Печатается по: Маркарян Э. С. Очерки теории культуры: Ереван, Изд-во АН Армянской ССР, 1969.
A. L. Kroeber, C. Kluckhohn. Culture. A Critical Review of Concepts and Definitions. Cambridge (Massachusets), 1952. P. 14.
Следует подчеркнуть очень важную специфику, которую проблема материализма и идеализма приобретает в сфере общественно-научного знания. Если для естественных наук она выступает прежде всего как мировоззренческая проблема, то иначе обстоит дело в конкретных общественных науках (в данном контексте имеется в виду не гносеологический аспект проблемы, связанный с вопросом о познаваемости мира, а ее онтологический аспект, выражающий структуру бытия). Для общественных наук это не просто проблема, то или иное решение которой хотя и может значительно влиять на ход познавательного процесса, но тем не менее выходит за пределы самого специального знания, а вопрос, имеющий также специально-научный характер. Это объясняется самим строением объекта исследования социальных наук, в ткань которого органически вплетены элементы идеального порядка. Данное обстоятельство не может не найти своего выражения в социальной теории, для которой понятия «материализм» и «идеализм» означают не выходящую за пределы специального знания проблему, как это имеет место, например, в физике, а проблему самой организации, строения объекта научного исследования.
Именно так, по нашему мнению, должна решаться и давно дискутируемая в нашей литературе проблема соотношения исторического материализма и социологии. Правомерно говорить не об историческом материализме как о марксистской социологии (в данном случае не имеет принципиального значения, отождествляется ли исторический материализм с социологией в целом или же с ее общетеоретической частью), а об историко-материалистической социологии. Ведь исторический материализм это не отдельная, самостоятельно конституированная область знания, подобно биологии, физике, этнографии, кибернетике, а концепция, согласно принципам которой должны разрабатываться различные дисциплины марксистского обществознания, в том числе и социология. Данная система взглядов в марксистском обществознании выполняет ту же познавательную функцию, какую выполняет дарвинизм в современной биологии. Исторический материализм выражает концептуальный аспект марксистской социологии и обществознания в целом (точно так же, как, скажем, «исторический идеализм» выражает концептуальный аспект идеалистического обществознания и, в частности, социологии). Смешение этих аспектов не может не оказать своего тормозящего воздействия на развитие марксистской социологии, многие проблемы которой только сейчас по сути дела начинают систематически разрабатываться в нашей литературе. Это в полной мере относится и к общетеоретической социологии, перед которой встали многие новые вопросы.
Настоящая книга является культурологической частью более обширной работы, посвященной проблемам системного изучения общественной жизни. См.: Маркарян Э. С. Методологические проблемы системного исследования общественной жизни: Дис. … д-ра филос. наук. М., 1967.
Эта сторона вопроса на примере философско-исторических систем О. Шпенглера и А. Тойнби нами рассмотрена в другой работе. См.: Маркарян Э. С. О концепции локальных цивилизаций. Ереван, 1962.
См.: Глезерман Г. Е. О законах общественного развития. М., 1960. С. 18–20, а также: Тугаринов В. П. О соотношении категорий исторического материализма. Л., 1958. С. 87.
Понятие предмета (и метода) науки является сложным по своему смысловому значению. В связи с этим необходимо, в частности, иметь в виду, что понимание предмета науки, как определенной сферы деятельности, на которую направлен процесс познания, выступает в качестве лишь одного из основных значений, в котором используется данный термин. В этом своем значении он выражает общий или, точнее, потенциальный предмет той или иной области знания (например, сфера социальных явлений), от которого следует отличать непосредственный, актуализированный предмет научного исследования (например, предмет социологии, этнографии, географии). В данном случае мы имеем дело с двумя качественно различными видами обобщения объектов наук. В литературе иногда эти два различных значения терминологически обозначаются как «объект» науки (в нашем обозначении «потенциальный» предмет) и «предмет» науки («непосредственный», «актуализированный» предмет).
