Всю дорогу к служебной квартире мне не давали покоя мысли, как ни странно, не только о родителях. К этой давней обиде я уже настолько привыкла, что легко запихивала ее подальше в сундук подсознания, или где они там хранятся. Достану и разберу их тогда, когда появится возможность, если это вообще случится.
Сейчас же нужно было осмыслить другое. Как быть с Падуану? Спрашивать ли у него о повторном расследовании моего дела? Или дать ему возможность самому все раскрыть? Ведь если он сразу ничего не сказал, то явно преследовал четкую цель, а не просто забыл или не посчитал нужным оповестить меня. Просто понаблюдать за ним? Удачи мне в этом, ага. Более скрытного и сдержанного человека попробуй поищи.
Выходит, что Падуану очень важно было втянуть в это дело именно меня, раз так глубоко закопался в ту историю. И получается, что все эти намеки на Рэду, Фонсо, меня саму – просто рычаги, которые на самом деле никто и не собирался задействовать. Муляж, обманка. И что-то мне подсказывало – спроси я напрямик у следователя, правдивого ответа не дождусь. Как всегда, заговорит зубы, наведет тень на плетень. Тогда есть ли смысл тратить слова? Не то, чтобы у меня на них лимит, но проще тогда уж в пустоту их произнести, чем так и не дождаться внятного ответа от следователя.
Я остановилась и перевела дух – так быстро шла, что аж снег выпрыгивал из-под пяток. Я ни в чем не могу быть уверенной в случае с Падуану. Только в том, что для него мое участие в расследовании важнее, чем для меня, так получается. Сыграть на этом? Ха. Вот уж вряд ли он на мой неумелый шантаж поведется.
Хотела было продолжить идти и вдруг ошарашенно замерла. А что, если я просто следующая жертва? Мало ли что там Падуану говорил о ритуале. Он ведь не обманывает обычно, а просто недоговаривает. Может быть завершающим штрихом в обряде должна быть смерть или кровь не взрослого мужчины, а молодой женщины?
Проходящие мимо пешеходы недовольно обходили меня. Хорошо хоть никто не толкал. Хотя это мне может и не помешало бы. Выйти из ступора получилось не сразу.
За ужином, который нам предоставила приходящая прислуга, все заметили, что я излишне тихая. Ионит в силу такта ничего не спрашивал, лишь бросал на меня внимательные, чуть обеспокоенные взгляды. А вот Падуану сдерживаться не стал.
– Как прошла встреча с родителями?
Делиться подробностями? Нет уж.
– Занимательно.
Моя скупость следователя не устроила.
– Все в порядке? – напирал он.
– Насколько это вообще возможно для нас.
Я позволила себе улыбку, хотя губы и не сразу послушались.
Падуану удовлетворенно кивнул.
Я зло сжала губы и довольно громко стукнула вилкой по тарелке. Оба мужчины подняли головы. Сделала вид, что так и надо, и продолжила меланхолично жевать, хотя внутри и кипели страсти.
А чтобы и дальше не навлекать на себя излишних подозрений, я все же поинтересовалась:
– Как у вас продвигаются дела? Удалось узнать что-то новое или хотя бы выйти на пособников Промба?
Падуану медленно промокнул губы салфеткой, при этом не забыв бросить предупреждающий взгляд на помощника.
– Нет, пока тихо. Поэтому ждем, когда кто-то из них выйдет на вас. Предположительно они будут вас ждать в заведении у старой ратуши. Знаете, где это?
Я кивнула. Ну как можно так противоречить самому себе? Сначала заявить, что новостей нет, а потом указывать, где меня будут ждать.
– Это лишь предположение, полной уверенности нет, – добавил Падуану. – Завтра и проверим.
Я не выказала никакого энтузиазма, поэтому он уточнил:
– Проверим же?
– А у меня есть выбор? – вырвался вопрос.
