Серафима открыла глаза и посмотрела на высокий, светлый потолок. В голове гудело и тикало, а за окном светило яркое солнце и щебетали птички, плохое самочувствие не соответствовало хорошей погоде. Сима очень хотела спать, и это было ее главной мыслью, которая просто заволакивала ее сознание. Перед глазами возникло женское улыбчивое лицо, которое не дало ей опять погрузиться в сон.
– Здравствуйте, Серафима.
– Здравствуйте, – ответила она, ощущая свой голос, как что-то отдельное от нее самой.
– И как мы себя чувствуем? – поинтересовалась женщина.
– Хорошо…
– Не тяготят ли нас тяжелые и тревожные мысли?
– Мне хорошо, – не узнавала своего голоса Серафима, которая словно плыла по молочным рекам с кисельными берегами. И не чувствовала ни страха, ни тревоги, ничего…
– Можно поспать? – спросила Сима, зевая.
– Конечно, спите. Лучшее лечение – медикаментозный сон. Спишь себе и лечишься от всех тревог и невзгод! – приветливо улыбнулась женщина, и перед Симой мелькнул ее красный маникюр.
Она тонкими, длинными пальчиками прокрутила колесико на замке капельницы и ускорила подачу лекарства в прозрачную трубку, тянущуюся к вене Серафимы.
Сима смотрела на капельки, отрывающиеся, падающие в трубку, и видела огромный водопад, состоящий из тысяч таких капелек, каждая из которых освежала ее и несла заряд бодрости и позитива. Она нежилась под упругими, прохладными струями, подставляла лицо лучам теплого солнца. А где-то далеко, на берегу, стояла женщина с радужными крыльями, словно у стрекозы, и четким, хорошо поставленным голосом говорила:
– Вы абсолютно свободны и расслаблены… Вы плывете по волнам умиротворения, ощущая в своем животе теплый шар, который согревает и расслабляет все ваше тело… Снимается напряжение с рук и ног, уплывают тяжелые, негативные мысли, и всё прекрасно…
«Как же мне хорошо! – подумала Серафима, слушая голос женщины и поддаваясь ее воле. – Так бы всю жизнь. Словно в рай попала… за какие такие заслуги?»
И Серафима плыла себе и плыла… Но почему-то ее вдруг оторвало от общего потока светло-изумрудной воды и понесло куда-то в сторону. А там было холодно, неуютно и течение шло завихрениями, затягивающими омутами. Симе стало страшно, и она закрутила головой, всматриваясь в берега в поисках волшебной женщины-стрекозы, которая рассказывала о чудесах и спокойствии, чтобы пожаловаться ей на водовороты, что теплый шар в животе исчез, она начала мёрзнуть. Но Сима не видела ни берега, ни радужной феи, хлопающей мерцающими крыльями, она не видела ничего, кроме сгущающихся облаков и тяжелого низкого неба. Вокруг нее бурлила холодная вода, накрывающая ее с головой. Вода проникала внутрь, Сима начала захлебываться. А потом вода, наоборот, поднялась из недр ее организма, и Серафима…
Она открыла глаза и, перегнувшись через кровать, освободилась от содержимого желудка в судно, которое держала какая-то женщина.
Когда она отдышалась и подняла на женщину глаза, та сказала:
– Давай, давай, дорогая! Плохо тебе? Но ничего, вырвало и будет легче. Что, опять тошнит? – приговорила женщина, а Серафиму всё рвало и рвало, даже желудок заболел.
– Господи, как же плохо! Что со мной? – У Симы потемнело в глазах. – Я не могу дышать…
– Тихо-тихо! Ты, главное, не шуми. Нас не должны заметить, – трясла ее за плечо женщина, умоляюще смотря на Симу.
Серафима в очередной раз оторвалась от эмалированного судна и подняла на нее покрасневшие глаза.
– Кто вы?
– Меня зовут Ася, я медсестра.
– Да, я помню… Я в больницу попала, меня на «Скорой» привезли. Так хорошо было спать… Я совсем не выспалась, зачем вы меня разбудили? Я спать хочу, и мне сразу же плохо стало…
– Серафима, тебе надо уходить, – сказала медсестра. – Тебе не следует спать. Уходи.
