Излечи мою душу - читать онлайн

Глава 1

Корваллис[1] осенью особенно прекрасен. Его заколдованные пейзажи напоминают детские рисунки: маленькие домики, окруженные парками и густыми лесами. И первые грозы только добавляют волшебства.

Вот и сейчас дождь стучал по крыше, ветер шелестел листьями и приносил запах мокрых дорог. Звуки природы успокаивали меня. Жаль только, что мой покой был недолгим.

Будильник напомнил, что сегодня начинается второй год обучения в Университете штата Орегон. Так хотелось еще понежиться под одеялом, но после третьего переноса будильника зазвучала песня «Потомство» группы Nirvana, которая чуть не спровоцировала у меня сердечный приступ. Я дотянулась до прикроватной тумбочки, откуда доносился голос Курта Кобейна, нащупала телефон, выключила будильник, сняла маску для сна и постаралась открыть глаза.

Первым делом захотелось проверить пропущенные звонки или сообщения от Трэвиса. Но их не было. Я разочарованно вздохнула, хотя давно пора было к этому привыкнуть. С ним всегда так: после каждой ссоры Трэвис исчезает с радаров на несколько дней – так он якобы заботится о наших отношениях, пытается сохранить то, что уже, кажется, не спасти.

День еще не начался, а я уже чувствовала себя измотанной. С неохотой встала с кровати, влезла в мохнатые тапочки в виде единорогов, собрала взъерошенные волосы в мягкий пучок и накинула флисовый халат. Запах свежего белья опьянял. Я подошла к окну, раздвинула шторы, прижалась лбом к холодному стеклу и пробежалась взглядом по мокрой от дождя садовой дорожке.

Трэвис надеялся, что я, как обычно, первая прерву молчание. Не угадал. Не в этот раз. Не после того, что он сделал. Это было больно: увидеть в соцсети ролик, на котором Трэвис, очень пьяный, гримасничает и танцует на барной стойке с двумя девушками, пока я в одиночестве страдаю под одеялом от гриппа. Пережить такое не пожелаю никому. Когда же я в гневе позвонила ему и потребовала объяснений, он отмахнулся обычным: «Ванесса, ты преувеличиваешь!» – и бросил трубку.

Выходные я провела дома. Хандрила, пила имбирный чай, чтобы вылечить больное горло, и читала, читала, читала… Приводила в порядок книги и тетради, готовилась к началу учебного года. Но ни дела, ни даже разговоры по FaceTime с Тиффани и Алексом, моими лучшими друзьями, не избавили от неприятных мыслей и чувства унижения, которое я не в первый раз испытывала из-за Трэвиса. Вся эта ситуация настолько вымотала меня, что не осталось сил даже просто поплакать.

Я бросила телефон на кровать, растерла лицо руками и заставила себя подумать о чем-нибудь другом, потому что от воспоминаний уже разболелась голова. Пора собираться, день предстоит долгий.

Быстро приняв душ, я вернулась в комнату, чтобы одеться, и, ругая себя за глупость, снова заглянула в телефон. Но там было все по-прежнему: ни звонков, ни сообщений. Внутри зарождалось нездоровое желание набрать Трэвису и осыпать оскорблениями.

– Несси, ты проснулась? – голос мамы спас меня от потенциальной ошибки, а следом за ним прилетел запах горячего кофе. Я словно оказалась между адом и раем.

– Да, я уже встала, – сипло ответила я и тут же приложила руку к больному горлу. Грипп, перенесенный несколько дней назад, все еще давал о себе знать.

– Спускайся, завтрак готов.

Я вздохнула, укуталась в халат и с невысушенными волосами отправилась вниз, надеясь, что получится скрыть плохое настроение. Не хотелось выслушивать бесконечные мамины тирады о том, что нельзя потерять такого парня, как у меня, ведь он из хорошей семьи. Несмотря на его ошибки и мои страдания, деньги и возможности Трэвиса мама любила больше, чем меня. Два года назад новость о том, что я встречаюсь с сыном богатого нефтяника, она восприняла как выигрыш в лотерею.

Мама на кухне была уже полностью собрана: идеально уложенный белокурый пучок, элегантные белые брюки-палаццо, голубая блузка. Макияж тоже был безупречен: тушь подчеркивала голубые глаза, а на тонких губах алела помада. Своим врожденным стилем она всегда подрывала мою и без того низкую самооценку.

Я даже не успела сказать «доброе утро», а на меня уже обрушилась информационная лавина.

– На шкафу в прихожей я оставила деньги и несколько счетов, будет здорово, если ты оплатишь их сегодня, – мама потянулась к кофеварке и наполнила две чашки, не переставая раздавать поручения. – Забери одежду из химчистки, купи ужин, и, пока не забыла…

Взяв у мамы протянутую чашку, я вдохнула бодрящий аромат кофе – теперь будет легче слушать ее бормотание.

– Миссис Уильямс сегодня не будет в городе, она попросила присмотреть за ее чихуахуа. Я сказала, что ты с удовольствием позаботишься о малыше.

Масса внеплановых дел начинала раздражать, тем более нервы мои были и без того расшатаны.

– Может быть, ты хочешь, чтобы я сделала что-то еще, мама? Как насчет, ну, не знаю, подстричь газон, починить забор соседям или организовать ланч для президента, – я обиженно посмотрела на нее.

– Ты же знаешь, миссис Уильямс больше не к кому обратиться. Я не могла ей отказать – это выглядело бы нехорошо, – мама отхлебнула кофе. – Кроме того, я подумала, что тебе будет в радость присмотреть за песиком, ведь ты любишь животных.

– Да, люблю, но это не значит, что у меня есть время или желание присматривать за чужими питомцами.

– Понимаю, – невозмутимо ответила мама. – Когда я соглашалась на должность секретаря в юридической фирме, не думала, что нагрузка будет такой большой. Но кто-то же должен зарабатывать на хлеб.

Я почувствовала себя неловко. Когда три года назад от нас ушел папа, маме пришлось многое взвалить на себя. Я восхищалась ею, но не понимала, почему она забывает, что у меня тоже есть своя жизнь, которую я не хочу проживать по чужому сценарию.

– Ты права, извини, – я достала из шкафчика пачку Coco Pops и насыпала хлопья в пустую миску. – Позабочусь о чихуахуа миссис Уильямс. Без проблем. Погуляю с ним перед тем, как поеду в кампус, и потом, когда вернусь. Остальное тоже выполню, не переживай, – примирительно сказала я.

– Разумно, – мама положила руку мне на плечо. – И, пожалуйста, хотя бы в первый учебный день надень что-нибудь поизящнее.

Затем она еще раз глотнула кофе, бросила «увидимся за ужином» и ушла. Я налила в миску с хлопьями немного холодного молока и села за стол. В этот самый момент экран телефона, который лежал около раковины, загорелся.

Новое сообщение!

С ложкой, полной кокосовых хлопьев, я как идиотка кинулась смотреть, кто это, но споткнулась о ковер и плашмя растянулась на полу.

Какая же я жалкая, поделом мне!

Это было сообщение от Тиффани – сестры-близняшки моего парня. Разочарование снова обожгло внутренности: я-то надеялась, что это Трэвис, но скорее конец света случится, чем он напишет первым.

Тиффани: Доброе утро! Сегодня твоя жизнь приобретет смысл.

Я: Всю ночь не смыкала глаз от эйфории.

Тиффани: Ни капли не сомневаюсь. А ты пойдешь сегодня на вечернюю тренировку?

Я несколько раз перечитала последнее предложение, пытаясь определить, верно ли поняла написанное. С каких пор Тиффани интересуется спортом? Все ее мысли заняты модными трендами да любимыми тру-крайм-подкастами. Она никогда не потратит время на дурацкую баскетбольную тренировку.

И тут меня осенило: это спрашивает не Тиффани, а Трэвис. Жалкая попытка получить информацию через сестру. Вот трус! Исчез на два дня, оставив меня в полном раздрае, и даже не попытался подобрать нелепую отговорку, на которую я, скорее всего, купилась бы или сделала бы вид, что купилась. Но нет. Он использует сестру – мою лучшую подругу.

Я: Скажи Трэвису, что если он хочет что-то узнать, то пусть приложит усилия и спросит меня об этом лично.

Ответ прилетел незамедлительно:

Тиффани: Он заставил меня – я ни при чем! Знаешь же, что я на твоей стороне. Я заберу тебя, и мы вместе поедем в кампус. Будь готова в восемь часов, люблю тебя!

Кто бы сомневался, это был Трэвис. Конечно! Что ж, я сыта по горло его выходками и оправданиями.

Бросив телефон на стол, я вымыла за собой посуду и вернулась в комнату. Честно поискала в шкафу что-нибудь красивое, чтобы порадовать маму. Примерила облегающий белый свитер с вырезом, декорированным кружевом. Свитер был хорош, но, глядя в зеркало, я заметила, что грудь выставлена напоказ.

Не пойдет. Не хочу лишнего внимания.

Вернув неподходящую вещь в шкаф, я натянула темные узкие джинсы с завышенной талией и белую толстовку, прикрывающую задницу. Так-то лучше! Подсушила волосы, собрала их в высокий хвост в попытке укротить пушистость, взяла сумку и положила в нее одну из любимых книг – «Чувство и чувствительность» Джейн Остин. Смогу отвлечься в перерывах между занятиями.

Перед выходом из дома я еще раз посмотрела на себя в зеркало. Увиденное мне не понравилось: серые, слегка покрасневшие глаза выдавали ужасное состояние после выходных, недосушенные волосы просили пощады… Я распустила их и попыталась спасти ситуацию полотенцем, но лучше не стало. И пусть.

Вооружившись зонтиком, я поспешила на улицу, чтобы окончательно не сойти с ума.

Глава 2

В восемь за мной приехала Тиффани на своем огненно-красном «форде». Я попросила дать мне пять минут, поскольку еще гуляла с Чарли – так звали собаку миссис Уильямс.

В салоне «форда» царил цветочный аромат духов. Тиффани, как обычно, выглядела ослепительно: русые волосы до плеч, карие глаза, оттененные тонной туши. Когда я уселась, она настороженно на меня посмотрела.

– Итак… – подруга побарабанила пальцами по рулю. – Ты как? Как здоровье?

Она явно прощупывала почву, пыталась понять, злюсь ли я на нее за помощь Трэвису или нет. Но я подругу не винила, все понимала: Трэвис ее брат, и на месте Тиффани я поступила бы точно так же.

– Могло бы быть лучше, – призналась я, пристегивая ремень безопасности. – От гриппа еще не оправилась, голова жутко болит.

– Ты приняла обезболивающее? У меня есть, дать?

– Нет, не волнуйся, пройдет, – я помассировала виски, пытаясь унять боль.

– Ох, ты все еще предвзято относишься к таблеткам из-за матери? Если передумаешь, лекарство там, – Тиффани кивнула на сумку на заднем сиденье и завела двигатель.

Когда мы выехали с подъездной дорожки, подруга вернулась к разговору:

– Извини за сегодняшнее утро. Я не хотела обманывать тебя, особенно после того, как он с тобой поступил. Но Трэвис может быть таким душнилой… Я сдалась! – она закатила глаза.

– Не извиняйся, Тифф, ты не сделала ничего плохого – это он идиот, – я включила радио.

– Это точно, – подруга прибавила громкость.

Дальше мы ехали молча. Дорога к кампусу пролегала мимо жилых домов, чьи ухоженные сады окутала унылая серость середины сентября. Несколько раз я ловила на себе взгляд Тиффани, но вида не подавала.

Дождь прекратился, когда мы подъехали к кампусу и припарковались на месте, предназначенном для студентов. Стоило мне коснуться ручки дверцы, как подруга вернулась к незакрытой теме:

– Слушай, ты же знаешь, я стараюсь не вмешиваться в ваши отношения, но как друг я должна спросить: ты уверена, что все в порядке? Я ведь вижу, что Трэвис ведет себя с тобой как настоящий придурок, он знает, что может ошибаться, потому что ты все прощаешь. Но, черт подери, в этот раз ты не должна спустить ему все с рук!

– Знаю, Тифф, – я вцепилась в колени и расправила плечи. – Знаю, что лучше бросить его. Но как? – мне было сложно это сделать, но я все-таки посмотрела ей в глаза. – Я не могу… пока не могу.

Тиффани покачала головой, облизнула губы и уставилась на дорогу.

– Ты слишком хороша для моего брата, все это понимают, кроме тебя.

– Знаешь что? – я хлопнула себя ладонями по бедрам, чтобы разрядить атмосферу и закончить неприятный разговор. – Сегодня начинается второй курс, я наконец-то вернусь к любимым занятиям и не хочу, чтобы Трэвис омрачил мне этот день. Так что давай закроем тему.

Ответа я решила не дожидаться и выскользнула из машины.

– Ты же понимаешь, что закрываешь глаза на проблему, которую рано или поздно придется решать? – бросила мне вслед Тиффани.

Я обернулась и поправила сумку на плече.

– Не спорю, ты это часто твердишь. Рано или поздно…

Подруга косо посмотрела на меня, но промолчала. Мы пошли к зданиям из красного кирпича. Их окружали живые изгороди и деревья, окрашенные по-осеннему в оранжевый и желтый цвета.

– Солнце, мне пора бежать, – Тиффани посмотрела на часы. – Через десять минут встреча с секретарем, нужно заполнить учебный план. Поговорим позже, хорошо?

– Конечно, увидимся.

Мы обнялись, и я проводила подругу взглядом до здания факультета социологии.

Оставшись одна, я стала наблюдать за ежегодным зрелищем: воодушевленные родители везли чемоданы детей в общежитие, а на лицах студентов читалось смирение с временным дискомфортом.

В прошлом году меня так же провожала мама. Она плакала, фотографировала меня и каждый уголок кампуса, с гордостью отправляла кадры друзьям и родственникам. А потом от общежития пришлось отказаться – слишком дорого. Но я была не против: наш дом не так далеко, и я спокойно добираюсь до университета на автобусе.

Я оглянулась по сторонам: в таких многолюдных местах мне то и дело кажется, что все смотрят на меня, хотя умом я понимаю, что это не так.

Как-то в первый день в средней школе учитель предложил нам рассказать немного о себе перед всем классом. Пока моя очередь приближалась, паника внутри нарастала, и я снова и снова повторяла, словно мантру, свою презентацию: «Здравствуйте. Меня зовут Ванесса Кларк. Я живу с родителями, ненавижу изюм в печенье и соленые огурцы в бигмаке». Со временем я частично поборола свою застенчивость – благодаря Алексу.

С ним мы познакомились еще в начальной школе: в первый учебный день я выбрала заднюю парту и уставилась в окно, не желая ни с кем разговаривать. Тактика сработала. Почти. Когда со мной рядом все-таки кто-то сел, я робко обернулась и увидела миловидного мальчика с кудрявыми каштановыми волосами, который протягивал мне конфету. Я улыбнулась и взяла ее.

Этого мальчика звали Александр Смит. И вот уже тринадцать лет он терпит мои навязчивые идеи, паранойю и неуверенность. Алекс поддерживал меня в самые важные и сложные моменты жизни: когда в девять лет из-за брекетов я отказывалась говорить, смеяться или улыбаться, если кто-то был рядом; когда в тринадцать я перекрасила волосы в зеленый цвет, выражая протест, а потом жалела о содеянном; когда влюбилась в Истона Хилла. О, Истон… Он использовал меня, чтобы заставить ревновать Аманду Джонс – королеву школы. Для меня тогда это стало ударом, но рядом был Алекс, который знал, что делать.

Помнится, он пришел ко мне домой, мы заказали китайской еды и устроили двухдневный марафон «Дневников вампира». В итоге на третий день я выдохнула и выкинула из головы Истона, Аманду и все, что было с ними связано.

Когда отец нас бросил, Алекс тоже был рядом и понял, что поддержать в этом случае лучше молчанием.

Он видел и то, как Трэвис Бейкер ворвался в мою жизнь и заполнил пустоту от потери отца. Я думала, что Алекс и Трэвис поладят, но ошиблась. Алекс стал указывать на недостатки Трэвиса и на его плохое отношение ко мне…

В кармане завибрировал телефон, возвращая меня в реальность.

Алекс: Я попал в пробку, прости. Наш привычный кофе в 8:30 придется отменить.

Я: Не переживай! Встретимся позже.

Нет. Мое настроение сегодня не испортить. Я шла с улыбкой, вдыхала запах влажной травы и радовалась, что нахожусь в самом любимом месте на земле.

В ожидании первой лекции я присела на коричневый кожаный диван в зоне отдыха и достала из сумки книгу. Люблю приходить рано и наслаждаться атмосферой нового дня в одиночестве.

Но не успела я пролистнуть и пары страниц, как увидела на входе в кафетерий Трэвиса. Русые волосы идеально уложены, джинсовая куртка распахнута, на ремне видно армейский зеленый значок.

Как? Почему он здесь?

Мы учимся в одном университете, но на разных факультетах. Трэвис большую часть времени проводит в экономическом корпусе или в спортзале. Я же обитаю на факультете искусства и литературы или в библиотеке. Обычно мы пересекаемся в обед или после окончания занятий.

От его вида у меня тут же свело желудок, а перед глазами поплыли кадры с дурацкого ролика. Я вновь испытала стыд и боль и с такой злостью захлопнула «Чувство и чувствительность», что мои волосы взметнулись. Не осознавая, что делаю, я быстро подошла к своему парню и остановилась перед ним, скрестив руки на груди и стараясь не замечать недоуменного взгляда бармена.

К черту покорную Ванессу! Мне просто необходимо устроить сцену!

Но здравомыслие снова победило: мы ведь в людном месте… Так что я ограничилась яростным взглядом.

В карих глазах Трэвиса появилось изумление, смешанное с чувством вины.

– Ты собираешься дать мне хотя бы жалкое объяснение? – вопрос прозвучал более расстроенно, чем я планировала.

Трэвис беспокойно оглянулся.

– Не здесь, пожалуйста.

– Два дня от тебя ничего не слышно, а утром ты как ни в чем не бывало просишь меня прийти на твою тренировку! Ах, нет, подожди, ты попросил сестру сделать это за тебя! Ты просто обязан объяснить мне, что происходит! – прорычала я сквозь зубы, удивляясь самой себе.

Трэвис схватил меня за руку и потащил в укромный уголок, подальше от любопытных зевак.

– Я знаю, что ошибся, но я был пьян…

– Не смей так оправдываться! – гневно перебила я.

– Но все ограничилось тем, что ты видела. Я ничего больше не делал!

– И это должно меня успокоить?! Ты хоть представляешь, что я чувствую? Ты проявил неуважение ко мне, унизил меня перед друзьями, тебе наплевать на меня! – прокричала я и ощутила легкое покалывание в уголках глаз.

– Не говори чушь. Мы просто веселились, и да, ситуация немного вышла из-под контроля, но я не перешел черту. Я бы никогда так с тобой не поступил, ты же знаешь.

Он попытался приласкать меня, но я отстранилась, решив не поддаваться. Я устала. Устала от его отношения, его беспечности и полного безразличия к боли, которую он причинял.

– От тебя не было вестей два дня, – прошептала я разочарованно. – За целых два дня ты ни разу не поинтересовался, как у меня дела.

Трэвис нахмурился.

– Я исчез, потому что думал, будет лучше дать тебе остыть, но, видимо, ошибся. Мне жаль, что ты увидела то видео, и мне жаль, что я причинил тебе боль.

Звучало искренне, но часть меня понимала – это просто очередное оправдание, чтобы утихомирить меня. Я посмотрела в его глаза, отчаянно надеясь найти решение, но оно не приходило. Глубоко вздохнув, я опустила взгляд.

– Слишком много раз я прощала тебя, – мужество покидало меня, и я поспешила закончить: – Возможно, это моя ошибка. Прощать, прощать, снова прощать… Есть ли хоть одна причина быть нам вместе, если стоит тебе выпить, как ты тут же бросаешься к другим девушкам?

По тому, как он встревоженно посмотрел на меня, я поняла, что вопрос застал его врасплох.

– Послушай, – Трэвис шагнул ко мне и взял мое лицо в ладони. – У нас трудности, но мы с ними справимся.

– А если я не хочу? – сердце у меня заколотилось, в горле встал комок. – Что, если я больше не хочу через это проходить?

На его лице отразилось недоумение, и на мгновение у меня появилось желание взять свои слова обратно. Трэвис покачал головой.

– Не торопись. Ты же знаешь, что потом пожалеешь об этом решении, мы оба пожалеем, – поправился он. – Ты важна для меня, я готов приложить усилия, чтобы доказать тебе это.

– Иногда мне кажется, что ты говоришь так, потому что хочешь убедить в этом себя, но на самом деле я тебе не нужна.

В голове мелькнула мысль, поразившая меня: неужели мы вместе, потому что оба слишком боимся одиночества? Боже мой, это так грустно.

Трэвис прижался своим лбом к моему и потерся своим носом о мой.

– Дай мне шанс доказать, что ты ошибаешься, – взмолился он.

И я поняла, что уже позволила его словам поколебать мою решимость. Трэвис словно почувствовал капитуляцию и осторожно прижался своими губами к моим, приглашая ответить взаимностью. Я сделала это не сразу, но по какой-то чертовой причине в конце концов отдалась поцелую. Как всегда.

И все-таки в этот раз я почувствовала, что во мне что-то изменилось, хоть я и не готова была пока это признать.

– Знаю, что не поверишь, но я скучал по тебе, – прошептал он мне в губы.

Я горько улыбнулась. Если бы он скучал, то пришел бы или хотя бы позвонил.

– Ты прав. Я не верю, – сухо ответила я.

– А у меня есть сюрприз, чтобы загладить вину.

– Какой? – скептически спросила я.

– Угадай, кто подарит тебе два билета на концерт Гарри Стайлса в Олбани в следующее воскресенье?

К щекам моментально прилил жар, и мне пришлось приложить усилия, чтобы не показать свою радость – сдаваться так легко я не собиралась.

– Это, конечно, здорово, но, чтобы загладить вину, одних билетов недостаточно.

– Понимаю, – Трэвис ласково провел пальцами по моей щеке и заправил прядь за ухо. – Я хотел, чтобы ты знала: я о тебе думал. Давай закроем тему? Не позволим произошедшему испортить нам настроение на весь день.