Накатила вдруг такая тревога, что захотелось убежать отсюда куда угодно. Даже к родителям.
Порыв я, разумеется, сдержала, но Падуану заметил, как крепко я сжала вилку.
– Был. Теперь уже нет.
И я поняла, что не найди следователь точки давления на меня, не согласись я почти добровольно, он бы все равно нашел способ меня втянуть. А еще именно сейчас промелькнула мысль, что я даже не в курсе откуда следователь с помощником. Вероятнее всего они также местные. Тогда история со служебной квартирой еще подозрительнее. Я, конечно, тогда и сама не горела желанием отправляться к родителям, но кто заставлял эту парочку со мной селиться?
Я оглядела комнату словно впервые. Будто до этого смотрела на нее как сквозь дымку, рассеивающую внимание. Будто я так смотрела на всю свою жизнь последние пару лет…
Резко поднялась и направилась к выходу, даже не взяв пальто. В очередной раз за сегодня мне в спину понеслись требовательные возгласы, но я в них не вслушивалась. Промчалась по лестнице, чуть не свалившись кубарем, и выскочила на улицу. Прямо в объятия мороза. Он гостеприимно распахнул руки и вытянул меня из теплой парадной.
Ясно. Яркие звезды уже начали поблескивать на стремительно темнеющем небе. Изо рта вырывались облачка пара, а мне хотелось еще и пуговички на платье расстегнуть, чтобы пробрало до самого нутра.
– Заболеть решили? – гневно произнес Падуану.
Он подошел сзади и накинул пальто, бесцеремонно положив руки мне на плечи, крепко сжав.
– Отстаньте, – буркнула я. – Мне нужно побыть одной. Остудить голову.
– И застудить все остальное, – выдохнул он. – Ладно, – внезапно покладисто уступил следователь.
И даже отошел, скрывшись в парадной. Вот и чудненько.
***
День выдался морозным и солнечным. Снег, подтаявший ранее, схватился ледяной коркой. Дорожки успели расчистить и посыпать не везде, поэтому идти по улице приходилось крайне осторожно. Добралась до нужного места я нескоро, хотя могла бы нанять экипаж. Но хотелось самой пройтись по знакомому-незнакомому городу.
Рядом со старой ратушей, которая сейчас была то ли музеем, то ли каким-то неведомым мне ведомством, внезапно оказалось не одно заведение. Точнее так – кофейня, что-то вроде злачного кабака, что было странно, учитывая вполне себе респектабельный район, и очень даже приличный ресторан, куда я даже в лучшие времена вряд ли бы попала – запись там была на месяцы вперед. Помнится, Тобиар Драголич как-то хвастался, что праздновал там свой день рождения и бронировал кабинет за полгода.
На всякий случай я все же сунулась на порог.
Вид метрдотеля говорил: «Вы кто такая, вас здесь не ждали». Значит, ничего не поменялось. Не больно-то и хотелось, хотя могли бы и кого повежливее поставить на вход.
В кабак соваться я уже не стала. То, что кто-то из шайки будет ждать меня именно там – мне такой вариант показался слишком очевидным, на поверхности. И я отбросила его, как только поняла, что за теми дверями.
Отправилась я в кофейню.
За пару лет в Брышеве я отвыкла от кофе – местные не особо жаловали этот напиток, соответственно, достать его было сложно. Там больше по чаю со вкусными добавками в виде травок и ягод. Но тут, как оказалось, варили кофе отменно. И все же на исходе второго часа в кофейне я заказала уже горячий шоколад. А вот это поприятнее будет – мягкая горечь, разбавленная сахаром и молоком, скрасила тяжесть ожидания.
Я старалась не слишком откровенно глазеть по сторонам, но время от времени все же осматривала зал.
Милая, уютная обстановка, интеллигентного вида посетители. Никого и ничего подозрительного.
