– Не узнал! Богатой будете!
Я молча смотрела на Пашиного отца, в его синие глаза. Удивительно. Он муж Серафимы любовницы Царева.
– Я вас зато сразу узнала, простите мне надо идти!
От увиденного у меня закружилась голова, подхватила Марину под руку и повела в сторону фуд корта. Сердце бешено билось, так что казалось сейчас выпрыгнет из груди. Надо же меня предавала собственная дочь, правда она совсем была ребенком и я не знала чем запугал ее Царев.
– Будешь молочный коктейль и пирожное?
Марина вздохнула и опустила глаза.
– Мама это же не навсегда?
– Что не навсегда?
– Твои шрамы!
Я молча оставив ее за столиком пошла в сторону барной стойки заказывать коктейль и пирожные.
– София Александровна какая все таки встреча!
Я вздрогнула. Он оказался рядом.
– Ваш заказ! Присаживайтесь за столик!
Улыбчивый бармен посмотрел на меня, а я кивнув сделала несколько шагов к столику.
– София Александровна, вы разговаривать не хотите? Простите, я возможно сильно вас обидел, но кто старое помянет тому глаз вон!
Мрачно бросила взгляд на него.
– Фелекс Артемович, вы меня простите, но ни сейчас ни потом, общаться и беседовать на какие либо темы, я не хочу! Я хочу побыть с дочерью, а пока вы тратите на меня свое время, ваша супруга во всю флиртует с моим бывшим супругом и прошу заметить это все на глазах вашего сына!
Отворачиваюсь и сажусь за стол не дожидаясь его реакции.
Марина во все глаза смотрит куда то в сторону, а я осторожно слежу за ее взглядом.
Фелекс подходит к своей жене и Цареву, грубо хватает за ее за руку и хватает тащит куда то в сторону. Царев стоит с невозмутимым взглядом, а я моментально отворачиваюсь.
– У них что с папой роман?– тихо спрашивает Марина.
В этот момент к столику подходит бармен и приносит заказ.
– Не думай об этом! Ешь лучше пирожные, это твои любимые!
В больших глазах Марины застывают слезы, а мне становится ни по себе. Как я хочу ее забрать.
– Я не хочу жить с ней, мне она не нравится! – отрезает Марина.
– Ты и не будешь с ней жить, у нас есть своя мама!
Царев садится за стол, а я понимаю что настроение безнадежно испорчено.
– Мы хотели с Мариной посидеть вдвоем!
– Простите, я хотел, как в старые времена посидеть семьей!
Усмехаюсь. Семьей….Что он называет семьей? То что он абъюзер?
Царев замечает мою усмешку, встает и идет к барной стойке, а мне так хочется уйти, убежать, но я сдерживаюсь. Здесь моя дочь и ради нее я должна сдержаться.
– Это папа сделал? – внезапно спрашивает Марина.
Я так теряюсь от ее вопроса что едва не давлюсь своим имбирно пряничным латте. Всегда любила этот напиток, в этот волшебный январь. Ходила на каток, ходили гулять, ездили кататься на ватрушках, а сейчас не радовало ничего.
– Марина….
– Значит папа!
Марина вскочила так что молочный коктейль улетел на пол. Внутри все сжалось.
– Папа!
Царев очевидно понимая что дело совсем плохо бросился от барной стойки к столику. Я тоже вскочила, а Марина начала кричать, по ее щекам текли слезы. У нее начиналась самая настоящая истерика. Марина ни сразу успокоилась. На нас смотрел ни только фудкорт, но и весь каток.
Спустя минут тридцать когда Марину удалось успокоить и она спала на заднем сидении у Царева мы ехали в сторону дома его родителей. Я полностью вжавшись в кресло, казалось не замечала ничего. Меня всю трясло и становилось все страшнее и страшнее. Мне казалось это конец, это было так страшно и я до сих пор помнила глаза этой Серафимы, ненависть в них.
– Куда ты везешь Марину?
Царев бросил на меня взгляд.
– К себе! Ты побудешь с ней?
В душе была целая буря эмоций которую невозможно было передать словами, я не могла ее описать. Становилось все труднее. Так трудно что вспотели ладони. Мне казалось у меня дыхание остановилось. Я не могла и не хотела с ним находится, меня тошнило от него в прямом смысле. Находится с человеком который переломал мне всю жизнь, забрал мою красоту было невозможно. Смотреть в его красивые, но лишенные какой либо души черты было невероятным, даже для меня. Я ненавидела его, ненавидела, наверное, с той самой минуты когда нас обручили, когда стояла в своем простом платьице перед его мамой, с каким презрением она смотрела на меня.
Ведь я была ни пара ее сыночку, куда мне простой провинциалке и тем более порченной, как она меня назвала до такого красавца.
– Побудь пожалуйста с ней! Я прошу тебя ни ради меня, ради дочки, я очень виноват перед вами обеими!
Я молча отвернулась к окну. Память вновь уносила меня назад, на четырнадцать лет тому назад, туда где все начиналось.
ЧЕТЫРНАДЦАТЬ ЛЕТ ТОМУ НАЗАД
– Юлька все не угоманивается!
Мама устало качала ее на руках, а я только воду принесла с колодца. Состояние было странное. Опять отключили. Скорее бы уехать в город только подальше от этого поселка, я очень устала тут, мне сложно. Совсем невыносимо.
Мама вздохнула.
– Сонечка прости меня, это я во всем виновата! Надо было в город переезжать в свое время! Прости! Пожалуйста прости меня, Соня! Детка! Я тебя очень люблю!
Я махнула рукой и подхватила горлопанющую Юльку. С уходом отца стало тяжело, я до сих пор не понимала почему он ушел.
Мы были дружной и очень хорошей семьей.
А потом так произошло что папа начал пить. Так резко в одно время и я не знала, я смотрела на их скандалы и мне было больно. До жути. – Папа больше не придет?
Мама отвернулась. Я видела, как дрожат ее руки. Да и что спрашивать, весь поселок судачил про Надю, его первую любовь, красотку приехавшую с города.
А мама….Мама наш врач, ее знали все и все кто приходил к ней лечится, как назло говорили ей про Надю и какие импортные рубашки у папы.
Мама нервничала, плакала по ночам и я все это слышала. Я видела, как ей больно, как она рыдает и не понимала гадкого отношения папы. За что папа так поступил с нами. Как он носил меня на руках, дарил подарки и мы были счастливы. Зачем это все….Зачем ему эта Надя…..Тогда я этого не понимала. Только сейчас поняла, а тогда нет….
– Соня! Я тебя люблю! Ты прости меня!
Мама прижимает меня к себе, а мне так обидно и самой хочется плакать.
– Мама я тебя люблю!
– Я тоже тебя люблю!
Закрываю глаза. В этот момент я ненавижу отца, ненавижу за то что он нас предал.