Кстати сказать, лишь благодаря этой внебиологически выработанной системе средств, воплощенной в мире культуры, оказалось возможным преодоление автоматизма поведения особей коллективных организмов чисто биологического порядка и возникновение такого чисто человеческого феномена, каким является личность.
См.: Маркарян Э. С. Методологические проблемы системного исследования общественной жизни: Дис. … д-ра филос. наук. М., 1967. С. 35–94.
Настало время со всей серьезностью обсудить в нашей социологической литературе вопрос о том, в какой мере применимо понятие «адаптация» (приспособление) к сфере общественно-научного знания. Очень важно при этом исходить из самой проблемы, а не из выражающего ее термина, вызывающего биологические ассоциации. Проблема же заключается в том, что любая форма жизни, любые жизненные процессы в принципе оказываются возможными при условии их соответствующей «приспособленности» к окружающей среде. В связи с этим без понятия «адаптация», «приспособление» (в этом широком, а не биологическом смысле) сам процесс генезиса общества оказывается совершенно непонятным.
Целесообразность расширенной трактовки этих понятий становится сразу же очевидной при принципиальной постановке проблемы соотношения человеческого общества как сложнодинамической системы с окружающей средой, необходимым образом требующей определенного уравновешивания с ней. Отличие человека состоит вовсе не в том, что для него не характерна приспособительная деятельность, а в особом активно-приспособительном отношении к среде, функцию которого, собственно говоря, и призвано выполнить материальное производство. Характерная особенность приспособительной деятельности людей состоит в том, что в данном случае имеет место процесс адаптации системы к природной среде через ответно производимую адаптацию соответствующих предметов природы к нуждам системы путем целенаправленного и систематического воздействия на них. В связи с этим нам думается, что общественную жизнь следует отнести к особому разряду систем, которые за неимением иного термина можно условно назвать адаптивно-адаптирующими системами, в отличие от просто адаптивных систем, представленных различными формами биологической жизни. Более подробно об этом см.: Маркарян Э. С. Методологические проблемы системного исследования общественной жизни. С. 119–120, 126–129.
Наиболее известной среди них, по-видимому, следует считать концепцию Т. Парсонса о так называемых «функциональных императивах» социальной системы, выработанной под непосредственным воздействием той части системы взглядов Б. Малиновского, которая была названа им «императивами культуры». См.: Parsons T. An Outline of the Social System // Theories of Society, Two in one volume. N. Y., 1965.
Говоря о концепции «социологического плюрализма», мы имеем в виду вовсе не точку зрения, исходящую из множества действующих в процессе социальной жизни факторов (это попросту не может быть предметом спора в современной социологии), а точку зрения, уравнивающую эти факторы, объявляющую их равноправными в своем воздействии на социальную жизнь (на социальное целое).
См.: Don Martindale D. Social Life and Cultural Change. N. Y., 1962. С. 40, 46.
Термин «органический», в соответствии с установившейся в советской литературе традиции, используется в настоящем контексте не в узкобиологическом смысле, а для характеристики особо сложноорганизованного типа целого, охватывающего как биологические, так и социокультурные системы.
В нашей литературе при исследовании проблем общественного сознания обычно делается упор на отражательной, познавательной его функции, дающей возможность ориентации в окружающей действительности. Но не менее важной является организующая функция соответствующих форм общественного сознания (морали, права, идеологии, искусства и т. д.), лишь благодаря осуществлению которой достигается требуемая для социального существования интеграция и сплоченность человеческого коллектива, координация усилий его членов. Под этим углом зрения несомненный интерес представляют незаслуженно забытые работы А. А. Богданова, посвященные проблемам общественного сознания, несмотря на содержащиеся в них ошибки.
Маркс К. К критике политической экономии. М., 1950. С. 219.
См.: Bertalanffy L. Problems of Life. N. Y., 1960. С. 124–128.
См.: Маркс К. Капитал. Т. 1. 1953. С. 184. Фундаментальное значение этой идеи для общественных наук вынужден был признать и такой критик марксизма, как Карл Поппер. См.: Popper K. R. The Open Society and Its Enemies. Vol. II. L., 1957. С. 106.
