В прошедшее воскресенье учила нас Святая Церковь смиренным чувствам раскаяния, коими привлекается милость Божия; ныне хочет она возвесть нас до воодушевленной решимости, оставя грех, идти путем правым к Отцу Небесному. Для того в притче о блудном сыне, с одной стороны, изображает горестное состояние грешника в отпадении от Бога, с другой – отраду и покой, в какие кающийся приемлется Небесным Отцом. Пойдемте вслед сего грешника за его падением и восстанием. Редкий из нас, здесь присущих, не найдет в нем своей истории, в каких бы то ни было чертах – светлых или мрачных.
Возвратитесь мыслию к тому времени, когда в прошлый год мы поговели, исповедались и причастились Святых Христовых Тайн. В каком блаженном состоянии была тогда душа наша! Как светло все виделось ей: и в себе, и вокруг себя, и над собою, и в дали прошедшего, и в глубине будущего! Какая тишина царствовала в области сердца! Какой пошел порядок в жизни; какая степенность в замыслах и крепость в исполнении добрых преднамерений! Какая готовность искать Единого Бога и ходить неуклонно путем заповедей Божиих! Нам казалось, что никого нет блаженнее нас, и мы говорили себе: «Никогда уже не изменим теперь начатой исправной жизни, чтоб никогда не потерять сей отрады и всегда принадлежать Небесному Отцу, прикосновение попечительной десницы Коего так сильно ощущало тогда сердце наше».
Как действительно блаженны те, кои самым делом устояли, хотя не в полной мере, в этих благих расположениях своих и обещаниях совестных! Но все ли таковы? Не большая ли часть из нас повторила историю блудного? Припомните!.. Вот прошел вразумительный и остепеняющий пост, и настали светлые праздники; за ними подошло цветущее и улыбающееся время года. Мы позволили себе небольшую льготу, как бы какое право отдыха, по выдержании подвига строгой жизни, какую проводили мы дотоле. Чтоб совсем предаться утехам, нам и в голову не приходило. В первый раз мы хотели только однажды прогуляться, не помышляя о дальнейшем. Но это первое развлечение оставило заметный след в душе и довольно расшатало установившийся было благочестивый порядок. Ревность о строгой жизни ослабела, и мысль часто отбегала на вкушенное невинное удовольствие. Иное из положенных благочестивых занятий опущено, хотя не без заметки, но и без должного сокрушения. Вот представился случай, и у нас опять развлечения и утехи. Тут мы утешались уже смелее; и, если благие мысли приходили остепенять нас, мы отвергали их с дерзостию как безвременные. Плодом сего были мрак и смятение. Мы чувствовали, как тяжело и стеснительно принятое нами правило благочестивой жизни; и нам часто вспадало на мысль, не бросить ли; придет-де благоприятное время, опять начнем работать Богу, а теперь можно послабить. И пошло послабление за послаблением! Между тем привычная страсть подняла голову и начала свои беседы с сердцем. Как знакомые, скоро опять сладили! Помыслам страстным не было уже поперечения. Попускались соуслаждения и предметами, и делами страсти. Соуслаждения колебали волю. Частые повторения этого внутри родили склонение на прежнее; произошло сосложение с грехом – и внутреннее падение совершилось! Представился случай – и падение совершено уже и делом. Далее падение за падением – и все, внутри и вне, пришло в прежнее греховное настроение. Нравственное расстройство было полное; и мы стали похожи на блудного сына, когда он, все промотав в удалении от отца, пас свиней и питался их пищею. Сличи, подвергшийся сему несчастию, то, что теперь есть в тебе, с тем, что было, поскорби и поплачь! Как было все светло, а теперь – мрак вокруг: все чистые понятия и спасительные истины Божии будто покрадены и на мысль не приходят, а пришедши, кажутся очень невнятными. Как отрадно было нам присутствовать в церкви, а теперь холодом веет от всего церковного; тогда идти не хотелось от священнодействий, а теперь мы бегом бежим от них. Внешнее наше состояние не изменилось, может быть; но внутри тоска и туга точат сердце. И никакие уже утехи и услаждения не могут утолить этого безотрадного внутри томления! Все сие ведает падший и испытывает делом и, может быть, ведает и испытывает более того, что может сказать описательное слово стороннего наблюдателя. «Но бедная душа! Ужели же невозвратно предашь ты себя в руки падения своего? И, поревновав падению блудного, не поревнуешь подражать ему и в восстании?
