Нельзя сказать, что Василий не встречался с женщинами после ухода Ульяны с Матвеем Соболевым и Иваном Парамоновым, но тоска по ней не проходила, и рандеву с представительницами прекрасной половины человечества происходили редко, только когда бунтовала плоть. Однажды он познакомился с девушкой, похожей на Ульяну до перехвата дыхания, до умопомрачения, даже длиной и цветом волос. Несколько встреч жадно ждал совпадений, откровений, общности интересов, каких-то волшебных открытий и изменений милого лица, но с каждой встречей облик новой знакомой отдалялся от образа Ульяны, что больно ранило и раздражало Котова, так что в конце концов стало ему совсем плохо, будто он обманывал не только себя, но и Ульяну, и девушку, весьма привлекательную во всех отношениях, кстати, и умную. Но встречаться с ней он больше не стал.
Вася нарисовал на стене портрет Ульяны, мысленным усилием заставил его светиться и жить. Сердце забилось неровно и тревожно, в комнате похолодало. Со вздохом он стер портрет, встал и принялся за ежеутренний тренинг, закончившийся метанием звезд и стрелок.
За десять лет тренировок он достиг в этом искусстве такого мастерства, что мог с закрытыми глазами попасть в любую малоразмерную и движущуюся цель, например, в муху. Кроме того, он разработал новый вид метания стрелок, дав ему название СИУ: «система смертельного иглоукалывания», по аналогии с космек – комбинаторикой смертельного касания, с которой его познакомил Соболев.
Стрелки длиной от трех сантиметров (иглы) до десяти метались, как обычные сюрикэны: вращение стрелки вокруг поперечной оси сводилось к минимуму, а рука в конечной фазе броска как бы тянулась к цели по прямой линии. Весь фокус был в сопровождении стрелки (иглы) выплеском «энергии смертельного желания» и в попадании в нервные узлы на теле человека. Василий мог попасть в цель: иглой – на расстоянии в три-семь метров, хорошо сбалансированной стрелкой – на расстоянии в семь-пятнадцать метров. И это был еще не предел.
Исколов манекен, выполненный в виде статуэтки в форме древнеяпонского бога зла Дзанкоку, Василий мельком заглянул в спальню Стаса (который тотчас же проснулся, хотя Вася не произвел ни малейшего шума) и побежал в ванную.
Пока он купался, Стас начал свой комплекс упражнений, длящийся обычно полтора часа. Поэтому Василий ждать его не стал, соорудил на скорую руку кофе под названием «мраморный» (теплое молоко в количестве трех ложек наливается на дно чашки, затем осторожно добавляется сваренный кофе, причем не перемешивается) и спустился во двор, к машине. В девять часов он был уже у Самандара в институте.
Кабинет Вахида Тожиевича напоминал вычислительный центр, музей боевых искусств с образцами почти всех видов холодного оружия и тренировочный зал одновременно – в миниатюре, конечно. Однако директор МИЦБИ мог здесь и тренироваться, и медитировать, и работать на компьютерном комплексе («Конан-2010»), и принимать гостей, в том числе зарубежные делегации.
– Вы, как всегда, точны, Василий Никифорович, – встретил он Васю в приемной и проводил в кабинет. – Человечество, как правило, делится на два типа людей: на тех, кто приходит на час раньше, и на тех, кто на час опаздывает. Приходящих точно – единицы. Вы из их числа, приятное исключение, так сказать.
– Спасибо, – хмыкнул Вася. – А что это вы на «вы», дорогой Вахид Тожиевич? Мой статус за ночь изменился? Или произошло что?
Самандар растянул в улыбке узкие губы.
– Второе. Кофе хочешь? Я, конечно, не такой мастер, как ты, но кое-чему научился.
Кофе уже дымился в чашках на столике в углу кабинета. Вася взял чашку, отхлебнул, пробуя на вкус, кивнул.
– Ты хороший ученик, Учитель. Так что стряслось все-таки?
– Убит еще один кардинал Союза Девяти.
– Кто?!
– Отец Мефодий, в Ярославле.
– Кто его убил, когда, зачем?
– Информации ноль, только факт убийства. Ему всадили две пули в голову.
Вася помолчал, прихлебывая напиток и уже не чувствуя его вкуса.
– Что это может означать?
– Не знаю. Кто-то начал отстреливать кардиналов – это единственное, что известно. Может быть, сработал какой-то вариант Закона справедливости, может, это следствие того, что в «розу» ушел Соболев…
– А говорил, что не веришь в то, что он жив.
– Шанс, что наши друзья живы, наверное, есть. В одном я твердо уверен: виновник всего происходящего в нашей реальности – Соболев. Он инициировал эйнсоф – такая информация прошла по астралу, это совершенно точно. Что и породило лавинообразный процесс ослабления Закона возмездия.
