Италия и итальянцы - читать онлайн

Каждая страна обладает неповторимым своеобразием, влияющим на все стороны жизни, тем, что можно назвать магией земли. Очевидно также, что народы, живущие на одной территории, обладают схожими чертами характера. С этим соглашаются даже яростные противники концепции национального характера, которых не устраивает либо понятие «национальный», либо «характер». Но отрицать очевидное невозможно. Что формирует эти особенности, что влияет на них – вот что уже много веков не дает покоя исследователям и путешественникам. Одни ищут причины в климате – чем жарче, тем страстнее; другие в истории – кто что пережил, тот тем и стал; третьи – в расовой принадлежности (это самые политически некорректные); четвертые – в государственном и социальном устройстве, что может быть выражено переделанной известной формулой «каждое правительство имеет тот народ, который заслуживает». Каждая из этих причин может быть легко подвергнута критике, опровергнута, после чего доказано что-то прямо противоположное. Но своеобразие характеров все равно сохраняется. Скорее всего, определяющую роль играет весь комплекс явлений, окружающих народ – климат, наследие предков, кровь разных племен, перемешавшаяся за века и тысячелетия, пища, традиционно потребляемая, воздух и сама земля, словом, все та же – магия земли.

Многообразие регионов – единство культуры

Сегодня крайне популярны, в том числе и среди самих итальянцев, рассуждения об отсутствии единства в итальянском народе, при этом настойчиво подчеркиваются ярко выраженные региональные различия. В подтверждение приводится тот факт, что объединение Италии произошло совсем не так давно – около 150 лет назад. До этого страна была разбита на небольшие государства, имевшие каждое свою историю и путь развития. В этом случае говорить об особенностях характера итальянцев становится невозможно, остается только рассуждать о ломбардийцах, неаполитанцах, венецианцах и т. д. В одних случаях подобные рассуждения носят ярко выраженную политическую окраску, в других – социальную, в третьих – культурную. Да и средства массовой информации не дают забыться этим различиям, постоянно привлекая к ним внимание, сея вражду и непонимание внутри своей страны.

Безусловно, региональные различия в Италии велики. Заметим, кстати, что есть они практически в любой стране, в которой существует региональное деление. Причем разрыв этот не уменьшается, а во многом увеличивается с течением времени. Прежде всего, это противоречие между Севером и Югом Италии, границей между противоборствующими регионами условно является Рим. Деловой и все более космополитичный Север на первый взгляд мало чем похож на вальяжный и нищий Юг. Сегодня все слышнее голоса политиков и общественных деятелей, призывающих к новому разъединению страны. «Доколе мы, жители Севера, будем своим трудом кормить этих бездельников-южан?» – этот вопрос находит живую поддержку среди жителей северных провинций и яростное возмущение среди жителей южных. Южане, в свою очередь, с презрением смотрят на европеизированный и американизированный Север, считая, что он утратил связь с подлинно итальянской традицией и культурой, которые живы только южнее Рима. Противоречия, успешно разжигаемые прессой и политическими деятелями, нарастают.

Кроме этого существует и другая важная особенность итальянской жизни – привязанность к своей малой родине. Для итальянца патриотическое чувство сосредоточено в первую очередь на родной деревне или городе, потом уже распространяется на более широкую территорию, постепенно выходя на уровень провинции и в последнюю очередь страны. Если город большой, центром мира может стать один район или даже улица. Трудно сказать, что сыграло определяющую роль в подобном отношении – долгие годы национальной разобщенности и иностранного засилья, когда подлинно своим можно было считать только крайне ограниченную территорию? Традиции средневековых городов-государств? Или особенности итальянского характера, ставящего в центр вселенной, прежде всего, самого себя, свою семью, своих друзей и соседей?

Город Сиена по сей день разделен на 17 районов («contrade»), сложившихся еще в средние века. У каждого района свое громкое имя, например, «змея», или «дракон», или «единорог», или «волчица». У каждого свой цвет, символ, знамя. Ежегодно проводимые с 1283 года 2 июля и 16 августа на центральной площади состязания на неоседланных лошадях – Палио – не только красочное развлечение для туристов и способ выкачать из них как можно больше денег. Они определяют, какой район будет победителем в текущем году.

Это большое событие для жителей Сиены: к нему сначала долго готовятся, а потом долго празднуют. Один из современных жителей Сиены пишет: «Никакие попытки описать это событие не могут передать всю важность победы и то значение, которое она имеет для жителей Сиены в их повседневной жизни. Чтобы понять это, надо просто родиться в Сиене и прожить жизнь контрады».

Соперничество между районами очень сильно и сегодня. Говорят даже, что до сих пор на браки между районами смотрят без одобрения. Такого рода узкий местный патриотизм отнюдь не исключает существования единого города Сиены и его жителей сиенцев. Так же и в масштабах страны: район – город – область – регион, все это в конце концов выводит на общеитальянское единство.

В Италии существует понятие «Il campanilismo», особенно распространенное на юге страны, происходящее от «campanile» – колокольня. Подобного рода колокольни стоят на центральных площадях небольших городков. Особые отношения объединяют всех жителей, находящихся в пределах территории, куда проникает звук колокола. По-русски хорошим эквивалентом является выражение «со своей колокольни». Все то, что можно увидеть со своей колокольни, и является частью своего особого мира, только здесь есть уверенность и понимание. Кстати, исторически русские также остро ощущали приверженность к родной местности, вспомним героя известного фильма, который за машину «Родину продал», т. е. свой отчий дом. До конца своих дней итальянец, даже много раз переменивший место жительства, ощущает себя частью своей родной деревни или города. Человек, родившийся и выросший в Неаполе, но живущий много лет в Турине, остается неаполитанцем, и именно так его воспринимают окружающие.

Еще одно понятие – из более древней истории этой страны – древнеримское «гений места» (genius loci). Согласно античной мифологии у каждого места есть свой гений, дух-покровитель. Его существование подчеркивало важность общности людей, проживавших в одной местности и находившихся под покровительством одного, общего для них, духа.

Любовь к родным местам красиво передана в народной сказке про колу-рыбу. Заканчивается она страшным землетрясением, полностью уничтожившим город Мессина на острове Сицилия. Известно, что подобные бедствия действительно время от времени разрушают город до основания, последнее, страшное, было в начале XX века (Блок писал: «И дикой сказкой был для вас провал | И Лиссабона, и Мессины»). Так вот, история про мальчика-рыбу, предсказывавшего неразумному правителю катастрофу, заканчивается патриотично: «Однако люди не ушли из Мессины. Ведь каждому дороже всего край, где он появился на свет и прожил всю жизнь. Оставшиеся в живых выстроили новый город, еще прекраснее прежнего. Он и сейчас стоит на самом берегу голубого Мессинского пролива».

Все это – и различия между Севером и Югом, и исторически обусловленная привязанность итальянцев к своему месту жительства в узком смысле, и реально существующие различия между отдельными провинциями и городами – отнюдь не доказывает того, что итальянцев и Италии как единого целого не существует.

Италия существовала и тогда, когда ее фактически не было как страны. Сохранялась она, прежде всего, в названии. Италия, итальянские государства, итальянские города, итальянцы – все эти понятия использовались и были в широком употреблении в период раздробленности страны. Ни у кого не возникало сомнения, кто и что имеется в виду.

В самом начале XVI века Никколо Макиавелли свой самый знаменитый труд «Государь» завершил призывом к освобождению от различных захватчиков-«варваров», как он их всех именует. При этом он пишет о том, что разрозненная и разобщенная Италия готова объединиться хотя бы ради уничтожения врагов и возрождения былого величия: «…как полна она рвения и готовности стать под общее знамя, если бы только нашлось, кому его понести!»[1]. Безусловно, Макиавелли, как истинный итальянец, был, прежде всего, страстным патриотом своего родного города – Флоренции. Но одно не исключает другого, и в данном случае местный патриотизм выразился в том, что именно правители Флоренции, как надеялся писатель, смогут стать во главе объединительного движения.

Не случаен, видимо, и тот факт, что именно в Италии зародилась теория национальных характеров. Философа Джамбаттиста Вико (1668–1744), профессора Неаполитанского университета, часто называют первым этнологом. В своей работе «Основания новой науки об общей природе наций» он впервые поставил вопрос о научном изучении психологии народов и наций. По его мнению, история человечества подчиняется столь же незыблемым законам, что и природа. При этом, подобно тому как каждый человек в течение жизни проходит три стадии – детство, юность и зрелость, так и каждый народ в своем развитии переживает три фазы, обозначенные Вико как «век богов», «век героев», «человеческий век». Естественно, что прежде всего свои концепции итальянский философ основывал на опыте своей страны.

Многие факторы способствовали сохранению итальянского единого начала в разобщенной и формально несуществующей Италии. Это и территория, отгороженная от Европы на севере высокими Альпами, а в остальных местах ото всего мира – водой. Объединял и язык, который, несмотря на сильные региональные различия, был единым на всей территории. А главное, это сохранение представления самих жителей этих разных государств о себе как об итальянцах. Да, безусловно, венецианец и флорентиец были жителями совершенно разных миров, но, в конечном счете, они не отрицали и права на существование таких понятий, как «Италия» и «итальянцы», а, находясь вдали от дома, остро ощущали свое единство. Неаполитанский поэт XVI века Галеаццио ди Тарсиа делился в поэтической форме своей радостью от возвращения домой, в родную Италию:

Известно, что неаполитанцы – большие патриоты своего родного города, но все местные различия и ссоры теряют смысл перед главным – возвращением на родину. От «зыбкой преграды» – Альп – до родного Неаполя еще очень далеко, но это уже свой мир, понятный и близкий.

Однако самые убедительные результаты дает изучение отличительных черт характера итальянцев, особенностей их быта и традиций, образа жизни и манеры поведения. Это позволяет говорить о безусловном внутреннем единстве этого народа. Вне всякого сомнения, национальные характеристики не равнозначно выражены в разных регионах: усиливаются, доходя местами до гротеска, к Югу, и ослабевают, европеизируясь, к Северу. Но никогда, даже в самом неитальянском городе Италии – Милане, не исчезают полностью. Достаточно только посидеть полчаса в миланском баре, конечно не в самом центре, где редко сегодня услышишь итальянскую речь (если только встретишь группу итальянских школьников на экскурсии в Соборе), а где-нибудь на боковой улочке, чтобы почувствовать, что итальянский дух жив и здесь. Пусть он не столь ярко выражен, как в умбрийских городках или Неаполе, но присутствует и здесь совершенно определенно, и его ни с чем не спутаешь. Так же эмоционально разговаривают между собой и с барменом посетители, так же с удовольствием поглощают кофе, с тем же независимым видом забегают пропустить стаканчик чего-нибудь подкрепляющего силы. Или посмотреть на лица миланцев во время ежегодного карнавала, не столь знаменитого и помпезного, как венецианский, но не менее яркого, шумного и итальянского.

Единство, безусловно, существует, а значит, можно говорить и об общих отличительных чертах итальянской жизни и характера, опуская при этом региональные особенности. Вместе с тем наличие ярко выраженного регионального деления уже само по себе составляет важную составляющую итальянского мира.