Еще час и я все же заметила одного мужчину и семейного вида пару, которые сидели в разных концах зала. В их облике, на первый взгляд, ничего примечательного все же не было. Но на второй… то ли потому, что они упорно не встречались со мной глазами, смотря будто мимо, то ли пресловутая осанка – стоило им только чуть расслабиться, спина тут выравнивалась, а потом все по новой. Будто люди пытались выглядеть непринужденно, но вбитые привычки мешали. В упор разглядывать я их не могла, но боковым зрением все же сумела заметить смущающие меня моменты. А если заметила я, то что мешает и бандитам? Впрочем, возможно тут дело в моей излишне в последнее время развитой наблюдательности. В любом случае, Падуану придется предупредить.
Я просидела еще пару часов. Выпила две чашки шоколада, чашку чая, слопала парочку пирожных – а что, за казенный счет можно было и не мелочиться. И все же ушла – персонал начал на меня коситься с подозрением. Не сказать, что меня это смущало, но дополнительное внимание ко мне сейчас точно ни к чему.
После вчерашнего срыва сегодня я была словно в легком оцепенении. Чуть заторможенная реакция, безразличие к происходящему. Я не беспокоилась об исходе, просто выполняла заранее продуманные действия, отмечала то, что должна была. Что с этим делать дальше – не мои уже проблемы. И поэтому даже никакой скуки за все то время, что была вынуждена просидеть в кофейне, не испытывала. Хотя, конечно, жаль, что не договорились о конкретном времени.
Пока шла обратно в квартиру, на морозном воздухе сознание все же несколько прочистилось. А когда уже приблизилась к дому, добавилась капелька раздражения – я стукнулась ногой о ледяную глыбу, да и усталость резко дала о себе знать. Этого оказалось достаточно, чтобы в недовольном тоне выплеснуть свое мнение об увиденном рано явившемуся Падуану. Видимо, у него тоже был не слишком продуктивный день. Хотя, возможно это было затишье перед бурей. Шербан благоразумно предпочел скрыться в своей комнате. Даже без ужина. Видимо, выглядела я действительно грозно.
– Все высказали? – флегматично спросил Падуану.
Я резко выдохнула, справившись с эмоциями. Надо же, вчера промолчала, сегодня полдня ходила ни рыба, ни мясо. А сейчас – поди ж ты, прорвало. Видимо, иногда стоит спускать пар, чтобы крышечка не слетала с чайника.
В основном я ворчала, что затея глупая. Бегать по общественным местам в поисках неведомо кого – ну что за ерунда? Будто неудачный розыгрыш, выдумка. Хотя погибший Сандор был вполне себе настоящим.
– Нет, не все, – выдала я уже спокойнее. – Не могли бы вы приставить следить за мной кого-то менее заметного?
Есть! Я наконец-то пробила маску то ли вежливого участия, то ли попросту равнодушия.
Он не стал спрашивать, как я вычислила соглядатаев. Лишь в удивлении приподнял брови, а после криво усмехнулся, вероятно, не веря в мою наблюдательность.
– Учтем, – только и произнес Падуану.
Я кивнула и заключила:
– Вот теперь все.
И ушла к себе. Голодной я себя не чувствовала – десерты вполне и даже излишне сытная еда.
Вытряхнула из сумки купленный на днях томик приключенческого романа и собралась его почитать. Но быстро отложила – можно подумать, мне теперь в жизни мало приключений. Да и приглушенные голоса из гостиной отвлекли.
Я взяла стакан и тихонько прилипла к двери. Слышно было плохо, разобрать что-либо получалось с трудом, да и не разобрать даже, а отчасти догадаться.
Было ли мне стыдно, что подслушиваю? Нет! Было лишь досадно, что не все расслышала.
Самой отчетливой оказалась реплика Ионита: «Нас ждет срыв».
И почему-то подумалось, что это обо мне.
Падуану буркнул что-то вроде: «Не должна. Справится».