Приди в себя! Смотри, какое там запустение; какие оскудение во всем и расстройство! Это ли красота, какою украшена ты в творении и какою украшал уже тебя Господь – Искупитель твой? Тебе ли, образ Бога носящей, так пресмыкаться долу и валяться в нечистотах? Воскреси в мысли достоинство свое и поревнуй восстановить его!
Не смотри на то, что внешние твои соотношения исправны. Не это дорого, а дороги твои вечные отношения к Богу и святым Его. А они каковы?! Мысль о Боге страхом поражает, но не страхом сына, а страхом преступника. Так ли сему подобает быть у нас, чад Божиих?! Поставь себя в сонм Ангелов и святых. Устоишь ли среди них? Конечно нет. Но так ли сему подобает быть у нас с тобою, призванных быть сожителями святых и присными Богу? Что же? Так и останешься и не поревнуешь упорядочить эти расстроившиеся отношения?! Поспеши же – или погибнешь!
Ныне-завтра смерть. С закрытием глаз закроются для нас двери милосердия Божия, если не попечемся войти в них прежде того. А тогда что? О! Той беды и слово выразить не сильно! Не отлагай же! Вот подходит благоприятное время святого поста. Отселе еще положи намерение воспользоваться им во спасение и готовиться к тому. Всячески сам себя шевели и раздражай уснувшую ревность о спасении всеми способами, какие оставлены твоей свободе всеустрояющею благодатию Божиею.
А Господь близ! Он ждет только чтоб ты сказал: «Восстав, иду!» И прежде чем приблизишься ты к Нему, Он сретит тебя и заключит в Отеческие объятия любви Своей. Смотри, сколько уже обитает в доме Его рабов, служащих Ему! И между ними сколько таких, кои падали падением, подобным твоему! Смотри: вот Магдалина, вот Закхей, вот Мария Египетская, вот Пелагея и прочие, коим числа нет. Не отчайся же и ты; но и не медли. Беззаконий твоих не помянет Господь и за радость возвращения твоего, которое обрадует все Небо, возвратит тебе все потерянное тобою.
Все сие сам знаешь. Испытал уже сладость восстания, его удобства и утешительные плоды. Возымел ты несчастие снова пасть; поспеши же осчастливить себя новым восстанием. Сколько бы ни падал кто, Господь любовно примет его, когда восстанет. Но если он бросит себя и с услаждением обречет себя на то, чтоб валяться в тине греховной, бросит и его Господь; и кто весть, воспомянет ли о нем когда?! Возбуди же сию память Божию о тебе своею заботою о восстании, и Он приидет и Сам восставит тебя; подаст тебе всемощную руку Свою и извлечет из глубины, в которой погрязаешь ты. Не отложи воспользоваться остающеюся еще для тебя мерою долготерпения Божия и все употреби, чтоб воодушевить себя на труд восстания. Собери вокруг сердца все возбудительные истины, – и с неба, и с земли, и от настоящего, и от будущего, – чтоб взойти наконец до решимости сказать: «Восстав, иду!» И затем встань и иди! Иди к Отцу Небесному, Который ждет тебя, и не только ждет, но и ищет, и всеми мерами печется об обращении твоем, изъявляя готовность быть благопоспешником тебе в сем трудном и решительном для тебя деле.
Сего пожелаем мы ныне взаимно друг другу, в большом ли, или в малом кто находится падении, пожелаем и понудим друг друга, чтобы не поодиночке, а всем вместе возвратиться к Отцу и стать едино с Ним, и всем Домом Его, и всем Царством спасаемых ублаженных и имеющих быть ублаженными вовеки. Аминь.