– Ты забываешь, что, во-первых, он сделал это не ради любопытства, а ради спасения друзей, в том числе нас с тобой, а во-вторых, сумел предупредить многие намечавшиеся беды. Он не виноват, что земной социум пошел вразнос. Как говорится: не всяк злодей, кто часом лих. За что ты не любишь Соболева?
Самандар допил кофе, оставаясь невозмутимым, сел за свой стол, включил компьютер.
– Я его не не люблю, я его боюсь. Итак, с чего начнем?
– С оценки и анализа последствий воздействия нашей ККК на реальность.
Вахид Тожиевич отнял руки от клавиатуры компьютера, внимательно всмотрелся в колючие глаза Василия.
– Что ты хочешь сказать?
– Тебе не кажется, что по большому счету мы, то есть наша команда контркрим, – тоже зло? Ну, или крайнее проявление дуализма. Ведь мы действуем теми же методами, что и наш противник.
Самандар в задумчивости склонил голову набок, разглядывая сумрачное лицо Котова.
– В сущности, ты, наверное, прав. Мы – часть зла, вынужденная сражаться с другим злом. Ну и что из этого следует?
– Наша война бесперспективна. Преступность будет существовать всегда, пока государство действует в рамках правовых норм и законов. Конкретно: нынешней власти выгодна рыковская СС, потому что государственная Сверхсистема хочет того же, что и она, – чтобы каждый человек стал киборгом, зомби, прогнозируемым и управляемым, поэтому мы вечно будем бороться с последствиями.
– Ну?
– Необходимо уничтожить причину.
– Свежая мысль. Когда пришла?
– Только что, – признался Василий.
– И как ты себе представляешь уничтожение причины?
– Надо выйти на Монарха и убедить его сделать новое изменение – в сторону усиления Закона справедливости. Ведь ему все равно, в какую сторону поворачивать колесо истории в нашей реальности, если он, как утверждал Соболев, чистый экспериментатор. А в этом направлении он еще не шел. Какая ему разница, куда направить эволюцию социума? В сторону усиления Принципа дьявола или в сторону подъема Закона возмездия.
Самандар вздернул бровь, продолжая изучать лицо напарника, медленно проговорил:
– Иногда ты меня удивляешь, Василий Никифорович.
– То же самое говорила и Уля, – буркнул Вася, и между мужчинами проплыла призрачная фигура девушки, забыть которую не могли оба.
Помолчали. Потом Самандар снова повернулся к экрану компьютера.
– Возможно, твоя идея – единственное средство для лечения нашей больной реальности. Только она трудно реализуема.
– У нас есть тхабс Соболева.
– Ну и что?
– Проберемся в «розу», найдем Монарха…
– Почему ты уверен, что Монарх нас послушается? И почему сам Соболев не сделал этого? – Вахид Тожиевич покосился на Василия. – Можно взглянуть на это дело и под другим углом: Соболев вышел на Монарха, именно поэтому и молчит.
– Хочешь сказать, он у него в плену?
– Я только размышляю. При отсутствии информации допустима любая гипотеза. Ну что, запускаем наш взрывоопасный «К-реестр»?
На экране компьютера появился список высокопоставленных лиц государства, так или иначе связанных с криминальным миром. Фамилий было больше четырехсот, но «К-реестр» не охватывал все регионы страны, а лишь центральный район с Москвой. Региональные «К-реестры» еще только готовились.
– Запускаем во все сети?
– Пока в силовые: ФСБ, МВД, президентская служба безопасности, ГРУ, Минобороны. Второй этап – публикация реестра в газетах и выход на телевидение.
– Если нас не остановят раньше.
– Будем надеяться, что не остановят, хотя ответный удар будет нанесен наверняка. Особенно если мы к реестру добавим заявление, что «чистилище» намерено заняться перечисленными в реестре фигурами, если органы охраны правопорядка не начнут действовать сами.
Василий кивнул.
– Сначала надо разворошить муравейник. И продолжать заниматься своими плановыми делами. Что у нас в портфеле на ближайшую неделю? Нет изменений?
Самандар вывел на экран план работы ККК, подготовленный аналитиками «чистилища», даже не подозревающими, что они на него работают. Заказы они выполняли «для Института стратегических исследований» по «четырехнулевой» сетке секретности.
Приоритетными в плане были три дела: ликвидация банды, занимавшейся похищением людей, превратившей гараж в камеру пыток, ликвидация еще одной банды, грабившей автобусы межгородских линий, и уничтожение сети подпольных оружейных мастерских в Москве, работающих на киллер-центры.