Коротко о регионах Италии

Каждая из областей Италии, всего их 20, обладает своими особенностями и очарованием. Яркие и самобытные, они, подобно мозаике, создают неповторимую картину итальянской жизни. Знакомство с Италией невозможно без краткого описания ее отдельных частей. Как и всякие обобщения, подобное описание грешит условностями, однако попытаться передать дух каждого из регионов все-таки стоит.

Лигурия – место, хорошо знакомое россиянам по художественной литературе. Сюда с середины XIX века стекалась сначала русская знать, а потом и простые обыватели, в поисках тепла, солнца, моря и лекарства от сердечных недугов. Конечно, ныне французская, а в XIX веке итальянская же Ницца имела пальму первенства, но и лигурийское побережье, менее туристическое, высоко ценилось любителями и знатоками Италии девятнадцатого столетия.

Область тянется узкой полосой вдоль Лигурийского моря, здесь царство гор и моря. Через всю область проложена автострада – не устающий удивлять образчик итальянского трудолюбия и любви к прямым линиям: тоннели выходят на мосты, а мосты плавно переходят в тоннели, так что многокилометровая трасса, идущая сквозь горы, иногда долгое время проходит исключительно по рукотворной земле. Вот вам и стереотип о ленивых итальянцах! Дорога эта ведет прямиком во Францию, но французского влияния здесь совсем не ощущается, скорее наоборот – Италия чувствуется долгое время и после пересечения французской границы.

Лигурийское побережье делится на две части – западную, более курортную, и восточную, более дикую, хотя и тоже курортную (Ривьера Поненте и Леванте соответственно). Это места не столько для любителей полежать на пляже, сколько для эстетов и ценителей местных традиций. Точнее, это, пожалуй, единственное побережье, где успешно сочетается курортная жизнь и итальянский дух. Сан-Ремо, находящийся на западной части, является вполне космополитичным европейским курортом, с отелями вдоль моря, песчаными пляжами и знаменитым казино. Однако стоит отойти всего на несколько метров и углубиться в так называемый старый город, лепящийся, согласно местной традиции, к горе, чтобы оказаться в совершенно ином мире – живого Средневековья. Узкие улочки, обветшалые дома, шумная жизнь на улице, крики переговаривающихся из окон соседей и практически полное отсутствие туристов.

На восточном побережье Лигурии пляжей и променадов вообще нет. И несмотря на это, здесь находится самый модный курортный городок Италии – Портофино. Набережная, забитая ресторанами всех видов, и роскошные яхты в укромной бухте – вот что определяет дух этого места, ничем особенным, кроме модного названия, не выделяющегося среди других. Кстати, сами итальянцы не любят купаться, для них море – это сидение на пляже в красивых купальниках и поедание мороженого, да и то это занятие в основном для мам с детьми и молодежи. Плещутся в воде с радостным фырканьем и взвизгиванием, под снисходительными взглядами итальянцев, преимущественно немецкие и русские туристы.

Жемчужиной этих мест можно назвать территорию «Пяти земель», Чинкве терре (Cinque Terre). Пять деревушек лепятся к спускающимся прямо в море скалам. Склоны засажены оливковыми деревьями и лимонами. Основа питания – все, что ловится в море, обильно политое местным оливковым маслом и соком местных лимонов. Запивается все это местным же вином.

Жизнь в этих местах неспешная и относительно спокойная. Жители вполне доброжелательно, как, впрочем, и по всей Италии, воспринимают сезонных туристов – кормильцев и поильцев многих местных семей. Кстати, это одно из немногих курортных мест, где отдыхает больше итальянцев, чем иностранцев. Улочки и площади заполнены местным населением, размеренно и неторопливо проживающим свою жизнь под наблюдением туристов. Утром – кофе в баре и разговоры, днем – обед в траттории и разговоры, после отдыха – разговоры и ужин дома в кругу семьи. Поздно вечером на улицах галдят только туристы, пьяные от воздуха и местной сладкой лимончеллы. Местные жители спать ложатся рано, завтра новый день.

Узкой полосой тянется долина Аоста, врезаясь в Альпы. С одной стороны она упирается в Монблан (по-итальянски Монте Бьянко), другим концом спускается в долину Пьемонта. Этот довольно дикий на вид кусок земли, окруженный с двух сторон высокими горами, был давно освоен и обжит людьми. Несмотря на его кажущуюся замкнутость, он всегда был своеобразной дорогой в Европу и, соответственно, из Европы, что вынуждало жителей во все времена возводить здесь оборонные сооружения. Древние римляне также строили свои укрепления, сопровождая их непременными ареной-театром и банями (остатки всего этого величия сохранились в главном городе региона Аосте).

От средних веков остались величественные замки, которые, подобно орлиным гнездам, торчат на вершинах неприступных скал. Видно из них, должно быть, было далеко, но не совсем понятно, каким образом туда попадали люди, а тем более доставляли строительный материал. Долгое время здесь находилось герцогство Савойское, потом Сардинское королевство, и французское влияние ощущается и по сей день. Даже языков официальных здесь два – французский и итальянский. С другой стороны гор находится Швейцария, поэтому местные жители балуют себя и туристов еще и фондю.

Именно здесь расположен перевал и монастырь Сан-Бернар, знаменитые собаки которого – в русском варианте сенбернары – спасали незадачливых путешественников вовремя доставленным глотком бренди, бочонки с которым были привязаны у них к шее. С XI века неутомимые монахи занимались их воспитанием. Сегодня, по сообщениям прессы, героических собак вынуждены постепенно распродавать, так как содержать их дорого, а идея спасения с помощью глотка бренди в современных условиях утратила свой смысл.

В 1960-х годах эту традиционную, но довольно сложную дорогу в Европу решили сделать удобной – и прорубили здесь тоннель под Монбланом, самой высокой альпийской горой (4807 м). Но это «окно в Европу» оказалось на первых порах не совсем удачным – после страшного пожара, унесшего жизни 39 человек, его закрыли на несколько лет и долго не решались открыть. К тому же «зеленые» и «антиглобалисты» заявили о том, что, с одной стороны, тоннель с грузовиками портит экологию здешних девственных мест, а с другой – чрезмерная близость Италии и Франции тоже ни к чему, дорога в Европу должна сопровождаться трудностями. Сейчас остатки этой активности свисают плакатами над дорогой к тоннелю, но в основном с французской стороны. У итальянцев много других дел.

Сегодня одиннадцатикилометровый тоннель вновь открыт и весь наполнен разного рода мерами предосторожности против возможных несчастных случаев. В оформлении его явно принимала участие итальянская сторона – все блестит и переливается. За его деятельностью наблюдает через видеокамеры целая армия сотрудников, она же собирает вполне приличные суммы за проезд, так что многие предпочитают менее удобную, но более экономную дорогу через перевалы и тоннели соседней Швейцарии.

В этих местах расположена часть горнолыжных курортов Италии. Схожие архитектурно с соседними французскими курортами, среди которых такие знаменитые, как Шамони, прямо с другой стороны тоннеля, они менее яркие, но зато и более спокойные, так как привлекают меньшее число отдыхающих, что, может, и плохо для бизнеса, но благоприятным образом сказывается на общей атмосфере.

Центром горнолыжного спорта в этом регионе Италии является городок Курмайор – спокойный и вполне итальянский, несмотря на французский язык, который здесь не меньше в ходу, чем итальянский. Окруженный высокими заснеженными горами, он удобно расположен между тоннелем и началом автострады. Огромные отели, построенные чаще всего в форме альпийских шале, большую часть времени пустуют. На центральной улице сувенирные и спортивные магазины соседствуют с продуктовыми лавочками. В барах идет размеренная жизнь – карабинеры попивают кофе, иногда согреваясь чем-нибудь посерьезнее, но не перестают при этом бдительно нести службу и активно общаться с местным населением и барменами. В ресторанах поят местным вином и кормят вполне итальянской пиццей. Если удается, радостно обсчитывают простака-туриста. Обсуждают новости, их здесь много, все-таки совсем рядом Европа.

Эти два соседствующих региона имеют много общего: они занимают большую территорию на севере страны, наиболее индустриально развитые, густонаселенные и космополитичные. Именно центр Ломбардии Милан претендует на общеевропейское положение, «воюя» с чрезмерно, по его мнению, итальянским Югом. Кстати, северяне любят обвинять южан в коррупции и продажности, в неумении навести порядок на своей земле, но вот парадокс: основные скандалы на почве коррумпированности и взяточничества регулярно случаются как раз в Милане – центре итальянской деловой и финансовой жизни.

Географически здешние территории представляют собой плоские долины, а местами и низины, по большей части которых течет знаменитая река По. Климат – влажный и жаркий летом и холодный зимой – позволяет выращивать любимый местными жителями итальянский рис. Растут здесь и другие зерновые, а также виноград, из которого получается вполне приличное вино. Местность эта, в отличие от остальной Италии, наиболее плоская, однообразная и скучная. Время от времени наползают в миланскую низину туманы, черные и непроницаемые, что не улучшает общего неприглядного впечатления от здешней погоды. Но и то и другое отнюдь не уменьшает количества желающих здесь жить.

Здесь – самое сердце итальянского бизнеса и деловой активности. В Турине выпускают фиаты, в Комо – шелк, скрипки – в Кремоне, швейные машинки – в Павии.

Под Миланом в местечке Саронно выпускают столь любимый русскими дамами ликер «Амаретто ди Саронно», появившийся в России одним из первых западных продуктов после начала перестройки и, может быть, поэтому вызывающий сентиментальные чувства. А может быть, из-за сомнительной истории про предприимчивую итальянскую вдовушку, которая якобы случайно создала этот напиток любви. Популярная история рассказывает о художнике Бернардино Луини, который был приглашен в 1525 году расписывать местную церковь. Юная и прекрасная вдова, содержательница гостиницы, позировала ему для образа Мадонны. В благодарность за любовь художника она приготовила для него крепкий напиток, который настояла на абрикосовых косточках. Ее портрет, говорят, до сих пор можно увидеть в церкви в образе Мадонны. А уж ликер продается везде и всюду.

Эти два региона – Ломбардию и Пьемонт – обычно вспоминают сторонники региональной разобщенности страны – «смотрите, мол, совсем неитальянские места. И работа здесь кипит, и сделки совершаются, и все страны собираются для ведения деловых встреч, и люди совершенно другие, непохожие на остальных итальянцев». Все это справедливо, но совершенно не исключает, а порой и подчеркивает итальянское начало, лежащее в основе местной жизни.

Миланцы, безусловно, самые элегантные, нарядные и изысканные из итальянцев. Итальянское пристрастие к дорогой и красивой одежде здесь достигает своей кульминации. Да, они заскакивают в соседний бар за чашечкой кофе и разговаривают с окружающими с несколько высокомерно-отстраненными лицами – еще бы, они ведь настоящие европейцы. С вполне итальянской увлеченностью они играют в космополитизм и Европу. Они гораздо больше европейцы, чем сами европейцы, в Италии каждая роль должна быть доведена до совершенства.

Здесь же находятся и всемирно известные итальянские ценности – знаменитая опера Ла Скала, «Тайная вечеря» Леонардо да Винчи, модные бутики прославленных итальянских модельеров – Валентино, Гуччи, Версаче и других, менее известных обывателям, которым по карману только рассматривание ярких витрин.