19 февраля 1861 года
Притча о блудном сыне, которую вы ныне слышали в Евангелии, есть, может быть, живая история не одного из нас, здесь присутствующих. Припомните прошедший пост! Как остепенились мы, как говеть начали, как каялись, получили разрешение и приобщились Святых Христовых Тайн. Ради нашего покаяния и обещания жить исправно Отец Небесный отдал нам присужденную Его благостию часть благодатного достояния нашего. Хорошо было нам в тихом и светлом доме Отца! Но вот настала весна, и начались развлечения и увеселения. Внимание рассеялось, и ревность духа гасла и гасла. Затем следовало падение, сначала, может быть, внезапное; за ним второе, третье и так далее. Душа ожестела; понятия омрачились; чувства и желания огрубели. И к настоящему времени мало ли таких, кои совсем походят на блудного сына, оскудевшего и гибнущего от голода?
Но если подражали мы блудному сыну в падении, поревнуем подражать ему и в восстании. Расточили мы, подобно ему, свое благодатное достояние; поспешим теперь, подобно ему же, снова возвратиться в объятия Отца Небесного, всегда простертые к принятию нас. На то назначен подходящий пост. Притча же о блудном читается ныне затем, чтоб заблаговременно напомнить нам дело поста и предрасположить к построению в уме нашем всего пути восхождения к Господу, от Которого удалились.
Будем же учиться сему у блудного сына. Чем началось обратное шествие блудного к отцу? Тем, что он в себя пришел. Это и для всех – первый шаг в движении от греха к Богу; можно сказать, еще и не шаг, а только начало шествия, точка отправления. Грех погружает душу в сон самозабвения, нечувствия и беспечности. И глубоко спит грешник! Но как спящего надо разбудить, чтоб он встал и пошел, так и грешнику надо быть возбуждену от усыпления греховного, чтоб, пробудившись, увидел он опасность своего положения и взошел до решимости встать и идти ко Господу. Для сей-то цели возбудительные гласы, слышатся отвсюду, окрест нас. И совесть, и слово Божие, и слово отеческое, и чин Святой Церкви, и чин создания Божия, и обстоятельства счастливые, и обстоятельства несчастные – все будит, все говорит грешнику усыпленному: «Восстани, спяй! Восстани, и освятит тя Христос». Что будет говорить нам пост, что великопостное пение и чтение, что самый благовест тогдашний, как не то же слово: «Восстани, спяй, и воскресни от мертвых».
Возбуждает, собственно, Дух Божий, проникая до духа человеческого. Но нам надобно и самим себя тревожить и понуждать, ибо без нас и Дух Божий ничего не произведет в нас. Молись и проси Господа о возбуждении, но и сам не сиди, опустя голову и сложа руки; сам раздражай в себе дух заботы о спасении своем и о славе Божией. Действуй противоположно тому, что сделал с тобою грех. Как туман густой, оседши, скрывает от взоров наших все предметы, так грех кров за покровом налагает на очи ума нашего и скрывает от него все предметы, которые непрестанно видеть он должен и в видении их ходить.
Дух наш создан для Бога и Божественного порядка вещей, в созерцании коего должен пребывать и в нем, как в атмосфере какой, ходить и действовать.
«Бог, в Троице поклоняемый, мир сотворивший и о нем промышляющий, спасает нас в Господе Иисусе Христе, благодатию Святаго Духа, во Святой Своей Церкви, веры ради и жизни по вере, очищая нас в сей жизни; чтоб за малый здешний труд в другой жизни вечным покоем успокоить нас».