Банда, похищавшая людей с целью выкупа и пытавшая их в специально оборудованном гараже, дислоцировалась в Раменках. «Штатные» палачи банды Крючков, Кощеев, Писцов и Лернер давили жертвам пальцы в тисках, натягивали на горле проволоку и пропускали через нее слабый ток, втыкали в интимные места иглы и гвозди, снимали скальпы, подвешивали пытаемых на кронштейнах, детям натягивали на головы полиэтиленовые мешки на глазах у седеющих за минуту родителей или, наоборот, на глазах кричащих от ужаса детей ножами вырезали надписи на груди и спине отцов и матерей. Руководил бандой бывший сотрудник милиции Владжимирский по кличке Дыня, ставший заметной фигурой в криминально-бандитском бизнесе. Когда его уволили из органов за пьянство, Дыня сначала устроился в гранитную мастерскую на кладбище, а когда скопил немалую сумму денег, стал заниматься мелкой торговлей и по совместительству рэкетом торговцев, с которыми имел дело.
Его поймали, посадили на три года, а из тюрьмы он вышел озлобленным на весь мир, матерым бандитом. По данным разведки «чистилища», на его счету было сорок три разбойных нападения, похищение шестнадцати крупных бизнесменов и членов их семей, грабежи и одиннадцать убийств.
– Бандлик по этому мерзавцу надо начинать немедленно, – мрачно произнес Василий. – Лично поведу мейдер, руки чешутся.
– Вместе пойдем, – сказал Самандар.
Второе дело в плане ККК касалось деятельности другой бандгруппы, на счету которой было уже пятнадцать нападений на автобусы междугородных маршрутов. Выбирала эта банда только автобусы, выполнявшие шоп-туры в страны дальнего и ближнего зарубежья – в Литву, Латвию, Эстонию, Финляндию, Польшу, Югославию. У бандитов были информаторы в центральных туристических агентствах, сообщавшие сроки выезда, маршруты и марки автобусов. После этого группа на машинах сопровождала автобус до тех пор, пока тот не останавливался по естественной нужде: «мальчики – налево, девочки – направо»; иногда в сговоре с бандитами были и водители, останавливающие автобус в укромном месте, подальше от людских глаз. Остальное было делом техники.
Из внезапно подъезжавших «Жигулей» (иномарок «радеющая» за отечественную технику банда не признавала) выскакивали крепкие парни в кожаных куртках, черных перчатках и с масками на лицах. Если надо было постращать строптивых – стреляли в воздух, а то и по ногам. Иногда это заканчивалось трагически. В материалах на банду значились четыре убийства пассажиров, в том числе двух женщин, оказавших сопротивление.
– Этих возьмут без нас, – бросил Самандар. – Я подкину информацию о координатах главаря и членов группы Серпуховскому ОМОНу.
Вася согласно кивнул.
– Да, омоновцы справятся, если им прикажут. А вот тихие оружейные мастерские работают под двойным прикрытием, милиции они не по зубам.
– Выпустим на них… – Самандар недоговорил.
Экран компьютера вдруг мигнул, и на нем медленно проявился алый значок в форме китайского иероглифа цюань. Затем текст плана, с которым работал Вахид Тожиевич, исчез, а вместо него по экрану побежали строки: «Предупреждение. Сверхсистема защищена. Любое вторжение будет пресечено! Любое действие, нарушающее стабильность системы, расценивается как агрессия. Планы организации, именуемой ККК, или «чистилище», есть угроза равновесию Сверхсистемы и расцениваются как вмешательство в ее деятельность. Если ККК в ближайшее время не свернет свои планы, она будет уничтожена!»
Продержавшись полминуты на экране, текст послания исчез. За ним растаял и странный иероглиф – то ли позывной абонента сети Интернет, то ли пароль взломщика кодов, сумевшего пройти в память компьютера, минуя его защитную системы. Самандар и Василий молча смотрели на пустой экран с ощущением, что над ними посмеялись.
– Значок… – сказал Василий.
– Да, – ответил Самандар. – След «черного файла».
– Кто это мог быть? Рыков?
– Его хост[13]. Информационная сеть Сверхсистемы действительно хорошо защищена, и как только мы пытаемся заглянуть в нее, срабатывает «печать отталкивания».
– А если сходить в хакер-разведку, уточнить?
– Почему бы и нет? Садись, соединим усилия.
Василий устроился на стуле рядом с директором МИЦБИ, сосредоточился, концентрируя пси-энергию для входа в компьютерную сеть, и перешел в состояние меоза – ментального озарения. Через несколько мгновений Самандар присоединился к нему и его пальцы замелькали над клавиатурой компьютера.
Им не впервой было взламывать защиту чужих сверхсекретных информационных сетей, защищенных головоломными паролями, кодами и баг-системами. Поэтому уже через несколько минут они выяснили координаты и имя того, кто послал им предупреждение. Это в самом деле был компьютер-навигатор системы, принадлежащей Рыкову, и установлен он был в здании банка на Сенной площади. Конечно, он почувствовал проникновение в сеть хакера, то есть Самандара, однако ничего предпринять не смог, не рассчитанный на такого рода атаку. Тот, кто его программировал, не счел нужным защищаться от хакера-Посвященного, человека Круга.