– Тебе всегда все сходит с рук, – я покорно вздохнула.

Трэвис улыбнулся как ангел, хотя этот образ ему не подходил, и обнял меня за плечи. Мы вернулись к стойке и заказали два кофе. Бариста снова странно на нас посмотрел.

Неужели он все слышал? Какая жалость…

– Так ты придешь? – спросил Трэвис, поднося бумажный стаканчик ко рту.

– Куда?

– На тренировку. Ты же знаешь, для меня важно, чтобы ты была рядом.

Эти его тренировки надоели мне до смерти. Я бы предпочла взбираться на Эверест с грудой кирпичей за спиной… Но сказать «нет» не смогла, хотя Трэвис заслуживал только такого ответа.

– Хорошо, – я посмотрела на часы в телефоне. – Через десять минут у меня первое занятие. Тебе тоже лучше пойти, если не хочешь опоздать.

Он улыбнулся, притянул меня к себе и поцеловал.

– В пять часов перед «Диксоном», хорошо?

Я кивнула без особого энтузиазма и поспешила уйти.

Глава 3

В аудиторию я, как обычно, вошла первая. Пробежалась взглядом по свободным стульям и выбрала первый ряд: я не ботаник, но так удобнее слушать преподавателя.

Через несколько минут класс заполнился студентами, а один из парней направился в мою сторону. И не просто парень – Томас Коллинз.

Я не была знакома с ним лично, но знала, что он переехал в Корваллис прошлым летом. Он тоже второкурсник и играет в одной баскетбольной команде с Трэвисом. Несколько раз видела Томаса на тренировках и играх. Должна признать: он талантлив, вот только по коридорам университета ходит так, словно он здесь хозяин. Парни его уважают, а девчонки тают от его обаяния. Томас, разумеется, этим пользуется.

С моим парнем он не в ладах. Трэвис считает Томаса мудаком, и, как бы парадоксально это ни звучало, в прошлом году он даже предостерегал меня от общения с Коллинзом из-за его репутации.

Но мне ни к чему подобные советы: я в университете, чтобы учиться. Лишнего внимания стараюсь не привлекать, от ухажеров меня защищает статус девушки капитана баскетбольной команды, а от высокомерных и тщеславных парней я всегда держалась подальше.

Сегодняшний день, похоже, будет исключением. Но это не моя вина. Просто из всех свободных мест Томас почему-то выбрал именно то, что рядом со мной. Странно: в прошлом году он даже не здоровался, да и на студента, любящего сидеть в первом ряду, не очень похож.

На мгновение я задумалась, не пересесть ли, но отмахнулась от этой идеи: не променяю ни на что такое удобное место.

С присущим ему раздражением Томас бросил блокнот с карандашом на стол и сел, вернее, раскинулся на стуле, привлекая внимание проходящих мимо девушек. Они подмигнули, Томас ответил им взаимностью по-своему: исподлобья посмотрел на зад одной из них.

Надо же, какой джентльмен…

Не в силах побороть любопытство, я стала разглядывать соседа, пока он отвлекся. Взлохмаченные черные локоны падают на лоб, по бокам и на затылке волосы короче, почти сбриты. Прямой нос и точеная линия подбородка придают лицу жесткости. Мускулы и широкие плечи спортсмена прикрыты кожаной курткой. В языке пирсинг. Татуировки на руках, шее и затылке – Томас весь покрыт ими. Я видела эти рисунки во время тренировок.

Кто-то мог бы сказать, что его неотразимый образ дополняли изумрудно-зеленые глаза с маленькими янтарными прожилками. Но этот кто-то… точно не я.

Я отвернулась прежде, чем Томас понял, что я на него пялюсь. Краем глаза я заметила, как он достал из кармана темных джинсов мобильный телефон и подключил к нему наушники.

Возмутительно! Он что, правда собирается слушать музыку во время лекции? Нет ничего хуже, чем спортсмены, которые почивают на лаврах за счет успехов в спорте.

Словно прочитав мои мысли, Томас вдруг повернулся и, чавкая жвачкой, окинул меня оценивающим взглядом. Я сощурилась, давая понять, что жалкая тактика плейбоя на мне не сработает, и ядовито добавила, надеясь хоть немного уязвить его самолюбие:

– Разве тебя не учили, что жевать с открытым ртом в присутствии людей невежливо? Так же, как и слушать музыку во время лекции.

Томас надменно вскинул бровь.

– Что я груб, мне говорили много раз, – он демонстративно покрутил провод от наушника.

Я поймала себя на мысли, что впервые слышу его голос – низкий и колючий. Голос, который многие считают сексуальным.

– Дело в том, что… – Томас буквально впился в меня взглядом, – мне плевать.

Да, Трэвис был прав: Томас мудак.

– Ты классический тупица: только мускулы и никаких мозгов. Словно гигантский воздушный шар, внутри которого пустота, – я поддалась неконтролируемой ярости, надеясь его задеть.

Но, судя по довольной ухмылке на лице Коллинза, я просчиталась.

– Ну почему же, не все у меня такое уж пустое. Да и кое-чем гигантским могу тебя удивить, – он указал взглядом на свою ширинку. – Проверь сама, если хочешь, – добавил он, довольный собой.

Мои щеки вспыхнули, и Томас прикусил губу, сдерживая смех: он своего добился – смутил меня. Я в ужасе зависла на несколько секунд.

– Ты отвратителен.

– Мне это говорили не раз, – признался он.

Ошарашенная таким ответом, я задумалась, как бы еще его осадить, но потом решила не ввязываться в эту сомнительную игру. Хватит. Он и так прилично попил моей крови. Лучше сосредоточиться на более важных вещах.

Я достала из сумки все необходимое для занятий и стала с энтузиазмом обустраивать учебное место: открыла ноутбук, рядом положила новый блокнот для записей и черную ручку, слева поместила пачку салфеток, справа поставила бутылку с водой. Навязчивую любовь к порядку я унаследовала от матери.

Томас, который все это время делал какие-то наброски, оторвал карандаш от бумаги и уставился на меня. Я с трудом сдержалась, чтобы не пихнуть его, понимая, что он сильнее меня, а вот промолчать не смогла.

– Чего уставился? – резко бросила я, не отрывая взгляда от аккуратно разложенных на столе вещей.

– В университете есть психолог, ты ведь знаешь?

У меня вновь сбилось дыхание.

– Прости? – меня не покидало ощущение, что я ослышалась.

Томас кивнул на расставленные мной предметы.

– Просто я аккуратна, в этом нет ничего плохого, – я поморгала, пытаясь сохранить самообладание.

– Это не аккуратность, а патология, – Томас поднял руки. – Я не осуждаю, просто хочу помочь: первый шаг – нужно признать проблему, а дальше само пойдет. Поверь тому, кто знает это по личному опыту.

Ладно, хватит. Какие бы там ни были проблемы у этого парня, я должна его остановить.

– Боже мой, ты слышишь себя? Ты невероятен! Нет, постой, ты еще хуже… Ты… ты… – я пыталась подобрать идеальное оскорбление, чтобы заткнуть Томаса навсегда, но такого слова, похоже, не существовало.

– Я что? – стал провоцировать он с издевательской улыбкой.

– Дурак! – выплюнула я, считая себя идиоткой.

Томас чуть не лопнул от смеха. День превращался в настоящий кошмар.

– Меня называли и похуже, – он забавно покачал головой.

Ох, в это нетрудно поверить.

– Позволь мне кое-что сказать. Я не знаю тебя, не знаю, какие проблемы тебя беспокоят. Не понимаю, почему ты решил сесть рядом со мной, хотя, очевидно, ты это сделал с единственной целью – досадить мне. Но вот-вот начнется мой любимый курс, я с нетерпением ждала его все лето, и если ты посмеешь…

– Погоди, погоди, – перебил он, распахнув глаза. – Что ты сказала?

Я непонимающе на него посмотрела, гадая, слышал ли он хоть одно мое слово.

– Что скоро начнется мое любимое занятие.

– Нет, потом.

– Что если ты посмеешь его испортить…

– Нет, раньше.

– Что я все лето ждала начала занятий?

Вот оно! Опять этот дикий взгляд!

– Черт, ты серьезно? Ты все лето ждала… – Томас в недоумении оглянулся. – Это?

Я вскинула подбородок: не позволю этому высокомерному гомункулу высмеивать мою тягу к знаниям.

– Думай что хочешь. Меня волнует только возможность спокойно посещать занятия, – отрезала я.

В аудиторию вошел профессор философии. Он заметил Томаса и закатил глаза. Как же я вас понимаю, профессор. Очень понимаю!

– Мистер Коллинз, какой неприятный сюрприз! – в голосе профессора Скотта слышалась ирония. – Знаю о вас от других преподавателей. Каким ветром вас занесло к нам?

– Никаким. Я вынужден ходить хотя бы на один курс, если хочу сохранить место в команде, – с издевкой ответил Томас, постукивая карандашом по столу. – Хотя, если честно, девушки, которые посещают ваши занятия, тоже хороший стимул.

Когда я повернулась, чтобы с презрением посмотреть на Томаса, то столкнулась с устремленным на меня взглядом. Почувствовала, что краснею, и поняла: он просто решил унизить меня на глазах у всех. Из глубины класса донеслись смешки, подтверждая мою догадку.

Но почему Томас придрался именно ко мне? Я не сделала ему ничего плохого!

Профессор Скотт не выглядел расстроенным, видимо, смирился.

– Найдите себе занятие, Коллинз, и не мешайте остальным, – просто сказал он.

Томас как ни в чем не бывало наклонился, вторгаясь в мое личное пространство. Меня окутал свежий аромат ветивера, сопровождаемый резкими нотками табака.

– Осторожно, ты покраснела слишком сильно. Люди могут подумать, что ты считаешь меня неотразимым, – прошептал он.

Какая самонадеянность!

– У тебя неотразимая способность сразу демонстрировать, какой ты на самом деле.

– И какой же я? – в глазах Томаса загорелось любопытство.

– Эгоистичный мудак, – сухо ответила я.

Оскорбление, похоже, застало его врасплох – он дерзко ухмыльнулся. Я не привыкла так выражаться, но, черт подери, он это заслужил!

Профессор покашлял, призывая нас к тишине.

– В прошлом году вам удалось избежать экзаменов. Не могу знать, по какой божественной милости. Но в этом году, мистер Коллинз, на моем курсе вам придется потрудиться.

Томас ничего не ответил, только кивнул.

– Для всех тех, кто серьезно относится к занятиям и намерен расширить свой кругозор, с радостью сообщаю, что сегодня мы поговорим о Канте.

Мои глаза загорелись от одного только упоминания фамилии выдающегося философа, а Томас закрыл лицо рукой и пробормотал что-то про огромную занозу в заднице.

Следующие двадцать минут мой сосед преспокойно слушал музыку, будто ничего не произошло. И я была бы рада не обращать на него внимания, но, к сожалению, из его наушников доносился такой ужасающий гул, что у меня не получалось нормально следить за ходом лекции. В конце концов я не выдержала и постучала Томаса по плечу.

– Было бы неплохо убрать это, ты так не считаешь? – взглядом я указала на телефон у него на бедре.

Томас посмотрел на меня так, будто я только что сказала, что мы не в аудитории, а на космическом корабле и летим на Марс. Затем он снял левый наушник и спросил:

– Почему?

– Потому что я слушаю лекцию, а ты мешаешь, – я старалась сохранять спокойствие, чтобы не ввязаться в очередную словесную перепалку.

Мне просто хочется сосредоточиться на теме занятия. Разве я так много прошу?

Томас вернул в ухо наушник и сделал музыку еще громче, игнорируя мою просьбу. Вдобавок он принялся надувать пузыри из жевательной резинки и лопать их зубами.

Вот бы засунуть ее ему в волосы!

Я одарила Томаса одним из своих самых страшных взглядов, которые обычно бросала на маму, когда та доедала последнюю упаковку печенья и забывала об этом предупредить, или на Трэвиса, когда понимала, что он пропустил мимо ушей мои слова.

– У тебя проблемы? – раздраженно спросил Коллинз.

– У меня? Серьезно? Да! С тех пор, как ты усадил свою задницу рядом со мной. Я не могу слушать лекцию!

– Так слушай, кто мешает?

– Ты! – выкрикнула я с широко открытыми глазами.

– Этим? – Томас указал на наушники. – Детка, ты преувеличиваешь.

– Знаешь что?! Забудь!

До конца урока я смотрела только на слайды презентации и с нетерпением ждала, когда все закончится.

– Ну что ж, ребята, на сегодня все. Увидимся в пятницу! – наконец сообщил профессор.

Впервые в жизни я была рада услышать эти слова. И все из-за придурка рядом со мной!

Томас тем временем намотал наушники на телефон, сунул его в задний карман джинсов, взял карандаш и блокнот, в котором весь урок что-то писал, и ушел, ничего не сказав.

Чтобы успокоить нервы, мне был срочно нужен кофе. Я дошла до кофейни и встала в очередь. Дождь за окном усилился. Мы с дождем всегда на одной волне – он знает, когда я в нем нуждаюсь. Я сделала очередной шаг вперед, и тут меня кто-то схватил.

Это был Алекс. Он обнял меня, а я уткнулась в его толстовку и вдохнула цитрусовый аромат. Мне так его не хватало этим летом: без него дни были чертовски скучными. Вечно занятой Трэвис часто оставлял меня дома одну, и я могла рассчитывать только на компанию Тиффани. Но у подруги тоже насыщенная и интересная жизнь, не то что у меня – учеба, чтение и сериалы.

– Прости, что не нашел тебя раньше, – одной рукой он взъерошил мои волосы, другой поправил фотоаппарат у себя на шее. Алекс с ним не расстается, и снимки у него всегда получаются неповторимыми.

– Можно вопрос на засыпку? – он скривил губы в гримасе. – Опять Трэвис что-то натворил?

Ох, на этот раз не только Трэвис! Сегодняшний список неприятностей был длинным: тысяча поручений от мамы, утренняя встреча с Трэвисом, наглость Томаса, которого, похоже, придется терпеть весь семестр… А вдруг мне повезет и он решит сменить предмет? Или случится чудо: он вылетит, и я его больше никогда не увижу…

– Ничего, просто день не задался, – я не хотела обременять Алекса глупыми драмами.

Скорее всего, он до сих пор не знает ни о моей ссоре с Трэвисом, ни о том видео.

– Лучше расскажи, как у тебя дела. Как проходит первый день? – поинтересовалась я. – Не представляешь, как мне жаль, что на занятиях по философии тебя больше не будет рядом.

С Алексом мне бы точно легче далось соседство с татуированным увальнем.

– Мне тоже жаль, но я переключился на изучение художественных дисциплин. А еще записался на курсы фотографии, – в голосе друга слышался энтузиазм.

Он все лето фотографировал Санта-Барбару, куда ездит каждый год на каникулы вместе с семьей. Пляжные клубы, прогулки на яхте, костры на берегу моря – Алекс в отличие от меня веселился на всю катушку. Мне было нечего ему рассказать: все лето я провела, скучая на тренировках Трэвиса, от которых не могла отказаться, и в изнурительных ссорах с мамой, пытаясь доказать, что я больше не ребенок, который должен подчиняться ее абсурдным правилам.

– Молодец, Алекс! – сказала я, возвращаясь в реальность.

– Знаешь, мне кажется, я нашел свой путь.

Подошла наша очередь. Я заказала латте без сахара для себя и двойной капучино для него.

– Уверена, что так и есть. Твои снимки замечательные, у тебя художественное чутье, которому я завидую.

Расплатившись и взяв горячие напитки, я повернулась к Алексу и оцепенела от вспышки фотоаппарата.

– Алекс! Никогда так больше не делай! Ты же знаешь, что я ненавижу фотографироваться.

Вспышка меня ослепила, я стала нервно моргать.

– Извини, – хихикнул он. – Не смог удержаться. Ты очень фотогенична.

Алекс с гордостью посмотрел на мой портрет на экране. На снимке волосы распушились от влажности, а под глазами пролегли два темных круга, которым мог позавидовать даже дядюшка Фестер[2]. Не знаю, что Алекс подразумевает под фотогеничностью, но ее параметры мы точно понимаем по-разному.

– Хочешь рассмотреть получше? – он все еще смотрел на экран и улыбался.

– О нет, спасибо, обойдусь.

Потягивая кофе, мы направились в класс, где у нас было общее занятие.

– Кстати, как у тебя со Стеллой?

Алекс встретил Стеллу летом в Санта-Барбаре. Он много рассказывал о ней, а потом даже познакомил нас через FaceTime. Мне она показалась симпатичной: светлые волосы, милые черты лица. Кроме того, Стелла идеально подходила Алексу. Жаль, что она из Ванкувера и теперь у них отношения на расстоянии.

– Нам это все в новинку, думаем, как будем справляться со всеми трудностями и неудобствами, но уже договорились провести выходные вместе здесь.

Я рассеянно кивнула, заметив уединившуюся парочку в конце коридора. Сразу узнала идиота Томаса и Шану Кеннест: огненно-рыжие волосы, бирюзовые глаза; ее тело было стройным, но при этом с умопомрачительными формами. Рядом с ней девчонки чувствовали себя гадкими утятами. Ребята из баскетбольной команды знали Шану хорошо, слишком хорошо, и, кажется, она этим гордилась. Но выбрала Томаса. Он тоже предпочитал ее компанию любой другой девушке, хотя, по слухам, был против отношений.

Томас прижал Шану к стене, и я невольно задержала взгляд на его татуированных руках. Шана высокая, но Томас был выше настолько, что ей пришлось приподнять голову, чтобы посмотреть ему в глаза. Он наклонился, и их губы почти соприкоснулись, они стали о чем-то болтать, будто находились в коридоре совсем одни.

Меня удивило, что сейчас Томас выглядел совсем иначе, нежели на уроке философии. Пожалуй, его можно было бы назвать даже приветливым.

Шана тем временем засунула руку в задний карман его джинсов и достала оттуда пачку сигарет. Она зажала одну сигарету между зубами, но Томас вытащил ее, поднес к своим губам, а затем приобнял Шану и направился вместе с ней к лестнице в сад. На долю секунды наши взгляды пересеклись. От смущения у меня перехватило дыхание – меня застали за подглядыванием. Коллинз нахально улыбнулся и подмигнул мне.

– Эй, ты меня слушаешь? На кого ты смотришь? – с подозрением спросил Алекс.

Я поспешно отвернулась от удаляющейся парочки и посмотрела на лучшего друга, пока он ни о чем не догадался.

– Ни на кого, извини. О чем ты говорил? – я прикусила картонный ободок кофейного стаканчика.

Алекс огляделся, но, к счастью, Шана с Томасом уже исчезли.

– Стелла приезжает на выходные, и я подумал, что мы могли бы поужинать вместе. Что скажешь?

– Конечно, – я улыбнулась. – Все лето ждала возможности встретиться с ней.

– Супер! Она будет в восторге.

Пока мы шли к аудитории, где вот-вот должно было начаться занятие по кинематографии, я пыталась избавиться от раздражения, вызванного ухмылкой Томаса.

Глава 4

Вскоре мое настроение улучшилось: общение с Алексом всегда повышает серотонин. Студенты заполонили коридоры, я пробралась сквозь них к аудитории, где меня ждала следующая лекция. За спиной я услышала знакомый голос.

– Кэрол устраивает мегавечеринку у себя дома в пятницу после игры, чтобы отпраздновать начало нового семестра. Мы должны там быть, – проворковала Тиффани.

– Точно? – скептически спросила я, пытаясь вспомнить, кто такая Кэрол.

– Определенно! – подруга пальцем указала на меня и себя. – Мы должны!

Я попыталась сделать такой взгляд, чтобы она поняла, что мне это неинтересно, но Тиффани было не остановить.

– Несси, тебе нужно немного развлечься.

Я фыркнула.

– Мы по-разному понимаем слово «веселье». К тому же я не знаю, кто такая Кэрол.

Тиффани нахмурилась и скрестила руки на груди.

– Ты разве ее не помнишь? Она учится со мной. В прошлом году часто посещала вечеринки Мэтта. Высокая, светловолосая, всегда эксцентрично одетая.

Высокая блондинка… Хм, нет. Точно не помню. Может, потому, что была на этих вечеринках всего три раза.

– Тифф, я не думаю, что знаю Кэрол.

Мы вошли в аудиторию социологии – это был один из немногих наших общих предметов. Поднимаясь по ступенькам, приходилось уворачиваться от других студентов, снующих вверх и вниз по лестнице.

– Пора это исправить!

– Не могу же я сама себя пригласить в чужой дом, – заметила я.

Мы наконец-то увидели свободные места в третьем ряду и поспешили их занять.

– Во-первых, ты никуда себя не приглашаешь, а идешь туда со мной, – Тиффани изящно поправила волосы и откинула их за плечи. – Во-вторых, какая разница? Неужели ты думаешь, что я знаю всех, кто пойдет на эту вечеринку?

Я стала чертить на столе пальцем маленькие круги, обдумывая ее слова.

– Не знаю, Тифф, учеба только началась, не хочу рисковать и отставать от графика.

– Вот именно, Ванесса, семестр начался сегодня, материала пока мало, так что риск отстать минимален.

– Но к пятнице нас загрузят, а в субботу утром у меня первая встреча в книжном клубе, не хочу ее пропустить.

– Да брось! Уверена, что к пятнице ты, как всегда, продвинешься по программе дальше всех и в клуб свой попадешь обязательно. Мы же не будем тусить до рассвета. Идем, будет весело! – Тиффани заерзала на стуле и сложила руки в умоляющем жесте.

Ну а что? В конце концов, девушки моего возраста так и поступают, верно? Ходят на вечеринки и веселятся, а не сидят в комнатах, тратя время на учебу, чтение и Netflix.

– Ладно, уговорила, – я сморщила нос, сомневаясь, что поступаю правильно.

– Ура! – подруга захлопала в ладоши.

Как сделать Тиффани Бейкер счастливой? Секрет прост: потакай ее просьбам.

Остаток дня пролетел между занятиями по творческому письму и французской литературе.

