Сквозь Время Древние ведут, не отвергай руки',
Нам ткань искусную плетут Овидия(1) стихи.
__________
(1) Овидий (Публий Овидий Назон) – древнеримский поэт (43 г. до н.э. – 17 г. н.э)
Примечание:
1. В сборнике представлен краткий выборочный пересказ «Метаморфоз» Овидия, выполненный по переводам с латыни исключительно в целях просветительства
2. Разбивка книг на стихи – условная
***
Из книги 1
хх
В вечном хаосе Мир пребывал однородного мрака,
Разделенья на сущности в Мире том не было всяко.
Свет от солнца Юпитер и Феб от луны не давали,
Нет земли иль иного, чтоб ветры вокруг омывали.
Нет и форм – всё боролось со всем и повсюду,
Холод, жар, твердь и мягкое смешано в груду.
Бог совместно с Природой раздору конец положили.
Может, боги решили, мол, Сущности то заслужили.
И огонь направляется вверх к небесам, что чудесно,
Ниже – воздух остался, а земли сжимаются тесно.
Бог затем разграничил земное пространство -
Реки есть и моря, поле, лес, есть и горное царство.
Верхний свод – пять частей, посерёдке – светило.
На земле – поясов пять, число «пять» всем мило.
По краям – стужа, холод и мрак лишь кромешный,
В центре – зной, он потоком там льётся неспешный.
Между ними – приятного климата счастье,
Только ветром порядок тот рвётся на части.
На Восток и на Запад Зефир часто ласково веет,
Семизвездье и Скифию дикий Борей не жалеет.
Над Землёй предназначено место эфиру,
Свод последний включает созвездия Миру.
Твари разные созданы и где удобней селились,
Звери, рыбы – внизу, птицы вверх устремились.
Человеку те боги частицы своей не жалели.
Иль из глины слепили, добавив водицы для цели?
Он – подобие божье и сравнивать с зверем не надо,
Лишь он может на небо смотреть – это Бога награда.
хх
Золотой век Сатурна те люди сперва получили -
Нет законов, но правду и верность там чтили.
Нет и мыслей – уехать от дома куда-то далёко,
Нет и рвов, и мечей, дани, нужной до срока.
Лишь весна, урожай без посева и пота,
И молочные реки, и слово не знали «забота».
Век серебряный следом – Юпитер о том постарался.
Создал лето и зиму, а осенью холод пробрался.
И в пещеры ушли, и трудом шалаши сотворились,
Зёрна бросили в землю, волы для людей пригодились.
Медный век – брани век, но пока не преступно,
И последний – железный, и счастье уже не доступно.
Стыд потерян, а правда и верность сбежали,
И руде злой над миром власть люди отдали.
И нажива нужна – паруса вверх взметнулись.
Поле делят, под землю за кладом рванулись.
Всюду войны, грабёж, яды, смерти и беды,
И покинули боги ту Землю – кровавые среды.
хх
Бог Гигантов поверг и уйти на Олимп не позволил,
Их Земля возродила, Бог в этом её не неволил.
И Гигантам поверженным образ людей придала.
Те богов чтить не станут и это Земля не учла.
Полубо'гам всю землю когда-то зря боги вручили,
Много бед от тех фавнов и нимф, и сатир получили.
Бог Сатурн посетил для осмотра земное творенье,
Полубог Ликаон о Сатурне представил сомненье.
«Не бессмертные боги!» и ночью Сатурна хватает,
Рубит мелко и части в кипящий котёл он бросает.
Возродился Сатурн, Ликаон был наказан беспечный -
В волка с проседью Бог превращает злодея навечно.
хх
С гневом Бог наблюдает земные страданья -
«Язву б срезать», объявит богов совещанье.
Собрались, Млечный Путь для богов он откроет:
«Ликаону – законно проклятье. Что людям устроит?»
– «Не волнуйтесь, я новых создам вместо этих,
Будут лучше, все будут невинны как дети.
Наказать как? – огонь может быть нам опасен.
Пусть потоп – в разрушениях тоже ужасен».
Нот был вызван – дожди проливные приносит,
А Ирида напоит все тучи и влага всё скосит.
И посевы погубят, и реки выходят из края,
И потоки снесут всё, твердь с морем мешая.
Всё живое погибнет, под воду уходят богатства,
Лишь Парнас над водой среди мёртвого царства.
Один праведник, Девкалионом он звался,
Чудом вместе с женой на Парнасе-горе оказался.
Бог увидел, что двое созданий невинных осталось,
Он стихию унял, суша вновь над водой показалась.