– Что предлагаешь делать? – поинтересовался Вася.
– Работать, как работали, – пожал плечами Самандар. – Я сменю все пароли и встрою в сеть капканы.
– Это не поможет, Рыков уже знает о нашем месторасположении. К тому же он магически сильнее нас с тобой.
– О нас он знает давно, просто мы наконец стали для него реально опасны, вот его информационная охранная база и отреагировала. Что он предпримет, когда мы сбросим «К-реестр»… – Вахид Тожиевич замолчал, снимая трубку зазвонившего телефона. Брови его полезли на лоб. Он глянул на Василия и взглядом указал на трубку параллельного аппарата. Вася поднял трубку, изумленно округлил губы. Звонил Рыков:
– Вахид Тожиевич, доброе утро. Что это вы сражаетесь с ветряными мельницами?
– Не понял, – бесстрастно проговорил Самандар. – Я не Дон Кихот, чтобы тратить силы впустую.
– Зачем вы убили отца Мефодия?
Василий и Самандар переглянулись.
– Я не убивал отца Мефодия.
– Не вы лично – «чистилище».
– К этой акции моя команда не имеет никакого отношения.
– Вот как? Забавно. Вы уже знаете, что в Новосибирске убит Блохинцев?
– Слышал.
– Если это не ваш бандлик, то чьих рук дело, как вы считаете?
– Никак не считаю.
– Понятно. Что ж, благодарю за помощь. – В голосе кардинала Союза Девяти прозвучал сарказм. – Если выяснится, что гибель Посвященных все-таки работа «чистилища», вы обречены.
– Пень топорища не боится, – не выдержал Василий.
– А, так вас таки двое, то-то я чую еще чье-то присутствие. Вы все слышали, Василий Никифорович? Прекрасно. Кстати, примите совет моего навигатора: не влезайте в разборки с СС. До этого момента ваша ККК была мне полезна, ибо играла роль регулятора общественного сознания. Не более того. Роль же регулятора социума, а тем более законов реальности ей не по плечу. Свой «К-реестр» вы, конечно, можете сбросить куда-нибудь, хотя бы в сеть аппарата федералов, контролируемого Мурашовым, но вряд ли Виктор Викторович даст ему ход. Так что ваша самодеятельность никак не отразится на жизни государства… пока это мне невыгодно. Улавливаете? Если же попытаетесь нанести мне реальный вред, я вас уничтожу.
Голос в трубке пропал, злобно взвизгнул сигнал отсечки чужого кодирования. Но ощущение мрачного угрожающего взгляда, исходящего от телефона, прошло не сразу. Приятели молча смотрели друг на друга.
– Значит, мы работали под его контролем? – сказал наконец Василий. – Так его следует понимать?
– Выходит, так. Возможности Германа велики, особенно если он и в самом деле опирается на Монарха.
– Если бы он контактировал с Монархом, то не стал бы спрашивать, кто убил отца Мефодия и Блохинцева. У меня сложилось впечатление, что он чего-то испугался.
– Вряд ли, – не согласился Самандар. – Он просто продемонстрировал свои возможности, лишний раз подчеркнув, что знает о нас все.
– Нет, он испугался, – упрямо отрезал Василий. – Я чувствую. И мне очень захотелось напугать его еще больше. Запускай «К-реестр» во все сети, а не только в сеть президентского аппарата. Посмотрим, что получится. И надо на всякий случай подготовить для нашего центра управления запасной бункер. Когда пойдем в МИР? Мы со Стасом готовы.
– Как только проведем плановые бандлики. И все-таки непонятно, зачем звонил Рыков. Если уж он не знает, кто убил его сподвижников из Союза… может быть, ты прав и он действительно напуган. Хотя неизвестно, кто мог его напугать. Уходишь?
– У меня две важные встречи и одна личная проблема. К вечеру освобожусь. Начало первого бандлика в одиннадцать?
– Как обычно.
Вася кивнул и вышел из кабинета Самандара, кинув короткий взгляд на коллекцию мечей. В последнее время он увлекся кэндо[14] и увлек Стаса, так что не проходило ни одного дня, чтобы они не фехтовали или не отрабатывали приемы иайдо – искусства мгновенного выхватывания меча с последующим мгновенным же ударом, но таких мечей, какие имел Вахид Тожиевич в своей коллекции, у них не было.
Садясь в машину, Василий заметил взгляд какого-то молодого человека в серой рубашке, стоявшего возле «девятки» цвета «мокрый асфальт», но не придал ему значения, хотя потом, анализируя свои действия, понял, что взгляд этот не был случайным.