Надо же, как верит в меня.
«Лучше бы ты ей все рассказал.»
«Лучше бы тебе свое мнение оставить при себе. Когда будет нужно, обязательно спрошу.»
Ишь какой едкий!
Однако Ионит… рассмеялся. Легко, непринужденно, насколько я могла судить.
Я на всякий случай поковыряла в ухе пальцем. Ничего не застряло.
Шербан никогда при мне в обществе своего начальника так вольно себя не вел.
«Боюсь, я до этого момента попросту не доживу. Поэтому, дядюшка, лучше бы тебе это делать, когда еще есть возможность.»
Дядюшка?
Я аккуратно отняла стакан от двери. Понюхала его. Алкоголем не пах, и утром я из него точно пила только воду, никакого спиртного. Тогда какого нечистого сейчас я услышала? Может, тут двери из особой древесины – так причудливо искажают звуки?
Новость о родстве Падуану и помощника перекрыла даже осознание того, что племянничек уговаривал дядюшку мне все рассказать. Неужели правду про ритуал и мое участие в нем?
Впрочем, может, никакого родства и нет, а это просто прозвище.
Стакан чуть не выскользнул из рук, когда я в задумчивости перекладывала его из одной ладони в другую. От греха подальше решила все-таки свернуть шпионскую деятельность. Вернулась к столу, взяла книгу и окунулась в выдуманную историю, чтобы меньше думать о загадках в реальности.
На следующее утро я дождалась, когда соседи покинут квартиру, и только тогда вышла из своей комнаты. В каком-то лихорадочном предвкушении выпила кофе, даже ни разу не скривившись от горечи, закинула в себя скудный завтрак – есть хотелось слабо, как ни странно. И выскочила на улицу.
Погода меня обманула. Если вечером было довольно морозно, и ясное небо сверкало первыми звездами, то ночью пошел снег. И теперь улицы застыли в снежном безмолвии. Дороги не чищены, тротуары заметены по колено. Ни дворников, ни просто прохожих.
Ничего себе стихия разгулялась за такой короткий срок. А вот стихийники, судя по всему, гулять точно не собирались. Вспомнилась разгромная статья в проправительственной газете, которую я на днях позаимствовала у Ионита и только вчера наконец-то полистала. Книга оказалась на редкость скучной, приключения не увлекательными, пришлось довольствоваться местными сводками.
Стихийники ранее брали подработки – помогали городу справляться с сильными ливнями, снегопадами. Работа не постоянная, да и всегда было достаточно пары человек. Уж не знаю, как они между собой распределяли чья очередь, но судя по всему такую работенку брали самые неприхотливые – денег за нее давали немного. Власти города те еще экономные жуки, где не надо в основном. А не так давно стихийники устроили забастовку. Дескать это ниже их одаренного достоинства так низко оценивать свою работу, почти на уровне обычных дворников. Журналист в той статье едко прошелся по ним: ишь чего захотели, презренного золота, вместо того, чтобы честно и почти безвозмездно служить на благо общества.
Действительно, негодники какие – захотели справедливой оплаты своих трудов.
Помнится, тот стихийник, который помогал в том числе в поместье Драголичей под Брышевым, упоминал, что на частных заказах зарабатывает вполне достаточно, чтобы его семья ни в чем не нуждалась. А стоило только ради крох связаться с государством, так потом не отвяжешься, еще и должен останешься.
Хотя радовало уже то, что хоть школьное, хоть высшее образование у нас в стране было бесплатным. В школу обязаны были ходить все дети – между детьми с Искрой и без нее разницы не делали. Правда, первые еще и должны были учиться обуздать свою Искру, чтобы никому не причинить вреда. А учеба в университетах, которых было три на всю страну, давалась можно сказать авансом и компенсировалась лишь в том случае, если выпускник уезжал за границу. Считалось, оставаясь внутри страны, обученный человек в любом случае принесет ей пользу. Хоть делом, хоть налогами. Видимо, выгода в этом стране действительно была, раз за сто лет, как ввели правило, его не изменили. Но вот место работы выпускник искал уже сам. Кому-то везло – его замечали и тут, в столице. Можно было устроиться в хорошее место с неплохими перспективами. Кто-то ради этих перспектив разъезжал по стране. Я же должна была остаться под руководством мэтра Матея, набирать материал для квалификационной работы. По судебной медицине, разумеется.