В Ломбардии скрывается еще одна итальянская жемчужина – озеро Комо. Своей красотой и романтичностью оно смогло покорить даже сердца российских журналистов, традиционно пишущих об изъезженных итальянских курортах: за последние несколько лет появилось несколько, в том числе и очень хороших, статей об этом чуде природы. Это озеро, узкой полосой раскинувшееся посреди высоких гор, получило высокую оценку уже довольно давно. Первая из известных вилл была построена на здешних берегах еще в I веке н. э. Плинием Младшим, ловившим рыбу из окна собственного дома и с восхищением отзывавшимся в письмах о красоте окружающей природы. Римляне называли Комо певуче – Ларио.

Потом были многие другие – итальянцы, немцы, русские, англичане, – знатные и знаменитые, в том числе и царственных кровей, под стать величественности здешних мест, – Фридрих Барбаросса, герцоги д’Эсте, Шарлотта Австрийская, Стендаль, Лист, Достоевский. Английские романтики-поэты слагали об озере стихи. Здесь любил отдыхать от государственных забот Черчилль. Здесь же построил виллу американский миллионер Рокфеллер, сейчас она находится в собственности его фонда. А не так давно озеро Комо вошло в моду в мире кинематографии: на его берегах снимались эпизоды из фильма «Звездные войны» – самые красивые и яркие, надо отметить, а также здесь купил и обустроил виллу американский актер Джодж Клуни, о чем не перестают сообщать английские и американские журналы. Словом, место это было популярно и наполнено путешественниками во все времена.

Несмотря на такую популярность среди иностранцев, озеро уцелело и даже смогло сохранить свой местный колорит. В маленьких городках, которые, как бусы, окружают озеро, царят мир и покой. В каждом из них центральная площадь с церковью наполняется перед ужином гуляющим народом, вечный кофе в вечных же барах пьется под неизменные разговоры, итальянская кухня разнообразится озерной рыбой, которой славятся здешние места. Быстрые кораблики скользят по тихим водам, развозя на работу и обратно галдящих местных жителей. Своими громкими голосами они столь активно обсуждают новости уже в 7 часов утра, что обычно шумные туристы, даже американцы, стихают и не мешают течению итальянской жизни. Не пустуют и роскошные виллы, превращенные в парки и музеи и открытые для посещения, причем заполняют их не только восхищенные туристы, но и сами итальянцы, заглянувшие сюда с друзьями, чтобы отдохнуть и поболтать среди красоты.

Эта северная область относительно недавно досталась Италии: еще в начале XX века она входила в состав Австро-Венгрии и только после Первой мировой войны по Версальскому договору отошла к Италии. Здесь царство той величественной части Альп, которая носит название Доломитов, горных лыж в уютных альпийских деревушках, приятной смеси австрийской, немецкой и итальянской жизни. Само географическое название здешних мест – южный Тироль, подчеркивает действительно ощутимую связь с соседней Австрией. Здесь же находится самый удобный альпийский перевал Бреннерский, который связывает Италию не только с Австрией, но и с довольно близко расположенной Германией.

Несмотря на иностранные корни этих мест, итальянский дух потихоньку проникает и в эти края. На довольно грязных заправках сидят неторопливые итальянцы; местные вина, которых здесь производится довольно много, по вкусу ближе к итальянским, чем к австрийским или немецким. Правда, кофе здесь совсем не так вкусен, как в остальной Италии, а местная ветчина напоминает, скорее, немецкий шпик, чем благородное итальянское прошутто.

Над этой областью, безусловно, довлеет ее главный город – Венеция. Венеция, что бы про нее ни писали и ни говорили, это целый мир. У нее столько же противников, сколько и почитателей: одни считают ее старой и прогнившей, разваливающимся памятником былого величия, другие воспринимают ее как самый живой и яркий город земли. Оскар Уайльд, оказавшийся в городе на воде в один из тех жарких дней, когда ветер нес запахи застоявшейся воды и прелых овощей, написал, что, катаясь в традиционной черной гондоле, он чувствовал себя плавающим в гробу по сточной канаве. С другой стороны, ироничный А. П. Чехов, во время европейского путешествия чувствовавший «одно только утомление и желание поесть щей с гречневой кашей», писал в письмах, что Венеция его «очаровала и свела с ума». Впадая в несвойственный ему тон, он восхищенно восклицал: «Восхитительная, голубоглазая Венеция шлет всем вам привет! Ах, синьоры, что за чудный город эта Венеция! Представьте вы себе город, состоящий из домов и церквей, каких вы никогда не видели: архитектура упоительная, все грациозно и легко, как птицеподобная гондола».

Как бы там ни было, но Венеция завораживает практически всех. В том числе и скептиков, считающих ее туристической клоакой, а потом полночи вдыхающих пьянящий аромат сумасшедшей и праздничной венецианской ночи.

В заполненной круглый год многочисленными и разнообразными путешественниками Венеции достаточно чуть-чуть углубиться в боковые улицы, чтобы попасть в совершенно иной мир. Здесь в кафе, лишенных всякой внешней яркости, сидят люди и играют в карты, а на маленьких площадях шумные мальчишки гоняют мячик. Здесь течет своя, особая жизнь, на вид мало изменившаяся за последние столетия и уж совсем не зависящая от шумной толпы за углом. Но и в праздной толпе, и вечном празднике на центральных улицах – тоже Италия, такая, какой она бывает, когда веселится и празднует. Только в других местах это происходит несколько раз в год, а в Венеции – всегда.

Район Венето славен и другими итальянскими достопримечательностями. Здесь расположена Верона, знаменитая древнеримским амфитеатром – Ареной, на которой идут современные постановки классики, центральной городской стеной, силуэт которой напоминает кремлевскую в Москве, прекрасными дворцами и садами. Но самое главное, конечно, домиком Джульетты. В его дворе стоит статуя юной шекспировской героини, одна грудь которой до яркого блеска отполирована руками туристов. Кто-то придумал примету – если потрогать грудь этой романтической героини, то непременно повезет в любви. Вот и выстраиваются толпы японских туристок, чтобы прикоснуться по очереди к холодному металлу, в надежде обрести вечную любовь. И как-то забывается, что любовь-то была не только великая, но и трагическая, и закончилась быстро и плохо. Итальянцы – мастера по изобретению разного рода примет и суеверий, во многие из которых они верят сами. Некоторые же приносят им неплохой доход.

Под Падуей, еще одним замечательным городом области Венето, находятся удивительно ровные и округлые холмы древнего вулканического происхождения. Здесь затерялся городок Арква Петрарка, затерялся настолько, что даже не обзавелся гостиницей. Зато в нем находится дом, где провел свои последние годы великий итальянский поэт Петрарка, по слухам, любивший на излете жизни гулять по зеленым склонам вулканических холмов, покрытых цветущими кустарниками боярышника. И действительно, магия места действует на путешественников, которым начинает казаться, что дорожки еще хранят следы поэта, а птицы на кустах поют те же песни, которые восхищали и его. Вот только музей разочаровывает – согласно доброй итальянской традиции он закрыт в самое удобное для посещения время, так что чаще всего приходится довольствоваться видом крыши из-за забора и утешаться потом бокалом превосходного местного белого вина в кафе на площади под цветущими каштанами.

Место это очень редко посещается туристами, только уж какими-нибудь страстными почитателями таланта Петрарки, зато весьма популярно среди итальянцев. На центральной площади, рядом с церковью, где похоронен поэт, время от времени устраивают рынок, где продают местные деликатессы – мед и свежевыпеченные булки, а также изделия из дерева и металла. Жизнь идет неторопливо и степенно, трудно представить, что в этой же области расположена сумасшедшая Венеция с ее вечным праздником. И все это грани одной и той же культуры.

Небольшая область, выходящая к Адриатическому морю. С одной стороны граничит с Австрией, с другой – со Словенией. Приграничное положение повлияло и на характер места. Город Удине радует своей германской чистотой, Триест – славянской суматошностью. Но через все это пробивается неистребимое итальянское жизнелюбие.

Эмилия-Романья географически завершает северную Италию, за ней начинается центральная часть страны. Положение вынуждает ее примыкать в политических дебатах к деловому Северу, но агрессии и активности здесь чувствуется меньше. Да и трудно этому району, славящемуся своими гастрономическими достижениями, отречься от общеитальянских ценностей. Парма вошла в мировые языки своим сыром – пармезаном, своеобразной гастрономической визитной карточкой страны. Славится она, уже менее широко, в пределах Италии, и своими ветчинами и колбасами, а также оскандалившейся молочной компанией Пармалат. Модена, помимо машин феррари, производит и моденский бальзамический уксус (единственно подлинный, опасайтесь подделок!) и игристое вино «Ламбруско».

Эмилия-Романья полна контрастов, она словно Италия в миниатюре. Гастрономическое пиршество, старейший в Европе Болонский университет, Римини – любимый морской курорт россиян и не только их, Равенна с ее древней историей и византийскими мозаиками. И все это в пределах одной области. Адриатическое побережье застроено довольно бесцветными и вненациональными курортами, с гигантскими гостиницами, пальмовыми променадами, песчаными пляжами с зонтиками и лежаками и многочисленными точками питания, зарабатывающими деньги на голодных отдыхающих. Странно выглядят эти места вне сезона, когда громады отелей стоят темные и пустые, ждущие своего открытия и бесчисленных толп летом. В городах остаются только немногочисленные местные жители, позволяющие себе быть щедрыми и гостеприимными к случайно забредшим одиноким путникам.

Равенна – бывшая столица Западной Римской империи, хранительница уникальных древних мозаик. «Ты как младенец спишь, Равенна, у сонной вечности в руках», – писал наш Александр Блок. Увы, сон Равенны закончился. Орды туристов осаждают ее памятники, не давая ни жить, ни спать никому кругом. Причем самые многочисленные относятся к наиболее страшной категории экскурсантов – это итальянские школьники. С альбомами и карандашами они врываются в старинные памятники с оглушительными криками, под оглушительное же шиканье их учителей. Удобно расположившись на полу, они, радостно переговариваясь, слушают громогласную речь своих наставников. Конечно, зрелище это весьма отрадно – итальянцы с ранних лет приобщаются к прекрасному, но, к сожалению, это лишает возможности и других сделать то же самое.

Но, как и во всех итальянских городах, один шаг в сторону от знаменитых достопримечательностей приводит вас в совершенно другой мир – покоя и размеренности, быстрого кофе на ходу и неспешных обедов, радостного живого общения и древней, местами дряхлой, истории. Так, поиски усыпальницы великого Данте, навещаемой в основном итальянцами, в той же Равенне проходят по совсем иным районам, чем посещение знаменитых византийских базилик.

С останками Данте произошла вполне итальянская история. Изгнанный из Флоренции поэт умер в 1321 году и был похоронен в Равенне, приютившей его в последние годы жизни. Через некоторое время Флоренция, всегда заботившаяся о своих знаменитых соотечественниках после их смерти, когда они уже ничем не угрожали ее спокойствию, а только служили прославлению, потребовала вернуть тело Данте на его историческую родину. Требования год от года приобретали все более угрожающий характер и, в конце концов, получили поддержку папы римского. Жители Равенны не могли более сопротивляться и в 1519 году вскрыли гробницу, которая оказалась пуста. Так и осталось тайной, что случилось с телом Данте – украли его или спрятали или просто потеряли в суматохе.