– Уходить? Куда? – не поняла Сима.
– Домой, к друзьям, куда угодно. Уходи! Только подальше отсюда! – тряхнула ее за плечо Ася.
Она схватила Серафиму за руку и стащила с постели. И тут Сима явственно ощутила, что ее совсем не держат ноги. Они просто подгибались, а голова, наоборот, ощущалась как что-то тяжелое, налитое свинцом.
– Ноги не идут? Ослабли. Но ничего, идемте со мной, я буду поддерживать, я помогу. – Девушка была явно настроена на то, чтобы побыстрее выдворить ее из палаты.
Серафима грохнулась на четвереньки.
– Да я не могу идти, мне что, ползти, что ли?
– Ползи! Ползи за мной! – скомандовала Ася и твердо простучала каблуками мимо Серафимы.
– Да вы с ума сошли… – Она с трудом поползла следом, ее шатало и мутило. – Что у вас за отношение к пациентам? Почему я должна ползти? – не понимала Серафима. – Вы мне доставляете неприятности… вы хотя бы это понимаете?
Но Ася была неумолима. В коридоре она огляделась по сторонам, помогла Симе встать на ноги и затащила ее в какой-то кабинет.
– Сейчас дам вам выпить кое-что, и сразу станет лучше. Взбодритесь чуток, а то мы так далеко не уйдем…
– Да я не хочу ни есть, ни пить…
– Надо! Вам в себя прийти надо! – резко заявила медсестра.
Серафима огляделась. Судя по всему, они оказались в процедурном кабинете, сверкающем чистотой. В кабинете находились сейф, шкаф с лекарствами, стол, стул и кушетка. Серафима разместилась на белой кушетке. А вот за окном было совсем темно.
– Ночь, что ли? – удивилась Серафима.
– Час ночи, – подтвердила Ася.
– Зачем вы меня разбудили?
– Бежать вам надо, пока врачей нет, – серьезно посмотрела на нее медсестра, открывая сейф. – Специально ждала этого часа, самое безопасное время…
– Почему? Мне так хорошо… я лечусь здесь, между прочим!
– Вы спите уже пять дней, то есть суток, – ответила Ася.
– Сколько? – не поверила своим ушам Серафима, почему-то решившая, что она только что прилегла, а ей даже не дали выспаться.
– Прошло пять дней! – подтвердила Ася, открывая какие-то ампулы и сливая их в одну емкость. – Поэтому у вас и слабость в ногах. Мышцы застоялись. Не атрофировались, конечно, не успели еще, но застоялись. Ничего, сейчас вот этот коктейль выпьете, и вперед!
– Пять дней! – Серафима всё не могла поверить. – А как один час! Поразительно! Просто не верится…
– Конечно! Такие лекарства капают, что спишь и спишь… Так и спала бы еще месяц, пока твои родственники квартиру бы не продали, – сказала, оглянувшись, Ася.
– Как квартиру? Зачем?
Ася вздохнула и посмотрела на свою подопечную.
– Не соображаешь? Это нормально при таких-то препаратах. Ничего, вот выпейте залпом, и всё! – буквально влила в нее лекарство Ася.
Серафима вздрогнула и заставила себя проглотить препарат. Она подавила приступ тошноты, ее заинтересовала речь суетливой молодой медсестры.
– Ничего-ничего, сейчас лучше будет и в голове прояснится, – заверила медсестра.
– Вы мне можете объяснить, что происходит? – спросила Серафима, умоляюще глядя на Асю, ощущая тревогу.