В обеденный перерыв я отправилась в комнату отдыха, чтобы почитать. Не хотелось пересекаться с Трэвисом в кафетерии – с ним мы все равно увидимся позже на тренировке.

Я посмотрела на часы – 15:45. Что еще можно успеть сделать за час до спортзала? В голову пришла идея отправиться в небольшой книжный магазин в десяти минутах ходьбы от кампуса. Там продавались новые и подержанные книги. Я решила написать Тиффани и Алексу.

С Тиффани мы встретились перед книжным. Алекс написал, что занят в фотоклубе. Подруга сразу же бросилась в отдел триллеров, я же доверилась инстинкту: медленно пошла между стеллажами, блуждая взглядом по полкам. Проводила пальцами по корешкам книг и искала с ними связь. Мне всегда нравились книжные магазины: запах бумажных страниц, тишина, витающая в воздухе. Это земной рай.

Я полистала несколько книг в жанре фэнтези, и одна из них меня заинтересовала. Она была о неуклюжей девочке, которая обладала даром проходить сквозь зеркала. По сюжету ее выдали замуж за аристократа с далекой планеты. Не будь у меня проблем с деньгами, я бы ее купила.

Что, если поискать подработку? Распечатаю резюме, расклею его везде, может, и в кампусе получится найти что-нибудь подходящее.

После книжного магазина мы с Тиффани отправились к центру отдыха «Диксон». До тренировки еще оставалось время, поэтому мы сели в кафе, чтобы перекусить. Тиффани взяла йогуртовое мороженое, а я свое любимое – фисташковое со сливками и шоколадным сиропом.

Мы ели и сплетничали. Я рассказала подруге о том, как Томас Коллинз испортил мой первый урок в этом году. Тиффани, кажется, не удивилась.

Время пролетело незаметно. Когда часы показали пять, я вздохнула. Пора. С надеждой спросила у Тиффани, не хочет ли она пойти со мной, но подруга отказалась. Тогда мы попрощались, и я призналась, что мы с Трэвисом помирились. На ее лице тут же отразилось разочарование.

– Не понимаю, как ты можешь так легко его прощать.

– Это сложно объяснить.

Какая-то часть меня еще надеялась, что Трэвис осознал свою ошибку и теперь снова станет похож на парня, в которого я когда-то влюбилась.

– Несси, он мой брат, но это не значит, что я буду закрывать глаза на его поступки. Ты должна заставить его понять, что заслуживаешь уважения и что он не может продолжать вести себя так.

– Я дала ему последний шанс, чтобы он доказал, что меня заслуживает. Знаю, Трэвис не верит, но шанс действительно последний.

Больше не хочу, чтобы ко мне относились как к пустому месту. Даже спортивные трофеи на полках у Трэвиса получали от него больше внимания, чем я. Какого черта!

– Обещаешь? – Тиффани протянула мизинец левой руки, чтобы переплести его с моим.

– Обещаю.

– Хорошо, но прежде чем ты уйдешь… – подруга порылась в сумке. – У меня есть небольшой подарок, – и она протянула мне ту самую книгу. – Я видела, как ты на нее смотрела.

– Спасибо, Тифф, но не стоило.

Меня тронул ее жест, хотя немного неприятно было осознавать, что сама себе я не могу позволить даже такую мелочь.

– Да ладно, пустяки, – Тиффани пожала плечами. – Я побежала. До завтра, красавица.

Она тепло обняла меня, и я ответила ей взаимностью, прижавшись к ней даже крепче, чем обычно.

В спортзале пока было пусто, только недалеко в углу на полу, прислонившись к стене, сидела девушка. У нее на коленях лежал небольшой дневник, в котором она что-то сосредоточенно писала. Я села рядом: кто знает, может, удастся поболтать, а то я обычно здесь одна. Заметив меня, незнакомка оторвала взгляд от дневника и робко поздоровалась.

– Думаешь, нам дадут в конце года медаль за посещаемость? Мы ее заслужили, – пошутила я.

– Сомневаюсь, – девушка почесала ручкой затылок.

– Эх, а я так надеялась.

Она засмеялась, прикрыв лицо руками, а я попыталась ее получше рассмотреть. Пальцы унизаны тонкими стальными кольцами. Смех мягкий, приятный. Черные волосы до плеч, пухлые губы с фиолетовой помадой, в ушах сережки в форме ромбиков. Магнетические зеленые глаза. Клянусь, я уже где-то их видела!

– Я Ванесса, но все зовут меня Несси, – я протянула руку.

– Лейла, приятно познакомиться!

– Ты новенькая? Не видела тебя раньше в кампусе.

– Да, я сегодня в университете первый день. Поступила на факультет искусства и литературы, – ответила она, немного смущаясь.

– О, первокурсница! Мы с тобой на одном факультете. Как тебе учеба?

– Неплохо для первого дня.

– Уверена, что ты быстро освоишься. Главное, успеть познакомиться с нужными людьми, и, к счастью для тебя, один из них сейчас здесь, – я указала на себя и рассмеялась.

– А я приготовилась к социальной изоляции, во всяком случае, в период первого семестра. Совсем не разбираюсь в человеческих отношениях.

– Добро пожаловать в клуб, сестра! Кстати, о клубе: ты уже записалась на какие-нибудь внеклассные занятия? Это помогает общению.

– Да, присматриваюсь к французскому клубу и редакции газеты.

– Газета самая популярная после театра и хора. Совет: если хочешь попасть туда, не теряй времени – места ограничены. Я тоже планировала, но сейчас у меня столько предметов, что не успеваю, но думаю, во втором семестре присоединюсь.

– Спасибо. Как раз собиралась составить график занятий.

– Не за что. Скажи, кто заставил тебя прийти на это скучное мероприятие? – спросила я с сочувствием.

– Никто вообще-то, мой брат играет в команде, а я… Ну, скажем так, я за ним присматриваю, – Лейла улыбнулась.

– На каком он курсе? – я подтянула колени к груди и обняла их.

– На втором. Возобновил тренировки летом прошлого года после долгого перерыва из-за аварии на мотоцикле. С тех пор как брат вернулся в спорт, я слежу, чтобы он не перегружал себя. Ему пока еще нужны некоторые ограничения, хотя он никогда в этом не признается.

– О, несчастный случай? Надеюсь, ничего серьезного.

– Это произошло несколько лет назад. Тогда был худший период моей жизни.

Голос Лейлы дрогнул, и я сразу же пожалела, что спросила.

– Извини, я не хотела…

Она прокашлялась, чтобы восстановить голос.

– Все в порядке, прости, если надоедаю грустными историями. Когда брат оправился от аварии, мы решили переехать из Портленда. Я тогда училась в выпускном классе в средней школе Риверсайда, а теперь вот здесь.

Лейла сгорбилась и замолчала, но горечь в ее глазах свидетельствовала о том, что ей еще есть что рассказать. Я снова извинилась и погладила ее руку, как бы утешая. Мне все еще хотелось дать себе пощечину за то, что всколыхнула чужие болезненные воспоминания. Мама права: порой я слишком много говорю.

– Начинать все с нуля трудно. Но уверена, ты справишься, – подбодрила я новую знакомую.

«Бейкер и Коллинз, последнее предупреждение! После следующего вылетите оба!» – из раздевалки донесся голос тренера, и мы вздрогнули. Следом послышался топот, и в зал стали выбегать парни. Мы с Лейлой обеспокоенно переглянулись.

Я повернулась к полю и увидела, что Трэвис направляется к боковой корзине: голова опущена, плечи напряжены, дыхание рваное. За ним шел Томас с потемневшим от гнева лицом: он направился к корзине на противоположной стороне поля. Коллинз провел рукой по влажным волосам, потом ослабил черную бандану, намотанную на запястье. Видно было, что он чем-то взволнован.

Гневные взгляды Трэвиса на Томаса не предвещали ничего хорошего. Надеюсь, мой парень не поддастся на провокацию. Если тренер исключит Трэвиса из команды, отец никогда его не простит.

Наконец Трэвис меня заметил, и я мило улыбнулась, надеясь прогнать его плохое настроение, но это, кажется, расстроило его еще сильнее. В чем проблема? Он сам хотел, чтобы я была здесь. Ему не угодишь.

К Трэвису и Томасу присоединились ребята из команды – Мэтт и Финн. Мэтт был высоким брюнетом с выбритыми висками и глазами цвета темного шоколада. Среди всех друзей Трэвиса он единственный мне действительно нравился. Финн был бабником и верил, что своим обаянием может покорить любую девушку. У него был пирсинг в правой брови, короткие обесцвеченные волосы и зеленые глаза, которые иногда казались голубыми. Симпатичный парень, но не более того. Мэтт был известен безумными вечеринками в своем братстве, а Финн – тем, что именно он их оживлял.

Свисток тренера заставил ребят встать по стойке «смирно» и выслушать план тренировки: бег, дриблинг[3] и отработка контратак.

Из-за неудачной передачи мяч прикатился к ногам Лейлы, она подхватила его и аккуратно кинула придурку Томасу. Он подмигнул ей в ответ. Я не сдержалась и закатила глаза: боже, этот парень действительно пристает ко всем! На мгновение мне показалось, что я сказала это вслух, потому что Томас вдруг склонил голову и сфокусировался на мне, уголки его рта приподнялись. Я нахмурилась в надежде погасить блеск веселья в его зеленых глазах, а потом и вовсе отвернулась.

– Коллинз! Шевели задницей и возвращайся на свое место! – крикнул тренер.

– Что насчет тебя? Ты здесь по своей воле или тебя заставили? – спросила Лейла, возвращая меня в реальность.

– Мой парень играет в баскетбол, он попросил его поддержать, – фыркнула я.

– Боже, это хуже, чем ходить на тренировки брата. Я рядом.

Она постучала маленькой ладошкой по моему плечу, и я театрально сжала ее.

– Кто же этот счастливчик?

– Трэвис. Трэвис Бейкер, номер девятнадцать.

Лейла поймала взглядом Трэвиса и прищурилась. Она будто пыталась сфокусироваться на расплывчатом изображении. И тут произошло странное: выражение ее лица изменилось, стало мрачным, кажется, Лейла даже побелела.

– Он… он твой парень? – она указала на него ручкой, которой писала в дневнике.

– Ну да, – ответила я с некоторым сомнением.

– Как давно вы встречаетесь? – в ее вопросе и голосе сквозил холодок.

– Два года плюс-минус. Ты его знаешь?

– Нет. Прости, что лезу не в свои дела, – Лейла нервно заправила волосы за уши, вытянула ноги и положила сверху дневник.

– Все в порядке.

Странно… Почему она так отреагировала? Знает Трэвиса? Или была на той вечеринке в пятницу? Может, видела что-то большее, чем просто танец? Эта история когда-нибудь сведет меня с ума!

– А кто твой брат? – я попыталась сгладить неловкость.

– Номер двенадцать, – сухо ответила Лейла, глядя в дневник.

Да вы издеваетесь?!

– Т-твой брат Томас? – недоверчиво уточнила я.

– Ты его знаешь?

Теперь уже Лейла выглядела ошеломленной.

– Нет, точнее, не совсем. Просто мы вместе ходим на философию.

– Ох! Что ж, мне жаль. Мой брат может быть настоящей занозой в заднице.

– Я заметила.

– Он сложный, но неплохой. Просто он…

– Засранец? – слово сорвалось с губ, прежде чем я успела взять себя в руки.

Лейла посмотрела на меня. По ее взгляду было видно, что она думает, как доказать, что я не права. Но в итоге сдалась.

– Да, он просто засранец.

Мы вместе рассмеялись. Успокоившись, я скользнула взглядом по Томасу. Оказывается, он был вынужден прекратить играть из-за несчастного случая. Против воли я испытала легкую грусть.

Глава 5

За тренировкой я особо не следила и все пыталась понять, почему Лейла так странно отреагировала, узнав про нас с Трэвисом. Меня не покидало ощущение, что она сдерживается, чтобы не рассказать что-то еще.

Кроме того, мысленно я то и дело возвращалась к несчастному случаю с Томасом. Он в Корваллисе уже больше года, мы учимся в одном университете, а я ничего не знала ни о нем, ни о его прошлом.

Когда тренер отправил парней в раздевалку, я попрощалась с Лейлой и пошла на парковку ждать Трэвиса.

– Ты в порядке? – спросил он, когда мы сели в его новенький темно-синий пикап.

Я кивнула, прикрыла глаза и попыталась устроиться поудобнее – мне вдруг захотелось оказаться в кровати прямо сейчас.

– Ты уверена? – уточнил Трэвис с нотками беспокойства в голосе.

– Да, просто у меня сильно болит голова.

– Ты приняла таблетку?

– Нет.

– Ах да, забыл… – он улыбнулся.

– Никто еще не умирал от головной боли, Трэвис, – буркнула я.

– Я включу обогрев, и тебе станет легче.

– Спасибо.

Мы ехали, и я смотрела на темный асфальт, прислонившись лбом к окну. Он скользил под колесами машины, освещенный мягким светом уличных фонарей. Трэвис пытался завязать разговор и уловить мое настроение после сегодняшней ссоры, но у меня не было желания болтать. Мысли все еще витали вокруг того, что произошло в спортзале.

– Ты знаешь ту девушку? – спросила я, все так же смотря в сторону.

– Кого?

– Лейлу. Она сидела рядом со мной на тренировке.

– Она сестра Коллинза, – сухо ответил Трэвис.

Меня пронзил страх.

– Да. Я в курсе. Но знаешь ли ее ты? Лично.

– Нет, а должен?

– Не знаю, она странно отреагировала, когда услышала, что ты мой парень, – пояснила я, не отрывая взгляда от окна.

– Может, я ей не нравлюсь.

– Как ты можешь ей не нравиться, если она тебя не знает? – я с сомнением посмотрела на Трэвиса.

– Что за допрос? – он крепче сжал руль. – Я знаю, что они брат и сестра, потому что часто встречал их вместе. Может, она увидела меня на вечеринке и надумала себе всякой ерунды. Ты же знаешь, как люди любят посплетничать.

Его ответ вызвал еще больше подозрений, в голове зашевелился очередной червячок.

– Из-за чего вы поругались с Томасом в раздевалке?

– Да так… не сошлись во мнениях по стратегии игры. У спортсменов такое бывает, – отмахнулся Трэвис, закрывая тему. – Ну все, хватит, не хочу больше с тобой это обсуждать.

По тому, как он сжал челюсти, я поняла, что его терпение на исходе.

– Как скажешь, – согласилась я, хотя он меня не убедил.

Наверное, следовало настоять, докопаться до сути, развеять свои сомнения. Но, хоть мне и не хотелось это признавать, Трэвис мог быть прав: Лейла, скорее всего, видела, как он танцевал на вечеринке с теми двумя цыпочками, поэтому и удивилась, когда узнала, что мы вместе. Я бы тоже не поверила. А с Томасом… Ну, они просто… не ладят.

– Что ж… мы ведь больше не в ссоре, так?

– Мы уже это обсудили, Трэвис.

– Просто ты какая-то странная и отстраненная, от тебя ничего не было слышно весь день, а сейчас ты явно сердишься, судя по тому, как покачиваешь ногой.

– Я не сержусь, просто у меня стресс: утренняя ссора, начало занятий, мама… – я сжала его ладонь, чтобы успокоить, попыталась быть убедительной, хотя на самом деле пока была не готова забыть обиду.

– Хорошо, – Трэвис переплел наши пальцы и поцеловал мою руку.

Остаток пути я все так же молча смотрела на дорогу и грелась в тепле, исходящем от направленных на меня дефлекторов.

– Твоя мама еще не дома? – спросил Трэвис, когда мы припарковались на подъездной дорожке.

Маминой машины действительно не было, и свет в окнах не горел.

– Нет, с тех пор как она начала встречаться с Виктором, я вижу ее все реже и реже. Рада за нее, конечно, но мне ее не хватает и… – я хлопнула себя по лбу. – Блин, мне же нужно выгулять Чарли!

– Кого? – удивился Трэвис.

Я потерла виски и тяжело вздохнула:

– Соседскую собаку. Миссис Уильямс уехала и попросила об одолжении маму, а она спихнула все на меня. Еще надо сходить в химчистку, оплатить счета и добыть ужин, – фыркнула я.

– Да ладно, уверен, все не так серьезно. Счета можно оплатить онлайн, ужин заказать. А в химчистку я отвезу тебя прямо сейчас, – предложил Трэвис.

– Не стоит. Дождь прекратился, так что, пользуясь случаем, я прогуляюсь.

На его лице отразилось разочарование. Я почувствовала себя виноватой и тут же попыталась все исправить.

– Эй, у меня идея. Давай завтра закажем пиццу и посмотрим кино вместе.

– Да, конечно, без проблем.

Трэвис нерешительно улыбнулся, мы поцеловались и попрощались.

После прогулки с Чарли я вернулась домой, развесила одежду из химчистки, распечатала несколько копий резюме и так устала, что даже не пошла в душ. В изнеможении я легла на диван в гостиной и стала щелкать каналы на телевизоре, но ничего интересного не нашла.

Тогда я поддалась любопытству и нашла в соцсети Лейлу Коллинз. У нее в профиле были фотографии пейзажей и закатов с длинными подписями, несколько селфи, на которых почти все было скрыто, кроме прекрасных зеленых глаз. Найти страничку Томаса мне не удалось.

В ленте я наткнулась на прошлогоднюю фотографию: на ней мы с Трэвисом на одном из семейных ужинов. В тот день отмечали повышение отца Трэвиса, и, пока Бейкер-старший говорил о делах с гостями, мы дурачились, снимая вот такие глупые селфи.

Что с нами случилось? Раньше Трэвис был любящим и внимательным. Может, со временем чувства меняются, а потом исчезают совсем? У Трэвиса появились свои интересы: баскетбол, новые друзья, вечеринки. А я уже не та семнадцатилетняя Ванесса – напуганная девчонка, которая когда-то его покорила.

За последнее время я несколько раз порывалась уйти от него, но боялась. Кроме того, не хотелось сдаваться без боя. Мой отец так поступил с мамой, и я не хотела повторять его ошибку. Поэтому я давала нашим отношениям шанс. Снова и снова…

Меланхоличные мысли убаюкивали, и я заснула, свернувшись калачиком. Примерно через час меня разбудил телефон, который вибрировал где-то подо мной. Пришло сообщение.

Мама: Ты все успела сделать? Я ужинаю с Виктором, не жди меня.

Снова накатила грусть. Мама познакомилась с Виктором в юридической фирме, где работала секретарем. Он успешный адвокат. Виктора я видела мельком, и мне он показался приятным человеком. Вот только с тех пор, как он стал частью нашей жизни, мне все реже удавалось побыть рядом с мамой. Не то чтобы я умирала от желания проводить время вместе, но порой мне хотелось, чтобы она проявляла больше интереса ко мне.

Я проигнорировала ее сообщение, но встала с дивана и сходила на кухню, чтобы разогреть заказанный ужин и съесть его перед телевизором. «Дневники вампира» – идеальное лекарство от всех недугов. Если мама увидит, как я ем на диване, то сойдет с ума. Но ведь ее здесь нет, верно? Так что я вольна делать что хочу.

Во вторник утром я пела в душе во всю мощь своих легких. Холод в груди притих, и я решила довериться Трэвису и его обещаниям. Мамы все еще не было, значит, сегодня не придется выполнять ее поручения.

Стоило мне намылиться гелем с запахом черники, как с улицы донеслись три автомобильных гудка. Я подпрыгнула. Неужели Трэвис уже здесь? Не может быть!

Дотянувшись до тумбы рядом с душем, я посмотрела на часы в телефоне и поняла, что потеряла счет времени. Придется поспешить. Через пятнадцать минут уже нужно быть в кампусе, а с меня еще капает вода!

Я побежала в спальню, чтобы одеться, но, когда уже собиралась влезать в джинсы, поняла, что забыла нижнее белье на тумбе под раковиной. Бросилась в ванную, надела трусики и лифчик, вернулась в комнату, натянула джинсы и первую попавшуюся футболку. Потом я полетела обратно в ванную, чтобы наспех высушить волосы, но вспомнила, что оставила щетку на столе в спальне. Вот что случается, когда человек, помешанный на порядке, теряет контроль над ситуацией.

Трэвис продолжал сигналить, нервируя меня еще больше.

– Уже иду! – крикнула я, будто он мог меня услышать.

До кухни добралась, перепрыгивая за раз через две ступеньки, и чуть не упала – благо удержалась за перила. Надев черные кожаные ботинки, я схватила с дивана сумку и вышла на улицу.

Стоило мне сесть в машину, как в голове возникло сомнение: все ли я взяла? Судорожно заглянула в сумку и ощутила на себе насмешливый взгляд Трэвиса. Я сердито на него посмотрела, намекая, чтобы он прекратил пялиться.

– Несси, эм… ты…

– Что?! Что со мной не так, Трэвис?! – прорычала я, распахнув глаза.

Ненавижу, когда опаздывают, а опаздывать сама ненавижу еще больше! Мои волосы были еще влажными, я ничего не ела и не глотнула ни капли кофе, черт возьми! Голова сегодня точно будет болеть.

– Ничего, просто на тебе пижамная футболка.

– Что?

Трэвис робко показал на меня пальцем. Я медленно опустила взгляд, уверенная, что он пошутил, но, когда увидела пижаму, запрокинула голову, проклиная себя. Трэвис покраснел, пытаясь сдержать смех.

Ему жить надоело?!

– А тебе, кстати, идет, под цвет глаз. И кролик, говорящий: «Я твой кролик!» – милая деталь!

Он от души расхохотался, хлопая по рулю, но, заметив мое мрачное выражение лица, тут же подавил смех и сглотнул.

– Хочешь вернуться и переодеться?

– Нет. Тогда я опоздаю еще больше. Просто заткнись и рули, – приказала я.

В кампус мы приехали с десятиминутным опозданием. Я паниковала и все время порывалась бежать, Трэвис же демонстрировал абсолютное спокойствие.

– Да ладно, всего лишь десять минут, никто не заметит!

Он проводил меня до аудитории истории искусств и пожелал хорошего дня.

Лекция была в самом разгаре. На задних рядах включили большой проектор, а профессор Торрес, стоя в центре класса, представлял фильм, который мы будем смотреть. Если я правильно поняла, это трибьют Фриде Кало.