Вот Божественный порядок! В сем-то Божественном порядке неисходно должен пребывать вниманием дух наш, чтоб жить и действовать сообразно с ним. Но грех, пришедши, все то исторгает из внимания и увлекает его в порядок вещей, совершенно противоположный, в котором Бог забыт, забыто благодатное Домостроительство, забыты смерть, будущая жизнь и праведное воздаяние. Видятся только предлежащие блага и жизнь чувственная, не чающая конца себе. Вот в этот-то туман нисходит луч благодати Божией, чтоб возбудить грешника, стряхнуть ослепление с очей его и, как бы за руку взявши, извлечь на свет сознания порядка Божия. Но ты, ведущий сей порядок, возьмись и сам тут же действовать. Собери внимание свое и проходи сей порядок – весь, от начала до конца. Помяни, как Бог, все словом сотворив, тебя отличил от всех тварей и образом Своим почтил, как ты пал и Бога прогневал и как наказан изгнанием из рая; как Бог, сжалясь над тобою, обещал послать Спасителя; как пришел Господь и Спаситель и спас тебя крестною смертию Своею, как благодать Святаго Духа даровал и прочее; как все сие ты попрал беспечно-беззаконною жизнию; как со дня на день ожидает тебя смерть, и по смерти суд и воздаяние по делам твоим злым. Пройди весь сей порядок умом твоим или не однажды пройди, а только и делай, что проходи, сколько сил и времени достанет. Когда будешь так делать с усердием, может быть, засеменится в сердце твоем опасение за себя, а там и забота о спасении своем. Это же чувство, родившись, приведет в напряжение ослабшие от нерадения духовные силы твои и родит не помышления только, но и желание перестать наконец валяться во грехе и обратиться ко Господу.
Вот это и есть прийти в себя, или пробудиться от сна греховного: войти вниманием, сознанием и чувством в Божественный порядок и чрез то восчувствовать опасность своего пребывания во грехе, возыметь заботу выйти из него.
Юноша развратившийся что говорил, пришедши в себя? Колико наемник отца моего иждивают хлебы, аз же гладом гиблю! (Лк. 15, 17). Это то же, что: «Как хорошо у отца моего и как худо мне; отбежавшему от отца! Как светел, утешителен и блажен Божественный порядок и жизнь в нем, мне определенная; и как худо мне, живущему во грехе, самовольно исшедшему из того порядка и отчуждавшемуся от него! Какая же нужда мне самому на себя наветовать и Себя губить? Восстав, иду! Брошу грех и начну жить по Богу!»
«Восстав, иду» – это второй шаг в шествии от греха к Богу! В первом грешник приходит только к помышлению и желанию оставить грех, а здесь самым делом решается оставить его. Там только пробудился он от греховного сна, а здесь встает и хочет идти. Кого пробудили, тот может опять заснуть, не встававши. Иного разбудят, а он тотчас опять заснет; опять разбудят, а он опять заснет. Иной пробудится и знает, что надобно встать, но так лежит – не спит и не встает. Все это в разных видах повторяется и в духовной жизни. Пробудится грешник и опять предается сну беспечности, опять пробудится и опять засыпает. Иной чувствует и понуждение оставить грех, но все еще остается в грехе, как бы смелости не имея оторваться от него. Вот почему и после того, как увидена и восчувствована необходимость исправиться и переменить жизнь, не должно думать, что уже все сделано. Нет! Надобно еще возбудить в себе напряженную решимость тотчас же расстаться с грехом и всем порядком греховной жизни и начать жить по всем сознанным условиям богоугодной жизни. И это есть главное дело в обращении к Богу или это-то и есть само обращение. Тут совершается перелом воли, после которого она уже не хочет греха, гнушается им, отвращается от него; и, напротив, напрягается любить и делать одно добро, Богу угодное.
Как совершается сей перелом, трудно определить. Он происходит во святилище духа нашего, сокровенно и потаенно, как сокровенны все зародыши жизни. И тут, как и в первом шаге, все совершает благодать, но опять не без нас. Как и что творит благодать? Ее премудрые устроения кто исследит? А что нам надобно делать, то определим в коротких словах.
