«Поток новостей с Авроры не прекращается. Уж не знаю, что задумали разработчики, но на моей памяти это первое обновление, дающее нашей программе столько материала.
Представляем вашему вниманию новую беду Авроры – профсоюз оцифрованных игроков. Да, когда-то это должно было случиться. Людей, перенесших свое сознание в виртуальность, становится все больше. И вот теперь у них появился свой коллективный голос.
В реале, правда, их пока представляет лишь горстка адвокатов. Зато на Авроре оцифрованные составили уже целый клан. Первые люди – так они себя называют. Это группа игроков-аборигенов, которые первыми смогли выполнить условия договора по отыгрышу НПС, после перехода в виртуальность. Их точную численность мы не знаем. Представители компании Deep Reality Ultra Games отказались прокомментировать наш запрос. Но по количеству войн, объявленных другим кланам, Первые люди уже успели обогнать даже Орду.
Они не выдвигали публичных требований. Не было ни заявлений, ни манифестов. Только паника, хаос, разруха и десятки разрушенных поселений, где жили обычные игроки. Будто сама Аврора поддерживает Первых людей. И если пока далеко не все из оцифрованных геймеров хотят вступить в этот новый клан, то аборигены-НПС присоединяются к нему толпами. Мы не знаем баг это или фича, но берегите скальпы – аборигены вышли на тропу войны».
Луна, конечно, была одна. И троилась она исключительно за счет отражения в трех небольших (метров по сто в диаметре) водоемах, между которыми древние строители возвели храмовый комплекс из десятка небольших пирамид. В центре стояла самая крупная – высокие, почти в человеческий рост, ступени, а на вершине – площадка с колоннами и тремя алтарями.
Я не особо разбирался в мифологии Эфира. Когда-то, будучи гномом, поклонялся Клурикону на Теллусе. Каждую двадцатую бочку сваренного пива выносил в ночь под полную луну на удачу. А на Авроре было как-то не до богов, все сам да сам. Кали, по идее, могла бы меня принять, но у нее – культ смерти, так что еще вопрос, хочу ли я обращаться к ней.
– Не фига себе, погриндили, – присвистнула Крыса. И добавила с такой интонацией, что я не понял, восхищается она или грустит: – А полутались еще лучше.
Результат набега Танаки и правда выглядел жутковато. Повсюду лежали изрубленные тела зверей и каменных големов, пытавшихся, очевидно, оборонять комплекс. Самураи же потеряли всего одного бойца. Крыса направилась к его телу, высоко поднимая ноги и бурча по пути:
– А с неймингом у местных беда. Это не храм Трех Лун, это черт-те что трехсот тридцати трех тысяч черепов.
Насчет трехсот тысяч она, может, и загнула, но аборигены явно отличались больной фантазией. Что скрывается внутри пирамид, мы видеть не могли, зато снаружи использовался один единственный стройматериал – черепа. Они были плотно подогнаны друг к другу и пожелтели от времени. Из них состояли не только стены, но и барельефы в виде птиц и змей, сделанные довольно искусно. При этом сами черепа различались по форме и по размеру – человеческие, орочьи, эльфийские, волчьи. В общем, каждой твари – по паре тысяч как минимум.
Для арки над воротами строители использовали зверюг, похожих на слонов или мамонтов. Сейчас эта арка, правда, уже наполовину разрушилась. Разломов и прорех в зданиях тоже было довольно много. Комплекс, однако, не выглядел заброшенным – разборки между игроками во время квестов происходили тут, судя по всему, регулярно. А вот следов Тиутококана не наблюдалось, и непонятно было, куда отсюда ушел Танака.
– Кажись, облом. – Крыса протягивала мне маленькое желтое перышко, а в другой руке держала черепок какого-то грызуна. – Бери, бери! Больше тут все равно ничего нет. И я даже не уверена теперь, что хочу догонять этого твоего Танаку. Звери, а не люди. Даже своего облутали.
– Это не жадность, это практичность. – Отмахнувшись от перышка, я прошел под аркой.
– Не, я серьезно. Ребята плотно чистят, а у нас с тобой ни единички опыта за сегодня. – Крыса пристроила черепок на ремень и побежала догонять меня.
Было уже понятно, что вряд ли нам что-нибудь обломится после того, как здесь прошел Танака. Но не довольствоваться же перышком и черепушкой! Так что мы разделились – Крыса направилась прямиком к центральной пирамиде, а я решил обойти комплекс вокруг. Благо его граница была очерчена очень четко.