– Конечно, объясню, придется объяснить. Это частная психотерапевтическая больница. Обычно, когда человеку становится плохо с головой, ему вызывают на дом «Скорую помощь». Приезжает специализированная «Скорая помощь» для душевнобольных. А близкие, родственники пострадавших, очень пугаются, что упекут в «желтый дом», и начинают совать деньги, чтобы отвезли куда получше, и обязательно вылечили, и чтобы без последствий. Почему-то народ думает, что если забирают в специализированную больницу, то человек нормальным уже не будет или вообще не выйдет. С этой «Скорой помощью» у нас есть договоренность, что если за больного платят, его везут не в государственную больницу, а сюда, к нам. А тут уже начинается простое выколачивание денег. Даже если с пациентом не всё так плохо, его погружают в сон или заторможенное полусонное состояние, превращают в «овощ». Это всегда производит впечатление на родственников, они отдают любые деньги, чтобы вывести близкого человека из этого состояния. Вот и вас показали родственнице в подобном состоянии. Она сказала, что возьмет вас к себе, а квартиру продаст и отдаст деньги на ваше лечение. Неплохой способ! Пользуются, что родственники больных не специалисты, ничего не понимают в психиатрии и очень боятся за родных, видя их в таком состоянии. Родственникам говорят, что если немедленно не провести курс на миллион-другой, то произойдут необратимые изменения в мозге пациента, и человек на всю жизнь останется «овощем». И вот слово «необратимые» действует на психику родных безотказно, и они готовы на любые дорогие лекарства, лишь бы их любимого и родного человека вернуть к жизни! Это же страшно! Вот этим и пользуются. И как только деньги за больного переводят, пациент снимается с транквилизаторов и «бодрячком» возвращается в семью. И никто никогда не посмеет упрекнуть врачей в чем-либо. Наоборот, благодарят! Да! Они спасли! Они помогли! Честь им и хвала! Они порекомендовали замечательное лекарство и спасли человека! Он был в жутком состоянии, и вот сейчас с нами, снова жив и здоров!
– Так это же преступление! – ахнула Серафима.
– Вы думаете? Комар носа не подточит! «Скорая» привезла по вызову. Жалобы были? Были! Врачи спасли? Спасли! Деньги вымогали? Не вымогали! Сами по доброй воле решили помочь родственнику не сойти с ума окончательно? Сами! А уж диагноз нужный поставить – это раз плюнуть! – вздохнула Ася.
– Это неэтично! Это не по совести! Это…
– Нечестно! – закончила за нее медсестра. – Вы как хотите это назовите, так и есть! И ведь, главное, вреда здоровью пациента наши паразиты-врачи тоже не наносят, он просто спит. И как только его выводят из-под действия лекарств, человек становится абсолютно таким же, как и был. Всем хорошо, а потом, не все квартиры продают… это я тоже загнула… иногда обходятся продажей авто или полным закрытием счета в банке, – отмахнулась Ася.
– Это ненормально! Это – криминал чистой воды! Разводилово! Это не лечение! – не унималась Серафима.
– Да правы вы, правы! Только сейчас должны думать о себе и о том, чтобы унести ноги отсюда, пока родственники не успели продать квартиру и лишиться всего недвижимого имущества.
– Меня трясет, – сообщила Серафима, стуча зубами.
– Это нормально! Я вам чистый адреналин дала, чтобы в себя прийти! Ноги уносить надо как можно скорее! А адреналин потрясет еще часок-другой, и всё. Вы не обращайте на это внимания! Вот, возьмите, накиньте на себя белый халат. – Ася сняла с вешалки халат.
– Постараюсь, – не очень уверенно ответила Серафима, напяливая на себя дрожащими руками халат и задавая самый правильный вопрос: – А почему вы мне всё это рассказали? Почему вы меня спасаете?
Ася усмехнулась.
– Да не вас я спасаю! Себя спасаю! Не смотрите так! Объяснять долго.
– Так есть время, – тряслась Сима.
– Нет у вас времени, нет! Уходить нужно! Всё потом! Сейчас я принесу вам одежду и выведу из больницы. Деньги есть?
– Нет, – честно ответила Серафима.
– Дам вам на частника. Отойдите подальше от клиники, поймайте машину, уедете побыстрее и забудете нас, как страшный сон, – Ася выглянула в коридор, шепнула Симе, чтобы она подождала ее здесь, и выскользнула из процедурной.