Пришла мысль о спасении; восчувствовал ты опасность пребывания во грехе, возымел намерение исправиться – смотри не пропусти сих движений души твоей без внимания! Это есть дар благодати – не презри и не отвергни его. Что внушается тебе сделать, не отлагай того до завтра. Сейчас же войди в себя и начни заботливо рассчитывать и соображать все, что надлежит тебе посему сделать с собою и для себя. Затем начни ходить в том чине, в котором внедряется и возгревается победительное благо; храни пост, ходи в церковь, твори милостыню, прекрати на время житейские дела и заботы, уединись, читай, если можешь, и размышляй, а главное, молись, – молись умом твоим и сердцем и припадай ко Господу, болезненно взывая о помощи одолеть себя. Если будешь делать сие со всею искренностию, добросовестностию и терпением, призрит наконец Господь на искание твое, осенит тебя благодатию Своею, умягчит сердце твое и подаст силы переломить упорство воли твоей. Есть много уз, кои не дают душе восстать и идти ко Господу. Кроме порочных страстей и склонностей, порядок внешней, сложившейся под влиянием греха жизни, привычки, взаимные отношения, страх за жизнь и благосостояние составляют крепкостенную темницу, в которой томится грешная душа! Но все это растаивает от огня благодати Божией. В минуту сию человек все приносит в жертву Богу и на все готов – до положения живота, только бы Бог простил и принял его к Себе, хотя бы последним из всех, работающих в Дому Его. Что говорил блудный, то говорит и всякий, с решимостию обращающийся к Богу: Восстав, иду – и реку Отцу моему: «Отче! Согреших на Небо и пред Тобою, и, уже несмь достоин нарещися сын Твой, сотвори мя, яко единого от наемник Твоих!»
Момент решимости есть главный момент обращения. Что после того следует, уже есть исполнение того, что во время его полагает сделать человек. Если б не дошел до сей решимости юноша, не пошел бы к отцу, а не пошедши, горевал бы только о своей скудости и голодании – и, пожалуй, помирись с своим горьким положением, навсегда остался бы в нем. Но вот помог ему Господь: встал он и пошел к отцу, сказал ему, что задумал сказать, и был милостиво встречен, прощен, одет, обут, насыщен; принят опять в сыновство. И была радость великая во всем доме!
Таков конец решимости блудного возвратиться к отцу. В обращении грешника все, означаемое сим, исполняется тогда, когда он, решившись исправиться, исповедует грехи свои и, получив разрешение от духовного отца и прощение от Господа, причащается Святых, Пречистых и Животворящих Христовых Тайн, во оставление грехов и в Жизнь Вечную. И это есть следствие решимости грешника идти ко Господу, но не есть придаток к делу обращения, а есть необходимое его завершение, есть запечатление того, что образовалось в сердце в минуты решимости. Напоминаю о сем ради того, не подумал бы кто ограничиться одним внутренним обращением Богу, устраняясь от Божественных Таинств. Обращение такое будет ненадежно и не поведет ни к чему доброму. Если кузнец, сделав нож, как следует не закалит его, нож этот остается мягким и ни к чему не гожим. Точно так и человек, решившийся оставить грех и начать работать Господу, если не примет Исповеди и Святого Причастия, не имеет силы и мужества ни на какое добро: бывает вял, пропускает случаи к добру и всегда почти уступает препятствиям. А это значит то же почти, что оставаться в том же положении, как прежде, или остановиться на полдороге. Кто решился, тот встал. Но как, вставши, одеваются и приготовляют себя к делам своим, так решившемуся надобно облечься и вооружиться благодатию Исповеди и Святого Причастия, чтоб с силою, в должном вооружении, выйти на дела богоугождения и спасения. Когда проходит ночь и настанет день, исходит человек на дело свое и на делание свое до вечера (Пс. 103, 23), так, когда проходит ночь греха и воссиявает в душе день благодати о Христе Иисусе, облагодатствованный исходит на дело свое и работает до вечера жизни своей, Господу поспешествующу и благие начинания его утверждающу Своим благоволением и благословением.
