. Малис, Г.М. Рабинович, А.М. Соловейчик, Я.Н. Трауготт, Д.Ф. Фейнберг, Л.П. Фридланд и Ю.Ф. Эдельберг. Официально председателем этого комитета являлся Г.О. Гинцбург, а фактически им был А.А. Кауфман. Для ведения текущих дел создали Распорядительный комитет, в который вошли члены правления ПХС, а также Э.Б. Банк, И.А. Вавельберг, М.А. Варшавский, Н.Л. Левинсон, Д.Г. Малис. Все эти органы вступили в действие с 1 декабря 1878 г., и их общим секретарем назначили Л.О. Гордона. Занимавшийся в это время попечительством больных А.Г. Каплун для обеспечения их плодотворной работы нанял специальное помещение (ул. Пржевальского, 7–1). Опубликовали призыв к жертвователям начать делать взносы, решили в последующем продавать в постоянное пользование половину мужских мест в главном зале. Была составлена программа подготовки эскизного проекта с описанием особенностей строительства ПХС, основных ее помещений, подписанная архитекторами Л.И. Бахманом и И.И. Шапошниковым. Вместе с тем объявили проведение конкурса проектов. Для их оценки образовали Экспертную комиссию, включив в нее известных строителей (О.В. Белинского, Д.И. Гримма), знатока искусств В.В. Стасова, который в 1872 г. выступил по поводу рекомендуемого им облика ПХС. Он считал, что ей подходит арабо-мавританский стиль как наиболее близкий к исчезнувшему древнему еврейскому. В результате рассмотрения предпочтение было отдано проекту, составленному Л.И. Бахманом и И.И. Шапошниковым.12
В феврале 1880 г. они представили ее проект на 1490 мест для молящихся. Его направили на рассмотрение в Городскую управу, где он получил положительную оценку. Как полагалось, эскиз фасада ПХС надо было представить императору на утверждение. Однако градоначальник написал в МВД свое отрицательное мнение: фасад ПХС слишком великолепен по сравнению с христианскими храмами, превышает их по высоте. И после доклада министра Александр II проект не одобрил. Архитекторы сделали новые чертежи. При этом размеры ПХС были существенно уменьшены. 16 мая 1881 г. Александр III утвердил эскизный проект, после чего был составлен более подробный. Евреи дополнительно образовали Строительный комитет, в который избрали А.М. Варшавского, С.Э. Вейсблата, Е.О. Габриловича, Д.Г. Гинцбурга, И.К. Гурвича, А.А. Кауфмана (пред.), Н.Л. Левинсона, А.М. Соловейчика. Разработку рабочих чертежей и наблюдение за строительством поручили архитектору А.В. Малову с группой помощников. Потом их консультировали такие специалисты, как Н.Л. Бенуа, Р.Б. Бернгард, А.О. Томишко.
Весной 1883 г. началась очистка площадки, подготовка рвов под фундамент. Однако в связи с необходимостью корректировки проекта работы были прерваны и снова начаты весной следующего года. В феврале 1885 г. председателем Строительного комитета вместо А.А. Кауфмана избрали С.С. Полякова, внесшего весьма весомый вклад в строительство. В 1890 г. им стал Д.С. Поляков, который заменил умершего брата. Казалось, что ПХС будет выстроена за короткое время. Однако уже к концу 1885 г. средств стало катастрофически не хватать, так как не все жертвователи выполняли свои обещания. Финансирование и все последующее время осуществлялось с большими трудностями. Положение несколько улучшилось в июле 1887 г., когда был открыт кредит в Санкт-Петербургско-Московском коммерческом банке. Но это не могло решить всех проблем, привело к отказу от отделки ряда помещений, существенно увеличило сроки проведения заключительных работ. 19 сентября 1886 г. губернатор разрешил проводить богослужение в левой пристройке к главному зданию – Малой синагоге, строительство которой было тогда завершено. Туда перевели Временную молельню. И первое богослужение в ней состоялось 2 октября.13
3 ноября 1893 г. Комиссией по освидетельствованию вновь построенной еврейской синагоги, созданной Городской управой, был составлен акт о готовности здания. На основе его Городская управа 19 ноября постановила: «Выдать удостоверение Петербургскому еврейскому обществу на право использования здания. Член Управы Н. Бенуа». Имеется «Свидетельство» на бланке городского головы от 27 ноября 1893 г. в котором указано, что «со стороны Городской управы не встречается препятствий к открытию для публики вновь выстроенной синагоги». Было отмечено, что общее число сидячих мест в главном зале составляет 1230, из них 734 мужских (в партере) и 496 женских (на хорах).14