В первом ряду я заметила Алекса, который внимательно слушал профессора. Я хотела подсесть к нему, но решила не привлекать внимания и просто опустилась на ближайший стул. Преподаватель погасил свет, и аудитория погрузилась в темноту. На экране появились первые изображения Фриды Кало. Я залюбовалась, но тут услышала мягкий шепот рядом:

– Мне начинает казаться, что ты меня преследуешь.

Кто это? Я огляделась, чтобы понять, откуда доносится голос, и наткнулась на блеск зеленых глаз слева. Дыхание перехватило. Невозможно, только не это!

Томас зажал ручку между зубами и одарил меня высокомерной улыбкой.

– Я преследую тебя? Ты себя переоцениваешь, – фыркнула я, возвращая взгляд к экрану.

– Точно? Вчера утром на занятии профессора Скотта, потом в спортзале, теперь здесь. По-моему, это явные знаки.

– Погоди. Вчера на уроке философии именно ты сел рядом со мной, а не наоборот. В спортзал я пришла ради своего парня, сейчас же просто выбрала первый попавшийся свободный стул, – перечислила я, недоумевая от его предположения.

– Совпадения, значит, – хмыкнул Томас.

– Точно, совпадения. А теперь, если не возражаешь, я хотела бы посмотреть фильм.

Однако спустя несколько минут я поняла, что Томас все еще не сводит с меня глаз.

– Вчера ты познакомилась с моей сестрой, – сказал он, когда я бросила на него злобный взгляд.

– Да. Она милая.

– И о чем вы говорили?

Томас скрестил руки на груди и зачем-то наклонился ко мне. Даже в темноте я заметила бандану, закрученную вокруг его запястья, – ту же самую, что была вчера на тренировке.

– А что?

– Просто я знаю свою сестру и знаю, что она часто говорит больше, чем нужно.

– Не зря беспокоишься, – я положила руку ему на плечо и заметила, как от этого прикосновения напряглось его тело. – Лейла раскрыла все твои самые темные секреты, – прошептала я.

– Ну тогда понятно. Видимо, говорила она мало, – безразлично ответил Коллинз. – У меня нет секретов.

– У всех есть секреты, Томас.

– Ты уверена? – его глаза сузились. – И какой же есть у тебя?

– В подвале дома я храню обескровленные останки высокомерных засранцев, которым нравится надо мной издеваться, – угрожающе ответила я, но этим лишь вызвала у Томаса приглушенный смех.

Такое впечатление, что чем больше я стараюсь быть неприятной, тем больше его веселю.

– Хорошо, – он приблизился к моему уху и, обдавая теплым дыханием, прошептал: – Повезло, что здесь таких нет.

Есть несколько вещей, в которых я уверена. И одна из них – низкий голос Томаса Коллинза не должен вызывать у меня странные ощущения в животе.

Я прокашлялась, чтобы сбросить оцепенение от близости его губ.

– Можешь спать спокойно, твоя сестра мне ничего не сказала.

Я восстановила комфортное расстояние между нами и вернулась к просмотру фильма, но щеки мои все еще горели. К счастью, в темноте Томас этого не видел.

– Кстати, симпатичная футболка, – усмехнулся он.

Я вспомнила, что на мне пижама с подмигивающим зайчиком, и взмолилась, чтобы в полу разверзлась пропасть и поглотила меня. Томас же, убедившись, что смутил меня как следует, отвел взгляд и молчал до конца занятия.

После звонка я хотела попрощаться и уйти, но Коллинз меня опередил. Просто встал и вышел за дверь, не удостоив ни взглядом, ни словом. Какого черта?!

Пока я пыталась проанализировать свои чувства по этому поводу, ко мне подошел Алекс. В коридоре мы принялись обсуждать историю Фриды Кало и Диего Риверы. Алекс рассказал о своих занятиях фотографией и показал несколько черно-белых снимков, сделанных вчера. Я отметила, что ему удалось передать приятную меланхолию осени. Мы договорились пообедать вместе после окончания утренних лекций.

– Я позову Трэвиса и Тиффани, – сказала я, доставая из сумки мобильный телефон.

– Это так необходимо? Не пойми меня неправильно, я ничего не имею против Тиффани, но предпочел бы пообедать без риска несварения желудка из-за Трэвиса.

– Да ладно, Алекс, сделай над собой усилие. Он не будет придурком. По крайней мере, я на это надеюсь.

– Правда? – съязвил друг. – Я думал, Трэвис не способен не быть придурком.

– Дай ему шанс. Если он будет плохо себя вести, мы больше не будем обедать вместе с ним, – я умоляюще часто заморгала.

Алекс взял меня за плечи.

– Ладно, ладно, я, как обычно, буду его игнорировать.

– Отличный компромисс!

В кафетерии было многолюдно, но нам удалось найти свободный столик. В ожидании Трэвиса и Тиффани мы с Алексом вспоминали, как забавно профессор английской литературы поправлял волосы, которые съезжали с его головы все ниже и ниже при каждом шаге.

– Тиффани считает, что у него парик, – высказалась я, открывая банку с газировкой.

– В определенном возрасте нужно просто с этим смириться, – небрежно заметил Алекс.

– Похоже, мода на лысину возвращается. Я читала об этом в мамином Vogue.

Алекс посмотрел на меня с ужасом.

– Когда это лысина была в моде?

– Ты шутишь, да? Большинство лысых мужчин чертовски сексуальны!

– Да ладно! Назови хотя бы парочку.

– Дуэйн Джонсон, Вин Дизель, Кори Столл, а что уж говорить про Джейсона Стэйтема! О, Алекс, он… ну, он просто бог, – мечтательно проворковала я.

– Ладно, ладно. Вытри слюни.

Алекс с издевкой промокнул салфеткой уголок моих губ, а я ткнула его в бок локтем в тот самый момент, когда к нам подошли Трэвис с Тиффани. Трэвис поцеловал меня и поприветствовал Алекса, похлопав его по плечу. Тот кивнул, но без особого энтузиазма. Уже неплохо.

Я хотела поинтересоваться, как у них дела, но Тиффани меня опередила. Она с недоумением смотрела на мою пижамную футболку.

– Несси, что это на тебе?

– Я вышла из дома поздно и в спешке не заметила, что надела…

Тиффани подняла руку, призывая меня замолчать.

– Хочешь сказать, что ходила по кампусу в пижаме?

Я кивнула, смирившись с собственной беспечностью.

– О боже, ты безнадежна! – она картинно схватилась за переносицу и покачала головой.

– Знаю, знаю, – я виновато подняла руки.

Трэвис с трудом сдержал смех, и даже Алекс, который утром не обратил внимания на мой необычный прикид, сделал забавное лицо.

– Хватит на меня пялиться! Пойдемте за подносами, я умираю от голода.

Вернувшись с едой к столу, я заметила одиноко сидящую Лейлу. Она тоже увидела меня, и мы поздоровались. Мне было жаль, что она еще не успела здесь освоиться, поэтому я взмахом руки пригласила ее к нам. Лейла улыбнулась, но как только заметила Трэвиса, замотала головой.

Странно. Что, черт возьми, они от меня скрывают?

– …верно, Несси? Несси?

– Что?

Я смутилась, потому что все за столом смотрели на меня.

– Ты слышала, о чем мы говорили? – спросила Тиффани.

– Нет, извините, я задумалась, – оправдалась я, надеясь, что никто не станет задавать вопросов.

– О чем? – поинтересовался Алекс.

– Ни о чем, ни о чем важном.

Я натянуто улыбнулась, а Трэвис огляделся, пытаясь понять, что или кто привлек мое внимание. Похоже, ничего странного он не заметил.

– Мы говорили о пятничной вечеринке в доме Кэрол, – объяснила Тиффани. – Трэвис тоже идет.

О, вечеринка…

– Алекс, ты будешь там? – мой вопрос был криком о помощи.

– Я со Стеллой, помнишь?

Блин, без него там будет ад.

– Стелла? Кто такая Стелла? – спросила заинтригованная Тиффани.

– Его девушка, – я дружески пихнула Алекса локтем.

– Ого, Смит нашел девушку! Значит, ты не из другого лагеря? – подколол его Трэвис и тут же поймал мой взгляд, велевший ему заткнуться.

– Почему я не слышала о ней? – кокетливо уточнила Тиффани, поглаживая пальцем ободок бокала.

– Потому что мы познакомились недавно. Она не из Корваллиса, я встретил ее летом в Санта-Барбаре, – сказал Алекс.

– Эй, ты ведь можешь привести ее на вечеринку? – предложила я, цепляясь за такую возможность.

– Скажем так, у меня другие планы, – ответил Алекс с улыбкой, которая говорила о многом.

– Понятно. Вы планируете ворковать все выходные как голубки?

– Не произноси это слово! – воскликнул он с видом отвращения и смущения одновременно.

– Какое слово? – я сделала вид, что не поняла. – Ворковать?

– Перестань, – взмолился Алекс с самой милой улыбкой. – Не говори «голубки».

Он заткнул уши и сощурился, а мы с Тиффани громко рассмеялись и не переставали его подкалывать до конца обеда.

После занятий я ждала Трэвиса за пределами кампуса и дрожала на холодном осеннем воздухе. Куртку-то утром я надеть забыла. Сколько нужно времени, чтобы выехать с парковки? Прошло уже десять минут. Черт бы его побрал!

Я стала растирать руки, чтобы согреться, и вздрогнула, когда кто-то накинул мне на плечи черную кожаную куртку.

Томас. Заботливый жест, но в чем подвох?

– Не стоит, спасибо.

Я попыталась вернуть ему куртку, но Томас ее не взял. Он прикурил сигарету, прикрыл глаза и выдохнул дым, который окутал его сероватым облаком.

– Лучше поблагодари, – пробормотал он, щелкая зажигалкой. Потом окинул меня взглядом и добавил: – Ты дрожишь.

– Чем я обязана такой доброте?

– Доброте? – Томас озадачился. – Я бы так не сказал… Скорее это сострадание.

И что это значит? Он что, пожалел меня? Как бездомную голодную собаку? Я покачала головой, обескураженная его словами.

– Знаешь что? Забери! – я ткнула куртку ему в грудь. – В твоем сострадании я не нуждаюсь.

Томас забавно простонал.

– А ты обидчивая…

– Нет, просто меня раздражает твое отношение к людям, – возразила я, отводя взгляд.

Томас подошел ближе и навис надо мной. Он великан по сравнению с моими метр шестьдесят. Я сглотнула и попыталась скрыть охвативший меня трепет. Пришлось задрать голову, чтобы посмотреть Томасу в глаза и попытаться разгадать его намерения. Он сжал губами сигарету, снова накинул куртку мне на плечи и поплотнее в нее укутал, затем затянулся и медленно выдохнул дым мне в лицо. Я посмотрела на него с ненавистью, но, похоже, Томаса это не смутило.

– Ты кого-то ждешь?

– Своего парня, – прошипела я, скрестив руки на груди.

В голове мелькнуло: «Боже… Если Трэвис появится сейчас и увидит меня с Томасом в его куртке, это будет конец».

– Уйми мое любопытство, – Томас сделал еще одну затяжку, снова прикрыл глаза и выпустил дым через нос. – У тебя слабость к мудакам или тебя привлекают папины сынки?

Я заморгала, сбитая с толку.

– Трэвис не… – я хотела броситься на его защиту, но тонкий голосок в голове подсказал: «Мудак? Да. Папенькин сынок? Точно!»

Томас почувствовал мои колебания и ухмыльнулся, как человек, который попал в яблочко. Ладно, этот раунд за ним.

– Почему ты здесь? – сменила я тему.

– Я заядлый курильщик, но не поверишь, университет запретил курить в помещениях, – он сделал последнюю затяжку, выбросил окурок и снова посмотрел на меня. – Абсурд, не правда ли?

– Думаю, тебе пора, – я снова протянула Томасу куртку, надеясь, что он уйдет до прихода Трэвиса.

Томас осторожно приблизился, обдавая меня духами с ветивером. Так обычно пахнет в лесу после ливня. Потрясающий запах!

– Мне кажется… или ты прогоняешь меня?

– Нет, вовсе нет, – пробормотала я, чувствуя, что в горле пересохло. – Я просто хочу сказать, что у тебя больше нет причин здесь находиться. Кроме того, с минуты на минуту появится Трэвис.

Томас засунул руки в карманы джинсов, притворился равнодушным, но самодовольная гримаса его выдала.

– Здесь не так уж плохо, вид интересный.

Разве холодная пустынная улица, затянутая туманом, может быть интересным зрелищем? Вряд ли.

– Есть виды и получше, – буркнула я, заправляя за ухо прядь волос.

Томас несколько секунд пристально смотрел на меня, а потом спросил:

– Может, сходим куда-нибудь вместе?

Мне пришлось приложить усилия, чтобы не расхохотаться.

– Прости?

– Всего лишь прогуляться, ничего лишнего, – уверенно заявил он.

– С чего бы?

Томас пожал плечами.

– Разве обязательно нужна причина?

– У меня нет желания проводить с тобой время. И хочу напомнить, что у меня есть парень.

– Я пригласил тебя на прогулку, а не на секс.

От такой наглости я чуть не поперхнулась.

– О нем можешь точно не мечтать!

– Не волнуйся, мои вкусы определенно… – он прошелся презрительным взглядом по моему телу, – другие.

Сам того не подозревая, Томас только что задел одну очень чувствительную для меня тему. Чтобы скрыть неловкость, я прокашлялась.

– О тебе могу сказать то же самое.

– Уверена?

– Более чем, – я вздернула подбородок, надеясь не выдать своих эмоций.

– Тогда все в порядке, – смягчился Томас. – Мы прогуляемся без риска, что ты влюбишься в меня, или еще какой ерунды на мою задницу.

– Послушай… – прошипела я, – мы не друзья, мы не знаем друг друга. И, честно говоря, ты мне ни капельки не нравишься. Так что мой ответ в любом случае «нет»: я не пойду с тобой на свидание ни сейчас, ни когда-либо еще.

Томас задержал взгляд на моих потрескавшихся губах, заставляя снова покраснеть, потом с лукавой улыбкой заглянул в глаза, шагнул вперед и коснулся своей грудью моей. Я перестала дышать.

– Посмотрим, – с вызовом выдохнул он.

Мне показалось, что я зажгла фитиль и бомба вот-вот взорвется прямо у меня перед носом.

– Не на что смотреть, – нервно пробурчала я. – Хочу, чтобы ты ушел.

– Боишься, что твой парень застанет нас вместе? – усмехнулся Томас.

– Мне просто не нужны неприятности, вы ведь не ладите.

Мои слова, видимо, наконец что-то задели глубоко внутри него. Черты его лица мгновенно стали жесткими, челюсти сжались. Если одного упоминания о Трэвисе достаточно, чтобы вызвать такую перемену настроения, значит, все гораздо серьезнее, чем я думала.

Услышав мотор пикапа, я в панике отступила на несколько шагов, чтобы оказаться как можно дальше от Томаса.

– Прошу тебя, пожалуйста, ты можешь уйти?

На секунду в его глазах вспыхнул странный блеск. Могу поспорить, что он собирался остаться и насолить мне, но потом что-то заставило его передумать. Либо мое умоляющее лицо, либо совесть. Томас медленно покачал головой и поднял руки в знак капитуляции.

– До встречи, Незнакомка… – он бросил на меня последний взгляд, задержавшись на футболке.

Я покраснела, а он торжествующе рассмеялся.

– Вау, ты умеешь прощаться? – хихикнула я, стараясь не обращать внимания на свои пылающие щеки и на прозвище, которое он мне дал.

Томас лукаво подмигнул мне, потом развернулся и пошел прочь. Я в замешательстве смотрела ему вслед.

Вскоре появился Трэвис, и я еще раз мысленно порадовалась, что вовремя избавилась от Томаса.

– Извини, Несси, я встретил Финна на парковке, и мы заболтались, – принялся объяснять Трэвис, когда я пристегивала ремень безопасности.

– Все нормально, не волнуйся, – успокоила я его.

На самом деле у меня так кружилась голова, что я пропустила его слова мимо ушей.

– Ты в порядке?

– Да. Просто замерзла.

– Извини, я заставил тебя долго ждать.

– Ничего, – я улыбнулась.

Трэвис включил обогреватель, погладил меня по бедру, а потом вдруг принюхался и нахмурил брови.

– В машине странный запах, тебе не кажется?

– Хм, нет, ничего не чувствую.

– Пахнет дымом и… чем? Одеколоном? Мятой? Ты правда не замечаешь? – спросил он с легким отвращением.

О боже! Должно быть, на мне остался запах от куртки Томаса.

– Нет, я ничего не чувствую, – бесстрастно повторила я. – Это тебя преследует одеколон Финна, он всегда с ним перебарщивает.

Я включила радио, чтобы отвлечь Трэвиса, и, видимо, это сработало, потому что он стал рассказывать о своем дне. Запрокинув голову, я слушала его и все еще ощущала запах Томаса.

Что, черт возьми, это было?

Глава 6

– Знаешь, я тут подумал… после ссоры у нас еще не было возможности побыть наедине, так что… хочешь, я останусь у тебя на ночь? – с надеждой спросил Трэвис, когда мы подъезжали к дому.

Меня охватило чувство вины: всего несколько минут назад я была одна на парковке с парнем, которого Трэвис ненавидел. И главное, я все еще о нем думала.

Я вздохнула и постаралась ответить как можно более спокойно:

– Да, конечно. Пойдем.

Мне нужно все исправить, стать прежней Ванессой, которая не поддается очарованию первого встречного и не лжет своему парню.

На шкафчике у входа лежала записка от мамы: «Ужинаю с Виктором и коллегами, буду поздно. Целую». Если так будет продолжаться, то скоро я забуду, как она выглядит.

Я быстро разулась, включила обогреватель и босиком прошлась по персидским коврам, расстеленным между прихожей и гостиной.

Ковры. Когда отца взяли бухгалтером в одну международную компанию, мы смогли позволить себе более комфортный уровень жизни: эти ковры были первой дорогой покупкой мамы. Двенадцать лет прошло, а они выглядят так, словно их только вчера привезли из магазина.

Трэвис устроился в гостиной на кресле рядом с диваном, а я отправилась на кухню в поисках чего-нибудь на ужин. Увы, холодильник был пуст. Что за черт! Спасибо за заботу, мама!

– Наверное, придется заказать еду, у меня ничего нет! – крикнула я Трэвису.

– Хорошо! Пиццу или что-то азиатское?

Что ж, не могу не признать: Трэвис прекрасно знает мои предпочтения.

– Здесь неподалеку открыли японский ресторан, говорят, там очень вкусно, – я сняла нужный флаер с магнита на холодильнике, потом вернулась в гостиную и села к Трэвису на колени.

– Значит, ужинаем по-японски.

– Что-нибудь выпьешь? Газировку, пиво? – спросила я, оформив заказ.

– Пожалуй, пиво. Сегодня же за руль уже не садиться.

– Мама всегда держит в холодильнике одну бутылку для тебя. В этом доме может закончиться еда, но вот пиво для тебя всегда найдется.

– Она любит меня чуть ли не больше, чем моя мать, – самодовольно проворковал Трэвис.

– Только потому, что ты напоминаешь ей лучшую версию моего отца в счастливые времена. Так что не слишком обольщайся, – я показала ему язык и сходила за напитком.

– Ну, пока меня это устраивает, а дальше время покажет, кто лучше, – подмигнул Трэвис и сделал глоток.

Его слова меня немного задели, хотя я понимала, что он прав. Долгие годы я верила, что никто и никогда не сможет сравниться с отцом: он был моим героем, мужчиной с большой буквы, моим убежищем. Но, когда я пошла в школу, родители стали все чаще ссориться. Маму постоянно что-то не устраивало в жизни, казалось, ее раздражал даже просто голос отца рядом. Никогда не понимала почему. Ведь именно он обеспечивал нас всем, мама же неблагодарно воспринимала это как должное.

С каждым годом ситуация только ухудшалась: ссоры сменились обвинениями и угрозами, потом случилось расставание и наконец развод. В этом кошмаре я была совсем одна, брошена на произвол судьбы.

Отец психанул, оставил нам дом, немного денег и уехал. Он бросил меня, а ведь я всегда была на его стороне. У нас с ним были особые отношения. Не как с мамой.

Мама… Когда она кричала на папу, меня тошнило. Она обвиняла его в том, что целиком посвятила себя семье и не реализовалась на работе, как это сделал он.

Но потом я узнала о Бетани… И про то, что их отношения с отцом начались задолго до ссор с мамой. Бетани была моложе и сговорчивее моей матери, у нее была успешная карьера. Ей не хватало только одного – семьи.

В последний раз родители разругались, когда мама через общих друзей узнала, что Бетани в положении, а ведь после ухода отца прошло совсем мало времени. Для нас с ней это стало ударом. Я почувствовала себя отвергнутой, что меня предали и ранили до глубины души. Сердце разлетелось на тысячу мелких осколков. Но, чтобы окончательно не потерять отца, я заставила себя смириться с беременностью его новой жены.

Я стала приходить в дом, где теперь отец жил со своей новой семьей. Каждый раз, переступая его порог, я ощущала тошноту, но брала себя в руки ради того, чтобы провести время с дорогим мне человеком.

Но мои визиты не нравились Бетани. В пятнадцать лет я случайно подслушала их с папой разговор на кухне.

– Не хочу ее здесь видеть, – прошипела она.

Бетани считала, что я хочу вернуть папу домой. У меня тогда закралось нехорошее предчувствие, что отец рано или поздно поддастся ее внушениям. Эта злая красотка имела над ним абсолютную власть.

К сожалению, я оказалась права: отец стал реже появляться, реже звонить, а потом совсем исчез. Он выбрал новую жизнь и вычеркнул из нее меня. Шестнадцатый день рождения я праздновала без него: без его улыбки, которая обычно сопровождала распаковку подарков, без совместного задувания свеч, без его взволнованного голоса, поющего Happy Birthday. Я ужасно скучала. Не хватало атмосферы тепла и семьи, которую мог создать только он; не хватало внимания, которое он уделял мне, чтобы я чувствовала себя особенной. С тех пор я ничего об отце не слышала.