Но вот наступила совершенно иная эпоха – объединение Италии и возрождение национального самосознания. В этих условиях национальные герои и символы приобрели крайне важное значение. И тут как раз в аккурат к 600-летнему юбилею поэта в Равенне обнаруживают какое-то неизвестное тело в заколоченном ящике, с очень к месту вложенной табличкой, сообщающей, что это останки великого Данте. Конечно, была проведена экспертиза, подтвердившая, что это именно потерянный Данте, впрочем, трудно вспомнить случай, чтобы подобные исследования хоть раз опровергли подлинность каких-либо останков, особенно в важное для страны время. Мистификации между тем продолжались: в семейных архивах и государственных библиотеках стали находить частицы тела Данте, хранившиеся якобы как реликвии. А в 1944 году поэта вновь спрятали – на этот раз итальянские партизаны от немцев. Так что теперь в Италии есть гробница во Флоренции, где мог быть похоронен Данте, гробница в Равенне, где находятся найденные останки, гробница на местном кладбище, где прятали тело во время войны, отдельные фрагменты в личном пользовании. И совершенно неизвестно, закончилась ли эта история или посмертные блуждания великого итальянца еще продолжатся.

Именно Тоскану нередко считают настоящей Италией. Здесь есть все, к чему стремится душа в этой стране: богатая история, древние города, шедевры искусства, красивейшие пейзажи, громкие имена и названия, которые у всех на слуху. И это, не говоря о лучшем вине, превосходной местной кухне и разветвленной сети гостиниц, уже не одно столетие принимающих путешественников. Иногда даже кажется, что в Тоскане всего слишком много. Здесь трудно сосредоточиться на итальянской жизни, так много шедевров тебя окружает. Но именно здесь подлинная итальянская жизнь бьет ключом.

Главным местом паломничества в регионе справедливо является Флоренция. В ней все поражает и впечатляет: знаменитый собор с гигантским куполом Брунеллески, словно зажатый средневековыми улочками (рассмотреть его можно только сверху, с противоположной стороны Арно), Палаццо Веккьо, галерея Уффици, Понте Веккьо, Палаццо Питти – всех шедевров Флоренции и не перечислишь.

К сожалению, такое скопление шедевров в одном городе, а вернее в центре одного города, неизбежно привело к тому, что в пик сезона (а он здесь достаточно продолжителен) во Флоренции в буквальном смысле слова нельзя протолкнуться. Толпы туристов везде – в музеях, в кафе, на улицах, в магазинах сувениров, от них нет спасения. А если к этому еще добавить и жару, которая нередко случается здесь в разгар сезона, то есть летом, то хуже места на Земле себе трудно представить. Какая уж тут местная жизнь, речь идет об элементарном выживании.

Другое дело – дождливый ноябрьский день. Здесь вы можете увидеть совершенно иной город. Нет, туристы все равно будут, в этом городе не бывает мертвого сезона, но они будут восприниматься как друзья, так же как вы открывающие для себя этот прекрасный город.

Историческим антагонистом Флоренции и ныне вторым по скоплению шедевров городом Тосканы является Сиена. Многим она нравится больше: и народу здесь поменьше, и суматохи, и улочки сохранились лучше в своей первозданной старине, и торговцы не такие наглые и избалованные туристами. Собор, хотя и совершенно другой, но впечатляет не меньше, а центральная круглая площадь со старинными зданиями просто поражает воображение. Искусства же здесь, как, впрочем, и везде в Италии, вполне хватает. Сиенские мадонны четырнадцатого века темны ликом и печальны. Сиенцы гордятся тем, что их школа живописи стала основой для многих других, по их мнению, и для флорентийской.

И Флоренция, и Сиена, при всем их величии и богатстве памятников, приближаются к идеальному месту для туристов, становясь своего рода музеями под открытым небом. Живая повседневная жизнь в них настолько глубоко запрятана – в неброских барах и кафе, которые не посещают иностранцы, на не слишком привлекательных улицах в глубине города, в простых магазинах и рынках, – что подсмотреть ее можно только случайно и чудом. Но Тоскана – это еще и царство небольших городков, разбросанных по знаменитым и действительно прекрасным тосканским холмам. Эти места сочетают в себе и древнюю историю, и знаменитые памятники искусства, и современную культуру, и традиционный образ жизни.

Есть среди них исполины, подобные Сан-Джиминьяно, который единственный из тосканских городов сохранил свои гигантские средневековые башни. Когда-то каждый уважающий себя состоятельный и влиятельный тосканец строил себе такую башню – чем выше, тем больше завидовал сосед. Потом, в новых исторических условиях, они были все разрушены, а в Сан-Джиминьяно частично уцелели, и каждый, подъезжающий к этому городу сегодня, так же удивляется его странному силуэту, как и путешественники прошлых эпох.

Кажется, что здесь ничто не изменилось, века не тронули это место. А вместе с тем здесь течет обычная жизнь – посетители сидят на площади за столиками и с любопытством рассматривают прохожих, даже туристы вызывают их пристальное внимание, давая новый повод для обсуждений. В ресторанах и тратториях подают блюда с традиционной тосканской фасолью, а к вечеру смолкают гвалт и суматоха и город засыпает. Узкие каменные улицы заглушают малейшие звуки, и появляется ощущение какой-то оглушающей тишины, а несчастным путникам, ночующим в средневековых гостиницах, начинают мерещиться духи людей, живших и умиравших здесь веками.

Совсем другие чувства навевают два винодельческих городка Тосканы – Монтепульчано и Монтальчино. Оба лепятся к высоким холмам, поросшим виноградниками, оба славятся своими винами, которые они, и не без основания, считают лучшими в Италии, оба обзавелись и старинными площадями с соборами, и предметами искусства. Естественно, большинство сидящих на площади пьют местные вина, что сказывается на некоторой общей приподнятости настроения и жителей и посетителей этих мест.

Холмы скрывают и другие жемчужины городской жизни, порой совсем обделенные вниманием туристов. Чтобы перечислить их все, нужно составлять отдельный путеводитель. Здесь и шумная Лукка со знаменитыми соборами и круглым древнеримским домом, в котором до сих пор живут люди. И Пиенца – «идеальный» город, построенный родившимся здесь в 1405 г. папой Пием II, решившим осуществить в родном городе свои честолюбивые замыслы, но не сумевшим найти экономного архитектора. В результате деньги были израсходованы задолго до окончания работ. Город с тех пор как бы замер и сумел сохранить свою неприкосновенность: здесь снимали знаменитый фильм Франко Дзеффирелли «Ромео и Джульетта» и производят роскошный сыр «Пекорино». Это и Чертальдо, город, где жил Боккаччо, молчаливо возвышающийся над окрестными холмами и чей безмятежный сон тревожат лишь малочисленные неугомонные немецкие туристы. Это и Винчи, рядом с которым в густой оливковой роще на холме прячется домик, в котором родился великий Леонардо. Нельзя забыть и городки района Кьянти, где самое известное вино Италии определяет ход жизни.

Каждый из них, при всем разнообразии, живет вполне размеренной и схожей жизнью. В выходные утром все идут в церковь – это повод себя показать, людей посмотреть, потом сидят или стоят на площади, обсуждая последние очень важные новости. Вечером вновь собираются на вечернюю прогулку, называемую «пасседжата» – la passeggiata. Надевают лучшие наряды и радуются друг другу так, как будто не виделись в этот день утром в церкви и пару раз днем в баре. Эдакая итальянская идиллия, скрывающая южные страсти и превращающая их в своеобразное продолжение общего радостного и приятного действа.

Умбрию нередко называют младшей сестрой Тосканы. Она действительно не уступает ей ни в красоте, ни в обилии памятников культуры и искусства, ни в современной яркой и самобытной жизни. А умбрийская кухня, по мнению знатоков, даже и превосходит тосканскую, хотя местные вина и уступают в тонкости. Регион этот, как и Тоскана, был заселен в глубокой древности загадочными этрусками, которых покорили и поглотили римляне, во многом заимствовав достижения этрусской цивилизации. До нас от нее дошли в основном городские укрепления и надгробные памятники. И те и другие в изобилии встречаются в Умбрии.

Умбрия во многом похожа на граничащую с ней Тоскану, но ее отличает некая большая дикость, первозданность. Тоскана утонченнее, изысканнее. В Умбрии тоже холмы – но выше, перерастают в горы и покрыты густыми лесами. И лица жителей похожи на умбрийские фрески и картины – дикие и косматые, темные и узкоглазые. Умбрия – единственная область Италии, не имеющая выхода к морю, может быть, поэтому ей не хватает простора и открытости. А может дело в том, что в умбрийских лесах водится много диких кабанов, раньше их называли еще более красиво – вепрь, и все умбрийцы немного охотники. Дикая кабанина – местное фирменное блюдо и деликатес.

Умбрийские города – квинтэссенция итальянской жизни. Вечерние прогулки тут совершаются с особым рвением. Еда готовится с особой страстью. Карабинеры здесь особенно нарядны и знают всех жителей своего города: для каждого у них готов совет, указание, рекомендация. Город Орвьето, основанный этрусками, владеет роскошным собором в самом центре, прекрасными фресками Луки Синьорелли, изумительным местоположением на вершине высокого холма (как и большинство городов Умбрии), знаменитым белым вином, изысканной кухней и красивейшей керамикой. Ассизи – город, славный именем Франциска Ассизского и фресками Джотто, центр паломничества. Монтефалько, буквально «соколиная гора», поражает видами Умбрии. Архитектурным чудом является город Сполето, с его центральной площадью, собором и гигантским мостом как из волшебной сказки.

Здесь есть и совсем малоизвестные места, такие, как Треви, считающий себя центром производства лучшего оливкового масла в Италии (с чем, впрочем, не согласятся многие другие регионы). Но музей с гордым названием «Оливковое масло – основа древнейших цивилизаций» действительно есть только здесь. Так же как и фантастически свежее оливковое масло в любой самой дешевой траттории. Наконец, в густых лесах и среди высоких холмов скрывается Норча, гастрономический центр региона, где каждое блюдо – произведение искусства. Здесь, вдали от туристических маршрутов, течет неспешная, очень вкусная итальянская жизнь, полная событий и радостей местного масштаба.

Район этот находится в столь знаменитом окружении – Эмилия-Романья, Тоскана, Умбрия, что совершенно потерян для туризма. Единственное, что делает его немного знаменитым, так это тот факт, что на его территории находится столь любимая россиянами независимая республика Сан-Марино. Даже надписи в этом крошечном свободном государстве сделаны преимущественно по-русски, и жители точно знают, как сказать «Настоящая кожа!», «Дешево!» почти без акцента. Сама же область вытянута вдоль Адриатического побережья, заполненного теми же бесцветными отелями, что и другие районы, выходящие к Адриатике.