хх
Муж с женою в безлюдье стенают и к Храму приходят,
«Что нам делать?» – с Фемидой там речи заводят.
Им в ответ: «Вы праматери кости возьмите,
Через спину бросайте, что будет, на то не глядите».
Растерялись те бедные: «Это, наверно, греховно».
Боги им объяснили: «Праматерь – земля, безусловно.
А праматери кости – то камни земли, их бросайте,
Из камней что получится – в срок свой узнайте».
Камни, муж, что бросал, род мужской возродили,
От камней от жены – только женщины были.
И животные вновь на земле появились,
А подсохла земля – жизни все возродились.
Средь существ были прежние, новых не мало,
Змей Пифон появился, ужасной жизнь стала.
Он размером с гору', боги всё же его одолели -
Тысяч стрел в его шкуру вдруг враз полетели.
С этих пор играм было Пифийским начало,
За победу – из дуба венок, жизнь о лавре не знала.
хх
О рождении лавра такая легенда бытует:
«Купидон, сын Венеры, без устали стрелы тасует.
Он Пене'еву дочь поражает тупою стрелою,
От неё – нелюбовь, эту правду не скрою.
Аполлона он острой стрелой поражает,
От любви Аполлон с этих пор и страдает.
Сын Юпитера, Феб, полюбил дочь Пине'я Пине'ю,
А она – ни в какую, бежит от него поскорее.
Красота в беге том удвоенье для глаз получает -
Развиваются чёрные кудри, одежда её облегает.
Прибежала к реке, той водой сам Пине'й управляет,
Просит образ сменить и отец дочке в том помогает.
В стройный лавр превратил свою дочь он, Пине'ю,
Добежал Феб, рукой обхватил лавра ствол он, бледнея.
Клятву дал, победителям будет такая награда -
На чело им венок, что из лавра, навечно услада».
хх
От тех Пи'ндовых гор сток реки, что Пене'ем зовётся,
Много рек иноземных оттуда по свету всем льётся.
И великий Пене'й той рекой управляет,
Повелителей рек он однажды к себе приглашает.
Все пришли, не идёт только И'нах на встречу,
Он в глубокой пещере, печальны у И'наха речи.
Плачет он – дочь любимая Ио пропала,
Всё постыло и радости в доме не стало.
Бог Юпитер влюбился в ту нимфу по имени Ио,
Прячет в тучах, супруга Юнона прошла чтобы мимо.
Но Юнона давно муженька своего уже знает
И тогда он любимую в тёлочку вмиг превращает.
Как подарок себе дать ту тёлку Юнона заставит,
Отдаёт её в стадо, следить за ней Арга поставит.
Арг – стоглазый и днём он за ней наблюдает,
Ночью в хлев под тяжёлый засов запирает.
Ио молит, но только мычанье выходит,
В водах И'наха морду с рогами находит.
Ни отец и ни сёстры узнать в тёлке Ио не могут.
Та копытом распишет песок и тогда они стонут.
Арг – на горное кладбище стадо, всё выше и выше,
Гор правитель от И'наха громкие стоны услышит.
Сын был послан убить это чудище – Арга,
Никому-то его, видно, было не жалко.
И Киллений заводит с тем Аргом беседу,
Как сатир Пан над нимфой задумал победу.
Но Сиринга в тростник обернулась умело,
Пан же дудочку сделал, дудит, до другого нет дела.
Под беседу у Арга глаза все закрылись,
Кровью Арга те горы тогда обагрились.
Нимфа Ио Юпитера долго просила, молила,
Он – супругу Юнону, прощение та получила.
Разрешилось всё миром и Ио в обличье, как знали.
В срок сынок появился, сыночка Эпафом назвали.
Был заносчив Эпаф – с Фаэтоном поспорил,
Мол, не бога тот сын, а другой кто «устроил».
Фаэтону Климена, то мать его, богом клянётся -
Поезжай к Фебу, сын, и навряд ли, отец отвернётся.
***
Из книги 2
хх
Фаэтон, сын Климены, к отцу Фебу в гости собрался -
Пусть признает он сына, надеясь, чтоб он не ругался.
Среди моря – дворец, вдоль киты, выгнув спину, играют,
Есть поля, города, рощи – нимфы там, боги села обитают.
Феб живёт в том дворце из смарагдов, печали не знает.
Фаэтон был настойчив – слуга во дворец пропускает.
Видит Феба на троне, а рядом с ним времени стражи -
Дни и Годы, Века и Часы непреклонные также.
Там Весна вся в цвету и чело ей венок украшает,
Обнаженное Лето с повязкой колосьев признает.
Осень грязная – соком от гроздьев поспевших, наверно,
Ледяная Зима – убеленная вся и причёсана скверно.