Первое время я каждый день звонила ему и плакала, винила и ненавидела себя за то, что не смогла его удержать. Он разлюбил меня, потому что я оказалась не так важна.

Но за жалостью к себе последовала ненависть к нему. Я возненавидела его до смерти. Отец предпочел другую женщину моей матери, другого ребенка – мне, новые воспоминания – тем, что мы создали вместе. Он лишил меня шанса вырасти рядом с ним в угоду чужой воле.

Эта ненависть меня измотала: я перестала быть собой, злилась на весь мир, чувствовала себя уродцем. Но в один прекрасный день я проснулась и перестала плакать, винить себя, ненавидеть и искать его, потому что поняла: если отец отказался от дочери, то и дочь должна научиться жить без него.

Я выбросила из головы неприятные воспоминания и переключилась на Трэвиса. Наша с ним история началась ровно через год после того, как разрушились мои отношения с отцом. Трэвис был братом-близнецом Тиффани, с которой мы познакомились в старшей школе.

В первую неделю учебы нам с Тиффани дали парное задание. Мы с ней оказались настолько разными, что я с первой минуты возненавидела эти занятия. Но именно эта разница в конечном счете объединила нас настолько, что родилась крепкая и верная дружба, которая длится уже больше четырех лет.

С Трэвисом же все получилось иначе. Первый раз я увидела его, когда приехала на их роскошную виллу, чтобы как раз поработать над совместным заданием с Тиффани. Меня сразу впечатлили его русые кудри и ослепительная улыбка. Трэвис тогда меня не заметил, а я постеснялась подойти к нему, чтобы хотя бы поздороваться.

Следующие два года я втайне мечтала о нем, пока купидон, не без помощи Тиффани, не выпустил стрелу как-то вечером на ярмарке. В тот день я была подавлена, и Трэвис попытался меня подбодрить: угостил сладкой ватой и подарил мягкую игрушку, которую выиграл в тире. Через несколько дней он пригласил меня на ужин, затем в кино и на пару матчей.

Первые месяцы вместе были волшебными: внимание, любовь и защиту, которых я больше не получала от отца, мне теперь давал Трэвис. Не понимаю, когда магия закончилась и сменилась равнодушием.

Трэвис стал пренебрегать мной, воспринимать как надоевшее приложение: и удалить жалко, и играть больше неинтересно. Я молча все терпела, но в последнее время стала все чаще спрашивать себя: «Сколько еще ты так продержишься?»

Привезли еду, мы включили фильм, и я отмахнулась от воспоминаний, но думать все равно не перестала. Пока ела сашими, темпуру и соевую лапшу, все размышляла: так ли уж сильно Трэвис любил меня еще тогда.

Он, видимо, почувствовал мои сомнения, обнял за талию и пересадил к себе на колени. Я не стала сопротивляться и отдалась поцелуям и ласкам, но тут мысли напомнили о зеленых глазах, надменной улыбке, колючем голосе и…

Черт, нет!

Я отстранилась от Трэвиса. Он посмотрел на меня затуманенным от желания взглядом.

– Что случилось?

Я поднесла пальцы к губам и попыталась восстановить сбившееся дыхание. Такого со мной еще не случалось! Думать о другом парне, когда целуешь своего… Это исключено! Не позволю Коллинзу залезать в мою голову и портить такие моменты.

– Н-ничего. Мне… мне показалось, что я услышала звук ключей в замке, – я выдала первое правдоподобное оправдание и поцеловала Трэвиса, чтобы он ничего не заподозрил.

Он прервал прелюдию, встал с дивана и на руках понес меня в мою комнату. Там мы предались утехам, но во мне секс не вызвал никаких эмоций.

Из объятий сна меня вырвал запах горячего кофе и блинчиков. Трэвис все еще крепко спал рядом. Я несколько секунд смотрела на него, блуждая пальцами по его кудряшкам. Меня не покидало чувство вины за то, что вчера я вела себя с ним так отстраненно. Потом я все же осторожно разбудила его и уговорила спуститься на завтрак.

Порог кухни, где у плиты уже вовсю порхала мама, мы переступили вместе.

– С возвращением, мама, – проговорила я сквозь стиснутые зубы, бросив на нее обиженный взгляд.

Я не видела ее с утра понедельника, а теперь она здесь изображает из себя идеальную мамочку! Но мой взгляд ее не смутил – мама лучезарно улыбнулась.

Лицемерка! Конечно, старается перед Трэвисом.

– Доброе утро, милая! И тебе доброе утро, Трэвис. Я сварила кофе! – эти слова она почти пропела, а потом протянула мне дымящуюся кружку.

Мама пыталась купить мою благосклонность – я слишком хорошо ее знала. Не удостоив ее даже взглядом, я взяла кружку и села за стол. Трэвис, в отличие от меня, тепло поприветствовал маму.

– Еще я приготовила блинчики, – добавила она и ловким движением поставила передо мной тарелку.

Вероятно, утром мама прошлась по магазинам, чтобы угостить «дорогого Трэвиса» идеальным завтраком. Я посмотрела на нее, но сказать ничего не успела. Мама отправилась к холодильнику, достала оттуда взбитые сливки и кленовый сироп, потом вернулась ко мне, полила сиропом блинчики, а рядом выдавила две сладкие воздушные горки.

– Спасибо, – я принялась резать блин и макать его в сливки.

Этот раунд за ней, дам ей передышку.

– Трэвис, дорогой, ты хорошо спал? Поешь с нами. Знаю, блины ты не любишь, но могу приготовить для тебя яичницу с беконом.

Я закатила глаза.

– Спасибо, миссис Уайт, я выпью чашечку кофе, – ответил Трэвис.

– О боже, сколько раз повторять: зови меня Эстер! Вот пожалуйста, твой кофе без сахара, – с широкой улыбкой она протянула ему кружку и похлопала по плечу.

– Зови ее Эстер, – проворчала я себе под нос.

Трэвис чуть не подавился от смеха.

– Как родители? Сестра? – мама не сдавалась.

– Отец в Европе. Тиффани в порядке, но мы никак не можем убедить ее бросить социологию – это не ее. Хотя сейчас она и вовсе зациклилась на желании стать криминалистом.

– А в чем проблема? – спросила я. – Тиффани преуспевает во всем, за что берется. И если станет криминалистом, то самым лучшим. Ты должен поддерживать ее: вы же не просто брат и сестра – вы близнецы.

– Не слушай ее, Трэвис, – тут же вмешалась мама. – Моя дочь живет в стране грез. Тиффани должна последовать твоему примеру и продолжить дело отца, – она положила руку мне на плечо. – Моей Несси тоже хорошо бы понять, как важно строить будущее, которое обеспечит финансовую стабильность, и не тратить время впустую на утопические желания. Я всегда говорила, что стоит изучать право…

Так, хватит. Я хлопнула по столу и встала. Мы не виделись сорок восемь часов, и теперь первым делом она снова указывает мне, как жить.

– Спасибо за завтрак, мам, но твоих советов никто не просил.

Я вернулась в комнату, чтобы одеться. Трэвис и мама продолжили беседу без меня.

– Не могу поверить, что ты поддержал ее! – набросилась я на него, когда мы сели в пикап.

Трэвис закатил глаза, но я стала возмущаться дальше.

– Ты понимаешь, что социальный престиж – не единственная радость в жизни? Вы с мамой просто невыносимы!

– Не преувеличивай, твоя мама права.

Я хмыкнула и потянулась к радио, но Трэвис перехватил мою руку и сжал ее.

– Ночь была прекрасна, давай не будем портить день.

Меня снова укололо чувство вины, я вздохнула и погасила зародившийся в груди протест.

Когда мы подъехали к кампусу, я сразу заметила Алекса и побежала к нему. Трэвис отправился к ребятам из команды.

Я запрыгнула Алексу на спину, и он вздрогнул.

– Несси! Я искал тебя! – признался он с улыбкой, опуская меня на землю.

– Нашел! Рассказывай, – я убрала непослушные пряди с лица.

– Мама вернулась из Италии…

– Подожди… что? Ты же неделю назад приехал из Санта-Барбары.

Иногда я забываю, что его мама постоянно в разъездах по работе. Я ей так завидую! Когда нам с Алексом было по тринадцать лет, она взяла нас с собой в Вашингтон и там вместе с няней устроила экскурсию по городу. Тот прекрасный день до сих пор остается одним из самых счастливых моментов в моей жизни.

– Да, она проводила аукцион в одной из библиотек Флоренции и попросила передать тебе небольшой подарок. Вот, держи. Думаю, тебе понравится, – он достал из рюкзака бумажный пакет и протянул мне.

Внутри оказался сверток в папиросной бумаге. Я стала распаковывать его, ощущая себя ребенком на Рождество, а потом увидела, что это первое издание «Гордости и предубеждения», и чуть не упала в обморок.

– Алекс! Это шутка? Твоя мама подарила мне первое издание моей любимой книги! – я, мягко говоря, была в шоке. – Я… я… я не могу его принять, оно… оно, наверное, стоит целое состояние.

Я протянула подарок обратно, но Алекс меня остановил.

– Несси, мама не примет книгу обратно, она взяла с меня обещание, что я сделаю все, чтобы издание осталось у тебя. Кроме того, ты же знаешь: находить такие драгоценности – ее работа, и она рада делиться ими, когда может.

– Но это слишком! Это же первое издание, понимаешь? – с восхищением в глазах я листала любимый роман. – Просто не знаю, что сказать.

– «Спасибо» будет вполне достаточно, – весело подсказал Алекс.

– Спасибо! Огромное спасибо! – я крепко обняла его.

– Давай выпьем кофе перед занятиями, хорошо?

Я кивнула, продолжая любоваться подарком. Он был прекрасен.

В кафетерии мы сели за свободный столик: пили кофе и болтали обо всем на свете. Я рассказала, что устроила утром мама и об их разговоре с Трэвисом.

– Так, – Алекс собрал пальцем песчинки сахара, упавшие с пончика, – а как ваши дела с Трэвисом? Все хорошо?

– Эм-м, допустим… – я поставила стакан и исподлобья посмотрела на друга.

– Допустим?

Я вытянула ноги под столом и вздохнула:

– Летом Трэвис вел себя странно, и сейчас мы пытаемся восстановить отношения.

Алекс кивнул, но, похоже, я его не убедила.

– Не знаю, Несси. Первый раз за два года вижу, насколько ты от него отдалилась.

Его слова застигли меня врасплох. Я пожала плечами, но ответить не успела – отвлекли четверо вошедших парней. Среди них был Томас с телефоном в руке и рыжей Шаной под боком. Вся компания устроилась на высоких табуретах перед прилавком.

Голова Томаса была опущена – видимо, он разговаривал по телефону. Шана наклонилась к нему и что-то кокетливо прошептала на ухо, но он не обратил на нее внимания. Тогда девушка принялась поглаживать его шею и затылок – не помогло. Томаса полностью поглотила беседа. В итоге раздосадованная рыжая отвернулась и переключилась на незнакомого блондина.

– На кого смотришь? – спросил Алекс.

Его вопрос привел меня в чувство.

– Да так, ни на кого. Не видела раньше того светловолосого парня за стойкой, ты его знаешь?

Что со мной происходит? Я вру лучшему другу!

Алекс обернулся и вытянул шею, чтобы понять, о ком я говорю.

– Думаю, он с инженерного факультета, а что?

– Просто любопытно стало, – отмахнулась я и еще раз попыталась успокоить Алекса насчет нас с Трэвисом.

Минут через десять компания парней направилась к выходу. Я проводила их взглядом, отметив, что их стало меньше. Куда делся Томас? Потом я заметила, что на меня смотрит Шана: от ее взгляда у меня возникли мурашки. Пришлось выпрямить спину, прогоняя смущение. С каких пор она знает о моем существовании?

– Привет, Незнакомка!

Бархатный голос коснулся моего уха, вызвав странные ощущения в животе. Томас сел рядом, слегка расставил ноги и закинул руку на спинку моего стула. Я задержала дыхание, у Алекса расширились глаза.

– Не называй меня так, – прошипела я, приходя в себя.

– Почему? – Томас сделал вид, что удивился.

Я бросила на него суровый взгляд.

– Потому что! Какого черта ты пришел? Тебе здесь не рады.

– Решил пожелать тебе доброго дня, разве не так поступают друзья?

– Мы с тобой не друзья, я уже говорила.

Томас нахмурился, затем вдруг взял мои руки и поднес их к своей груди на уровне сердца.

– Хочешь сказать, что все, что было между нами вчера, лишь глупая игра? – обиженно спросил он.

Я уставилась на него, не решаясь повернуться к Алексу. Только когда Томас разразился смехом, я поняла, что он просто дразнил меня, развлекался.

– Мне захотелось хотя бы раз в жизни самому это сказать, а не в очередной раз услышать, – оправдался он с довольной улыбкой.

– Какой же ты идиот, – я опустила взгляд, испытывая неловкость.

Алекс кашлянул. Боже мой, какой позор!

– Увижу ли я тебя сегодня на каком-нибудь занятии? – поинтересовался Томас.

– Нет, к счастью для меня.

– Жаль, я буду скучать по твоему хмурому личику, – он попытался снова меня поддеть.

– Зато я совсем не буду скучать по тому, кто мешает мне учиться.

Встав из-за стола, я перекинула сумку через плечо и жестом пригласила Алекса к выходу. Мне пора на занятия, я не собираюсь тратить время на татуированного нахала.

– Так, а теперь объясни, что это было. Ты знаешь этого парня? – спросил потрясенный Алекс, когда мы оказались за пределами кафетерия.

– И да, и нет. У нас несколько общих предметов, и он играет в команде Трэвиса, но это ты и без меня знаешь. Томас просто болван, возомнивший себя неизвестно кем. Нас с ним ничего не связывает.

– Мы говорим о Томасе Коллинзе, ты же понимаешь? У него всегда есть скрытые мотивы, когда речь идет о девушках.

– Если под скрытыми мотивами ты подразумеваешь желание издеваться надо мной, то абсолютно прав.

– Ты знаешь, что я имею в виду. Несси, не будь наивной.

Я рассмеялась:

– Тебе показалось, Алекс.

Он скрестил руки на груди.

– Тогда почему ты покраснела?

– Что? Я… я не покраснела!

– Нет, покраснела, – выражение его лица говорило «Попалась!». – Слушай, я не знаю, что вы двое задумали, но…

– Мы ничего не задумали! – перебила его я.

– Хочу просто предупредить, что лучше с ним не связываться. Ты знаешь, я против Трэвиса, но, поверь, Томас еще хуже. К тому же, откровенно говоря, ты не в его вкусе.

Я понимала, что Алекс прав, и все же, непонятно почему, последняя его фраза меня сильно задела.

– Хочешь сказать, что я для него плоховата? Это ты имеешь в виду?!

– Что? – изумился Алекс.

– Конечно, кого заинтересует такая скучная девушка, как я, которая все дни проводит за чтением или учебой, – я отвернулась от Алекса.

– О чем ты? – он схватил меня за руку и все-таки заставил на него посмотреть, прежде чем мы войдем в класс. – Ты ведь понимаешь, что такие парни, как Томас, девчонок просто используют. Не попадай в его ловушку, – спокойно объяснил Алекс.

– Все нормально. Трэвис уже предупредил меня, чтобы я не общалась с Томасом.

– Неприятно признавать, но на этот раз Трэвис прав, – вздохнул Алекс.

– Алекс, ты преувеличиваешь.

Что за паника? Со мной все обращаются как с беспомощным ребенком. Я прекрасно понимаю, что собой представляет Томас Коллинз, и точно знаю, что от таких, как он, надо держаться подальше.

– Ты должен мне доверять, – добавила я, когда мы сели на свои места. – Не стану отрицать: Томас привлекательный и чертовски обаятельный, – но я не настолько глупа.

– «Привлекательный и чертовски обаятельный…» – передразнил меня Алекс. – То есть он тебе нравится?

– Что? Нет! Я этого не говорила! – возразила я.

Друг озадаченно на меня уставился, и я почувствовала, что не права.

– И вообще, ты, кажется, забыл, что я не свободна. Я бы никогда не изменила Трэвису, ты же меня знаешь.

В своих словах я была уверена. Кажется… Почему все-таки, когда Томас оказывается рядом, я смущаюсь и теряюсь?

Глава 7

Утро прошло без неприятностей: с Томасом мы больше не пересекались, напряженность с Алексом спала. Большую часть дня я провела в библиотеке, чтобы немного продвинуться в учебе. Оттуда сразу отправилась в спортзал на тренировку к Трэвису.

На входе в «Диксон» я остановилась у торгового автомата, чтобы купить бутылочку воды. Здешний коридор в вечернее время настораживал: в его охристых стенах всегда было холодно и подозрительно тихо – лишь от неоновых ламп исходил раздражающий гул. Я закинула монеты, набрала код, но бутылка вместо того, чтобы упасть, застряла.

Что за невезение!

Я попыталась тряхнуть автомат, но он был слишком тяжелым, постучала по стеклу, по бокам – безрезультатно. К счастью, рядом послышались мужские голоса. Вот только невезение не собиралось меня покидать: через пару секунд передо мной появились Мэтт, Финн и… Томас – снова с мобильным телефоном в руках.

– Ванесса, что ты здесь делаешь? – спросил Мэтт. – Я бы обнял тебя, но я весь потный.

Я улыбнулась:

– Представим, что ты это сделал. Мысленно.

– Ты пойдешь с нами? Трэвис искал тебя весь день, сказал, ты будто исчезла.

Чертовски верно сказано! Попрощавшись с Трэвисом утром, я за весь день даже ни разу не посмотрела в телефон.

– Было много дел, но вот уже иду к вам. Хотела купить воды, а бутылка застряла.

Украдкой я посмотрела на Томаса: он до сих пор не съязвил – удивительно! Может, не слышал меня? Похоже, все его внимание снова поглотил телефон.

Однако тут Томас будто уловил мои мысли и перевел взгляд на меня. В неоновом свете его зеленые глаза гипнотически блеснули, снова вызвав странное покалывание в моем животе. Потом он шагнул в мою сторону, и я машинально отступила.

Вот глупая.

Томас и бровью не повел, подошел к автомату и почти без усилий помог бутылке упасть.

– Большое спасибо, ты так любезен, – буркнула я.

Томас проигнорировал мои слова, достал из кармана спортивных штанов красную пачку, засунул в рот сигарету и отправился к выходу, одарив меня таким взглядом, что я чуть не поперхнулась.

– Что это с ним? – поинтересовалась я у ребят.

Черт, а ведь расспрашивать друзей Трэвиса о Томасе не самая лучшая идея. Но неконтролируемое любопытство – один из моих главных недостатков.

– С кем? С Томасом? – Финн кивнул в сторону, куда тот ушел.

– Да, он выглядит… не знаю, взбешенным? – неуверенно проговорила я.

– Разозлился на сестру, но это пройдет. Они ругаются по телефону с самого утра, – пояснил Мэтт.

Интересно, что случилось?

– Слушай, Мэтт… – я взглянула на часы и решилась: – Сделай одолжение, скажи Трэвису, что я бы с удовольствием посидела с вами, но уже поздно и мне пора домой.

Ложь. Ложь. Еще больше лжи!

– Ты пропустишь тренировку? Мы закончим через час, Трэвис тебя отвезет.

– Нет, я лучше прогуляюсь пешком.

– Ладно. Еще увидимся.

Мы обменялись улыбками, и я направилась к выходу. По пути просмотрела пропущенные сообщения от Трэвиса, написала ему, что еду домой, и пообещала встретиться завтра.

На улице было пусто. Почти. На лужайке, прямо перед входом, сидел Томас в облаке дыма. Мне хотелось понять, что с ним происходит, поэтому я рискнула подойти. Но о чем его спросить? Черт! Зачем я подошла? Глупая… Ладно, стоп. Просто поинтересуюсь, как у него дела, как нормальный взрослый человек.

– Ты же понимаешь, что простудишься?

О боже! Я же собиралась задать другой вопрос, почему вместо этого произнесла какую-то чушь? Какого черта, Ванесса, ты же не его мать!

– Не можешь держаться от меня подальше, да? – съязвил Томас, даже не посмотрев в мою сторону.

– Ты о чем? Просто тропинка тут одна и проходит мимо тебя, – солгала я.

– Так иди. – Он затянулся сигаретой и рыкнул: – Не хочу видеть тебя рядом.

Неожиданно. И грубо. Я-то готовилась к обычным язвительным шуткам. Что ж, попробуем иначе.

Я швырнула сумку на мокрую траву и сквозь стиснутые зубы спросила:

– Почему ты такой мудак?! Я же не сделала тебе ничего плохого!

– Мне казалось, тебе нравятся мудаки, или ты только парню своему позволяешь так с собой обращаться?

Гримаса, с которой Томас это сказал, меня взбесила, но я выдохнула и отстраненно уточнила:

– Что ты имеешь в виду?

Томас склонил голову и провел рукой по волосам. Жест показался мучительно медленным.

– Ничего. Ты вроде бы спешила домой. Так почему еще здесь?

Ну а чего я хотела? Чтобы мы смеялись и шутили как друзья? Томас не прикидывается мудаком – он и есть мудак. А я идиотка. Что еще тут сказать?

Я пожала плечами и пошла: хотелось поскорее убраться подальше от Томаса и его хамства. Однако не успела свернуть за угол, как он позвал меня по имени. Первый раз.

Я удивленно остановилась, подумав, что мне показалось, но потом снова услышала его голос. Громче. Гордость требовала не оборачиваться, но какая-то другая часть меня хотела дать Томасу шанс извиниться.

Я вернулась и встала напротив него, скрестив руки на груди.

– Жду извинений.

– Я не собираюсь их приносить, – хмыкнул он.

– Тогда какого черта ты заставил меня вернуться?!

– Потому что ты такая рассеянная, что забыла сумку, – Томас поднял ее с земли и бросил к моим ногам.

Больше сдерживать гнев я не могла.

– Какой же ты идиот! Преследовал меня несколько дней, а теперь пытаешься… пытаешься… – слова застряли в горле, я не понимала, что делаю и чего хочу добиться. – Знаешь что, иди к черту! – наконец выпалила я и топнула.