Таков, братие, путь обращения от греха к Богу и богоугождению! Восстани же, кто есть спяй, и воскресни от мертвых, и освятит тя Христос! Если затрудняешься теперь, заготовься, по крайней мере, к посту, когда Апостол обратит к тебе слово: Се, ныне время благоприятно! Се, ныне день спасения! (2 Кор. 6, 2). Аминь.
16 февраля 1864 года
Обратив внимание на начало истории блудного, с изумлением видишь, какою малостию началось ниспадение юного, неопытного сына и в какой ров пагубы низвело. Первое желание обставлено такою благовидностью, что ничего худого и пагубного, кажется, от него и ожидать было нельзя. И отец будто не видел беды; верно, и сын не предполагал кончить так, как кончилось. Хорошо, что наконец благодать Божия взыскала погибшего. А то, пробедствовав здесь в горькой доле, и на тот свет перешел бы он не на радость, а на понесение праведного воздаяния за жизнь, худо проведенную и не исправленную покаянием.
Вот так-то совершается и всякое грехопадение и всякого человека ниспадение из доброго состояния в состояние худое, смятенное, страстное. Начинается всегда с малости, и малости благовидной; враг знает, что грех в настоящем своем виде отвратителен, потому прямо и не влечет в него, а начинает издали, всегда почти прикрывая первые свои приражения (нападения) видом добра. Потом уже, мало-помалу, всевает нечистоту помышлений и жар желаний, колебля крепость противящейся ему воли и расслабляя опоры ее, пока не образует скрытного в сердце склонения на грех, после которого уже только случай – и грех делом готов. А там грех за грехом и – повторение горькой участи блудного в падении!
Сие содержа в мысли, конечно, каждый из нас сам собою наложит на себя обязанность строго исполнять заповедь Апостола: трезвитеся и бодрствуйте! (1 Пет. 5, 8). Смотрите в себя и окрест себя и замечайте обходы и покушения врага, ищущего поглотить всякого ревнителя добра и чистоты. Первая уловка врага есть возмущение помыслов. Обычно он вначале всевает один только помысл, так, однако ж, чтоб он коснулся сердца и засел в нем. Как только успеет он в этом, тотчас около сего ничтожного, будто и не всегда худого, помысла собирает целый облак побочных помыслов и затуманивает, таким образом, чистую дотоле и светлую атмосферу души. Этим приготовляет себе враг место и пространство для действия и скоро начинает действовать в сем тумане, уязвляя душу страстными приражениями, которые рану за раною оставляют в душе. Эти раночки потом со всех сторон облегают душу и сливаются наконец в один болезненный струп страстного греховного настроения. Тут то же бывает, как если б кто во тьме тонким острием иглы получал уязвления на теле, одно, другое, третье и так далее по всему телу. Каждое уязвление причиняет боль и оставляет язву, из которой образуется нагноение и струп, а там, струп за струпом, и все тело станет как одна язва и один струп. Так замечайте: в добром состоянии мысли не мятутся, и тут врагу действовать нельзя, затем первое у него дело – возмутить помыслы. Возмущает же он их посредством одного, которого избирает коноводом, судя по характеру и занятиям человека. Как только успеет он засадить такой помысл в сердце, тотчас поднимается буря помышлений; внутренний мир и тишина исчезают. Тут-то подседает враг к сердцу и начинает понемногу возбуждать в нем страстные движения. Это уже второй шаг! Вот и смотри! Заметишь это – остановись, не иди дальше, ибо что дальше – уже очень худо. Смятение помышлений, может быть, и не успеешь заметить, потому что мы бываем поневоле многим заняты; но движение страсти – как не заметить, особенно когда еще цело намерение не поддаваться ей. Если и это для кого затруднительно, укажу более осязательный признак. Замечай: коль скоро, вследствие увлечения одним помыслом, а потом смятения многими, произойдет охлаждение сердца, знай, что в сердце пошли уже уязвления и струпы, хотя они не совсем еще заметны. Охлаждение сердца к богоугождению есть большая половина пути к падению, а иные говорят, что оно есть верное падение.