Увы, меня все-таки распределили насильно, не спрашивая мнения.
А стихийники все же молодцы – настаивают на своем. Еще парочка таких снегопадов и властям придется с ними договориться. В ход, наверняка, пойдет и шантаж с угрозами, но солидарность этой братии не даст никому сдаться.
Даже несмотря на то, что передвигаться было крайне затруднительно, шла я улыбаясь. А вот большая часть тех редких пешеходов, что встречались мне, были с хмурыми лицами – пробираться сквозь плотный снег непросто. Обычные дворники не справлялись. На дорогу можно было даже не смотреть – извозчиков и экипажей там не водилось. Мимо проползла парочка саней и не более.
Тот путь, что еще вчера занял у меня полчаса, сегодня я осилила больше чем за час. Сильно продрогла и мечтала лишь о чашечке чего-нибудь горячего. Возможно, даже с капелькой коньяка. Скорее всего зря я сегодня героически преодолевала весь этот путь, но раз уж настроилась, то пройду до конца.
Однако, чем ближе я подбиралась к кофейне, тем чище становились улицы. Что ж, видимо властей надолго не хватило, чудесно.
Когда я поравнялась с крыльцом ресторана, метрдотель, что еще вчера так нелюбезно выставил меня вон, вдруг расплылся в приветливой улыбке. Не в ответ же на мою? Я вообще не ему улыбалась, а собственным мыслям. Да и вдруг он это все же не мне. Увы, позади никого не было.
– Госпожа Илейнс? – произнес он, с надеждой разглядывая меня. Редкие снежинки не мешали ему.
Я остановилась, приподняла брови и ответила:
– Слушаю вас.
Получилось резко.
Он не смутился, наоборот, расплылся в еще более широкой улыбке и выдохнул с облачком пара:
– Доброго вам дня. Прошу вас, – он махнул рукой, открывая дверь в теплое помещение. – Вас ждут.
Сама любезность, ну надо же.
Спрашивать, кто именно меня ждет, я не стала. И так понятно. Хотя и неожиданно, что выбрали именно это место. Решили подстраховаться и сбросить хвост, если он есть? Я украдкой посмотрела по сторонам. Никого подозрительного, да что там, вообще никого. Не то, что следовательских соглядатаев. Улицы все также были непривычно пусты, поэтому скрип шагов любого, кто оказался бы недалеко, слышался бы отчетливо.
Хорошее настроение окончательно улетучилось, оставив после себя лишь дрожь тревоги.
Однако улыбку с лица я не согнала.
– Благодарю.
И прошла внутрь.
Там меня встретил уже другой человек, вероятно, официант. Ровная спина, натянутая шея, что видны сухожилия. Он будто пытался что-то высмотреть поверх меня. Дерганные движения рук, из-за чего полотенце на локте раскачивалось как маятник. И шумное, еле сдерживаемое дыхание.
– Пройдемте.
Он аккуратно ухватил меня за предплечье.
Ничего себе…
Я даже пикнуть не успела, как карман его сюртука оттопырился, и сквозь ткань появилось очертание продолговатого предмета, прикрываемого гуляющим полотенцем.
– Надеюсь, предупреждать не нужно? – проскрежетал тип.
Даже обычный кивок дался тяжело, словно мышцы шеи одеревенели, а плечи свело.