Стена тумана поднималась примерно до уровня третьего этажа типового дома в спальном районе, в котором я жил когда-то давно. Подумав об этом, я даже удивился, насколько непривычным и чуждым показалось сравнение. Теперь высоту мне проще измерять в пальмах…
Туман был не такой, как у Кичирона или во время освобождения обелиска. Не легкая дымка, которая постепенно густеет и обретает молочную белизну, а сразу плотная непроглядная масса, почти стена. Лишь на уровне макушек пальм, стоящих неподалеку, туман чуть рассеивался, пропускал солнечные лучи и голубые оттенки неба. Но туда не допрыгнуть, даже если бы я смог взобраться на пальму, да и незачем.
Я потрогал стену, проверил уровень опасности темным зрением. Потом с заметным усилием, будто превозмогая отклик вибромотора игрового джойстика, протолкнул руку. И сразу вернул ее обратно. Нам пока туда не надо.
Отряд Танаки я заметил в дальнем конце комплекса. Обошел купол по дуге и услышал звуки боя. После чего подкрался и спрятался в руинах небольшого домика на самой границе тумана.
Хранители увлеченно мутузили местного босса, так что можно было и не прятаться – хоть маршируй с транспарантом, все равно бы не заметили.
Два самурая кружили вокруг трехметрового аборигена, атакуя по очереди и разворачивая противника под удары Танаки. А тот поджидал момент и бил в открытую голую спину, но как-то неуверенно, что ли. Хотя возможностей для удара предоставлялось множество, Танака их использовал редко – отступал, едва замахнувшись. А когда все же наносил удар, моментально отскакивал, даже если великан не огрызался.
Несмотря на громадный рост, абориген был строен и ловок. В левой руке он держал выпуклый ростовой щит, а в правой – макуауитль. По габаритам эти предметы больше напоминали дверь и весло. В центре щита выпирала накладка в виде звериной морды с зубастой пастью и острым рогом. Кожа аборигена отливала зеленым, доспехов и одежды было немного: шлем-маска с клювом, шипастые поножи и наплечники плюс передник из металлических пластинок, закрепленный круглой бляхой с эмблемой солнца. На бедре болтался обломок копья, заменявший гиганту, наверное, перочинный ножик.
Туземец держался бодро, контратаковал, резко менял направление, делал неожиданные выпады, но было видно, что он уже устает. Все чаще он пропускал удары – как от Танаки с самураями, так и от мага, который издалека швырялся ледяными сгустками воздуха.
Я переключился на темное зрение и удивился – ни намека на прион у босса-туземца. А когда вернул обычное зрение, тот уже стоял на коленях, опираясь на щит, а рука, все еще сжимавшая макуауитль, валялась на земле отдельно от тела. Танака с опаской, маленькими шажками, приблизился к нему. Выбил щит, снова отскочил. Лишь после этого, поняв, что не получит сдачи, вернулся – и в прыжке рубанул катаной по шее.
– Ну сейчас-то точно копье выпадет! – сказал один из самураев, подходя к телу аборигена.
– Забьемся? Ставлю сотку! Первого проверили – мимо, остались двое, включая этого. Так что шансы – фифти-фифти сейчас, – ответил второй помощник Танаки. – Сенсей, лутай его скорей!
– Тихо! Здесь кто-то есть, – вмешался маг и принялся озираться, а потом уставился в мою сторону.
Я отшатнулся и, сделав пару шагов назад, провалился в туман. Резко отрубилось зрение. Так плохо я видел только однажды, когда спер у сторожа в Таламусе очки с диоптриями на плюс пять. Хотя нет, как-то раз еще в клубе упал на пол рядом с дым-машиной…
На границе тумана появился силуэт – маг стоял теперь совсем рядом, пытаясь разглядеть меня. Можно было протянуть руку и потрогать его мантию, но я замер, задержав дыхание.
Еще один силуэт приблизился – Танака, судя по очертаниям шлема. Он заговорил с магом, но звук был неясный, как и картинка. Будто радио повесили прямо над головой, но закутали в одеяло.
– Хонда, что там?
– Не вижу, но чую. Пот чую, дерьмо чую, страх чую.
– Оставь, уходим. С фермы сообщение пришло, на нас напали.
– Нам же квест надо закрыть, один пруд осталось выпотрошить, а? – Силуэт мага повернулся к Танаке. – Да и снаряга у меня вся только на заморозку, я ж специально готовился отражения Тиутококана гасить.