На его лице появилось ехидное выражение. Ради сохранения чувства собственного достоинства мне следовало уйти, но я не двигалась. Стояла, будто подошвы моих ботинок приклеились к бетону, потому что… что-то в его измученных глазах подсказывало: на самом деле Томас не хочет, чтобы я уходила. Хотя, скорее всего, это лишь мои фантазии.

– Тебе нравится подшучивать надо мной и провоцировать? – спросила я.

Томас потушил окурок и выпустил клуб дыма изо рта.

– Ты легкая добыча.

– Знаешь кто смеется над легкой добычей? Засранцы! Это про тебя?

Он громко выдохнул и потер ладонью лицо.

– Не устала нести чушь?

– А ты не устал так себя вести?

Я уже приготовилась к очередной его колкости, но Томас промолчал. Мы некоторое время прожигали друг друга взглядами, а потом Томас вдруг улыбнулся. Криво улыбнулся.

– И чему ты радуешься? – смутилась я.

Следить за резкими перепадами его настроения утомительно.

– Ты забавная, когда пытаешься быть крутой: напоминаешь рассерженного котенка, – заявил он.

Я бросила на него косой взгляд.

– Что ж, рассерженный котенок сейчас уберется с дороги.

Я снова собралась уйти, но на этот раз Томас не позволил.

– Погоди.

Его глубокий голос эхом прокатился по двору, и у меня по коже тут же поползли мурашки.

– Что? – я была сбита с толку. – Ты только что сказал, что…

Тут я запнулась, потому что по лицу Томаса стало понятно: он больше не хочет слышать никаких вопросов. Оставалось определить, искренен ли он сейчас или снова играет. Но сделать это у меня не получилось. Передо мной был слишком сложный человек.

– Хочешь, чтобы я осталась?

Томас уставился себе под ноги и безразлично дернул правым плечом.

– Или говори, или я ухожу. Без шуток, – предупредила я.

– Останься, – прошептал он и посмотрел на меня.

От его напряженного взгляда у меня вспыхнули щеки.

Глава 8

Мы молча сидели на лужайке бок о бок. Позади стрекотали сверчки и жужжали другие насекомые. Глядя на приглушенные огни кампуса, я думала о том, как мне сейчас неловко. Томас же выглядел совершенно спокойным, только щелкал язычком банки с газировкой. Мне же было некуда деть руки: я то начинала выдергивать травинки, то рассматривала секущиеся кончики своих волос – даже подумала, что пора их состричь.

– Ничего себе, как я тебя нервирую, – хмыкнул Томас.

– Ничего подобного, – солгала я, оставляя волосы в покое. – Почему ты не на тренировке?

– Потому что не хочу, – сухо ответил он.

Ну да, теперь мне все ясно.

Я перевела взгляд и невольно залюбовалась татуировкой на его бицепсе: косые песочные часы обмотала колючая проволока, внутри часов можно было увидеть трех маленьких черных бабочек, готовых вот-вот взлететь. Мне стало интересно, что значит этот рисунок, но спросить я так и не решилась – знала, что Томас не ответит.

– Хотела бы и я сделать татуировку, навсегда что-нибудь запечатлеть на коже. Но я трусиха: даже мысль о крошечных иголках вызывает у меня дрожь.

Томас посмотрел на меня исподлобья.

– Холодно. Не хочешь вернуться в зал? – сменила я тему.

– Нет.

– Что с тобой? Расскажешь, что тебя так расстроило? – я рискнула наконец спросить об этом, хотя догадывалась, что услышу.

– Нет.

Это было очевидно.

– Томас, может, ты не в курсе, но для диалога ответа «нет» недостаточно. Разговор требует усилий, – стала объяснять ему я, как ребенку.

– Разве я сказал, что хочу поговорить?

– Окей…

Черт, глупо было надеяться, что он мне доверится: мы же едва знаем друг друга.

– Я мешаю? Мне уйти?

– Если бы я хотел, чтобы ты ушла, тебя бы здесь не было, – буркнул он и кинул камушек.

– Хорошо.

Что делать? Говорить Томас не хочет… Сидеть молча? Ладно. Мне не сложно.

Я достала из сумки «Чувство и чувствительность» и стала читать при свете мерцающего уличного фонаря, краем глаза продолжая наблюдать за Томасом. Он лег на траву, скрестив руки за головой, и уставился в небо.

– Что ты делаешь? – удивилась я.

– Наслаждаюсь видом. Присоединишься?

– Нет… – меня передернуло от отвращения. – Трава грязная и мокрая.

– Ты не только обидчивая, но и брезгливая?

– Нет, просто…

– Замолчи и иди сюда.

Томас выхватил у меня книгу и положил ее на землю страницами вниз. Я вздрогнула: нельзя же так с книгами! Но возмутиться не успела, потому что Томас потянул меня за руку и я оказалась на траве рядом с ним. От такой неожиданной близости сердце забилось быстрее, а дыхание участилось. Или это от вида над головой?

На чернильном небе словно рассыпали яркие бриллианты: вдалеке угадывались знакомые созвездия Лебедя и Дельфина. Мне вдруг стало грустно.

Когда я была маленькой, мы с папой, втайне от мамы, часто забирались на крышу и искали в ночном небе самую яркую звезду. Я верила, что она исполняет желания. Жаль, что с уходом папы вся эта магия исчезла.

Мы лежали в тишине – лишь легкий ветерок шелестел рядом листвой. Томас размеренно дышал.

Хотела бы и я так уметь наслаждаться моментом, но от мыслей, что мои волосы касаются земли, по которой ходят люди и ползают насекомые, меня потряхивало. Вот бы сбежать домой, прыгнуть под горячий душ и уничтожить всех микробов, которые наверняка уже давно пируют на мне.

– Ты в порядке? – спросил Томас, слегка повернувшись.

Конечно. Всего лишь на грани нервного срыва.

– Да, все хорошо, – я скрестила руки на груди, сдерживая дрожь и желание отряхнуться от травинок и грязи.

– Вижу, – Томас привстал на локте и пристальнее посмотрел на меня. – В чем проблема?

– Я боюсь насекомых и не люблю лежать на траве. Это негигиенично, – призналась я.

Он покачал головой, снял с запястья бандану и разложил ее на земле.

– Подними голову, – в его голосе звучало веселье.

– Что? Зачем?

– Просто сделай, что я говорю, и прекрати задавать вопросы, это раздражает.

– Ничего не могу с собой поделать. Просто я такая, – буркнула я.

– Обидчивая?

– Нет, любопытная.

Томас прищурился, но промолчал. Потом он еще раз расправил бандану и жестом предложил мне положить на нее голову. Не буду скрывать: сердце мое подпрыгнуло.

– Тебе поставили капельницу доброты? – пошутила я. – Или у тебя нашли неизлечимую болезнь и ты теперь со всеми любезен?

– Это всего лишь бандана, – фыркнул Томас. – А ты была на грани истерики.

– Не придумывай, – я ткнула его локтем в бок.

Томас искренне улыбнулся. Впервые. Меня подмывало что-то сказать, подметить эту улыбку, но я побоялась его спугнуть, поэтому просто легла на бандану и сделала вид, что теперь меня ничего не беспокоит.

– Не отрицай: тебя скривило от отвращения так же, как меня, когда я увидел твоего парня в душе.

Ну вот зачем он так? Хорошее настроение мигом улетучилось.

– Почему вы так ненавидите друг друга?

Ответом мне была тишина. Конечно же, куда проще проигнорировать вопрос. Но сдаваться я не собиралась.

– Ты не услышал мой вопрос?

Томас разочарованно вздохнул и сдул со лба прядь волос.

– Тебя трудно не услышать… – Он помолчал немного, будто подбирая слова, а затем сказал: – Твой парень мудак. Просто знай это и открой, наконец, глаза.

– В смысле? – странное предчувствие зашевелилось в груди.

– Вы же вместе, не так ли? – прошипел Томас. В его глазах пылала ненависть. – Так спроси у него, черт возьми, почему он ведет себя как мудак.

Воздух заискрился от вылившейся агрессии, я вздрогнула и, заламывая руки, пробормотала:

– Извини, я… я не хотела тебя рассердить.

Томас снова лег на траву, но дыхание его уже не было ровным, желваки напряглись. За что он так ненавидит Трэвиса?

Я спряталась за книгой и, украдкой поглядывая на него, стала мысленно перебирать возможные причины.

В реальность меня вернул Томас. Он забрал у меня книгу и посмотрел на обложку.

– Джейн Остин. «Чувство и чувствительность». Не удивлен.

По его тону я поняла: гнев утих.

– Ты любишь читать? – с надеждой спросила я.

– О нет. Это скучно.

– Ты только что разбил мне сердце, – я поднесла руку к груди, изображая скорбь.

– Рано или поздно это должно было случиться.

– Ты не знаешь, что теряешь, – я проигнорировала его последнюю фразу.

– Расскажи, о чем эта книга. – Томас повертел ее в руках.

– О жизни двух сестер. Одна – страстная, живущая сердцем, другая – сдержанная и рациональная.

– И что же с ними случилось?

– Они влюбились, и эта любовь изменила их.

Томас положил книгу и опять закурил.

– Хочешь? – протянул он мне пачку.

– Нет, спасибо.

От очевидности моего ответа Томас скривился.

– Для спортсмена ты слишком много куришь, разве у вас нет строгих правил на этот счет?

– Есть, но я ничего не могу с собой поделать.

– И тренер не против?

Томас усмехнулся:

– Если под «не против» ты подразумеваешь угрозы отстранить меня от тренировок, то да, я бы сказал, что тренер не против. Он смирился, я ему нужен, и мы оба это знаем.

– А ты не думал бросить? – я прижала колени к груди и уперлась в них подбородком.

– Чтобы бросить, нужно этого захотеть. А я не хочу, – он сделал глубокую затяжку, выпустил дым и преданным взглядом посмотрел на тлеющий кончик сигареты. – Никотин помогает контролировать некоторые инстинкты.

– Какие? – наивно спросила я и тут же об этом пожалела.

Томас нахмурился и нервно провел рукой по волосам. Я решила сменить тему:

– Как давно ты играешь в баскетбол?

– Почему тебя это интересует?

– Ну, если мы будем дружить, хорошо бы познакомиться поближе.

Правда, о себе рассказывать я не собиралась. Мне хотелось больше узнать именно о Томасе, чтобы понять, с кем я имею дело. Может, под этой дерзкой маской скрывается кто-то другой?

– Хочешь стать моим другом? – оживился Томас.

– Да, если сотрешь с лица ухмылку.

Он фыркнул и затянулся сигаретой.

– Я играю целую вечность.

– Ты всегда был так хорош?

– А ты сомневаешься? – Томас посмотрел на меня так, словно ответ был очевидным.

– Какой ты самоуверенный…

– Я бы сказал, осознанный. – Он на мгновение задумался. – Я неудачник почти во всем, преуспел только в баскетболе. Когда выхожу на поле, все обретает смысл, а дерьмо исчезает из жизни. Остаюсь только я и звук сетки, когда в нее попадает мяч, скрип паркета под ногами и взрыв адреналина в теле, направляющий мои движения.

– Наверное, это затягивает.

– Еще бы!

– Томас…

– Что?

– Ты не… ты не неудачник. Нельзя называть себя неудачником.

Я принялась поправлять шнурки на ботинках, поняв по его глазам, что затронула болезненную тему.

– Ты меня не знаешь, – сухо бросил Томас и отвернулся.

– Так и есть. Я тебя не знаю. Но какая разница? Не нужно быть таким строгим к себе. Мы все ошибаемся, мы люди, случается разное. Порой мы даже благодарны ошибкам, потому что именно они помогают понять: мы не пустые оболочки, у каждого из нас есть миссия. Понять жизнь без ошибок нельзя.

Я положила руку ему на плечо, чтобы успокоить, но почувствовала, что он только сильнее напрягся. Поняв, что перешла черту, я отдернула руку.

– Наши ошибки делают нас людьми, а не неудачниками, – мудро подытожила я.

– Некоторые ошибки навсегда уничтожают в нас людей, Ванесса.

Холодность, с которой он произнес эти слова, поразила меня. Интересно, что же с ним все-таки произошло? Почему он так разочарован в себе?

– Ты же сейчас несерьезно…

– Никогда еще не был так серьезен, – Томас уставился на меня.

Желая прекратить этот разговор, я отвернулась и крепче обняла колени, чтобы согреться.

– Ты дрожишь, – заметил он, выбрасывая сигарету подальше, потом приказал: – Иди домой.

– Я в порядке. Не хочу уходить, хочу чувствовать вечерний ветерок на лице и избавиться от ноющей тяжести в животе, – я легла обратно на бандану и посмотрела на небо в поисках облегчения.

– Хорошо, – Томас устроился рядом.

– Иди внутрь, холодно же, – прошептала я, стуча зубами.

– Могу сказать то же самое, – он щелкнул меня по носу. – На улице градусов десять, и ты дрожишь.

– Ну… всего лишь прохладно, – я растерла себя, все еще пытаясь согреться.

– Признайся… – прошептал вдруг Томас.

– В чем? – я посмотрела на него в замешательстве.

– Ты ищешь предлог, чтобы я тебя обнял, но этого не будет, – усмехнулся он.

– Я… Я ничего не ищу!..

Захотелось немедленно оправдаться, но потом стало понятно: Томас опять издевается.

– А ты шутник, – сказала я ровным голосом и подмигнула.

Порыв ветра всколыхнул листья на деревьях, некоторые из них слетели с веток и затанцевали над нами, оказавшись в итоге прямо в моих волосах. Ну что за напасть? Я тут же попыталась избавиться от листьев, но из-за моей неуклюжести они только сильнее запутались в прическе.

– Подожди, я помогу, – Томас протянул одну руку к моим волосам, другой удержал мою ладонь.

– Не надо, я справлюсь, – буркнула я.

Томаса это забавляло, пока он что-то не увидел, потому что его взгляд вдруг насторожился.

– Что? Что не так? – спохватилась я.

– Если я попрошу тебя не двигаться, ты послушаешься?

– Зачем? – выдохнула я, дрожа уже от страха.

– Потому что у тебя в волосах жук.

Что?!

В панике я замахала руками и закричала:

– Где он?! Где?! Убери его! Убери немедленно!

– Уберу, если ты прекратишь дергаться как сумасшедшая.

Веселый тон Томаса немного меня успокоил. Я позволила ему приблизиться и коснуться моих волос, а потом замерла, почувствовав его теплое дыхание. Было страшно и трепетно одновременно. Я закрыла лицо ладонями и не мешала Томасу копаться в моих волосах.

– Открой глаза, – непривычно заботливо сказал он.

Я покачала головой и поджала губы, напуганная до смерти.

– Ну же, будь смелее, – стал уговаривать Томас и попытался оторвать мою ладонь от лица. – Я убрал жука, не переживай, – прошептал он.

Пришлось поверить. Я медленно опустила руки, открыла глаза и… осознала, насколько близко сейчас ко мне Томас: кончики наших носов почти соприкасались. В горле тут же пересохло.

– Ты в порядке? – улыбнулся он и озорно мне подмигнул.

Сглотнув комок, я неуверенно кивнула. Томас скользнул взглядом по моим губам, и мой желудок сжался, а тело обдало жаром. Он гипнотизировал меня, а я не шевелилась. Потом Томас склонил голову и тоже замер, словно борясь с порывом, который сильнее его.

– Черт… – выдавил он сквозь зубы и закрыл глаза.

Это помогло мне опомниться. Расстояние между нами все еще не было безопасным, когда рядом раздался знакомый голос. Сердце заколотилось уже по другой причине.

Трэвис.

Глава 9

– Какого хрена вы тут делаете?! – крикнул Трэвис, направляясь к нам.

Неужели час пролетел так быстро?

Я подскочила, будто меня застали в чужой постели. Сердце было готово выпрыгнуть из груди, а багровое лицо Трэвиса говорило о том, что он вот-вот взорвется. Мышцы его напряглись, грозный взгляд пронзал то меня, то Томаса.

– Разве ты не уехала домой, Ванесса? – прорычал он.

У Трэвиса много недостатков, но среди них нет склонности к агрессии. Поэтому меня шокировала его ярость. Боже мой, как я могла так вляпаться? О чем только думала?

Паника сжала горло: не получалось выдавить ни слова, чтобы хоть как-то все объяснить. Я невольно попятилась и спряталась за спиной Томаса.

– Ты пугаешь ее, идиот. Мы ничего такого не делали, расслабься, – завелся Томас.

– Что? Я только что поймал тебя в обнимку с моей девушкой, и тебе еще хватает наглости говорить, что ничего не было? Лучше свали. Иначе, клянусь… – Трэвис скрипнул зубами и угрожающе поднял палец.

– Что? Что ты сделаешь? – Томас шагнул к нему, и палец Трэвиса уперся ему в грудь.

Так они и стояли. У меня тряслись ноги, я прижимала к себе книгу и готова была упасть в обморок. Надо было что-то сказать, вмешаться, остановить это безумие, но я не могла: словно зритель, лишь наблюдала за происходящим со стороны. Из ступора меня вывела собственная слеза, скатившаяся по щеке.

– Трэвис, пожалуйста, прекрати, – я попыталась схватить его за руку, но этим сделала только хуже.

Со звериным рыком Трэвис ударил Томаса в живот, заставив со стоном согнуться. Я прижала руку ко рту, чтобы сдержать крик. Томас сумел выпрямиться, и от его взгляда у меня застыла в жилах кровь. Потом он процедил сквозь зубы:

– Ты труп!

То, что происходило дальше, я видела как в тумане. В одно мгновение Трэвис оказался на земле. Когда и как Томас умудрился его так припечатать? Я умоляла обоих остановиться, но они меня не слышали: катались по траве и асфальту, вцепившись друг другу в глотки, как голодные львы.

Когда Томас навис над Трэвисом с занесенным кулаком, я закричала:

– Томас, остановись! Прошу тебя!

От слез я почти ничего не видела, меня всю трясло. Благо в этот момент появились Финн с Мэттом и разняли драчунов без особых усилий.

– Что с вами такое? Вы с ума сошли?! – крикнул Мэтт.

Трэвис поднялся на ноги, и, несмотря на разбитое лицо, снова бросился на Томаса. Но Мэтт преградил ему путь и слегка оттолкнул его.

– Успокойся, чувак! Ты хочешь, чтобы тебя арестовали? – потом он перевел взгляд на Томаса, которого сдерживал Финн. – Какого хрена с вами происходит, парни?!

– Происходит то, что этот мудак приставал к моей девушке! – Трэвис сплюнул сгусток крови и вытер губу тыльной стороной ладони.

– Приставал? – переспросил Томас, злобно ухмыляясь.

Он попытался выдернуть руку из хватки Финна, но потом сдался. Правда, молчать Томас не собирался.

– Уверяю, твоя девушка была не против.

Что?! Да как он может…

У меня защемило в груди, я отшатнулась и высказала все Томасу одним взглядом. Но он никак не отреагировал на это – сейчас его целью была не я.

Трэвис повелся на провокацию и снова бросился на Томаса. Слава богу, Мэтт вовремя вмешался. Я подбежала к Трэвису, коснулась ладонью его щеки и посмотрела в пылающие от гнева глаза.

– Трэвис, ничего не было.

Он оттолкнул меня и отвернулся, но я не сдавалась.

– Мы просто разговаривали! Да, я пошла домой, но увидела Томаса и решила с ним поболтать. Ничего больше!

Какая же я лгунья.

Но мои слова, кажется, наконец-то подействовали: дыхание Трэвиса стало спокойнее. Я положила ладонь ему на грудь, потом нежно погладила его по опухающему лицу.

– Прости, я не должна была так поступать. Это всего лишь недоразумение, поверь.

– Еще раз увижу тебя с ним, и все будет кончено!

Его серьезный взгляд и поджатые губы давали понять: он не шутит.

– Ладно, – поспешно кивнула я.

У нас с Трэвисом не лучшие времена, и я не хочу потерять его из-за идиота, которому нравится насмехаться над людьми.

Томас все-таки вырвался из хватки Финна и вмиг оказался около нас.

– Расслабьтесь, капитан, – он щелкнул языком и смерил меня презрительным взглядом. – Она не возбудит меня, даже если попытается, иначе я бы давно уже ее трахнул.

Томас сделал небольшую паузу, а потом ткнул Трэвиса в плечо со словами:

– А ты не смей больше прикасаться ко мне, иначе в следующий раз очнешься на гребаной больничной каталке!

Он развернулся и пошел к общежитию, унося с собой наглость, высокомерие и подлость и оставляя нам только боль и унижение.

Мне хотелось провалиться сквозь землю, но я не могла. Не рядом с Трэвисом. Он не должен видеть, насколько меня задел поступок Томаса.

Я набралась смелости, успокоила Мэтта и Финна, обняла за талию Трэвиса и повела его к пикапу.

– Хочешь, я поведу?

– Нет.

Сил спорить не было. Как и говорить. Но напряжение ощущалось без слов. Оно давило и стыдило.

Трэвис не смотрел на меня. И правильно. Я обещала держаться подальше от Томаса, а вместо этого побежала за ним как идиотка. Не послушала Трэвиса, солгала ему. Глупая! Жалкая! Позволила эмоциям взять верх, но больше это не повторится. Никогда. У меня есть парень, черт возьми!

– Увидимся завтра, – попрощался Трэвис, когда мы остановились возле моего дома.

– Трэвис… – я попыталась взять его за руку, но он ее убрал, не отрывая взгляда от лобового стекла.

– Не надо.

– Мне нужно знать, что с тобой все в порядке.

– Серьезно?

Я потупила взгляд.

– Почему ты так отреагировал? Если бы тебя увидели… тебя могли бы исключить из команды или, что еще хуже, арестовать.

– Что ты с ним там делала?

– Мы разговаривали, я же сказала…

– Разговаривали… – повторил Трэвис разочарованно. – Вы теперь друзья? Почему я не знал об этом?

– Мы не друзья. И знать тебе было не о чем. Я всего лишь из вежливости поинтересовалась, как у него дела. Да, глупо. Прости. Я бываю такая наивная, ты же знаешь…

Больше лжи!

– Ваши лица были в сантиметре друг от друга! Что я должен был подумать?