Феб приветствует сына, Фаэтону то кажется мало:
«Дай мне вещь, что отец – ты, чтоб всем доказало».
– «Всё я дам, попроси, ты напрасно боишься».
– «Колесницу хочу, в ней по небу ты мчишься».
– «То смертельный подарок, та просьба напрасна,
Ты не справишься, сын, и судьба в ней ужасна.
С ней Юпитер не справится – путы созвездий,
Сложен бег встреч Земли, попроси, что уместней.
Беспокойство моё, ты – мой сын, всем укажет».
Фаэтон как дитя – умоляет он, Феб не откажет.
Наставленья даёт – колеи чтоб держался
И коней чтоб не гнал, вниз и вверх не склонялся.
хх
Открывает Аврора двери царских чертогов,
Люцифер выгонят стадо звёзд из отрогов.
Сам Титан приказал запрягать колесницу,
Фаэтона Фортуне Феб вручает в десницу.
Но привычного груза кони в ней не застали,
И как судно без груза неустойчивы стали.
Колею потеряли, Фаэтон вожжи в страхе бросает,
Колесница – к земле, и огонь на земле возникает.
Вся земля опалилась – города и леса, горы снег потеряли
И пустыни возникли, эфиопы от жара все чёрными стали.
Воды рек задымились, в песках Нил укрылся,
Рыбы вглубь потянулись, Нептун появился.
Но он скрылся в воде – он не выдержал жара,
А Земля вся дрожит: «Урожай ль я тебе не рожала?
Если жар не уймёшь, то Атлант небо скоро обрушит,
Будет Хаос опять, всё погибнет, зря вкладывал душу».
У Титана дождей нет обильных, чтоб жар загасили.
Шлёт Перуна – грохочет, Фаэтона стрелою сразили.
Все остатки собрали, в могилу остатки сложили,
Камень с надписью «Пал, но дерзнул» водрузили.
хх
День прошёл на земле в темноте – Феб оплакивал сына.
Мать Климена могилу нашла, жизнь теперь ей уныла.
Сёстры, дочери Солнца, к могиле надолго приникли,
В ветви все превратились, янтарные слёзы возникли.
Кикн-брат с горя бился, стонал громогласно,
Шея выгнулась, перья возникли прекрасны.
Стал он лебедем белым, огня что боятся -
Нужен пруд или озеро, где бы купаться.
Феб в печали: «Теперь не нужна эта мне колесница,
Пусть Титан управляет, чья сына повергла десница».
Хоть Юпитер шумел, наметал много стрел и угрозы,
Но Титану пришлось – в колесницу, теперь её возит.
хх
Сам Юпитер-Титан все объехал небесные стены,
Землю всю осмотрел – не нужны ль где замены.
Жизнь настроил опять и опять он влюбился,
Бог в Аркадии в роще любви покорился.
В роще деву он встретил из свиты Дианы,
Та спала, в красоте Бог не видит изъяна.
Превратился в Диану и деву он будит,
За беседой о жизни Бог себя и забудет.
Деву стал целовать – образ свой возвратился,
После краткой борьбы грех с той девой случился.
И Диана прогна'ла – позор ей не нужен во свите,
А Юнона ту деву – в медведицу. Что вы хотите?
Но успела она породить перед этим сыночка.
Время скачет – пятнадцать прошло уж годочка.
На охоте Аркад – той Ликонии-девы сыночек,
Вдруг – медведица, что-то сказать она хочет.
Лук направил Аркад, тетива натянулась,
А медведица смотрит и не отвернулась.
Отвратил бог Юпитер то жуткое действо,
Взял обоих на небо – созвездий соседство.
Опять в гневе Юнона – к отцу Океану:
«Помоги мне отец, ведь несчастною стану.
Пусть она никогда в волны вод не стремится,
Пусть на месте одном вечно жизнь её длится».
хх
Много тех превращений все боги свершили.
Ворон белым был, чёрным стал – зря нагрешили.
Ворон в свите был Феба, измену увидел однажды -
Корониду любил Феб, она ж отдала себя дважды.
Прилетел ворон к Фебу, а тот – Корониду стрелою,
Коронида кричит: «Подождал бы, зря – сына со мною».
Фебом ворон, что весть ту принёс, чернотою наказан.
Сына Феб достаёт и к кентавру Хирону – обязан.
Как-то раз дочь Хирона в пещеру зашла, была жрицей.
Предсказания мальчику, он – полубог, стали литься.
Смертным души вернёт, дважды дед всё ж накажет -
Он от дедовых молний две судьбы с жизнью свяжет.