– Сказал – нет! – Танака повысил голос. – Прион важнее, нельзя фермой рисковать.
Маг слегка поклонился Танаке. А потом развел руки, бросил несколько голубых склянок на землю и вплотную прижался к стене тумана. Я бы мог укусить его за нос, не сходя с места. Так мы и стояли. Он то втягивая носом воздух, то пришептывал, а я, как та тучка, что вовсе не медведь, старался держать себя в руках и успокоить скачущие мысли.
Храм Трех Лун, три озера…
У Хранителей прионовая ферма…
Где Крыса?
Три отражения Тиутококана, которые его, похоже, и сгубили.
Прион – это ресурс, это сила, это деньги…
Как призвать Ксоко, пока я в тумане?
Двоих боссов они вынесли, копье не нашли.
Значит, с третьего оно выпадет, сто процентов.
Я хочу забрать все себе…
Свали нахрен уже отсюда!
Мысленная команда подействовала на мага неожиданным образом. Он дернулся, отшатнулся и, роняя на бегу склянки, ломанулся прочь. А я похолодел – не столько от магии льда, растекавшейся за кромкой тумана, сколько от осознания, что за моей спиной кто-то есть.
И тут же этот «кто-то», схватив меня за лодыжки, дернул к себе.
Падая, я успел немного повернуть голову, и потому не расквасил нос. Но все равно едва не задохнулся от боли. Что-то хрустнуло подо мной – это оказался полуистлевший скелет. Его осколок пробил мне куртку и вонзился под ребра.
А меня самого уже волокли по полю.
Или, точнее, по огромной свалке костей. Сюда, похоже, сбросили все, что не пригодилось на стройке.
Я извивался, пытаясь достать осколок из раны, но делал только хуже. Сознание помутилось – настолько, что я упустил момент, когда чужая хватка ослабла. Меня перестали тащить и бросили.
« В Эфире! Вы получили урон. На вас наложен эффект кровотечения. Восстановление жизни снижено на 30%. Эффект от зелий здоровья уменьшен на 50%. Продолжительность дебаффов: 10 минут».
Осколок я наконец достал. Влил в себя сразу два эликсира жизни, закашлялся, но добавил к ним эликсир ускоренного восстановления выносливости.
Взял в руки «оскал квинканы». Включил темное зрение, крутанулся несколько раз, но ничего конкретного не увидел. Только бледные росчерки, будто в сумерках кто-то махал рукой с тлеющей сигаретой.
Мне срочно требовалась подмога, и я позвал, заикаясь:
– К-ксоко!
Вообще-то я не знал толком, как правильно вызывать свою спутницу. Но она появилась – не моментально, как джинн из бутылки, а по-человечески. Вышла из тумана с совершенно невозмутимым видом, будто мы встретились на цветущем лугу. Лишь кости похрустывали под ее шагами.
– Ущелье, четверо, – быстро произнес я. – Проследить до прионовой фермы. В бой не вступать. Давай!
Я торопился. Главное – отослать девчонку, пока неведомая тварь не вернулась. Ксоко оценила ситуацию с ходу и, к счастью, не стала ни спорить, ни шутить. Кивнула и снова растворилась в тумане. Я же выстрелил в воздух, перезарядился и побежал к границе, агря возможную погоню на себя.
Мне оставался буквально шаг до туманной кромки, но тут пространство за спиной всколыхнулось, как от порыва ветра, и меня подсекли ударом по опорной ноге. В футболе за такое сразу показали бы красную. Меня подбросило, развернуло и потащило обратно.
Я скреб по земле свободной рукой, пытаясь ухватиться за что-нибудь, но попадались только старые кости. Движение прекратилось неожиданно резко, меня опять отпустили. Я тут же кувыркнулся и выстрелил из «оскала квинканы», но никого уже рядом не было.
Пятясь в сторону границы, я на ходу активируя силки и капканы. Вызвал Ку-Кулька, но тут же убрал обратно – его колбасило, он то выл, то рычал, то лаял, мешая мне вслушиваться и рискуя привлечь других обитателей тумана.
За спиной проскочила тень. Пришло сообщение о критическом уроне, и я ощутил резкую боль под коленом. Мелькнула мысль – по сухожилиям бьет, скотина…
Я выстрелил в пустоту – меня больше не беспокоило, что можно привлечь кого-нибудь шумом. Наоборот, я орал теперь во всю глотку. Вертелся и звал тварь, стараясь придумать максимально обидные слова.