– Ты что? Нет! Все не так, как выглядело со стороны. Он вытаскивал жука из моих волос, – я натянула рукава куртки, словно так могла спрятать чувство вины.

Трэвис шумно выдохнул и провел ладонями по лицу. Хотел привести мысли в порядок? Он выглядел печальным и разбитым – буквально разбитым из-за синяков на лице.

– Ванесса, я знаю тебя, – он покачал головой, потом уперся руками в руль и снова уставился в лобовое стекло.

– Что ты хочешь этим сказать? Что веришь? Я не сделала ничего плохого…

– Ты не понимаешь! – прорычал Трэвис, хлопнув по рулю.

– Чего я не понимаю?

– Он… – желваки Трэвиса напряглись. – Он нацелился на тебя!

Несколько секунд я молча смотрела на Трэвиса. О чем это он?

– Безумие! Томас не нацелился на меня, но даже если это и так, ты должен доверять мне. Я простила тебя за ту вечеринку, а ты не можешь закрыть глаза на обычный разговор?

Трэвис горько усмехнулся:

– Пойми, ему плевать на тебя, он хочет задеть только меня.

– Почему? Зачем ему так поступать с тобой?

– Неважно! – выкрикнул он.

Я вздрогнула. Меня буквально разрывало от желания сказать, что я имею право знать причину их вражды, но я промолчала: ярость Трэвиса пугала, не хотелось увидеть новую вспышку. Не сейчас.

– Надеюсь, впредь ты будешь сознательнее. А теперь иди, – приказал он, даже не взглянув на меня.

– Хорошо, – прошептала я.

Из машины вышла с тяжестью в груди. Ни разу еще не видела Трэвиса таким сердитым. Но когда он уехал, я уже думала не о нем, не о его боли, а о своей – от слов Томаса, которые так и крутились в голове.

Глава 10

В доме пахло курицей и запеченным картофелем – моим любимым блюдом. Мама всегда добавляет туда травы, которые выращивает в нашем саду.

– Я дома!

Пока раздевалась, немного отвлеклась. Теперь надо в душ, чтобы окончательно смыть неприятные ощущения. Только бы мама не заметила, что я расстроена: начнет ведь задавать вопросы, на которые мне не хочется отвечать.

В коридоре я бросила взгляд в зеркало: бледная, уставшие и печальные глаза – слишком большие для маленького личика, черные волосы спадают на плечи. Может, перестать их красить и вернуться к натуральному блонду?

Я выдохнула, пощипала себя за щеки, натянула фальшивую улыбку и шагнула в гостиную, откуда доносился звук телевизора.

Мама сидела на диване и листала Vogue: волосы убраны в привычный пучок, на голове очки в винтажном стиле – она носит их только дома, потому что «форма оправы старит». Еще на ней была бежевая атласная пижама, которую подарил Виктор.

Как у нее это получается? Она умудряется всегда быть элегантной, не прикладывая для этого никаких усилий.

– Что-то случилось? Я ждала тебя весь день.

– Все хорошо. Я была у Трэвиса на тренировке, а сейчас иду к себе, – я оперлась на дверную ручку.

– Ужин будет готов через сорок минут, поторопись, – сказала мама, не отрывая глаз от журнала.

– А почему ты сегодня не с Виктором?

– У него возникли срочные дела.

Мне стало горько. Как изменилась наша жизнь! Теперь мама приходит домой, только если Виктор занят.

Я поднялась в комнату, быстро сбросила с себя грязную одежду и поспешила в ванную. Горячая вода скользила по коже, помогая прогнать плохое настроение. Оно слишком задержалось – мне его компания ни к чему.

Переодевшись в надушенную пижаму, я спустилась вниз и присоединилась к маме на диване.

– Ты что-то смотришь? – я указала пультом на телевизор.

– Нет, можешь переключить.

Странная тишина нервировала, нужно было о чем-то поговорить. Я щелкала каналы и подбирала слова. Но в голову, как назло, ничего не приходило. Тогда я оставила в покое пульт, положила голову на подлокотник и выпрямила ноги.

– Как дела на работе?

– О, хорошо. Вчера наняли нового стажера, это его первая работа.

– Почему ты не сказала, что фирма искала сотрудников? Я бы сразу отправила свое резюме, думаю, меня бы взяли, – с сожалением пробормотала я.

– Зачем тебе работа? – мама недовольно перевернула страницу журнала.

– Причин несколько: я хочу вносить вклад в наш семейный бюджет, заняться делом и… обрести независимость, – перечислила я, накручивая на палец мокрую прядь волос.

– Глупости! Благодаря Виктору я прекрасно справляюсь с расходами, а тебе нужно думать об учебе. – Она улыбнулась и добавила: – В любом случае твое резюме даже не прочитали бы.

– Почему?

– Они не принимают в штат членов семей сотрудников, хотят таким образом избежать фаворитизма.

– Я все равно собираюсь устроиться куда-нибудь, так что…

Мама спустила очки на кончик носа и перебила меня:

– Даже не думай. Работа помешает учебе. Ты не можешь все испортить. Я столько усилий приложила, чтобы ты поступила в университет, поэтому мой ответ – нет!

Она, как обычно, самоутверждалась.

– Не понимаю, в чем проблема. Многие студенты совмещают учебу с работой, и я тоже справлюсь.

– Меня не волнуют другие: ты будешь делать так, как я скажу, – мама сделала акцент на последних двух словах.

– Мама, мне почти двадцать, а ты обращаешься со мной как с ребенком. Я устроюсь на работу – и точка! – огрызнулась я и скрестила руки на груди, показывая, что возражения не принимаются. Мне хватило на сегодня чужого контроля.

Мама сжала губы и злобно на меня посмотрела. Видно было, что она вот-вот взорвется.

Но я не испугалась. Не в этот раз. Сейчас я была готова встретить ее гнев и в ответ тоже выпустить пар.

Мама, наверное, почувствовала мой настрой, потому что тяжело вздохнула и сказала:

– Ладно. Как хочешь.

– Правда? – мне не верилось, что я это слышу.

– Да. Ты уже взрослая: если считаешь, что справишься, то не вижу причин для запрета.

Вот это да! Может, я попала в параллельное измерение? Иначе как объяснить, что она так легко сдалась?

– Спасибо, – пробормотала я.

– Не за что, – мама вернулась к чтению журнала.

Еще несколько секунд я ошеломленно на нее смотрела, а потом отвернулась к телевизору и снова попыталась отвлечься.

Но не вышло. Слова Томаса, которые так ранили меня, снова зазвенели в голове. Я вспомнила, с какой злобой он их произнес, как презрительно скривилось при этом его лицо. Больно и обидно сознавать: для него я всего лишь орудие мести. Весь этот фарс с желанием быть моим другом нужен Томасу лишь для того, чтобы досадить Трэвису. Он все спланировал, знал, что Трэвис скоро выйдет и непременно увидит нас вместе. А я, дура, повелась, когда он вдруг попросил меня остаться. Если бы я ему правда нравилась, он бы так не поступил…

– Ты в порядке? – вопрос мамы вернул меня в реальность.

– Да, – мой ответ прозвучал бесстрастно.

– Уверена? Ты сидишь и смотришь в одну точку, – мама склонилась ко мне и заглянула в глаза.

– Мам, все хорошо, правда. Ужин скоро будет готов? Я хочу есть.

К счастью, на кухне как раз прозвенел таймер духовки.

– А вот и он, – мама вскочила с дивана.

За ужином снова повисла тишина, прерывал ее лишь стук столовых приборов о тарелки. Время от времени я ловила на себе мамин пытливый взгляд.

– Хотела спросить… – это был мой отвлекающий маневр. – Когда ты поняла, что у вас с папой испортились отношения?

Мама искоса на меня посмотрела, вилка с ножом в ее руках зависли в воздухе.

– С чего такой вопрос?

– Ну, мы никогда не говорили об этом. Я была ребенком, когда вы развелись, а сейчас мне вдруг стало интересно.

– Лучше не ворошить прошлое, – ответила мама со свойственным ей апломбом и тут же встревожилась: – У вас с Трэвисом все в порядке, не так ли?

Ее вопрос застал меня врасплох. Я стала нервно водить пальцем по ободку стакана, понимая, что, если скажу правду, мама взбесится.

– Да, все в порядке, – соврала я, потому что другого выхода у меня не было.

Она облегченно выдохнула.

– Вообще-то, я тоже хотела с тобой поговорить, – мама положила ладони на стол, и я приготовилась к худшему. – Мы с Виктором вместе уже несколько месяцев, у нас все замечательно, поэтому я хочу, чтобы ты с ним познакомилась поближе. Официально. Например, на семейном ужине.

Стоп. Что? Нет! Ни в коем случае!

– Не делай такое лицо, – она мигом все поняла. – Благодаря Виктору я счастлива. Для меня очень важно, чтобы ты тоже его узнала, – мама протянула ко мне руки через стол.

– Мама, ты же знаешь… я ненавижу все эти семейные ужины, – прошептала я.

– Пожалуйста, Ванесса, сделай это для меня. Ты же хочешь видеть маму счастливой?

Я покорно вздохнула. Черт бы побрал ее настойчивость и мое неумение говорить «нет».

– Хорошо, мама.

– Спасибо, милая! Давай в пятницу? – проворковала она.

– Нет, в пятницу игра, а после нее мы идем на вечеринку, – объяснила я без энтузиазма.

– Куда? С каких пор ты ходишь на вечеринки? – мама приподняла одну бровь.

– Это будет в доме подруги Тиффани. И я хожу на вечеринки: редко, но хожу.

– Трэвис пойдет с тобой?

– Конечно, мам.

– Хорошо, я ему доверяю, – она подняла руки в знак капитуляции. – Может, тогда в субботу?

– Давай в субботу, – улыбнулась я.

– Чудесно!

Мы вместе убрали со стола и загрузили посудомоечную машину. Мама предложила посмотреть телевизор в гостиной, но я была не в настроении и отказалась. Сегодняшний день меня вымотал: столько всего произошло, нужно как-то все это переварить.

Я хотела лечь спать и забыться. Но у мыслей в моей голове были другие планы. Упав на кровать и закрыв глаза, я тут же занялась самокопанием: куда делась прежняя рациональная Ванесса, как меня может тянуть к такому человеку, как Томас?

Ночь прошла беспокойно, так что проснулась я до будильника. Большая редкость для меня.

На кухне нашла записку от мамы: она извинялась, что пришлось убежать на работу пораньше. Я скомкала бумажку и выбросила в мусорное ведро. В холодильнике нашла два яйца и почти пустой пакет апельсинового сока. Надо сходить за продуктами.

После завтрака я убрала за собой и пошла в комнату одеваться. Надела обтягивающие черные джинсы – более узкие, чем обычно, – и фиолетовую кофточку. Сегодня я дам бой низкой самооценке! Брызнула на шею и запястья любимые духи, выпрямила волосы, слегка подкрасила глаза и выглянула в окно: Трэвис был уже здесь и ждал, прислонившись к капоту машины. Его хмурое лицо говорило о том, что он все еще обижен.

Я еще раз покрутилась перед зеркалом и заметила, что джинсы как-то слишком подчеркивают ягодицы. Последний штрих – свободный кардиган. Все, я готова!

К Трэвису я шла с опаской, но, оказавшись рядом, расслабилась: он улыбался.

– При…

Трэвис не дал мне договорить: обнял за талию и страстно поцеловал. Неужели больше не сердится?

– Прекрасно выглядишь! – он покружил меня. – Что в тебе изменилось?

– Ничего, – щеки опалило смущением.

– Я скучал по тебе вчера вечером, – Трэвис прижался своим лбом к моему.

– Трэвис, мне жаль, что так получилось, правда жаль.

– Тсс… забудь, – он приложил палец к моим губам. – Я думал всю ночь и понял, что слишком остро отреагировал. Отыгрался на тебе, хотя проблема в Коллинзе.

– Знаю. Прости. Это больше не повторится, – пообещала я. – Ты мой парень, Томас тебе не нравится, и мне тоже, так что я буду держаться от него подальше. Хочу сосредоточиться на нас, ведь мы дали друг другу второй шанс.

Я коснулась его губ, и мы нежно поцеловались.

– Родителей не будет до завтра, переночуй сегодня у меня, – предложил Трэвис.

– Конечно, – я ласково провела носом по его щеке.

В машине он поставил плейлист с песнями Гарри Стайлса и стал подпевать ему, как на концерте. Веселое настроение оттеснило вчерашние проблемы.

У кампуса я заметила Мэтта и Тиффани. Они о чем-то увлеченно болтали. Надеюсь, Мэтт не рассказал ей о вчерашней драке: последнее, что мне сейчас нужно, это нравоучения от лучшей подруги.

Оставив Трэвиса с Мэттом, я почти побежала на лекцию по литературной критике. Но от Тиффани было не скрыться.

– Синьорина, нам нужно поговорить! – подруга поймала меня за рукав.

По ее глазам я поняла: она сгорает от желания узнать, что же произошло у спортзала. Прибью Мэтта за болтливость! Хотя Тиффани могла узнать это и от Трэвиса, посмотрев на его лицо…

Пришлось рассказать все в мельчайших подробностях по дороге в аудиторию.

– Итак, подведем итоги, – Тиффани постучала указательным пальцем по подбородку. – Томас попросил тебя остаться, и вы больше часа проболтали под романтичным звездным небом. Он постелил бандану, чтобы ты не испачкалась. Спасая тебя от жука, оказался слишком близко к твоим губам, чем разгневал Трэвиса. Ну а потом повел себя по-хамски в стиле Коллинза.

Стиль Коллинза? Что за стиль Коллинза?

– Да, все было примерно так. И что? – я скрестила руки на груди, ожидая, что еще она скажет.

Тиффани встала передо мной, положила ладони мне на плечи и посмотрела в глаза весело и строго одновременно.

– Ну? – подтолкнула я.

Подруга медленно выдохнула:

– Ты в глубоком дерьме, красавица. По самую шею.

– Что это значит?

– Я думала, мой брат параноик, но теперь считаю, что он прав.

– Тифф, я ничего не понимаю!

– Очнись! Ты заинтересовала Томаса, – она произнесла это по слогам, чем вызвала у меня смех. – Ты меня слышишь?

– Да, – кивнула я. – И ты ошибаешься. Он сказал мне в лицо, что я ему не нравлюсь.

Тиффани пожала плечами.

– Он сказал это не тебе, а твоему парню. Это разные вещи.

– Нет, Тифф. Я была в паре шагов от них, и все выглядело так, будто сказал он это именно мне.

– Слушай, я знаю, тебе трудно понять его поступки – за всю жизнь у тебя был только один парень, и то, к сожалению, мой брат, – но таких, как Томас, нужно не слушать: за ними нужно наблюдать. Поверь, своими словами он хотел доказать тебе обратное…

Видимо, я сошла с ума.

– Ничего подобного! Он дразнил меня, используя свое обаяние, а потом отмахнулся. Так поступают только мудаки. – Я поняла, что заметно повысила голос, и смущенно огляделась, закрывая лицо волосами.

– Как ты можешь быть такой наивной, Ванесса?

А вот и нет. Я вижу ясно: Томасу просто нравится унижать меня. Вспомнилось его признание: «Ты легкая добыча».

– Я не наивная. Просто говорю как есть. Томас только и делает, что мучает меня, и это совсем не похоже на поведение первоклашки, который дергает тебя за косичку, потому что ты ему нравишься.

Тиффани моя речь не убедила. Пускай.

– Да и какая разница, нравлюсь я ему или нет? Я пообещала Трэвису, что буду держаться от Томаса подальше, так что проблема решена.

– Ну, тогда удачи, потому что она понадобится. Всем троим! – ухмыльнулась подруга и подтолкнула меня в класс, хлопнув по заднице. В ответ я показала ей язык.

После лекции я отправилась в библиотеку и сразу же заняла там свое любимое место: укромный уголок между окном и двумя рядами стеллажей. Положила сумку на круглый стол, села в кресло, достала блокнот, компьютер и начала аккуратно переписывать и дополнять конспект.

Спустя минут сорок я поняла, что для изучения темы мне нужны еще две книги. Я направилась к стеллажам: прошлась по полкам, провела пальцами по корешкам, вчитываясь в названия, но ничего подходящего не нашла.

Одна из нужных мне книг оказалась на самой верхней полке – на две головы выше меня. Я безуспешно поискала скамью, вздохнула, затем приподнялась на носочках и изо всех сил потянулась наверх – аж мышцы спины свело. Но до цели достать не удалось.

Скрипнув зубами, я сдалась, но внезапно почувствовала, что позади кто-то стоит. Тенью к полке взметнулась татуированная рука в кожаном рукаве и взяла нужный том; мощная грудь прижалась к моей спине, заставляя вздрогнуть.

– Интересно, почему я не удивлен, обнаружив тебя здесь?

Слишком знакомый низкий голос обжег дыханием шею. Сердце замерло. Несколько секунд я пыталась восстановить свой пульс и просто моргала. Томас протянул мне книгу, отошел в сторону, прислонился к полке, скрестил руки на груди и дерзко уставился на меня.

– Привет, Незнакомка!

Не могу поверить. Какая наглость! Он осмелился прийти и побеспокоить меня даже здесь – в моем убежище!

Я бросила на него раздраженный взгляд и прошла мимо, возвращаясь к поискам второй книги. Томас как ни в чем не бывало пошел за мной, держа руки в карманах.

– Ты злишься, – он невозмутимо наблюдал за мной. – Вот, значит, как можно заставить тебя замолчать. Нужно вывести тебя из себя. Буду иметь в виду.

Я упорно продолжала разглядывать книги, но внутри все больше злилась. «Если не буду обращать на него внимания, он уйдет», – успокаивала я себя. Подойдя к очередной полке, начала просто вытаскивать по одной книге в надежде найти все-таки нужную. Краем глаза заметила, как Томас присел справа, достал из кармана наушники и… пачку сигарет.

Что? Он же не собирается здесь курить?!

Я резко выдохнула, но все равно промолчала.

– Понял: говорить ты не хочешь. Тогда слушай, – со скучающим видом Томас осмотрелся, потом почесал подбородок. – Как твой парень? Вчера ему было плохо. Ты перевязала ему раны?

– Послушай меня внимательно, Томас, – я угрожающе на него посмотрела.

Черт, он снова вывел меня из себя и, похоже, доволен.

– Люди приходят сюда, чтобы поработать в тишине. Разве тебе нечем больше заняться? Не знаю… иди доставай стариков в парках, круши автобусные остановки, подожги что-нибудь… Наверняка ты в этом хорош!

– Ну уж нет! Лучше буду доставать тебя – это веселее, – ухмыльнулся он.

– Прекрати! – прошептала я сквозь зубы, чтобы не мешать другим посетителям. – Ты пришел, чтобы поиздеваться надо мной? Опять?! Я тебе не позволю!

Я развернулась, чтобы уйти, но Томас поймал меня за запястье и притянул к себе.

– Что с тобой?

– Что со мной? – прорычала я, дав волю гневу. – Ты хоть понимаешь, как я себя чувствую? Ты только и делаешь, что мучаешь меня, постоянно говоришь плохо о моем парне, а вчера набросился на него как разъяренный зверь и позволил себе… ах, забудь!

Если бы мы сейчас были на улице, я бы кричала, но в библиотеке приходилось сдерживаться.

– Извиняться за то, что ударил его, не буду, – фыркнул Томас. – Разве ты не помнишь, что первым начал он? Считаешь, я должен был стоять и ничего не делать? К слову, я дал сдачи не в полную силу. Сдержался из-за тебя.

– Давай проясним важный момент: я не позволю использовать меня в вашей вражде, что бы там между вами ни произошло, – прошипела я.

Томас опешил.

– Ты думаешь, я использую тебя?

– Не думаю, а уверена.

– Не городи чушь, – вздохнул он, потирая большим пальцем лоб. – Если я хочу что-то получить от женщины, я делаю это без всякого обмана.

– То, что ты сказал Трэвису, отвратительно, – буркнула я.

– А что я сказал? Что ты не возбудишь меня, даже если попытаешься? – подмигнул мне Томас и улыбнулся: – Дам тебе шанс доказать, что я не прав, когда захочешь.

Я возмущенно распахнула глаза и огляделась. К счастью, в нашем проеме между стеллажами, кроме нас, никого не было.

– Ты… ты действительно подлец! И нахал! Невероятно, что ты этого не понимаешь и даже не пытаешься извиниться.

– Если я извинюсь, тебе станет легче? – спросил Томас серьезно и шагнул вперед, заставляя меня отступить.

– По крайней мере, я буду знать, что ты раскаиваешься, – тихо сказала я.

– Но это не так! Я не раскаиваюсь в том, что сделал. Да, я разозлился, но те слова были для Трэвиса, а не для тебя. Я не хотел тебя обидеть и не собирался использовать… Понимаешь?

Он сделал еще один шаг ко мне. Я снова отступила и уперлась спиной в полки. Томас расставил руки по обе стороны от моей головы, тем самым поймав меня в ловушку.

– Веришь или нет, но вчера я был с тобой, потому что хотел быть с тобой.

Сердце бешено заколотилось. Не в силах выдержать взгляд Томаса, я опустила голову, но он взял меня за подбородок и все равно ухитрился заглянуть в глаза. Я неловко сглотнула.

– Неважно. Я не доверяю тебе, и это не изменится, – призналась я и почувствовала необъяснимую досаду, когда заметила, что его взгляд потемнел. – Кроме того, у нас нет ничего общего. Ты не ладишь с моим парнем, а я не хочу рисковать отношениями ради…

– Ну тогда, – грубо перебил Томас, – как скажешь.

В его голосе я уловила нотки обиды. Или мне показалось?

Он отстранился, и я тут же потеряла равновесие, осознав в каком была напряжении. Глупая… Я не должна замирать рядом с ним, ожидая чего-то большего.

– Хорошо, – отрешенно проговорила я.

Так будет лучше для нас обоих.

Томас ушел. Я проводила его взглядом, смущенная и недовольная реакцией своего тела.

Глава 11

Остаток дня я провела в подвешенном состоянии, пытаясь разобраться в своих чувствах. Лейла на тренировке не появилась, Томас в мою сторону не смотрел, война между ним и Трэвисом продолжалась.