А Хирон умолять будет сделаться смертным -
Яд змеи изнурит, исполненье желаньям заветным».
Слишком много сказала, Юпитер её – в кобылицу,
И с тех пор на просторе под рыжею гривою мчится.
хх
Раз Меркурий в девицу по имени Герса влюбился,
Что из дома Минервы-богини войны, не годился.
И Минерва узнала, Аглавра-сестра в том поможет -
Как девицу украсть, плата это злодейство умножит.
Есть в пещере глубокой старуха, что Зависть зовётся,
К ней Минерва пришла – приказанье о яде даётся.
С палкой в сучьях та Зависть-старуха приходит,
Там Аглавру во сне ядовитою палкой изводит.
Шлёт виденья про счастье любимой сестрицы,
Яду зависти впредь по крови жарко литься.
Но Меркурий проведал – спешит в дом Минервы,
На пороге – Аглавра, как выглядит скверно.
Душу чёрную он наказал – в камень та обратилась,
Сам взлетает на небо – недолго любовь и продлилась.
хх
Там Юпитер-отец шлёт Меркурия действо наладить -
Надо стадо коров к морю синему срочно направить.
Агенора-царя, что Сидонией правит, любая корова,
Средь коров этих дочь его бродит до ночи покрова.
В Агенорову дочь бог Юпитер влюбился,
Бог в быка белоснежного вмиг превратился.
Бык с девицей играет, бык жмётся к девице,
Дева на спину села – бык в море стремится.
В море бог превращается снова в Титана,
А девица теперь обладает изъяном.
***
Из книги 3
хх
Царь Сидоний разгневан, он всё понимает превратно.
Сына Кадма пошлёт, мол, без дочки не примет обратно.
Но с Юпитером битва – для Кадма звучит неуместно,
К Фебу он за советом – отец поступает не честно.
Феб ответил: «Ты спрячься, есть место такое в пустыне,
Там ты встретишь корову, ярма что не знала доныне.
Ты за этой коровой иди, жди, когда она ляжет -
Где Беотии стены создать, тем она вам покажет.
Кадм пошёл и, конечно, корову он эту встречает,
Все за ней, где легла, – место чудное их поражает.
Незнакомы прекрасные горы, поля – место верно,
Надо жертву Юпитеру – воду найти непременно.
Слуги Кадма к пещере пошли, там ручей протекает,
Кто в пещере живёт, зря никто из отряда не знает.
А в пещере той – Змей, Марсов он, и с тремя головами,
Позолоченный гребень, огнём Змей играет глазами.
Из пещеры он выполз и стал подниматься громадой,
Слуг убил – задушил, потравил, для еды ему надо.
Не дождался Кадм слуг и к пещере отправился воин,
Видит мёртвых и Змея – врага, что ему был достоин.
Дротик метко бросает и в спину вонзил тому Змею,
На дыбы Змей – но дротик не вынуть злодею.
Змей на Кадма бросается – это движенье напрасно,
Кадм копьём Змея – к дубу, погиб он – теперь это ясно.
Смотрит Кадм на врага, слышит голос он Девы Паллады:
«Будешь впрёдь ты как Змей – это людям от Марса награда.
Змея зубы возьми и посей – народятся грядущие люди,
Поколенье людей для войны вечно слугами будет».
Кадм посеял все зубы – богиню всё ж надо бояться,
Как колосья те люди подня'лись и стали сражаться.
Когда пять лишь осталось, один – Эхион его звали,
Предложил прекратить, Кадму слугами верными стали.
Марс был тестем у Кадма и Фивы был город построен,
Жизнь могла быть счастливой, какой он, конечно, достоин.
Но над родом, похоже, проклятье богини висело -
С первым внуком у Кадма – уже не хорошее дело.
хх
Кадма внук – Актеон был однажды на псовой охоте,
Прогуляться решил он по роще – теперь не найдёте.
Есть пещера средь рощи Дианы – богини охоты,
Отдыхала средь нимф от трудов, бесконечной заботы.
Актеон в ту пещеру вошёл – то поступок невежды,
Нимфы скрыли Диану – она ведь была без одежды.
Чтобы он никогда то, что видел её, не хвалился,
Окропила водой – Актеон в зверя вмиг превратился.
Он – олень быстроногий и в страхе олень убегает,
Стая псов, его псов, вслед бежит и его нагоняет.
На колени упал тот олень, вопль жалостный громок,
Сожалеют друзья – Актеон был б в охоте той ловок.
Кто богиню корит, мол, уж очень Диана жестока,
Кто сказал, что невеже достойно от Девы урока.