Серафима осталась одна и тут же услышала топот ног за стенкой и какие-то голоса. Один из них был мужской. Серафима и сама не поняла, как оказалась под койкой, прижавшись к стенке, к холодной кафельной плитке. Она сильно испугалась. Простыня, свешивающаяся с кушетки, закрывала ее примерно наполовину. В процедурную вошли две пары мужских ног и аккуратные женские ножки в медицинских светлых шлепках без задников. Мужские ноги шли напряженными, мелкими шажками, и вскоре стало понятно почему. Вошедшие с шумом водрузили что-то прямо на кушетку, под которую спряталась Серафима. Она вздрогнула, не на шутку испугавшись, увидев свесившуюся с койки руку от сваленного, как мешок с картошкой, тела человека. Рука была мужская и, судя по запястью и длинным полусогнутым пальцам, не старая.
– Зачем вы сюда его притащили? – спросила женщина, и по голосу Сима узнала Асю. Голос у нее дрожал.
«Вдруг это подстава? – подумала Серафима. – Меня обманули, привели в эту процедурную, вот принесли еще кого-то и сейчас поставят какой-нибудь эксперимент? У меня и правда произошло размягчение мозгов».
– Что вы делаете? Кто это? Зачем сюда? – волновалась Ася, и она знала, почему волнуется, знала это и Сима, боявшаяся дышать.
– Тише, не кричи! Ты что тут делаешь? Тебя не должно здесь быть, – ответили ей.
– Я спрашиваю, кто этот человек? – Ася, наверное, поняла, что Серафима спряталась, и также знала где, потому что другого места просто не имелось, но она ее не выдавала, и это было уже хорошо.
– Бомжа нам без документов подбросили, должны были взять, – ответил ей мужской голос.
– Чего вы его в процедурку принесли? – не унималась Ася.
– А вот это уже не твоего ума дело. Уходи и скажешь, что не видела нас ночью, тебе же спокойнее будет. Иди в ординаторскую, поспи и про всё забудь.
– Слушайте, вы! Мне указывать не надо! Вы всего лишь санитары, а я дежурная медсестра! Что случится на моем дежурстве – отвечать мне! – прикрикнула Ася.
– Отвечать не тебе, а дежурному врачу, а он нам указание дал! Иди с ним и поговори, он мозги тебе вправит!
– Я из своего кабинета никуда не пойду! – заартачилась девушка.
– Хочешь знать, что происходит? Станешь соучастницей! Дмитрий Валерьевич сказал, что никаких бомжей мы бесплатно лечить не будем. Но если его доставили, надо избавиться, – сказал один из мужиков.
– Как избавиться? – оторопела Ася. – Вы что надумали? Сами с ума сошли?
– Суицид, – засмеялся один из мужиков.
– Очень хорошая легенда. Мужик пришел в себя, понял, в каком дерьме оказался, да еще был пьяный, а у нас в больнице ему никто и не нальет, и не даст никаких лекарств. У парня началась ломка, он не выдержал и вскрыл себе вены. Как тебе? Правдоподобно? Наш Дмитрий Валерьевич считает, что идеально. Да и копать никто особо не будет. А мы тоже так считаем, он нам платит, он наш хозяин, он наливает медицинский спирт, и он прав, – сообщил Асе один из санитаров.
В небольшом помещении процедурного кабинета воцарилась тяжелая пауза, затем Ася прошептала:
– Вы с ума сошли? Вы хотите убить человека? Какой такой суицид?
– Да какого человека?! Посмотри на него! Это бомж! Нашла ценную личность! Дармоед-алкоголик!
– Бомж – тоже человек! Он еще молодой! Его будут искать! Это же бесчеловечно!
– Его подобрали на помойке! Там люди, нужные хоть кому-либо, не оказываются. Да Дмитрию Валерьевичу всё равно. Он не собирается лечить бесплатно всякую шваль! Покончил жизнь самоубийством, значит, покончил! Шабаш! Труп в пакет и уже официально на свалку! Туда ему и дорога! А ты не порти отношения с нами. И будь внимательна, Ася, я не сказал, что ты потеряешь работу, но Дмитрий Валерьевич из-за тебя своим благополучием рисковать не будет. Место у Дмитрия здесь очень прикормленное, и ты, детка, сейчас сильно рискуешь. Поэтому сделай вид, что ничего не знаешь, иди спать и забудь всё как страшный сон.