Гораздо интереснее становится местность, если углубиться в Апеннинские горы, проходящие по этому региону. Когда-то, еще до римлян, здесь проживало загадочное племя пиченов, от которых осталось название крупного, немного таинственного, горного города Асколи Пичено. Удивительно красива природа здешних мест – в горах ранним летом цветут яркие цветы, создавая прекрасные пестрые, хотя и недолговечные картины.

Лацио – это прежде всего Рим, а Рим – это рубеж, граница времени и пространства. Между более деловым и спокойным Севером и вальяжным и эмоциональным Югом, между прошлой жизнью, в которой царствует античность, и днем сегодняшним. В истории хорошо известны случаи, когда путешественники в буквальном смысле влюблялись в этот город, как в женщину. Ярчайший пример – великий русский писатель Н. В. Гоголь, писавший восторженные признания в любви Италии вообще, а Риму в особенности: «Наконец я вырвался. Если бы вы знали, с какою радостью я бросил Швейцарию и полетел в мою душеньку, в мою красавицу Италию. Она моя! Никто в мире ее не отнимет у меня! Я родился здесь» (из письма В. А. Жуковскому, 1837 год).

Помимо этого Рим является центром страны, политическим, географическим и духовным. Здесь расположен Ватикан с папой и католичеством. Пусть он и считается самостоятельным, независимым, со своей декоративной армией, но паломники толпами стекаются именно в Рим. Именно Рим снабжает их крышей, хлебом, зрелищами и религиозными сувенирами всех видов от подлинных произведений искусства до аляповатых ночников в виде мадонны с младенцем.

Античная эпоха довлеет над всей территорией области. Ее особенность в этих местах заключается в том, что здесь она становится живой и осязаемой, совершенно реальной. Древние руины Рима, античный город Остия недалеко от побережья, вилла Адриана – это не просто памятники времен, так давно ушедших, что ставших мифом, легендой. Нет, здесь начинаешь чувствовать, что все эти люди работали, чувствовали, веселились, занимались спортом, ходили к друзьям, любили и умирали. То есть действительно жили обычной жизнью, не слишком сильно отличавшейся от современной. В Остии сохранилось угловое кафе, таких, если верить исследователям, раньше было много – столько же, сколько баров на душу населения в современной Италии. На стенах нарисованы рекламы товаров, за прилавком в землю вделаны гигантские сосуды, во внутреннем дворике, в тени, стоят каменные лавки и столы. Да и пили тут, судя по всему, то же прохладное белое вино, что и сегодня подают в тратториях Лацио.

В Кампании начинается южное сумасшествие, но еще при сохранении некоторого европейского лоска и «западности». Даже русский человек, оказавшийся за рулем автомобиля на дорогах Неаполя, испытывает некоторый шок. Трудно представить, что должны чувствовать англичане или немцы. Все едут, кто куда хочет, не соблюдая никаких правил, в том числе не останавливаясь на красный свет светофора. Все сигналят, машут руками и всячески дают понять, что если не умеешь водить как следует, то нечего и садиться за руль. Машины битые, с мятыми боками и оборванными бамперами, словно вышедшие из какого-то бесконечного сражения. Словом, русскому человеку даже приятно: оказывается, в Москве еще прилично водят!

Русские издавна любили здешние края. Яркое небо, ослепительное солнце и горьковское «смеющееся» море, вот что такое Кампания. Здесь находится любимый Горьким остров Капри. Вообще климат региона считался целебным, и сюда стекались толпы страждущих исцелить чахотку, заболевания дыхательных путей, так же как сердечные и душевные раны. Италия считалась незаменимым лекарственным средством в последнем случае.

Близки русскому духу и прекрасные неаполитанские песни. Трудно представить, но где-нибудь в далекой архангельской деревне после жаркой баньки и порции хорошего самогона на клюкве разноголосый хор местных бабок затягивает «Санту Лючию». Нет места менее похожего на жаркую и солнечную Кампанию, но ее щемящие мотивы близки русскому духу.

Местные жители страшные патриоты своих мест. Вот уж где итальянская «местечковость» цветет буйным цветом. Италия, безусловно, лучшая страна в мире, Кампания – лучшая область в Италии, Неаполь – просто самый прекрасный город во вселенной, а жить лучше всего в том конкретном районе Неаполя, где тебе посчастливилось родиться.

Гете, проживший здесь некоторое время, называл патриотизм неаполитанцев «диким и детским». Однажды, когда этот великий немецкий поэт в сопровождении местного жителя поднялся на высоту, чтобы сверху осмотреть город и окрестное море, его чувства были возмущены и шокированы тем «омерзительным пением, – скорее криком восторга или радостным воем», который испустил паренек. На возмущение Гете провожатый просто ответил: «Простите, синьор! Ведь это моя родина!»

Здесь все ярко и преувеличенно, все играют свои роли с самозабвением и серьезностью. Иногда кажется, что произошла некоторая путаница, ошибка и люди вынуждены временно заняться чем-то им несвойственным. Официанты в рыбном ресторане прибрежного городка Амальфи похожи на флибустьеров, пиратов, которых жизненные обстоятельства ненадолго заставили поступить на мирную службу. Церковный хор в соборе того же городка как будто состоит из грозных мафиози (как знать!). Гостиницы, траттории и сувенирные магазины предназначены не для выкачивания денег из многочисленных туристов, а для утверждения чувства собственного достоинства хозяев.

Здесь уже мир Юга во всей его красе, несмотря на то, что географически эти регионы частично относятся к центральной Италии. Царство солнца, безлюдных пространств, южных растений, пустынных горизонтов. Полное внешнее отсутствие закона и порядка, при очень жестком выполнении внутренних неписаных правил. Иногда туристам здесь становится неуютно. Вот идет прекрасная, высокого европейского уровня автострада, с цивилизованными заправками, кафе, магазинами. Вот вы свернули, по ошибке или случайно, и оказались на обычной местной бензоколонке. Подозрительные лица, как будто вышедшие из криминальных фильмов об итальянской жизни, все проезжают без очереди, как кажется обывателю-иностранцу, на самом деле соблюдая какой-то свой особый порядок; все обшарпанное, ободранное, туалет – будка на улице, в которую страшно зайти. Словом, хочется назад, на родную космополитичную автостраду, к таким же, как ты сам, глупым туристам.

Если вы вечером едете по автостраде с севера на юг по восточному побережью, то посреди общего мрака с правой стороны вдруг начинают гореть огни крупного города – это Фоджа. Радуется сердце загрустившего в южной темноте туриста, и совершенно напрасно: город живет своей напряженной жизнью, и его не волнуют чувства убогих чужестранцев. Здесь «Гранд отель» не только не «гранд», но даже не очень-то и «отель», скорее приют контрабандистов или еще кого-нибудь. Здесь полночи воет сигнализация, так как кто-то грабит магазин, а остальные полночи воет сирена полицейской машины, приехавшей аккурат после того, как грабители скрылись (так и слышишь воображаемый разговор по рации: «Марио, Марио, мы отъезжаем, можете действовать!» – «Тебя понял, Джузеппе, выезжаем на место»). А утром соседки обсуждают события, оживленно перекрикиваясь с балкона на балкон, а их мужья молча и задумчиво курят утренние сигареты.

Город Бари весь живет на улице. То есть вся Италия живет в основном на улице, но здесь это доведено до абсолюта. Дети галдят и играют на тротуарах, старушки в черном сидят на лавочках на узких улочках, соседи ходят из дома в дом, как из комнаты в комнату, перенося накрытые полотенцем дымящиеся тарелки. Двери в дома открыты, только занавешены от посторонних глаз и жары марлевыми занавесками, через которые видны иконки с горящими лампадами и фигуры людей, сидящих за столом. Все это неуловимо напоминает жизнь кавказских городов, во всяком случае до распада Советского Союза.

У русского человека здесь возникает неожиданная лингвистическая сложность. Представьте себе, звоните вы домой и говорите: «А мы в Бари! Тут очень хорошо». А вам бесчувственно отвечают: «Ну мы поняли, что вам хорошо в баре, а город-то какой?» Вы сердитесь и кричите, что вы в Бари, что здесь все просто здорово, а вас спрашивают, сколько же вы выпили, если не помните название города.

Бари – очень живой город, крупный порт, экономический и политический центр региона, важное место паломничества. Здесь расположена церковь Святого Николая, в которой находятся его мощи. Святой Николай особо чтится православной церковью. Для Запада же он, прежде всего, Санта-Клаус, приносящий рождественские подарки. Поэтому его собор никогда не пустует.

Недалеко от Бари находится приморский город Трани, основанный еще в античную эпоху. Здесь на набережной торгуют свежевыловленной рыбой и морепродуктами. Здесь на каждом балконе, выходящем на улицу, стоят молчаливые наблюдатели – пожилые женщины в черном, внимательно изучающие все, что происходит вокруг, и выдающие свое присутствие только переговорами друг с другом и со знакомыми прохожими. Здесь огромная романская церковь, возвышающаяся над городом. Здесь действует маленькое местное общество «моржей», купающихся (трудно представить!) в мае в страшный, по местным меркам, холод – при температуре 25 градусов тепла.

В этой местности много странных вещей, которые здесь кажутся совершенно нормальными. Например, доисторические круглые загадочные жилища, которые до сих пор обитаемы. Никто точно не знает, сколько веков и даже тысячелетий строят эти здания и почему они имеют такую форму, но здесь они реальность. Здесь в первой половине XIII века жил германский император Фридрих II, который так полюбил эти места, что предпочитал никуда отсюда не выезжать. Человек очень образованный, ученый и книжник, он также прославился как алхимик и чародей. После него остались странные замки, один из которых, очень ровный и симметричный по форме, со странными круглыми башнями, слишком сложен для обороны и совершенно непонятен по своему назначению.

Словом, это очень странный, временами пугающий мир. Но он очень живой, яркий, волнующий и ни на что не похожий. Может быть, поэтому сюда хочется возвращаться.

Эти дикие до совсем недавнего времени районы находятся на юго-западе полуострова. Всего несколько лет назад здесь свирепствовала малярия, а жители имели достаточно мрачный вид, что и было понятно, учитывая неприветливость региона. Во всяком случае, так воспринимали здешние места случайно забредшие путешественники. Считается, что сейчас ситуация сильно изменилась, во всяком случае с малярией точно покончено. Местом массового паломничества эти края пока не стали, хотя местные пляжи усиленно рекламируются. Здесь царство Юга, того самого, от которого так хочет избавиться Север.

Сицилия – совершенно особый мир. Все знают, что здесь живет мафия, что здесь время от времени просыпается вулкан Этна, что здесь очень жарко и очень красиво. В этих местах сложилась неповторимая удивительная культура: обилие завоевателей, каждый из которых не просто покорял местных жителей, но и непременно хотел поселиться и пожить здесь сам со своими лучшими людьми, привело к сложному смешению кровей, традиций, вкусов и обычаев. Римляне, греки, арабы, норманны, германцы, итальянцы, испанцы, французы – все внесли свою лепту в создание неповторимого колорита здешних мест.

Большой знаток и любитель Италии Гете утверждал, что «Италия без Сицилии не оставляет в душе никакого образа: только здесь ключ ко всему». И хотя рассказами о здешних местах и знаменитой сицилийской мафии иногда по-прежнему пугают детей, последнее время сюда все нарастает поток туристов, стремящихся к древней культуре, теплому солнцу, вкусному вину и превосходным оливкам.