В апреле 1893 г. правление Временной молельни рассмотрело и утвердило разработанное А.Н. Драбкиным положение об организации синагогального дела. Оно также одобрило «Церемониал открытия синагоги». В соответствии с ним из Малой синагоги были перенесены семь свитков Торы в свадебный зал, находящийся в основном здании ПХС (Большая синагога). После заполнения главного зала приглашенными лицами Г.О. Гинцбург поднялся на биму и зажег неугасимую лампаду. Затем он с еврейскими деятелями в свадебном зале принял свитки Торы, провел с ними торжественное шествие вокруг ПХС. Процессия, с пением псалмов и молитв, направилась к биме, раввин совершил молебен за царствующий дом, за почившего Александра II, освятил здание. Общее число присутствовавших на открытии превышало 1500 чел. Были высокопоставленные лица, члены правления ПХС, руководители строительства. Подписали документ об открытии синагоги, в конце которого говорилось: «С помощью Всевышнего и благодаря щедрым пожертвованиям Е.Г. и Г.О. Гинцбургов, С.С. и Д.С. Поляковых, И.А. Вавельберга, А.М. Варшавского, А.И. Зака, Л.М. Розенталя, братьев Фридландов и многих других благодетелей, постройка в настоящее время закончена. После освидетельствования Особой комиссией из чинов градоначальства и Городской управы синагога открыта и освящена для молитвы 8 декабря 1893 г. в 2 часа дня, о чем и составлен настоящий акт».15
В 1891 г. членами правления Временной молельни были: М.А. Варшавский, Г.О. Гинцбург, А.Н. Драбкин, А.А. Кауфман, Л.Ф. Леон, Л.П. Фридланд и М.П. Шафир. В последующие годы XIX в. также избирались Б.Р. Александров, И.А. Вавельберг, А.Я. Гаркави, Д.Г. Гинцбург, Ш.Я. Гурьян, М.К. Кальмейер, Л.Н. Моносзон, Л.Я. и Я.С. Поляковы, Р.Я. Рубинштейн. Секретарем был Е.К. Винер. Присутствовал на заседаниях почетный секретарь Д.Ф. Фейнберг. В ревизионной комиссии были Л.М. Брамсон, А.М. Бриллиант, Г.В. Воллернер, Н.С. Гермонт, Л.Н. Каган, М.И. Мыш.
После заполнения указанного выше своего первого кладбища евреи в 1862 г. получили другой участок на Волковском кладбище, называвшийся Еврейским Ново-Волковским. К началу 1870-х гг. он также был заполнен. 20 октября 1871 г. кладбищенское дело из ведения православной церкви было передано местным органам власти, которые решили производить захоронения не ближе, чем в 10 верстах (11 км) от центра города. Тогда евреи получили участок на новом городском Преображенском кладбище, который позже стали называть Еврейским Преображенским кладбищем (ЕПК). Много лет сюда усопшие перевозились по железной дороге с Московского вокзала до ст. Обухово и далее на лошадях. По проекту И.И. Шапошникова здесь было построено деревянное здание – Дом омовения и отпевания. 16 февраля 1875 г. новое кладбище было открыто. Первыми были похоронены два еврея-солдата, погибшие при очередном взрыве на Охтинском пороховом заводе. В дальнейшем евреи столицы затратили немало средств на обустройство этого кладбища. Боролись евреи и за сохранность своих старых кладбищ, особенно первого из них, что далеко не всегда удавалось.
Еврейская общественность немало уделяла внимания еврейскому образованию, главным образом обучению детей из бедных семей. Она продолжала поддерживать Училища Л.Я. Бермана и несколько Талмуд-Тор, существовавших при еврейских молельнях.16 Все больший размах получала еврейская благотворительность. Существовал Еврейский сиротский дом (ЕСД), которым заведовал Дамский комитет. Продолжалась деятельность благотворительных обществ: для помощи больным евреям под руководством А.Г. Каплуна, по сбору пожертвований, необходимых для празднования Пасхи евреями-солдатами и бедными евреями в Петербурге и в ближайших к нему местах, для помощи евреям-арестантам и др.