Ася переминалась с ноги на ногу.
– Ребята, голову включите! Одно дело – вы тут пациентов на транквилизаторах держите, пока выколачиваете из их родственников деньги. Но ведь совсем другое дело – пойти на убийство! Пусть, с ваших слов, и бомжа! Вы хотите убить человека! Это ненормально! Это статья! Остановитесь!
– Я устал от тебя, Ася, – вдруг каким-то изменившимся голосом сказал санитар. – Или ты с нами, или против нас.
– Я с вами, хотя мне это и противно, – ответила Ася, сдавшись, да оно и понятно, угроза от этих ребят исходила реальная.
Серафима не знала, что ей делать. Но мозги у нее уже заработали со страшной силой. Она не желала становиться свидетельницей убийства. Только еще не понимала, как она может вмешаться в этот процесс.
Санитар, по всей видимости, выступающий за главного, выдержал паузу и произнес:
– Ладно, с нами так с нами. Но лучше у Дмитрия Валерьевича уточнить, не нравишься ты мне. Вопрос доверять тебе или нет он решать должен, как наш босс.
– Чего уточнять?! Этот очнется у вас скоро! – истерично воскликнула Ася.
– Да ему по башке долбанули, а сейчас Саня сильное снотворное вколол, не очнется. Ну да ладно! Не пойдем сейчас к Диме, порежем вены, и пусть кровью истекает, – согласился санитар.
Затем звякнули какие-то инструменты, и все ноги скучковались у кушетки Серафимы.
– Боже мой, – выдохнула Ася.
Сима увидела, как на светлый кафель закапала алая кровь. Она зажала рот руками, боясь выдать себя.
– Ну, всё. Полчаса – и нет бомжика, – сообщил санитар веселым голосом.
– Давайте не будем здесь стоять, хотя бы это… – сказала Ася.
– Чего так?
– Смотри, как фонтанирует кровь! Еще на нас капнет. И как потом будешь объяснять ее происхождение? Стояли и смотрели, как человек истекает кровью? Да и плохо мне! Пожалуйста! – сказала Ася.
От слова «фонтанирует» Серафима чуть сознание не потеряла.
– И то верно говорит. Пусть истечет кровью, а потом мы вернемся, вызовем полицию, поднимем переполох и отдадим бомжа в морг, – согласился один из санитаров.
– Уйдем минут на десять! – сказала Ася. – Покурим на улице.
– Да он быстрее кончится, – буркнул санитар.
– Вернемся через десять! А то еще откачает кто-нибудь! Так надежнее будет, да и не хочу видеть конвульсии! – твердо стояла на своем Ася. – У меня бутылка водки есть! – привела она, по всей видимости, последний аргумент в свою пользу.
– Как скажешь! – рассмеялся санитар. – Вот что значит – медсестра! Так все рассудила! Зря Дмитрий Валерьевич тебя раньше не привлек! Я смотрю, ты ценная сотрудница. И голова работает. Ишь, как все объяснила и закрутила. Ладно, пойдем покурим! Эй, захвати пластиковые стаканы, снимем напряжение!
– Это-то я с удовольствием!
И три пары ног покинули процедурный кабинет.
Серафима осталась одна и поняла, что не имеет права потерять сознание из-за вида крови, потому что у нее осталось всего минут десять, чтобы унести ноги. Ася честно дала ей это понять, именно для нее она это повторила несколько раз и даже указала место, где они будут курить. На улице справа. Ведь не этому же несчастному все эти слова предназначались. Его судьба была решена, он истекал кровью. С ним было все ясно, просто человеку не повезло. Сима все-таки стала безмолвной свидетельницей самого настоящего убийства, хотела она этого или нет… Серафима понимала, что скоро вернутся санитары, они найдут ее и тоже убьют. Свидетельницу они не оставят, потому что убийство есть убийство, и такие отморозки это знают прекрасно. Мозги у нее стали работать с бешеной скоростью, то ли они включились от пережитого шока, то ли уже действовала термоядерная смесь, которую она выпила.