См.: Kroeber A. L., Parsons T. The Concept of Culture and of Social System // American Sociological Review. V. 23. October, 1958. P. 582.
См.: там же.
См.: там же. С. 583.
См.: Kroeber A. L., Parsons T. The Concept of Culture and of Social System // American Sociological Review. V. 23. October, 1958. P. 583.
См.: там же.
Вопрос строго продуманного, целесообразного использования терминов имеет в науке весьма существенное значение, которое порой недооценивается. Однако в данном случае важнее всего поставить в нашей литературе самое проблему, в ходе обсуждения которой будет уточнена и терминология.
Как мы попытаемся показать ниже, из поля зрения Крёбера и Парсонса ускользает весьма важный, логически конечный аспект данной проблемы.
Merill F. Society and Culture, Engelwood-Cliff. New-Jersy, 1962. P. 112.
См.: там же.
См.: White L. The Science of Culture. N. Y., 1959. P. 91.
Что касается чисто терминологической стороны вопроса, то далеко немаловажным обстоятельством в данном случае является традиционное и укоренившееся в литературе использование терминов «общественный», «социальный» для обозначения наук, изучающих сферу человеческой жизнедеятельности, в отличие от «наук о природе». Правда, при этом нельзя не принимать во внимание и другую, характерную для целого ряда областей знания (в частности, для сравнительной психологии) традицию, связанную с использованием данных терминов для обозначения коллективной жизни животных. Как нам кажется, подобное использование терминов «социальный», «общественный» допустимо в силу укоренившейся практики, но при этом необходимо помнить всю условность этого употребления.
Herskowits М. I. Cultural Anthropology. N.Y., 1952. P. 316, 317.
Как это ни странно, данный чрезвычайно важный по своему значению смысл понятия «функция» обычно выпадал из поля зрения представителей функционализма в западной социологии.
Подчеркивая тут и в других местах работы координированный характер человеческих действий, мы стремимся показать суть того специфического явления действительности, которое выражается в понятии «социальная система». Важнейшей предпосылкой существования социальной системы (а также любого другого сообщества) является определенная координация усилий образующих его индивидов. Без этой предпосылки социальная система как «социальный организм» не способна существовать. Другое дело, что в пределах социальной системы постоянно возникают и имеют место действия, нарушающие эту координацию. Причины и формы проявления этих так называемых «дисфункциональных» (этот принятый термин кажется нам не совсем удачным) действий весьма многообразны и представляют чрезвычайно важный объект научного исследования. Но какой бы характер ни носили «дисфункциональные» действия в пределах социальной системы, определенный минимум координации действий, направленный на поддержание общественной жизни, должен сохраняться, ибо в противном случае гибель общества неминуема. Именно в силу этого обстоятельства мы, ставя перед собой в настоящей работе задачу лишь исходного определения понятия «социальная система», считаем возможным абстрагироваться от проблемы «дисфункциональных» действий.
Эти сравнения, несмотря на присущую им произвольность, тем не менее очень показательны и свидетельствуют о том, какое значение придается понятию «культура» в современном западном обществознании.
См.: Goldshmidt W. Comparative Functionalism. Berkley, 1966. P. 61.
См., например: Herzler J. O. American Social Institutions. Boston, 1961. P. 77.
Kroeber A. The Nature of Culture. N.Y., 1952. P. 164.
См.: Radcliffe-Brown A. R. Structure and Function in Primitive Society. Glencoe, 1952. P. 180.
См.: Radcliffe-Brown A. R. Structure and Function in Primitive Society. Glencoe, 1952. P. 180, 195.
См.: там же.
См.: там же.
См.: Radcliffe-Brown A. R. Structure and Function in Primitive Society. Glencoe, 1952. P. 181.
Segerstadt Т. Т. The Nature of Social Reality. Totowa, 1966. P. 14.