После освящения ПХС делались многочисленные пожертвования различных богослужебных предметов. Г.О. Гинцбург преподнес серебряную доску на кивот в память своего отца. Давшие заимообразно деньги на строительство синагоги И.А. Вавельберг, Г.О. Гинцбург и Д.С. Поляков согласились на возмещение основной их части за счет получения в зале дополнительных мест в вечное пользование. На стенах ПХС были установлены доски с фамилиями основных жертвователей. Решили поминать в праздничные дни «на вечные времена» А.И. Неймана, Е.Г. Гинцбурга и С.С. Полякова, «столь много сделавших для развития еврейской общины в Петербурге и создания в нем синагоги». Продолжались работы по оборудованию ПХС.
Торжественное настроение Г.О. Гинцбурга в связи с завершением строительства ПХС в начале 1894 г. было немало испорчено проявлением откровенно пренебрежительного и даже враждебного отношения властей к нему лично, а также и ко всем евреям. После команды со стороны руководства МВД губернатор в директивном письме напомнил ему, что в столице может быть при ПХС только «хозяйственное правление и никакое другое», что никакой еврейской общины здесь нет и Г.О. Гинцбург не имеет права подписывать документы как ее председатель. Он потребовал немедленного закрытия еврейских молелен, как это было предусмотрено в разрешении Александра II на строительство ПХС, против чего Г.О. Гинцбург возражал. И ему пришлось подчиниться. В момент освящения ПХС в столице было десять разрешенных постоянных еврейских молелен: Купеческая (наб. канала Грибоедова, 96/2), Песковская (Ковенский пер., 28), Обуховская (Московский пр., 13), Саратовская (Саратовская ул., 3), Василеостровская (3-я линия, 5), Семеновская, или Московская (Малодетскосельский пр., 5), Малковская (Малков пер., 3/8), Нарвская (пр. Обуховской Обороны, 20), Петербургская (Пионерская ул., 15), Выборгская (Б. Сампсониевский пр., 15). Тогда Купеческая (хасидская) разместилась в Малой синагоге. Для остальных в ПХС в срочном порядке были подготовлены помещения путем установления перегородок в залах и комнатах, первоначально имевших совсем иное назначение. Многие евреи жаловались губернатору на возникавшие в связи с этим неудобства. Но все было напрасно.17
В ответ на просьбу Г.О. Гинцбурга разрешить для ПХС пригласить 18 служащих из числа лиц, проживавших в пределах «черты оседлости», из МВД был получен отказ. Поэтому потом пришлось бороться за каждого их них. В 1894 г. в связи со смертью З. Ландау помощником раввина был утвержден Я.З. Шохер. Другой помощник раввина, И.Ш. Ольшвангер, умер в 1896 г. На его место на три года был принят М.Г.Айзенштадт. Но власти отказали ему в праве жительства. И ему пришлось уехать.18
После освящения ПХС правление начало рассматривать проблему дальнейшего освоения принадлежавшего ей земельного участка. Здесь решили построить здание для Еврейских училищ на 260 детей бедных евреев в честь бракосочетания императора Николая II. Тогда же Г.О. Гинцбург выступил с заявлением об ассигновании им 22 тыс. руб. на эту цель. Была образована Строительная комиссия: Г.О. Гинцбург (пред.), Л.Я. Поляков, ставший ее фактическим руководителем, А.Н. Драбкин, заведующий Еврейскими училищами ОПЕ Л.М. Брамсон, архитектор Б.И. Гиршович, кандидаты в члены комиссии Д.Г. Гинцбург и М.П. Шафир. Об этом было сообщено императору 18 января 1895 г. в день представления депутации от евреев-прихожан. В ответ он благодарил правление ПХС за верноподданнические чувства. От МВД получили разрешение на строительство, выполнение проекта поручили Б.И. Гиршовичу. Торжественное освящение здания, построенного на средства евреев, состоялось 16 ноября 1897 г. В него переехали Еврейские училища ОПЕ, находившиеся временно на наб. р. Фонтанки, 136.