Остров, находящийся несколько в стороне (и в буквальном смысле) от общего течения. До недавнего времени он был мало знаком широкой, в том числе и итальянской, публике. Население его, как это ни странно для острова, занимается скотоводством, живет в горах и ничего общего не хочет иметь с морем, так что морепродукты здесь практически исключены из традиционного рациона. В последние десятилетия на острове стал активно развиваться туризм и отдых, настроили отелей и курортов, песчаные пляжи и голубое море активно рекламируются в прессе. Но курортная жизнь, как и везде, создала свои традиции, имеющие мало общего с традициями коренных жителей.

Все это разнообразие регионов не мешает итальянской жизни протекать в едином национальном русле. Ошибочно думать, что есть какое-то определенное место, где больше итальянского, чем в других районах, или что надо непременно посетить все места. Несмотря на отдельные различия в поведении, языке и традициях, сохраняется некая общность, позволяющая почувствовать Италию в любом из вышеозначенных мест.

Связь с историей

Среди исследователей итальянской жизни и характера по сей день крайне распространенными являются рассуждения об отсутствии какого-либо права современных итальянцев считать себя наследниками античной, а иногда даже и средневековой культуры. Сам факт их проживания на древней земле называли и продолжают называть случайностью и недоразумением. Известный художественный критик и поклонник итальянского искусства П. П. Муратов считал, что Венецианский карнавал «только пир чужих людей на покинутом хозяевами месте». Русский путешественник середины XIX века утверждал, что важнейшей особенностью Италии является ее «народонаселение, которое живет на местах древних римлян, не имея ни малейшего права назвать их своими предками, точно как в забытом дворце управитель помещается в самых комнатах владельца…». Да и сами итальянцы V веком заканчивают «Историю Рима», а «Историю итальянского народа» начинают не раньше XI века. «Темные» пять веков являются достаточной преградой, по мнению многих, на пути преемственности традиций и культуры.

Возможно, все это по-своему верно и справедливо. Может быть, современные итальянцы и не являются прямыми потомками древних римлян. Но, вне всякого сомнения, они их прямые наследники. Историческая преемственность и связь с прошлым здесь очевидны. Современные итальянцы не просто живут на древней земле, что само по себе оказывает бесспорное влияние на характер народа, но и впитали вместе с воздухом, водой и солнцем дух ушедших эпох. Современные итальянские города в большинстве своем находятся на месте древнеримских или еще более древних поселений, жители страны до сих пор пользуются дорогами, проложенными еще в древности, бережно сохраняя их названия: Аппиева, Кассиева и другие. В прошлое уходят корнями и многие особенности и методы ведения хозяйства.

Да и так уж ли совсем ничего общего нет у древних римлян и современных итальянцев? Взять те же дороги. Хорошо известна древнеримская любовь к прокладке дорог. Достаточно посмотреть на дороги на карте, скажем, Англии: все они извилистые и вьющиеся, даже автострады. И вдруг отрезок прямой и совершенно ровный, как начерченный по линейке. Читаем – «римская дорога», то есть проложенная завоевателями римлянами много веков назад. С другой стороны, дороги современной Италии тоже поражают воображение. Они пересекают страну вдоль и поперек, причем в Италии 70 % регионов – горные, а дороги спрямлены, где только возможно.

Вот, например, долина Аосты. Сколько шумихи вокруг выходящего в нее одиннадцатикилометрового тоннеля под Монбланом, сколько блеска и мишуры! Но потом много километров, в общей сложности гораздо больше чем знаменитые 11 километров, идут сплошные тоннели, делающие эту дорогу в горах почти прямой. Причем какие тоннели! Не дыры в горе, слабоосвещенные и с необработанными стенами, как, например, иногда в Норвегии (которой, впрочем, справедливости ради отметим, тоже есть чем гордиться в этом вопросе, но это уже другая тема). Итальянские же тоннели ярко освещены, покрыты светлыми плитами, везде яркая четкая разметка и всякие приспособления для безопасности, вроде огнетушителей и аварийных телефонов.

А знаменитое римское «хлеба и зрелищ»? Разве сегодня не обвиняют итальянцев, что их интересуют только развлечения, футбол и еда? А театрализованные представления, в которых и римляне, и итальянцы большие мастера? Да и в удовольствии, простом, житейском, римляне явно знали толк. Достаточно только посмотреть, какое количество бань они понастроили по всей Европе, уж, наверное, не для того, чтобы там работать. Так почему же всегда говорят о трудолюбии римлян и лености итальянцев? Последние тоже для своего удовольствия сил не жалеют. Можно, в конце концов, вспомнить римские водопроводы и современную, знаменитую на весь мир итальянскую сантехнику.

А разветвленная римская бюрократическая система? Не в ней ли корни современной ситуации в Италии, печально знаменитой на весь мир своими чиновниками. В известном французском комиксе, по которому были сняты замечательные мультфильмы, герои – галл Астерикс со своим другом Обеликсом – ходят по бесконечным коридорам и этажам какого-то загадочного древнеримского учреждения, пытаясь выбить себе бессмысленную справку 33-бис с печатью. Все это, конечно, срисовано с современного итальянского министерства или ведомства. А почему бы и нет? Кто сказал, что все римляне были красивы и совершенны, как античные статуи? Может, они только хотели, чтобы так о них думали потомки? Итальянцы тоже большие мастера пускать пыль в глаза.

Не так уж много народов из тех, кто считает себя прямыми потомками древнейших племен, могут похвастаться подобным сходством. Да и где они, эти чистые расы, кроме как в речах отдельных политиков и трудах отдельных философов? Европейские народы давно уже представляют каждый свою особую смесь, некий генетический коктейль, состоящий из самых разных составных частей. Даже те, кто, подобно исландцам, много веков живут на удаленном острове достаточно замкнутой жизнью, подвержены разного рода этническим влияниям. Жизнь и смешанные браки очень трудно остановить даже жесткими государственными мерами. Что же говорить об итальянцах, исторически находившихся на пути всех европейских завоеваний и туристических маршрутов!

Характерно, что на земле Италии издревле отсутствовало стремление к расовому снобизму или чистоте крови. Согласно легенде, начало римской цивилизации было положено троянцем Энеем, бежавшим со своими спутниками из побежденной Трои и мечтавшим о возрождении былого величия своего родного города на новом месте, на земле Италии. Странствия, злоключения и подвиги Энея были записаны в I веке до н. э. римлянином Вергилием в его знаменитой «Энеиде», видимо, на основании дошедших до его времени легенд и сказаний. Сегодня, правда, немногие могут похвастать, подобно «малообразованному» Онегину, тем, что помнят, «хоть не без греха, из Энеиды два стиха». Несмотря на это, «Энеида» остается величайшим произведением античной литературы, и не случайно великий итальянец Данте взял себе в проводники по царству мертвых именно прозорливого Вергилия.

Так вот, согласно легендам, в результате странствий и скитаний Эней достигает долгожданного и обещанного ему богами берега Италии, который к этому времени уже заселен живущими бок о бок различными племенами – этрусками, латинами, сабинянами, вольсками, умбрами и многими другими. После неизбежных военных столкновений между пришельцами, которых поддерживает часть племен, и остальными местными жителями войска Энея одерживают победу, наступает мир, а троянец Эней женится на дочери царя латинов Лавинии.

Таким образом, согласно легенде, основание новому государству положил пришелец извне, что, впрочем, нередко встречается в легендах об основании государств. Достаточно вспомнить нашего Рюрика, которого, правда, славянские племена сами добровольно призвали. Эней же, в силу особенностей римского государства, должен был в бою доказать свое право на столь почетное место в истории, в прямом смысле – завоевать его. Строительство же новой жизни, приведшее к основанию великого Рима, с самого начала становится возможным только при взаимодействии различных племен и народов.

Еще характернее с этой «многонациональной» точки зрения легенда о непосредственном основании Рима. Ромул и Рем, близнецы, потомки законного правителя, похищенные во младенчестве и спасенные вскормившей их волчицей, выросли и сначала возглавили местных разбойников, а потом стали основателями города на холмах. Принято считать, что произошло это в 753 году до н. э. Борьба за главенство, за власть привела к братоубийству: победитель Ромул дал свое имя новому городу, которому предстояло стать «вечным». Это та часть легенды, которая хорошо известна и вполне вписывается в распространенные в истории сказания об основаниях великих городов. На семи холмах и «на крови» возникает Константинополь, и «третий Рим» – Москва насчитала много позже свои семь холмов и даже отыскала кровь невинной жертвы – князя Даниила, якобы убитого боярами Кучковичами.

Новый город на Тибре, история которого началась с братоубийства, получил имя, царя, холмы. Надо было собирать население. И тогда Ромул призвал в город всех, кто по каким-то причинам не мог или не хотел жить в своих родных краях. Это привело к тому, что в Рим стали стекаться люди самого разного роду и племени, как в прямом, так и переносном смысле. Изгнанники, искатели приключений, разбойники и преступники, просто недовольные жизнью – таковы были первые жители великого города, если верить легенде.

Для продолжения римского рода и естественного роста населения всему этому сброду были нужны жены – из приличных и добропорядочных семейств. Ромул и здесь нашел простой и «легендарный выход». Устроил пир на весь мир и пригласил на него соседнее племя сабинян, которые до этого воротили нос от столь недостойных соседей, но на бесплатное угощение согласились. Во время пира произошло знаменитое похищение сабинянок, давшее новому городу матрон и потомство, а многим поколениям художников сюжет для картин.

Не столь важно, что в этих легендах правда, а что вымысел, главное то, что именно так римляне хотели видеть начало своего города и государства. Мужественных, бесстрашных основателей: явных чужеземцев, как Эней, или с сомнительной биографией, как Ромул и Рем. Кровопролитное сражение с врагами, даже если это и подлое братоубийство – для высокой цели все средства хороши. Честных плодовитых жен, даже полученных путем обмана. Наконец, жителей, принадлежащих к самым разным племенам и народностям, самым разным социальным группам, самого разного происхождения, даже если они и не отмечены слишком большими достоинствами и высокими моральными качествами. Зато они легко переплавлялись в единую массу, ставшую новым, римским народом.

Подлинная, документированная история также показала, что римский народ, прежде чем достиг своего исторического величия, впитал в себя множество племен и народов, населявших Италию или приходивших в нее как завоеватели. Не уничтожение чужаков, а ассимиляция, не сохранение чистоты породы, а разнообразие и многообразие кровей создали римский народ. Итальянцы в этом вопросе также продолжили древнеримскую традицию, нередко «поглощая» пришельцев, впитывая их в свою культуру.

Древнеримское наследие, благодаря своему блеску, пышности и величию, прежде всего связывается в нашем сознании с предысторией Италии. Но, как было сказано, были и другие, до Рима, жившие на этой древней земле, поглощенные римлянами, но оставившие свой след в истории страны и наложившие свой отпечаток на те регионы, где они проживали. Не зная их, трудно понять душу Италии и особенности итальянской жизни.