Само собой разумеется, что «нормативная система», как и культура в целом, также имеет свое собственное строение (речь об этом шла выше при рассмотрении различных точек зрения, под которыми может быть структурно выражена общественная жизнь). Но в данном случае речь идет не о строении любых феноменов общественной жизни, а о строении социальной системы как множестве взаимодействующих индивидов. Именно этой «системой отсчета», вводящей в исследование два соотносительных понятия: «строение системы» и «способ деятельности системы», мы должны строго руководствоваться во избежание потери правильной теоретической перспективы. Ведь в связи с этим, если за «строение» («морфологию») социальной системы будет принята нормативная структура, как это имеет место у Зегерштадта, понятие «способ деятельности» системы лишается своего реального содержания.
Первоначально Макайвер сохранил терминологию Вебера и лишь в дальнейшем ввел термин «технологический порядок».
См.: White L. The Evolution of Culture. N.Y., 1959. P. 9.
См.: Herzler J. O. Sociology of Language. N.Y., 1965. P. 48.
Boas F. Race, Language and Culture. N.Y., 1940. P. 261.
См.: там же.
См.: там же.
Там же.
См.: там же.
Boas F. Race, Language and Culture. N.Y., 1940. P. 162.
Там же.
См.: Boas F. Race, Language and Culture. N.Y., 1940. P. 162.
Следует иметь в виду во многом условный характер деления культуры на «материальную» и «духовную», ибо каждый элемент культуры имеет свою «материальную» и «духовную», «объективную» и «субъективную» стороны. Так, любая идея, для того чтобы стать элементом культуры, должна необходимым образом найти свое знаковое, т. е. материально объективированное выражение. С другой стороны, любой материальный предмет, выступая в качестве продукта культуры, является «одухотворенным» в том смысле, что при его создании в него вкладывается определенная идея, выражающая его функциональную значимость.
При всем этом нельзя согласиться с теми авторами, которые вообще отрицают правомерность деления культуры на «материальную» и «духовную», ибо подобная классификация базируется на определенных основаниях. Одним из главных оснований этой классификации, на наш взгляд, выступает качественно различный характер объективации элементов, традиционно относимых к сферам «материальной» и «духовной» культуры. Этот вопрос является далеко не простым и требует своего детального обсуждения.
Основными объектами западной философии истории XX в. выступают преимущественно культурно-исторические системы. Поэтому она приобрела ярко выраженный культуроведческий характер.
В литературе термины «культура» и «цивилизация» используются далеко не однозначно. Хотим в этой связи специально оговориться, что круг основных задач настоящей работы не ставит нас перед необходимостью специально останавливаться на различении понятий «культура» и «цивилизация». Поэтому в настоящем контексте можно условно принять эти понятия в качестве равнозначных, хотя, на наш взгляд, между ними и существуют различия.
Более подробно об этом см.: Артановский С. Н. Историческое единство человечества и взаимное влияние культур. Л., 1967.
Следует обратить внимание на значительные трудности, связанные с переводом данного термина на русский язык. Они возникают прежде всего в силу многозначности слова «pattern». Поскольку в русском языке нет соответствующего ему эквивалента, необходимо иметь в виду, что привившийся в нашей литературе перевод этого термина (модель) далеко не полностью выражает все основные значения, в которых он обычно используется в американской культурной антропологии. Термин «pattern» может переводиться, в частности, как «структура» и «тип».
Шпенглер О. Закат Европы. Т. 1. М., 1923. С. 1.
Там же. С. 14.
Шпенглер О. Закат Европы. Т. 1. М., 1923. С. 14–15.
Там же. С. 16.
Там же.
Шпенглер О. Закат Европы. Т. 1. М., 1923. С. 14–15.
Шпенглер О. Закат Европы. Т. 1. М., 1923. С. 20.
Там же.
В настоящей работе мы затрагиваем лишь один из основных аспектов данной концепции. Более подробно о ней см.: Маркарян Э. С. О концепции локальных цивилизаций: Критич. очерк. Ереван, 1962.
Все эти термины в данном контексте выражают в различных аспектах одну и ту же идею.