И уже совсем нелюбезно потащили меня по коридору, в сторону от входа в зал. Вероятно, к служебным помещениям. Вокруг стояла такая тишина, что звуки шаркающих шагов и тяжелого дыхания громом разносились в воздухе, эхом отражались от стен. Прогулка в неизвестность шла через богатую обстановку, освещенную мягким светом кованых ламп. Пушистые ковры на полу, ноги в них утопали, а грязь, казалось, совсем не прилипала. Стены в панелях из темного дерева с затейливым узором сверкали лаком. Охровые тканевые обои над панелями создавали ощущения тепла и уюта. Вот только меня пробирал холод. Разве что зубы не стучали.
Довели до двери в конце коридора и грубо выпихнули за порог. Похоже на склад, где под потолком качался тусклый светильник, слабо рассеивая полумрак. Из-за ближайшего стеллажа выскочил другой тип. Этот уже не стеснялся – держал револьвер на виду.
– Угу, – буркнул он официанту.
Видимо, кивком выразил благодарность, что подельник благополучно сопроводил меня тихо и беспроблемно.
Подозреваю, кричать бесполезно. Из-за стихийного коллапса вряд ли тут много посетителей, если они вообще были. А персонал скорее всего сделает вид, что ничего не происходит – то, что я вообще появлялась рядом, не то, что здесь, не докажешь. Свидетелей-то нет. «Ничего не знаю, моя избушка с краю». Моя же охрана явно заплутала в снежных улочках.
Засада.
– Пошли, – неприветливо дернул дулом мужчина.
Вот он как раз выглядел как типичный бандит. Даже в чем-то карикатурный. Высокий, крепкий, коренастый, с недельной щетиной на бугристых от оспин щеках. Нос неаккуратно сросся после неоднократных переломов. Одежда хоть и чистая, но мятая, видавшая виды, а вот ботинки, на удивление, хорошие такие, дорогие. На макушке кепка, прикрывающая лысину. А уж улыбка, демонстрирующая отсутствие парочки зубов… зловещая.
Спросить кто он и куда меня собрался вести? Не уверена, что получу нужные ответы. А вот недосчитаюсь своих зубов или еще чего – целых пальцев, например, запросто. Вряд ли тип такой «приятной» наружности будет со мной любезно беседовать.
Однако, серьезно настроились подельники Промба.
Я не успела осознать, насколько простодушно поверить сейчас, что ни мэтр, ни его приспешники, не причинят мне вреда, что вообще это какая-то ошибка, его оговорили, меня с кем-то перепутали, и все разрешится благополучно. Нужно было думать, как теперь выпутаться из этой ситуации с наименьшими потерями. Думать, что обойдется вообще без них – даже у меня такой наивности теперь нет.
Тип довел меня до еще одной двери, за ней – широкий коридор и выход на задний двор. Видимо, сюда привозили продукты. Там стоял фургон, запряженный двойкой. Фургон был на санях, поэтому вопроса, как смогли проехать, не возникало. И как смогут уехать…
К нему меня и доставили, открыли сзади дверцу и издевательски протянули:
– Прошу.
Я бы ответила, что премного благодарна, но меня просто запихнули внутрь, для ускорения добавив тычок в спину. Сама галантность, чтобы его нечистые разодрали!
На улице я не успела заметить никого, кроме возницы. С тоской огляделась по сторонам уже в фургоне, насколько позволяла теснота. Нагромождение ящиков, большая часть из них была пустой, в некоторых еще оставался провиант. Я чуть не упала, ухватившись за ближайший. Раздался грохот. Непрочная конструкция завалила и без того узенький проход.
Мужик возмущенно цыкнул и с дребезжащей в голосе яростью сказал:
– Тихо.
Фургон плавно тронулся, но мы с бандитом покачнулись. Хвататься за ящики я уже не рискнула и лишь чудом удержалась на ногах, неотрывно следя за дулом, все еще направленным на меня.