Серафима выбралась из укрытия и с ужасом уставилась на истекающего кровью мужчину. Первое, что ей бросилось в глаза, это то, что он высокий и плечистый. Бомж не был стар, хотя возраст определить оказалось трудно. Еще он был очень грязен и в таких лохмотьях, что просто диво. Человек, вероятно, ходил в этой одежде не один год, и запах стоял соответствующий. На полу было много крови, темной и густой, и она сочилась и сочилась из его устрашающих порезов на запястьях…
Вдруг в Серафиме произошел какой-то перелом: почему она не бросилась спасать свою жизнь в такой ужасной обстановке? Ведь Сима не только слышала угрозы, от которых любой нормальный человек мог бы испугаться, она уже видела реальное действие этих угроз. Она видела, на что способны эти люди, а она ведь не супермен. Такого самоощущения даже это лекарство ей дать не могло. Самое интересное, что и этот человек ей был абсолютно никто. Но почему-то именно в этот момент Сима ни о чем таком не подумала, может быть, таким образом на нее подействовал стресс.
Она кинулась спасать бомжа.
На видном месте в шкафу лежали бинты. Серафима судорожно начала разрывать их плохо поддающиеся обертки и наматывать ему бинты на руки абсолютно хаотично, непрофессионально. Просто мотала и мотала, словно провод на катушку. Плохо получалось, мужчина был как ватная кукла и не подавал признаков жизни. Серафима выглянула в коридор и столкнулась взглядом с …
Огромный мужик стоял у процедурной и тяжело смотрел на нее. Глаза его были пусты и безумны. От ужаса у Серафимы даже ноги подкосились. То, что это пациент, было понятно, то, что она его не знает, тоже являлось очевидным, потому что она не успела ни с кем познакомиться, так как все время находилась в медикаментозном сне. Но главное, что мужчина этот был явно ненормален. Серафиме стало очень страшно. Она почему-то моментально вспомнила огромного слабоумного доброго негра из потрясающего фильма «Полет над гнездом кукушки», и ей стало еще страшнее. Обстановка соответствовала, а вот становиться на место главного героя ей совсем не хотелось.
– Ой, – только и смогла она произнести.
– Боря пришел, – сказал мужчина, стеснительно улыбаясь и всё еще не фокусируя на ней взгляд.
Серафима вытерла проступивший на лбу пот, начиная понимать, что мужчина настроен не агрессивно, и, в конце концов, она тоже пациентка этой больницы, а не «душегуб-медичка», то есть она с этим пришельцем находится по одну сторону баррикад.
– Боря не спит, – радостно сообщил мужчина.
– Боря – это кто? – осторожно вступила в разговор с душевнобольным Серафима, и по мелькнувшему удивлению в доселе пустых глазах она поняла, что Боря – это он.
Мужчина радостно заулыбался и закивал.
– А ты Ася!
– Я не Ася, я Сима, – поправила она и тут заметила, что у нее руки в крови бомжа, а теперь еще, наверное, и лицо, раз она так старательно вытирала пот.
– А я хочу, чтобы ты была Ася, – простодушно сказал Боря, – иначе Боря не заснет, – прибегнул он к шантажу.
Серафима понимала, что драгоценное время тает, и она рискует с этим психом встретить и Асю, и санитаров-убийц, а те уже не будут разбираться кто Ася, а кто нет, и положат всех.
– Ася передала мне, чтобы я хлопнула мальчика по попке, если он не будет спать, – неожиданно выдала она Борису.
Такие вот потаенные фантазии в такой ответственный момент вырвались на свободу, она и сама испугалась.
Но, как ни странно, это подействовало. Взрослый мужчина закрыл голову руками.
– Не надо! Не надо! Я ничего плохого не делаю! Ася знает, что я всегда хожу за конфеткой! Ася добрая и хорошая, она всегда дает Боре конфетку, и Боря уходит. Иначе Боря не заснет.
– Какая-такая конфетка?
– Такая большая, круглая и сладкая!