По отношению ко всем этим разнообразным народам лучше всего подходит эпитет «загадочный». Загадочно их происхождение, неизвестны особенности жизни и быта, таинственна история. Самые известные и лучше всего изученные среди них – загадочные же этруски. Откуда они пришли – неизвестно. Существует множество концепций на этот счет: одни, доверяя Геродоту, считают их выходцами из Лидии, покинувшими ее еще в период, предшествовавший падению Трои. Другие, вслед за Дионисием Геликарнасским, предполагают, что этруски – коренные жители полуострова и всегда жили на земле Италии. Третьи доказывают, что они пришли с севера и подтверждают это археологическими данными. У нас в стране в определенных кругах популярна концепция о связи древних этрусков со славянами, на что, прежде всего намекает созвучие «этруски» – «русски».

Язык этрусков, дошедший до нас в основном в виде надгробных надписей, не слишком помогает исследователям, так как не похож ни на один из известных. Впрочем расшифрован и понят он не до конца, так что здесь еще есть возможности для открытий и сенсаций. Так, один из наших отечественных исследователей прочитал надписи этрусков при помощи… зеркала (все надписи, действительно, написаны справа налево и похожи на зеркальные). Надо ли упоминать, что язык оказался древнерусским…

Достоверно известно, что на рубеже IX–VIII веков до н. э. этруски (греки называли их тиррены, сами они себя расены, кроме этого существовало имя туски или тоски – отсюда и название самой популярной среди туристов области Тосканы) жили на Апеннинском полуострове и имели уже довольно развитую цивилизацию. Занимали они обширную территорию в центре полуострова, охватывавшую современные Тоскану, Лацио, часть Умбрии. Они имели развитое сельское хозяйство, делали вино и оливковое масло, изменяли русла рек, торговали со всем Средиземноморьем.

Этруски были набожны, почитали предков, верили в гадания, но любили и повеселиться. Найденные скульптуры, терракоты, надгробные изваяния и фрески изображают как различных богов, так и многочисленные сцены застолий, судя по которым прием пищи в Этрурии сопровождался развлечениями, представлениями и музыкой.

Строили свои города этруски, как правило, на вершинах высоких холмов. Дошедшие до наших дней, они и сегодня удивляют своим величием: создается впечатление, что город в буквальном смысле вырастает из скалы, трудно отличить, где кончается творение природы, а где начинается дело рук человека. Сами скалы часто изрыты сложными катакомбами, в которых располагаются захоронения, возможно, раньше эти подземные лабиринты служили и еще каким-то целям.

Этрусская культура неразрывно сплелась с культурой римской, во многом стала ее основой. Боги, методы ведения хозяйства, обычаи, обряды и образ жизни – многое было заимствовано римлянами у этрусков. Долгое время, когда этруски были уже ассимилированы и стали частью великого Рима, римские патриции гордились своим этрусским происхождением. Еще в I веке до нашей эры поэт Вергилий с гордостью подчеркивал свое этрусское происхождение, так же как и его знаменитый покровитель Меценат.

Солнечная и радостная этрусская цивилизация передала свою любовь к свету и жизни своим наследникам римлянам, а те, в свою очередь, поделились ими со своими наследниками – итальянцами. А этрусские области – Тоскана и Лацио – так, кажется, и впитали радость и полноту жизни.

Города, основанные этрусками много веков назад, живут и здравствуют и поныне. Несмотря на активную средневековую градостроительную деятельность, их древний облик различим и сегодня. Прежде всего, благодаря своему расположению – на высоком холме. Кое-где сохранились остатки крепостных стен, а также многочисленные этрусские захоронения – главные сохранившиеся свидетельства этой когда-то полной любви к жизни цивилизации. Вольтера, Перуджа, Тарквиния, Кортона, Орвьето, Тоди и многие другие знаменитые города Италии были основаны этрусками.

Этрусский характер древнего города Орвьето лучше всего ощущается, когда смотришь на него со стороны. Столь же древняя, как и город, дорога, ведущая к озеру Больсено, поднимается на соседний холм, и весь город предстает, как на ладони, как будто парит в воздухе, вырастая из скалы, которая во многих местах оказывается рукотворной. Сегодня Орвьето – перевалочный пункт между Флоренцией и Римом, где туристы останавливаются переночевать или перекусить. Рим вышел победителем в споре цивилизаций, и Орвьето остается лишь скромной остановкой перед знакомством с великим городом.

Кьюзи, тихий сонный городок, как и другие этрусские города, лепится к высокой скале. Даже в разгар сезона здесь не встретишь обычного для Италии туристического безумия. Когда-то это был один из крупнейших центров Этрурии. Сегодня об этом напоминают лишь музей древностей на центральной площади, а также запутанные катакомбы, проходящие подо всем городом: предприимчивые итальянцы используют их под винные погреба. Если вы приглянетесь официантке в ресторане, она проведет вас по ним и покажет эти древние сооружения, заполненные сегодня запыленными и живописными (как будто сохранившимися с древнейших времен) бутылками с местным вином.

Этруски – самые известные из загадочных племен, населявших Италию до Рима. Но были и другие, неуловимым образом оставившие свой след в современной Италии. Племя умбров, жившее в лесах в предгорьях Апеннин, дало свое имя области Умбрии. И сегодня в маленьких городках, затерянных в лесистых холмах, живут грубоватые люди, кажется, все те же древние охотники в душе, даже если сегодня им и приходится охотиться только за туристами, а умбрийские мадонны, диковатые и раскосые, темны ликом. Через Апеннины от них жило племя пичены или печены (опять созвучие, теперь с нашими печенегами), неизвестно откуда взявшееся, побежденное и поглощенное в конце концов Римом. Их имя живет в названии города Асколи Пичено да в историческом музее в этом городе, где археологические находки сурово хранят тайны прошлого.

Древняя история нерасторжимо вплетена в жизнь современной Италии. При таких глубоких исторических корнях Средневековье уже кажется здесь современностью. Наследие великих предков – это и дар, и бремя одновременно. Итальянцы это наследие приняли и живут с ним, успешно сочетая чувство историзма с любовью к новизне. История здесь стала жизнью, она не просто фон, а и место действия. При этом у итальянцев нет того глубокого чувства любви к истории, которое отличает англичан, намеренно культивирующих традицию и старину. Нет, итальянцы любят современность и новизну, просто они для них неразрывно связаны с прошлым.

Итальянцев часто называют «очень молодой нацией, живущей на месте очень старой цивилизации». Если подходить к этому вопросу с формальной терминологической точностью, то это вполне справедливо: как единое государственное целое Италия возникает в 1860-х годах, и с этого момента начинается процесс формирования единой нации. Но итальянский народ существует гораздо дольше. Разобщенный территориальными границами и иностранными завоевателями, каждый из которых отвоевывал свой кусок этой прекрасной земли, он все-таки осознавал себя частью единого целого, во многом жил и развивался по общим законам и говорил на одном языке. Единство это не в последнюю очередь было обусловлено теми глубокими историческими корнями, которые этот народ пустил на итальянской почве. Преемственность – вещь всегда очень тонкая и сложная: христианство вытеснило язычество в некоторых странах уже много веков назад, а языческие обряды и по сей день живы, в том числе и в религиозных традициях: и блины мы жарим на масленицу, и яйца красим на пасху, и березовыми ветками украшаем храмы на троицу. Так и в современном, очень молодом итальянском народе есть очень глубокая и древняя основа: и этрусская, и умбрская, и римская, и греческая, и византийская, и норманнская, и многие другие. Может быть, именно в этом причина такого разнообразия порой противоположных черт в натуре итальянцев, такое обилие контрастов в повседневной жизни.

Искусство в жизни итальянцев

Итальянцы с рождения окружены памятниками старины, существуют среди них постоянно, и то, что для других – музей и объект для изучения, для них – сама жизнь. Нигде в Европе не чувствуется столь явственно дыхание истории, как в Италии, живая и ощутимая история сопровождает итальянца всю его жизнь. Удивительное сочетание представляют собой старинные итальянские города. С одной стороны, многие из них производят пугающее впечатление декораций к художественному фильму из жизни средних веков. Пугающее, потому что много во всем этом дикого, варварского, нереального, словно пришедшего из глухой древности. Порой даже трудно представить, что на этих узких, не слишком чистых улицах, в старых развалившихся домах, на окнах которых, словно пестрые флаги, развешено постиранное белье, в том числе и нижнее, живут современные люди. А вместе с тем в эти старые двери вставлены современные замки, на древних крышах прячутся спутниковые антенны, а дряхлые развалины скрывают современное оборудование. Современная цивилизация и глухая древность уживаются бок о бок.

Более того, сегодня в Италии, как и во многих других европейских странах, история не просто бережно сохраняется, но и возрождается и культивируется. Так, в начале 1990-х стали выращивать и широко использовать в национальной кухне давно забытую еще римскую крупу – фарро, по-русски полба, тоже когда-то популярную, но вытесненную более удобными рисом и овсянкой. Сегодня суп из фарро очень популярное блюдо в Тоскане и Умбрии, местный деликатес, который подают в большинстве ресторанов, а саму крупу можно купить почти в любом магазине в этих регионах.

В последние годы в Италии стали даже вскрывать и в виде украшения выставлять на чистых побеленных стенах старую кладку, увлечение, раньше свойственное только помешанной на старине Англии. Словом, история в моде и лелеется.

Культивирование истории, в данном случае не без экономической подоплеки, привело к тому, что многие старые города обрели новую жизнь. Яркий пример – город Сан-Джиминьяно с его знаменитыми башнями-трубами. Еще сто лет назад этот маленький провинциальный городок хотя и упоминался в путеводителях, но находился в стороне от общетуристического движения. П. П. Муратов, посетивший его в самом начале XX века, описывал совершенно безлюдные каменные улицы этого «полудеревенского» города. «Медленная, почти остановившаяся жизнь идет за этими потемневшими и пережившими столетия стенами», – писал он.

В это же время побывал здесь и писатель совершенно другого склада, англичанин Э. Форстер, полюбивший этот город настолько, что сделал его местом действия, правда под вымышленным названием, своего первого романа «Куда боятся ступить ангелы». И в его изображении Сан-Джиминьяно, типично итальянский город, живет спокойной, скучноватой провинциальной жизнью. Здесь есть свои радости, свои горести, свое место встреч, даже свой театр, но общее ощущение затхлости и векового затишья не оставляет читателя.

Сегодня ситуация совсем иная. Путеводители по Италии оценили город по максимальной шкале, присвоили ему три звездочки, как Флоренции и Сиене. Теперь он стал местом, обязательным для посещения, что заметно повлияло на его жизнь и уклад. Все историко-культурные памятники, а ими полны многие, в том числе и совершенно неизвестные итальянские городки, подновили, расписали в буклетах и стали брать деньги за вход. Открылось множество разного рода заведений питания, в которых можно отведать «традиционные блюда местной кухни». Количество уличных кафе заметно увеличилось, так же как и сувенирных магазинов, торгующих стандартным набором из информационных буклетов, керамических тарелочек с силуэтом города, ярких открыток. Теперь здесь с утра до вечера толкутся туристы, группами и поодиночке, царит шум-гам и отчетливый дух коммерции. С одной стороны, хорошо, что история помогает экономическому развитию города в новых условиях. С другой, немного жаль утраченного покоя.

