До утра в июне душа в тоске,
Ясно: думай – не думай, все ж
Дней прошедших след сединой в виске
Затерялся – не разберешь.
Если б видел я даже в страшном сне,
Что грядет, то глух стал и нем,
А теперь весь бред наяву во мне,
Он несет безмолвье и тлен.
И не вижу в этом вины ничьей,
Выбрал сам тоску и печаль.
Камнем боль лежит на душе моей.
Жаль.
С февраля что ни день, то канатный шаг,
И не знаешь – прав иль не прав.
Черный крот забрался вовнутрь, как враг,
В клочья душу всю изодрав.
Бесконечно тянется день за днем,
За окном тихий дождь стучит.
Я в больнице, где сумасшедший гном
Днем и ночью «спаси» кричит.
Гном – моя душа и моя тоска,
Стонет он в коггях у крота;
Все, чем жил до этого – горсть песка:
Отворяй беде ворота…
Боже, дай же сна, чтоб спокойно жить,
Чтоб спокойно спать и дышать,
Черный крот последнюю жизни нить
Мне не сможет тогда порвать.
1992