После занятий я отправила маме сообщение, что переночую в доме Бейкеров. Тиффани звала меня в кафе со своими одногруппницами, но у меня не было настроения, и я предпочла провести время с Трэвисом.

Мы включили какой-то фильм, но его сюжет не увлек ни меня, ни Трэвиса. Он начал целовать меня, ласкать, но я не готова была к близости и пожаловалась на головную боль. Меня не покидало чувство вины за странные ощущения, которые я испытала рядом с Томасом.

От досады Трэвис скрипнул зубами и ударил подушку. До конца фильма мы не сказали друг другу ни слова, но заснули в обнимку.

Я проснулась на рассвете и увидела, что Трэвис не моргая смотрит в потолок. Переживает. Сегодня ведь первая игра сезона. Спросонья мне было сложно здраво рассуждать, но я все же попыталась его успокоить.

– Все будет хорошо, ты справишься.

На самом деле полной уверенности в победе у меня не было. «Орегонские утки», с которыми нам предстояло играть, входили в список лучших команд. В прошлом году наша команда была в шаге от победы в чемпионате, но все же кубок получили «Утки».

– Я просто хочу, чтобы этот день поскорее закончился, – фыркнул Томас. Он сел на край кровати и провел руками по своим кудрям. – Одно радует: в этот раз отца не будет на трибунах.

Я понимала, почему Трэвис стрессует: отец постоянно на него давил, напоминал, как важно произвести хорошее впечатление на спонсоров. Его состояние передалось и мне, так что все утро мы провели в молчании.

В кампусе царил хаос. Студенты в черных толстовках с оранжевым лозунгом «Вперед, Бобры!» выкрикивали слова поддержки. Напряженность в воздухе чувствовалась еще и от ожидания вечеринки после игры – первой в этом учебном году.

На парковке мы встретили Финна и Мэтта: ребята поприветствовали Трэвиса ударами кулак о кулак.

– Ванесса, ты как? – Мэтт обнял меня.

– Хорошо, а ты? – Я огляделась. – Какое-то безумие творится, да?

– И не говори! Нормальных мест на парковке не осталось, пришлось оставить машину за пределами кампуса. Если найду на ней хоть одну царапину, сойду с ума.

– Подожди, пока приедут «Утки». Им тоже придется переживать о царапинах, – пошутила я.

Трэвис слышал наш разговор, но не улыбнулся. Я снова физически почувствовала его напряжение.

– Черт, эти парни звери! Если они хоть пальцем тронут мою машину, клянусь, что…

– Чувак, выдохни, – Финн дружески пихнул Мэтта локтем в бок. – Ты припарковался так далеко, что придется просить кого-нибудь отвезти тебя туда, чтобы забрать машину.

– Да, расслабься. У нас сегодня есть о чем подумать, – добавил Трэвис.

– Итак, – мне было неловко, но я все же решила сменить тему, – ребята, вы готовы к игре?

– Тебе лучше поверить в это, красавица! В этом году мы надерем «Уткам» задницы! – Мэтт дополнил свои слова красноречивым жестом. – Наши тылы прикрыты, а еще у нас есть козырь в виде одного вундеркинда, который как раз вышел на пик формы.

– Мэтт, ты, как всегда, преувеличиваешь. Он не вундеркинд, он просто… довольно хорош, – буркнул Трэвис.

– Хотел бы и я быть так хорош!

От одной мысли, о ком может идти речь, у меня скрутило желудок. Они же говорят не о…

– Эй, Коллинз, иди к нам! – крикнул Мэтт.

Черт, так и знала!

Трэвис рядом прищурился: видимо, оценивал мою реакцию. Я прикусила щеку и не обернулась на Томаса.

– У меня есть дела поважнее, – донесся голос Томаса.

– Мэтт, какого хрена?! Я не хочу видеть этого мудака! Мне хватает тренировок с ним, – прорычал Трэвис.

Пока парни препирались, я все же рискнула украдкой посмотреть на Томаса. Он сидел на краю ржавых перил недалеко от нас: во рту незажженная сигарета, кожаная куртка распахнута, серая футболка обтягивает накачанное тело. Его образ дополняли слегка мешковатые рваные темные джинсы, неизменный дикий взгляд и… Шана. Она устроилась между раздвинутых ног Томаса, прижалась спиной к его мощной груди.

Ощутив раздражение, я напомнила себе, что не должна так реагировать.

Томас заметил мой взгляд и презрительно ухмыльнулся. Шана тоже. Я невольно крепче прижалась к Трэвису.

– Прекрати, Трэвис! – голос Мэтта заставил меня вздрогнуть. – Это ты в ту ночь зашел слишком далеко. Пора закончить с этим, тем более вы теперь квиты, не так ли? Смирись и будь мужиком! От ваших отношений зависит успех команды.

– Квиты? Что это значит? – я озадаченно посмотрела на Трэвиса.

Не уверена, что хочу слышать ответ на этот вопрос.

Мэтт прочистил горло и отвернулся.

– Ничего. Ты же знаешь, что мы с Коллинзом друг друга терпеть не можем. Забудь, – отмахнулся Трэвис и почесал затылок.

– Забыть?

У них есть секреты и прошлое, о котором я не знаю. Как я могу забыть? Это имеет отношение к Лейле? Конечно, это связано с ней! Я же поняла это еще тогда в спортзале при первой встрече с ней.

– Это как-то связано с его сестрой? – спросила я, чувствуя комок в горле.

– Что? Господи, только не начинай!

– Я задала тебе вопрос, Трэвис! – мне срочно было нужно все выяснить.

– Да, глупый вопрос, как всегда. Меня сейчас другое беспокоит, так что не лезь со своими гребаными фантазиями! – он злобно сплюнул, удивив своим поведением и меня, и друзей.

Глаза защипало от надвигающихся слез. Пришлось задержать дыхание, чтобы не разрыдаться как ребенок. Не здесь и не при всех. Хватит унижений!

Не найдя слов, чтобы достойно ответить Трэвису, я просто убежала прочь.

– Несси! Вернись! – крикнул он и толкнул Мэтта: – Какого хрена ты об этом заговорил?!

– Почему ты с ней так обращаешься? – это было последнее, что я услышала, скрываясь за дверью своего факультета.

Я закрылась в туалетной комнате, прислонилась к двери и разрыдалась. Жалкая идиотка! Из-за кого ты плачешь? Из-за парня, которому следовало влепить пощечину! Но я ничего не могла с собой поделать: плакала, плакала, плакала…

Неожиданно в дверь постучали. Наверное, кто-то просит наконец освободить уборную. Что ж, поревели, и хватит. В конце концов, это просто глупо: второкурсница заперлась в туалете и ревет в три ручья. Нужно привести себя в порядок и стать взрослой. Вдох. Ополоснуть лицо холодной водой и смыть потекшую тушь. Выдох. Не испугаться жалкого зрелища в отражении. Вдох. Собраться с мыслями: впереди еще три лекции и матч, и я их не пропущу. К черту Трэвиса, к черту его неуважение!

С гордо поднятой головой я вышла из туалета и направилась в кабинет философии. Томас уже был там. Он сидел на последней парте, и я порадовалась, что в этот раз мне никто не будет мешать.

Надеюсь.

Томас внимательно на меня посмотрел и нахмурился. Я проигнорировала его и села в первый ряд, продолжая чувствовать спиной взгляд, от которого даже на расстоянии исходил жар.

В аудиторию вошел профессор Скотт и продолжил лекцию по Канту. Сосредоточиться на речи преподавателя не получалось: отвлекали мысли о словах Мэтта. Что он имел в виду? Какая-то часть меня все еще надеялась, что произошло недоразумение.

– Мисс Кларк? – обратился ко мне профессор Скотт.

– Да? – я растерянно заморгала.

– Занятие окончено, вы можете идти.

Как окончено? Но в классе и правда никого уже не осталось.

Наспех собрав вещи, я вышла в коридор – и тут же чья-то сильная рука затащила меня в темный угол.

– Какого черта?! – набросилась я на Томаса и попыталась вывернуться из его хватки. – Прекрати появляться из ниоткуда. Это пугает!

Томас развернул меня, взял за плечи и посмотрел в глаза так пристально, что дыхание остановилось.

– Что с тобой?

– Я думала, мы вчера все выяснили, не так ли? Тебя это не касается, – сухо сказала я. – И вообще, почему ты здесь, а не со своей девушкой?

Томас отступил и ухмыльнулся:

– Что?

– Ничего, – я сжала губы. – Мне надо идти.

– Она не моя девушка.

– Поверь, мне все равно.

– О да, я тебе верю, – Томас снова приблизился и убрал прядь волос с моего лица. Сердце ухнуло к пяткам. – Все это не про меня.

– О чем ты?

– Об отношениях. Они клетка, без которой я с удовольствием обойдусь. Тем более все отношения заканчиваются одинаково.

– В смысле?

– Они выкорчевывают душу, – грубо сказал Томас.

– Чушь…

– Не веришь? Как давно вы с Трэвисом?

– Что?

– Как давно вы встречаетесь?

– Два года.

– Для одних два года большой срок, – он накрутил прядь моих волос на свой указательный палец, – для других – просто цифра…

Томас пристально посмотрел мне в глаза, затем перевел взгляд на губы.

– Ну и что? К чему ты клонишь?

– Ты счастлива?

– Конечно, – выпалила я и поняла, что соврала.

Он фыркнул:

– Да ладно, ты сама в это не веришь. Всего лишь два года отношений, а он забрал у тебя все. Твои глаза пусты, Ванесса!

Его слова ударили меня со всей силы: в груди сразу образовалась рана, из которой хлынули эмоции, о которых я даже не подозревала.

Как? Как так получилось? Томас знал меня всего неделю, но понимал лучше, чем кто-либо другой. Даже лучше, чем я сама.

– Ты не знаешь, о чем говоришь, – снова солгала я.

Мне было трудно дышать. Я попыталась отстраниться, но он положил руки мне на бедра и прижал к стене.

– Томас, отпусти… – просьба прозвучала не так уверенно, как хотелось.

Он сделал вид, что не услышал, затем нежно схватил меня за шею, наклонился и хрипло прошептал на ухо:

– Я прекрасно знаю, о чем говорю…

Томас ласково провел костяшками пальцев по моей щеке. Мне следовало оттолкнуть его, сказать, что он не имеет права прикасаться ко мне, но я не смогла. Горло сжалось и пересохло, в голове поселились туман и смятение, сердце снова ушло в пятки, а тело бросило в холодный пот.

Томас спустился к шее, и его губы медленно изогнулись в едва заметной улыбке, вызывая у меня мурашки и огонь внизу живота.

– Что ты делаешь? – задыхаясь, прошептала я.

– Доказываю, что ты ошибаешься.

Он встал так, что наши лица оказались на одном уровне. От его взгляда у меня подкосились ноги: он был уверенный, властный, страстный. Потом губы Томаса осторожно приблизились к моим, и сердце забилось еще быстрее. От страха или от желания?

В шаге от поцелуя нас прервали. Раздался звонок телефона. Моего телефона. Он привел меня в чувство. Дрожащей рукой я достала гаджет из кармана джинсов – звонил Трэвис. Голова тут же прояснилась.

Боже… Что я делаю?

Я виновато и растерянно уставилась на Томаса. Он выглядел совершенно спокойным, пока не увидел, кто нам помешал. Выражение его лица вмиг изменилось: стало холодным и отрешенным. Как вчера.

Томас шагнул назад и взъерошил рукой свои волосы.

– Ванесса, твои глаза самые красивые, когда улыбаются.

После этой фразы он ушел. Я же еще некоторое время в оцепенении смотрела в пустоту – туда, где только что находился Томас.

Чтобы прийти в себя, я прислонилась затылком к стене и закрыла глаза. Пропиликал телефон: снова Трэвис. Но я снова не стала отвечать. Меня переполняло смятение и раздирало чувство вины: как можно было снова оказаться в миллиметре от губ Томаса?

Я потерла лицо, вздохнула и потрясла головой, прогоняя воспоминания о его прикосновениях, горящих глазах, теле, прижимающемся ко мне. Нельзя позволить Томасу завладеть моими мыслями, разрушить то, что я строила годами. Прочь. Прочь. Прочь.

Кое-как справившись с чувствами, я разблокировала телефон и написала Трэвису сообщение:

Я: Встретимся у входа на мой факультет.

Через десять минут Трэвис был на месте. Мы пошли в сад, чтобы затеряться среди деревьев и оказаться подальше от посторонних глаз и ушей.

– Знаю, что ты сейчас закатишь истерику, но прежде выслушай, – Трэвис сжал мои ладони. – Утром я психанул. Первая игра, отец, спонсоры…

Угрызения совести не дали мне разозлиться на него.

– Знаю, – спокойно согласилась я.

– Кроме того, меня сводит с ума эта история с Коллинзом. Выставляешь меня лжецом, но это не я тебя обманываю, Несси. Может, я и сволочь, но не лжец.

Слова Трэвиса были как пощечина. Совесть снова заныла.

– Хочешь знать, почему я его так ненавижу? Потому что услышал как-то в раздевалке его непристойные разговоры о Тиффани. И его сестра такая же. Им обоим нравится переворачивать чужие жизни с ног на голову.

– Погоди-ка… о Тиффани? Это… это абсурд. А Лейла… она… кажется милой девушкой.

– Они умеют очаровывать. Вот почему я хочу, чтобы ты не приближалась ни к нему, ни к ней. Посмотри: они заставили нас поссориться.

А ведь точно. С тех пор как в моей жизни появился Томас, все пошло наперекосяк.

– Ты говоришь правду, Трэвис? – спросила я с подозрением.

– Конечно, – ответил он, глядя мне прямо в глаза.

Меня все еще одолевали сомнения, но я все же решила довериться Трэвису: он бы не стал так нагло врать. А вот я… Никогда еще не чувствовала себя настолько грязной.

– Хорошо, я тебе верю, – вздохнула я.

Трэвис обнял меня и поцеловал. Я не возражала. Пообедать договорились в кафетерии. Я – с Алексом и Тиффани, Трэвис – с товарищами по команде.

Кампус заполонили студенты в зеленых толстовках – значит, приехали «Утки».

Друзья расположились в задней части зала. Я отправилась к ним, стараясь не смотреть на игроков команды-соперника, но один из парней – высокий, загорелый и темноволосый – подмигнул мне и улыбнулся. Это смутило меня настолько, что я споткнулась о сумку возле их столика.

Боже! Как стыдно! Щеки опалило жаром, и я поспешила к друзьям. Не понимаю, что происходит в последнее время. Почему вдруг меня все стали замечать? Что во мне изменилось?

Со вздохом облегчения я уселась рядом с Тиффани. Алекс изучающе на меня посмотрел.

– Что с тобой? Выглядишь измученной, – он сжал мою руку.

С чего бы начать ответ на этот вопрос?

– Утром поссорилась с Трэвисом.

– Опять? – вздохнул Алекс.

Я кивнула и положила голову на плечо Тиффани.

– Мы уже прояснили ситуацию, но не знаю… Я так устала. Неделя выдалась сложная, – пробормотала я расстроенно.

– Ты знаешь, как я отношусь к Трэвису, и знаешь, что заслуживаешь лучшего, – сказал Алекс.

– Дело в том, что иногда… я в этом не уверена, – я взяла чипсы с тарелки Алекса, пока он ошарашенно на меня смотрел.

– В смысле? В чем ты не уверена?

– Не знаю, Алекс. Может, я все это заслужила? Ведь сама позволяю ему так неуважительно ко мне относиться и каждый раз прощаю.

– Нет. Он пользуется твоей добротой, и это как раз неправильно, – возмутился он.

– Алекс прав, – вмешалась Тиффани. – Трэвис мой брат, но на твоем месте я бы давно его бросила.

– Вы же знаете, что он у меня первый… и единственный, – прошептала я. – Не могу себя представить с кем-то другим. Не знаю, как обнимать кого-то, кроме него. Иногда мне кажется, что без Трэвиса я была бы одинока: никто бы не захотел тратить время на такую, как я.

От этого признания мне стало стыдно, а вот Тиффани искренне удивилась.

– Ванесса, ты бредишь.

– Зачем кому-то быть со мной, если все то же самое легко найти в любой другой девушке, гораздо красивее, умнее и опытнее меня?

– Ты же это не всерьез? – в один голос воскликнули друзья.

– Очень даже. Во мне нет ничего особенного. Совсем. Я неинтересная серая мышь, помешанная на учебе, – я прикусила ноготь на большом пальце.

– Ты видела себя со стороны? – возмутился Алекс. – Как парень, могу тебя заверить: ты ошибаешься.

Я закатила глаза.

– Речь не про формы, Алекс. Они не делают меня лучше других, а лишь притягивают похотливые взгляды.

– Послушай меня, – перебила Тиффани. – У тебя не просто классная попка, Несси. Ты вся прекрасна! Внутри и снаружи. Ты самый милый, самый чувствительный человек, которого я знаю. Ты заботишься о других, стараешься никого не обидеть, всегда видишь хорошее в людях. Ты не помешана на внешности и остаешься собой даже в нестандартных ситуациях. Подумай, какая нужна сила характера, чтобы оставаться собой в обществе, которое стремится сделать нас всех одинаковыми. – Тиффани глотнула сок. – Ты терпишь моего брата два года. Два года! Тебе нужно дать медаль только за это. И когда я говорю, что мой брат тебя не заслуживает, поверь: я говорю это искренне. Он постоянно ведет себя как придурок, чтобы показать свое превосходство, а ты просто всегда рядом. Не бойся узнать, кто ты без него. Я абсолютно уверена: ты засияешь еще ярче. Трэвис это тоже понимает, поэтому и не отпускает тебя, связывает абсурдными отношениями, которые давно потеряли смысл. Это не ты нуждаешься в нем, Несси. Это он нуждается в тебе.

Слова Тиффани меня тронули, и я обняла ее.

– Ты уверена, что не хочешь стать психологом? – спросила я, чтобы немного ослабить общее напряжение.

Алекс придвинул стул и ободряюще сжал мое плечо. Так хотелось рассказать им о Томасе и о странных эмоциях, которые я из-за него испытываю, но я промолчала.

Мы поболтали на разные легкие темы, а потом вместе с другими студентами отправились в спортзал.

Места в первом ряду уже заняли, во втором сидела Лейла. Она показала на несколько свободных стульев позади себя и пригласила присоединиться. Пользуясь случаем, я познакомила ее с Алексом и Тиффани.

На игру пришло так много людей, что спортзал казался меньше, чем был на самом деле. Студенты нашего университета раскрасили лица в цвета команды – оранжевый и черный – и развернули плакаты с лозунгами, чтобы поддержать «Бобров». Фанаты «Орегонских уток» добавили трибунам зеленого цвета.

Алекс достал фотоаппарат и сделал несколько снимков, а игроки тем временем наконец-то вышли на поле. Зал встретил их радостными криками, свистом и аплодисментами.

Трэвис нервничал. Я пыталась поймать его взгляд, чтобы как-то успокоить, но он не обращал на меня внимания. Трэвис никогда не смотрел на меня во время игры – он всегда был слишком сосредоточен.

– Хм… Кто-то произвел впечатление! – Тиффани подмигнула и пихнула меня плечом.

– В смысле?

Она кивнула в сторону. Проследив за ее взглядом, я увидела того самого парня из кафетерия: во время разминки он то и дело посматривал на меня и улыбался. Мне стало жарко, я почувствовала, что покраснела, а друзья рассмеялись.

Заразы!

– Он, наверное, смотрит на кого-то другого, – пробормотала я.

Чтобы это доказать, я обернулась, но за спиной сидели только учителя, несколько родителей и… светловолосый парень на последнем ряду. Заметив мой взгляд, он робко кивнул. Мы знакомы? Да нет… я не видела его раньше, хотя…

– Ванесса! – Тиффани привлекла мое внимание. – Он смотрит на тебя! Поверь: ты красивая девушка, и многие парни в кампусе смотрят на тебя так же, как этот чувак. Ты бы сама это заметила, если бы не тратила время на моего брата.

Очень трогательно.

Поверив Тиффани, я застенчиво улыбнулась игроку из команды «Уток». Мы смотрели друг на друга несколько секунд, пока меня не пронзил током мрачный взгляд Трэвиса. Но это было еще не все. Кто-то бросил в приветливого парня мяч. Присмотревшись, я поняла, что это был Томас, и взгляд у него в этот момент был очень угрожающим.

Что за…

За этой сценой внимательно наблюдали Алекс, Тиффани и Лейла. Все трое посмотрели на меня, ожидая объяснений.

– Так, Несси, что за фигня происходит? С каких пор твоя личная жизнь стала интереснее моей? – спросила Тиффани с озорной улыбкой.

– Не понимаю, о чем ты.

Подруга весело фыркнула и положила руку мне на плечо.

– Я притворюсь, что ничего не заметила, только потому, что вижу, как паника сейчас пожирает тебя заживо. Но знай: я этого так не оставлю. Ты расскажешь мне все!

Свисток судьи меня спас. Игра началась.

Первая половина матча вышла неудачной. Команды обменивались очками, постоянно сравнивая счет. Трэвис почти жонглировал мячом, игнорируя любые провокации. Получив от него очередной пас, Томас тут же сделал бросок в сторону корзины соперников, но один из них успел его толкнуть, и мяч отклонился. Фол в нашу пользу.

Штрафной тоже доверили Томасу. Если он попадет, то победа будет за нами. Томас не спешил: он присел в коленях, положил мяч на пол, склонил голову и провел рукой по мокрым от пота волосам, потом замер, уставившись в неопределенную точку перед собой, закрыл глаза (видимо, пытался сосредоточиться), покрутил бандану, как обычно висевшую на запястье, развязал ее и завязал обратно, выдохнул и встал.

Вместе с ним встали все болельщики «Бобров». С Томаса не сводили глаз, спортзал погрузился в тишину. Напряжение буквально искрилось в воздухе. Томас перевел взгляд с мяча на корзину. Примерился. Разогнался. Каждый новый удар мяча об пол звучал все громче. Я вспомнила его слова о том, что он чувствует, выходя на площадку: прилив адреналина, который бежит по венам и направляет движения… Вот о чем он говорил.