Серафима окинула взглядом стеклянный шкаф с лекарствами и ей повезло. Может, и правда мозг работал с удвоенной силой в такой-то ситуации, да и адреналин действовал. Серафима сразу же увидела «аскорбинку» в форме больших конфет в обертке с оранжевыми полосочками.
– Ага! Вижу-вижу большие вкусные конфеты! – сказала она.
– Боря очень любит конфеты, – сладко причмокнул больной.
Почему-то он все время говорил о себе в третьем лице. Может, это было какое-то психическое расстройство, но Серафима не захотела вдаваться в подробности, да и не врач она. А вот соображать стала очень быстро.
– Я дам Боре очень много конфет, – заявила она.
– Правда?! Здо́рово!
– Конечно, здо́рово! Но только, если Боря поможет мне. Надо этого мужчину, – она махнула рукой в сторону бомжа, – вынести из больницы. Через запасный выход. Боря же знает все тайные входы и выходы, раз он приходит за конфетами? – уточнила Серафима.
– Боря такой… Боря всё знает! – ответил он.
Серафима поняла, что если ее выпрут из библиотеки из-за тупости в плане информационных технологий, то у нее всегда есть шанс устроиться социальным педагогом по работе с не совсем нормальными людьми. У нее это получалось просто, словно всю жизнь с ними общалась. По крайней мере, Боря повелся на раз-два-три.
– Бери и неси! – скомандовала Серафима, быстро набивая карманы витамином С.
Боря подхватил несчастного бомжа с такой легкостью, словно это была кукла.
– Боря пошел? – спросил он.
– Иди! Иди! – несказанно обрадовалась она, что душевнобольной даже не побрезговал запахом бомжа.
– А конфетки взяла?
– Взяла! Взяла! Всё взяла! Скорее бежим! – подбодрила его Серафима.
Боря пустился по коридору рысцой. Сима молила бога, чтобы их никто не заметил, но, похоже, ночью медперсонала было мало, и она знала, где находятся трое.
Борис резко свернул куда-то под лестницу, Серафима еле успела затормозить и нырнуть за ним. Обернувшись, чтобы бросить последний взгляд назад, нет ли погони, она с ужасом заметила кровавые капли, тянущиеся по коридору. Видно, бинты соскочили.
– Вот ведь черт!
Она стащила с себя белый халат, сняла майку и стала быстро-быстро подтирать кровавый след, сердце в груди у нее грохотало, как молот.
Голос Бори прервал это упоительное занятие:
– Боря устал ждать! Где конфеты? – потребовал он, улыбаясь.
– Ну-ка скорее бежим туда, под лестницу! – Сима натянула халат, засунула испачканную майку за какую-то дверь и взяла душевнобольного за руку. – Где бомж?
– Что такое «бомж?» – спросил Боря.
Сима мысленно сплюнула.
– Тот, кого ты нес, – пояснила она.
– Ушел, – беззаботно ответил Борис. Улыбка не сходила с его лица. – Давай, Ася, Боре конфету.
– Как ушел?! – рванула вперед Серафима.
Она испугалась, что псих мог с ним что-то сделать. Например, взять да и пристукнуть в поисках конфет. Серафима сбежала вниз по лестнице и уткнулась в железную дверь. Она подергала ее. Та была заперта. Сима оглянулась по сторонам, бомжа словно корова языком слизала.
– Господи, где же он? Что ты с ним сделал? – взяла она за грудки Борю.
– Боря конфет хочет! – напомнил тот, поглаживая свой живот, и от этого жеста Серафиме стало совсем нехорошо, словно у него в животе мог оказаться этот несчастный человек.
– Куда ты его дел?
– Здесь его нет! Я открыл дверь, и он туда пошел, – указал рукой на дверь Боря.
– Открыл? Мне открой тоже! – попросила Сима.
– Конфету… – надул губы Боря, проявляя напористость в просьбе.
– Сначала дверь, – не сдалась Серафима.