хх
Шлёт Юнона на род Агенора проклятье навечно -
Кадма дочь носит сына от мужа Юноны беспечно.
Лишь Юноне дозволено это – должно быть всем ясно,
Месть Юноны Семеле придумана – будет ужасна.
Превратилась Юнона в старуху – и в гости к Семеле,
Убеждает – Юпитер покажет любовь пусть на деле.
Пусть Семелу Бог любит в том виде как любит Юнону.
Бога просит Семела – нельзя отказать по закону.
И объятья, что в громах и молниях, были прекрасны,
Но Семела умрёт – для людей те объятья ужасны.
Сына спрячет Юпитер, что был во любимой Семеле,
Он в ноге носит сына, чтоб вырос тот сын поскорее.
Позже сына Бог Ио – сестрице Семелы, вручает,
Ио вырастит сына – в том деле она понимает.
хх
Были мирные годы Юноны и мужа богини – Титана,
Раз поспорили в шутку – к Тересию чтоб без обмана.
Спор о том, кто в любви наслаждение больше имеет,
У Юноны – мужчины, у Юпитера – жены довлеют.
Тот Тересий был как-то покусан злодейкой змеёю,
Он семь лет жил как женщина, ведал, что это такое.
И Тересий сказал: «Прав великий Юпитер, конечно»,
Но Юнона обиделась – в спорах с женою так вечно.
И Юнона шлёт кару – Тересия вдруг ослепляет,
Для смягченья Титан провидения дар поручает.
хх
Предсказал раз Тересий Нарциссу такую судьбину -
Мол, погибнет Нарцисс, коль увидит свою он личину.
Предсказанье свершилось – была там у Эхо забота.
Дева Эхо без речи страдала – Юноны-богини работа.
Нимфа Эхо Юноне мешала застать муженёчка
И увидеть – Юпитер средь нимф не пропустит денёчка.
Эхо длинною речью Юнону всегда отвлекала,
Деве речь укоротит – теперь лишь повторы та знала.
Вот пятнадцать Нарциссу, в него дева Эхо влюбилась,
Но Нарцисс был не влюбчив, без этого жизнь его длилась.
На прогулке с ним Эхо заводит однажды беседу,
Перекличка Нарциссу наскучит, он гонит и эту.
Эхо в горе, страдает, в пещерах навечно укрылась,
Эхо высохло, голосом встречному только явилась.
Надоело всем любящим видеть такого Нарцисса,
Небесам говорят: «Не жалейте для парня сюрприза».
Пусть полюбит Нарцисс, кем владеть он не в силах -
Предсказанье Тересия было в словах этих «милых».
Раз Нарциссу в день жаркий воды захотелось напиться,
Наклонился к ручью – как прекрасно лицо в той водице.
Он влюбился в сей образ, кто это – Нарцисс и не знает,
Сон, еда не нужны, смотрит в воду, мечтает, страдает.
Тянет руки к нему – но колеблется образ, сбегает.
Полыхает Нарцисс, как достичь, что желает, не знает.
Эхо сжалилось, видно, Нарцисс получает ответы,
Одно слово «Прости» – того образа были приветы.
Смерть настигла Нарцисса, но слухи бытуют – в Аиде
В воды Стикса смотрящим прохожий любой его видел.
Вместо тела Нарцисса нашли на брегу лишь цветочек,
Цвет – шафранный, вокруг – белых листьев веночек.
хх
И Тересий пророчил Пенфею, который царь фивский,
Что растерзан он будет – конец, мол, уже этот близкий.
Это сбудется точно, когда он Семелы сыночка
Не почтит словно бога, хоть мал тот росточком.
И пришёл тот сыночек, он звался Либе'ром,
Люди Вакхом прозвали, в гулянье был смелым.
Он принёс новый культ – стали праздники громче
И вино там рекой, и разнузданность, в общем.
Царь Пенфей призывал: «Не губите столицу,
Посмотрите – теперь не герои, а пьяные лица.
Приведите Либе'ра иль Вакха, в темницу закройте».
Но другого приводят – мол, слушать извольте.
«Либер-Вакх – это бог и под гнев бы его не попасть,
Как-то раз на корабль зазвали – решили украсть.
Он там всех превратил в разных моря созданий».
И решает Пенфей: «Самому надо выйти из зданий».
Он пошёл на пустырь, где с богами вакханки резвились,
Нимфы были уж пьяны, в уме от вина повредились.
Нимфа Ио кричит: «Какой боров, сестрицы, прекрасный!»
За Пенфеем погнались, Пенфей был растерзан ужасно.
***
Из книги 4
хх
Алкито'я из дома Минервы не чествует Вакха -