На очередном развороте меня еще раз обожгло болью – неведомый противник рассек мне руку. Он играл со мной, не подпуская к выходу из тумана. Бежать я уже не мог, припадал на поврежденную ногу – и каждый раз, как только приближался к границе, тень либо наносила новые раны, либо швыряла меня обратно.
Но я обратил внимание – чем дальше от кромки, тем лучше видимость. Терять было уже нечего, так что я, сменив направление, заковылял вглубь свалки. И увернувшись от монстра в следующий раз, наконец-то смог разглядеть, с кем же я столкнулся.
Костяная бесцветная броня, вместо головы – связка из трех бычьих или, может, оленьих черепов, но не простых, а с длинными острыми зубами. На макушке – переплетение коротких рогов, часть обломана, часть сливается с туманом. На костяные отростки, заменявшие монстру руки, были, как боксерские перчатки, насажены еще две черепушки. Они дополнялись не то короткими острыми рогами, не то клыками. Ног я не увидел, их скрыл туман. Или, может, монстр скользил над землей, как скутер на воздушной подушке.
Я готов был поспорить на свои оставшиеся сорок процентов жизни, что сейчас в дневнике Артейла шустрит виртуальное перо, прорисовывая мелкие детали на страничке с названием: «Вендиго – всепожирающее зло». Так вот ты какой, северный олень! И да будь ты проклят вместе с Таламусом с дурацкими детскими анекдотами оттуда…
Тварь снова отдалилась, скрылась из виду, и я двинулся на поиски. Заметил силуэт в тумане и выстрелил, перезарядился, выстрелил повторно.
Смущало только, что силуэт не двигался. Подойдя к нему, я сообразил, в чем подвох. Ветвистые рога, жуткий зубастый череп без носа, костяное тело – все было вроде на месте, но это оказалась не тварь, которая только что на меня нападала, а тотем или просто пугало. Однако я все равно всадил в него несколько пуль. Проследил, как дробятся кости и отлетают куски от черепа, а потом еще и толкнул плечом, развалив конструкцию.
Позади меня раздался яростный вой. Вендиго в очередной раз сшиб меня на землю и отскочил в туман. Я перевернулся на спину и, отталкиваясь здоровой ногой, пополз, как червяк. При этом водил обрезом перед собой в надежде первым заметить монстра. И да, заметил, даже выстрелить успел, пробив крупную дыру в черепе. Та, правда, моментально затянулась, и монстр ударил в ответ – раздробил мне ключицу кулаком с рогом, поднял меня в воздух…
И опять вдруг завыл.
Не отпуская меня, он стал озираться по сторонам. Я проследил за его взглядом и увидел в тумане вспышку, затем еще одну и еще. Это напоминало факел, который то затухал, то вновь разгорался, – огромный, в человеческий рост. И всякий раз, когда он вспыхивал, монстр вопил.
Потом стали загораться новые факелы. Они выстраивались вокруг нас ровным кольцом, которое должно было замкнуться на месте разрушенного мною тотема. Вендиго ревел, дергался в направлении то одного факела, то другого. Он понимал, что в его привычном мирке что-то пошло не так, но не знал, как это исправить.
А потом вспомнил, что у него в руках я, виновник произошедшего.
Все три его черепа разинули пасти, в лицо мне полетели ошметки вонючей гнили, а в живот вонзился кулак. Боль была жуткая. Рог пробил печень, и я сполна ощутил повышенный коэффициент от реализма игры. Раны, несовместимые с жизнью, – так это, кажется, называлось в реале. В Эфире же у меня осталось всего девять процентов здоровья. Я поплыл, теряя сознание.
В таком состоянии я даже не сразу понял, что рядом раздались выстрелы. Зато увидел их результат. Первая пуля пробила боковой череп твари, развалив его на несколько частей. Вторая отстрелила выпирающие зубы центрального черепа, а третья и последующие расколотили то, что осталось.
Вендиго упал, уронив меня на землю.
– Вот только сейчас не заявляй, что ты заработал больше, чем стандартные двадцать процентов. – Крыса подошла ко мне, убрала в кобуру «крысиного короля» и протянула мне сразу две склянки для восстановления здоровья. – О, а мне ачивку дали. Ловля на живца называется, прикинь.
– Крыса… – позвал я ее, едва шевеля губами, а когда она ко мне наклонилась, продолжил так же тихо: – Пошла ты в жопу!