Боря нахмурился, потом пожал плечам и отодвинул тяжеленный засов. Он толкнул дверь:
– Вот…
Серафима вытащила из карманов всю аскорбинку, что у нее была, и отдала ему. Наверное, даже ребенок меньше радуется новой игрушке или «киндер-сюрпризу». Боря сразу же стал разворачивать обертки, приговаривая:
– Конфеточки, конфеточки мои! Так много! Боря вас так любит! Боря будет хорошим мальчиком… – приговаривал он, пуская слюни.
– Боря! – окликнула его Серафима, но ее зов остался без внимания.
Боря уже набил полный рот и самозабвенно жевал.
Тогда Сима применила другую тактику.
– Передай Боре…
– Что? – Борис повернулся к ней.
– Чтобы он за мной закрыл дверь.
– Это легко. А конфет больше нет? – спросил он.
– Нет. И еще Боря должен знать, что много конфет сразу есть нельзя! Лучше по одной каждый день.
– Каждую ночь, чтобы видеть фею во сне, фею сна…
– Или каждую ночь по одной! И фее это понравится тоже, – согласилась Серафима.
– Хорошо! – кивнул он, пряча в карман фантики.
– А теперь Боря должен идти в палату и ложиться в кроватку. Боря будет хорошим и послушным мальчиком?
Боря засопел:
– Будет…
Серафима вышла на улицу, а он сразу же закрыл за ней дверь и загремел засовом. Она выждала чуть-чуть и подергала дверь, та не поддавалась. Боря сдержал обещание. Оказывается, рисковать жизнью можно из-за бомжей, и даже договориться с психами тоже можно. Для Серафимы эта ночь стала ночью откровений. Очень странная и опасная ночь.
«Главное, чтобы Боря успел спрятаться и не сожрал всё сразу! А то еще аллергия у человека начнется или что похуже», – подумала она и оглянулась. От запасного выхода вела тропинка, уже слегка заросшая, потому что выходом мало пользовались. По ней Серафима и поспешила, заглядывая под каждый куст.
– Эй! Ты где?
«Неужели Боря неправду мне сказал? Куда он дел бомжа? У него было мало времени… А вдруг он отнес его в какую-нибудь палату? Тогда – всё… Мне назад уже не вернуться», – думала она.
Но примерно через сто метров она заметила шатающегося человека, который держался за дерево.
– Вот вы где! Слава богу! – подбежала Серафима, подставляя ему свое плечо. – Надо быстрее уходить! Как вы еще на ногах стоите! Так внезапно пришли в себя! Удивительно! Держитесь за меня. Нам нужно спешить. Вам необходима медицинская помощь! – тарахтела Сима скорее для того, чтобы успокоить саму себя.
Пока удача была на их стороне, но она жутко боялась погони, им следовало как можно скорее уносить ноги от убийц. Бомж был очень тяжелым и явно немногословным, он бубнил что-то, но Серафима совсем ничего не понимала.
– Спокойно! Спокойно! Просто идите! Вот так! Шаг за шагом! Только чуть-чуть быстрее. Вот молодец! Ничего! Вы крепкий! Всё получится! Сейчас вы очень слабы… такая кровопотеря…
Они вышли на шоссе. И тут Сима столкнулась с человеческим равнодушием. Редко проезжающие машины объезжали их стороной, просто шарахались от них. Состояние бомжа ухудшалось, Серафима отчаянно махала руками, но никто не останавливался. Да оно и понятно было. Ночь. Безлюдная дорога. Грязный человек, шатающийся, словно пьяный, с подозрительной дамочкой. Такую парочку точно никто не пустит в салон автомобиля. Даже из-за элементарных гигиенических соображений. Серафима уже отчаялась, когда рядом с ними остановилась патрульная машина и из нее вышел работник дорожно-постовой службы. Он присвистнул, сдвинув фуражку на макушку.
– Мы получили сигнал от мимо проезжающего водителя, что на дороге голосуют двое странных типов, – сказал он. – Ну и что у вас произошло?
– Спасите! Спасите! Нас хотят убить! – кинулась к ним Серафима и ухватилась руками за капот машины, словно боясь, что та сейчас уедет.
Полицейский только руками развел и пригласил их сесть в автомобиль.