По ощущениям фургон ехал неспешно, иначе в общем-то и быть не могло, но вот как далеко меня повезут, неизвестно. И узнавать мне не хотелось, поэтому…
– Обвяжи как сможешь себе руки.
Бандит бросил мне веревку.
Ну что ж, приступим.
Я села на ящик. Под неусыпным надзором накинула веревку себе на запястья. Озябшими пальцами сделала нетугой узел, оставив достаточно длинные концы. Света было мало – лишь небольшая щель сбоку разбавляла темноту. Впрочем, этого было вполне достаточно, чтобы осветить что надо, а что надо – скрыть.
Я излишне долго возилась, делая вид, что не могу совладать с веревкой. Бандит, наконец, заметил заминку и чуть придвинулся ко мне, держа в опасной близости револьвер. Ногой он оттолкнул попавшиеся на пути ящики. Пару досок хрустнуло, как раз в такт моим звенящим нервам.
А после время замедлилось и произошло ровно то, что случилось и с Падуану. Недооценка соперника.
Я росла в семье военного, у меня был старший брат. Отец научил управляться с огнестрельным оружием, как он говорил – лишним не будет, а брат – преподал немало уроков рукопашного боя, пытаясь вбить хотя бы основы.
– Надеюсь, тебе это никогда не понадобится, – говорил Фонсо, ставя мне очередной синяк, когда я не могла увернуться.
Спасибо, братик, пригодилось.
Я резко развела руки в стороны, насколько позволяла длина веревки и проход, и так быстро, как только могла, накинула ее на запястье бандита. А после дернула на себя. В голове была только одна мысль – он промахнется, а я увернусь. Сдаваться без боя я уже в любом случае не собиралась.
Выстрел все же раздался, раздробив доски ящика у моего бедра. И время, которое теперь ускорилось.
Тип качнулся, хоть и не упал, а фургон тряхнуло. Вероятно, лошади испугались резкого звука выстрела. Мне оставалось лишь воспользоваться ситуацией.
Так и не выпуская рук бандита, я дернула еще сильнее, почти завалив его. Он наклонился достаточно для того, чтобы я коленом заехала ему в лицо. А дальше – дело техники. Удар в район печени, потом в то место, где ему должно быть наиболее больно, чтобы точно не успел очухаться.
Он упал, захрипел. Револьвер с грохотом приложился о пол. Я не сразу заметила его, а когда уже спохватилась, бандит тоже попытался дотянуться до него, все еще корчась от боли на полу.
Что я еще могла сделать? От всей трепетной женской души впечатала каблук в его запястье. Не знаю, послышался ли хруст, или это доски ящика попали под раздачу, мне было все равно.
Я даже не стала разбираться где там защелки у дверей, попросту снесла их ногой – азарт драки клокотал внутри, разливая в крови возбуждение и бесстрашие.
Скорость у фургона была небольшой, поэтому вывалилась я на снег практически безболезненно. Тем более, что ближайший сугроб оказался вполне себе мягким и удобным.
Я выглянула из него – далеко ли уехали мои несостоявшиеся похитители. Оказалось – не особо. Встревоженные лошади плохо слушались возницу, зарывались в снег и сани еле ползли.
А вот теперь можно было воспользоваться и папенькиными уроками. Благо видимость была замечательной – редкие снежинки совсем не мешали.
Долго разглядывать куда целиться – времени не было. Сходу решила, какая точка может быть наиболее уязвимой – там, где дуги саней крепились к основанию. Три выстрела. Попала вроде бы дважды, но этого хватило. Раздался треск, дуга лопнула, увязнув освободившимся концом в снегу. Лошади испугались и собрались было унестись, но ящики вместе с бандитом скатились в подстреленный угол, не дав саням развить хоть какую-то скорость, застопорив их. Фургон окончательно остановился.
Улица и без того не слишком оживленная, вмиг опустела. А я осталась один на один с разъяренными бандитами.