История и искусство в Италии везде. В никому не известной деревне Треви находится прекрасная мадонна Перуджино. Тихий крошечный городок Монтериджоне под Сиеной владеет совершенно круглой удивительной городской стеной с башнями, которые в свое время поразили великого Данте настолько, что он описал их в своей «Божественной комедии» как застывших великанов. Не слишком знаменитый тосканский городок Ареццо хранит удивительные фрески Пьетро делла Франческо. Холмы под Падуей скрывают подлинный и хорошо сохранившийся шедевр итальянского садоводства XVII века, виллу Барбариго. И такими сокровищами в буквальном смысле слова наполнена вся страна. Время от времени по каким-то причинам одно из этих мест, подобно Сан-Джиминьяно, объявляется шедевром мирового масштаба, в путеводителях помечается тремя звездочками, как марочный коньяк, и толпы туристов начинают осаждать город в погоне за знаменитостями. Но свои маленькие шедевры есть везде – на севере и юге, западе и востоке, в горах и на побережье. Словом, история и искусство царят в Италии повсеместно.

Возможно, именно обилие художественных и исторических памятников в повседневной жизни итальянцев привело к тому, что у них сложилось какое-то интуитивное, как будто врожденное и бессознательное чувство вкуса. Эта «бессознательность» не значит, что итальянцы не ценят и не понимают той красоты, которая их окружает. Итальянские музеи в будние дни полны местными школьниками всех возрастов, слушающими экскурсии, рассуждающими о живописи, делающими зарисовки с натуры, записывающими что-то в блокнотики. Не только естественное восприятие, но и целенаправленная политика по художественному воспитанию подрастающего поколения отличают современную Италию. Посещают музеи и взрослые итальянцы, немного теряющиеся в иностранной толпе, но с интересом и гордостью приобщающиеся к сокровищам своей страны.

Итальянцев отличает не только неосознанный эстетический вкус, но даже какое-то легкое, легкомысленное к нему отношение. Взять, например, скамейки, которые расставляют в маленьких городках или среди живописных пейзажей. Для них итальянцы находят поразительные по красоте и совершенству места. Путешествующий англичанин или русский, присев на такую скамейку, может только восхититься предусмотрительностью местных жителей и, притихнув, впитывать в себя окружающую красоту, погружаясь в вечность. Сами итальянцы, оказавшись в этом же месте, будут либо болтать без остановки, совершенно не обращая внимания на окружающие виды, либо, если это парочка любого возраста, обниматься, не замечая ничего вокруг.

Тонкий эстетизм и врожденное чувство вкуса проявляются во всем – красивой одежде, красивой мебели, удивительно художественном оформлении витрин. В самом отдаленном уголке страны, где узкие улицы и ветхие дома наводят на размышления о бренности человеческого бытия, встречаются магазины, по своему оформлению напоминающие произведения искусства. На средневековой, застывшей в прошлом улице будет находиться магазин супермодной кухонной мебели. Обшарпанные и полуразвалившиеся на первый взгляд жилища прячут в своих недрах шедевры ультрасовременного интерьера. Маленькая придорожная закусочная поразит тонко продуманным дизайном. Старое и новое уживаются в Италии бок о бок, контрастируя друг с другом, но не взаимоисключая.

Итальянцы любят богатство и пышность. Но благодаря художественному чутью умудряются избегать пошлости. Золото и мишура не раздражают здесь, а органично вписываются в дизайн. Еще Гете отмечал: «Пристрастие к ярким краскам мы обычно именуем варварством, безвкусицей; …но под этим радостно-голубым небом ничто не выглядит слишком пестрым, ибо никакой пестроте не затмить блеска солнца и его отражения в море». Итальянцы – прирожденные гении дизайна, сочетания старины с современными формами, роскоши с чувством вкуса.

Интерьеры многих общественных заведений поражают оформлением. Небольшая гостиница в Орвьето украшена ультрасовременными картинами в стиле кубизма, удачно перекликающимися с мебелью. Более дорогой гостиничный комплекс под Монтериджоне оформлен в пышном стиле рококо, где все – от занавесок и ковровых покрытий до обивки мебели и посуды – выдержано в единой цветовой гамме. А траттория в Норче выполнена в средневеково-рыцарском стиле, и еду готовят прямо в гигантском пылающем камине. И это все не какие-нибудь роскошные пятизвездочные отели или рестораны. Красота сопровождает итальянцев повсеместно. Так же как и разруха, обветшалость и грязь. Все это мирно уживается бок о бок, не мешая друг другу.

Трогательный и красивый эпизод из военной жизни является ярким свидетельством врожденной склонности итальянцев к искусству, доказательством того, что современные итальянцы чувствуют и ценят прекрасное не меньше своих прославленных предков. На севере Шотландии находятся Оркнейские острова. Место это, сохранившее памятники доисторической культуры, не слишком густо заселено, продувается ветрами большую часть года, и от привычного здешнего холода и сырости спасает только любимый напиток местных жителей, производимый здесь же, – виски. Стоящие кругом древние камни и небольшая, но деятельная висковарня – вот главное, что посещают туристы в этом суровом крае. Двадцатый век неожиданно подарил Оркнеям новую достопримечательность, причем при обстоятельствах, мало располагавших к созидательной деятельности.

В начале 1942 года группа итальянских военных была взята в плен в Северной Африке и отправлена на далекий шотландский остров в так называемый «Лагерь 60». Итальянцам предстояло трудиться на строительстве дамбы, получившей название «Барьеры Черчилля». Можно только представить, как непросто приходилось теплолюбивым итальянцам в суровом климате Северной Шотландии. Тем неожиданней оказалась их деятельность. В трудных условиях военного плена итальянцы, развенчивая стереотип о своей национальной изнеженности и лени, все свободное время посвящали улучшению условий своего быта: проложили бетонные дорожки между домиками, в которых жили, благо бетона было в избытке на стройке, разбили небольшой сад с цветочными клумбами, посадили огород, организовали театр. Жизнь должна быть красивой, даже на неласковых северных островах и в плену.

Один из военнопленных, имевший художественное образование, Доменико Кьоккетти (Domenico Chiocchetti) поставил в центре лагеря статую святого Георгия, сделанную из колючей проволоки и бетона, на фундаменте которой были записаны имена всех пленников. Наконец, в 1943 году усилиями все того же Кьокетти и при активной помощи других итальянцев (с разрешения британского коменданта, конечно) началось сооружение часовни. Для этой цели были выделены два металлических вагончика полукруглой формы. Их покрыли все тем же бетоном со стройки и украсили как могли: расписали потолки и стены, нарисовали иконы, сделали цветные окна, изготовили металлические светильники и украшения, на собранные деньги купили занавес для алтаря. Когда в начале 1945 года пленные были отпущены, часовня все еще не была готова полностью, так что по своему прямому назначению ее практически не использовали, но чувство радости и красоты она дарила.

Доменико Кьоккетти остался на острове и после освобождения – чтобы закончить свое творение, и уехал на родину только после ее завершения. Местные власти уверили его, что часовня будет сохраняться как памятник культуры, и слово свое сдержали. В 1960-е годы на средства британцев итальянец был приглашен для реставрационных работ. Он оставил открытое письмо жителям Оркнейских островов: «Эта церковь ваша – любите ее и сохраняйте. Я увожу с собой в Италию память о вашей доброте и замечательном гостеприимстве. …уезжая, я оставляю здесь часть моего сердца». Доменико умер в 1999 году в возрасте 89 лет, а итальянская часовня стала одной из главных достопримечательностей северных шотландских островов.

Искусство сопровождает итальянцев всю их жизнь. Характерно, что ни у какого другого народа нет такого обилия сказочных сюжетов, в которых участвуют произведения искусства, прежде всего статуи. В итальянских сказках герои магическими чарами превращаются в статуи, влюбляются в статуи и стремятся их оживить, получают советы от статуй, становятся статуями в наказание.

Карло Гоцци, венецианский драматург XVIII века, использовал в своих пьесах традиционные сказочные сюжеты. В пьесе «Король-олень» статуя-болван выбирает королю невесту. В пьесе «Ворон» брат принца Дженнаро превращен чародеем в статую, так как вынужден ради спасения брата и его невесты раскрыть магическую тайну. Наконец, в пьесе «Зеленая птичка» действует целая коллекция статуй: царь изваяний, бывший философ, прекрасная статуя, в которую влюблен герой, наконец, сам герой и его слуга обращаются в статуи, пытаясь похитить волшебные дары. Такое обилие статуй-персонажей не случайно, произведения искусства давно стали частью жизни итальянцев.

Каждый более или менее крупный город или деревня имеет не только свой музей, собор с произведением искусства различного масштаба, но и оперу. Здесь идут классические постановки, современные представления, на которые днем приходят школьники целыми классами. Вечером – публика посолиднее. Правда, существует мнение, что итальянцы не столько слушают оперу, сколько смотрят ее. Вот как описан Э. Форстером поход английских туристов в итальянскую оперу в маленьком провинциальном городке в начале XX века. «Он понял главный принцип оперы в Италии – ее цель была не создание иллюзии, но развлечение… Вскоре ложи стали наполняться народом… Семьи здоровались друг с другом через весь зал. Люди в оркестровой яме приветствовали своих братьев и сыновей, певших в хоре, и говорили им, как хорошо они сегодня поют. Когда Лючия появилась у фонтана, раздались громкие аплодисменты и крики «Добро пожаловать в Монтериано!».

С тех пор многое изменилось, и публика стала гораздо серьезнее и солиднее. Нарядные люди важно заполняют зал, оживленно переговариваясь, но не во время представления. Да и голоса оперных итальянских певцов славятся на весь мир. Правда, зрелищная часть занимает важное место в представлении, и дело не только в ярких декорациях. Важен весь процесс похода в оперу: себя показать, людей посмотреть, быть в курсе событий.

Трудно сказать, что стало определяющим, но у итальянцев сложилось зрительное восприятие мира. Интересно проявляется это в одном тайном национальном пристрастии – разглядывании витрин. Англичане называют это действие – «window shopping», буквально – «витринный поход по магазинам» (хотя в русском языке есть теперь и просто термин «шопинг», то есть можно сказать «витринный шопинг»). Это когда ты ничего не покупаешь, а просто разглядываешь витрины, прицениваясь к вещам, мысленно их примеряя и прикидывая, насколько эта покупка для тебя была бы удачна.

Итальянцы достигли в этом вопросе больших высот. Особенно любят заниматься этим парочки, которые могут посвятить этому приятному времяпрепровождению целый вечер, а то и несколько вечеров подряд. Они подолгу стоят у витрин закрытых магазинов, рассматривая находящиеся там предметы, серьезно обсуждая и обдумывая увиденное. Часто этот важный процесс проходит в задумчивом молчании, состоянии редком для итальянцев. Скорее всего, такое сильное увлечение витринами происходит из-за привычки к восприятию мира прежде всего глазами, через зрительные образы, и в этом проявляется своеобразное поклонение красоте. Тем более что витрины итальянских магазинов часто действительно очень красиво оформлены.