Вступление
Тема этой книги кому-то может показаться странной и даже высосанной из пальца. Но мы живем в стране, в которой с 1924 года одно забальзамированное Тело продолжает лежать в самом центре столицы, вызывая жаркие споры по поводу его захоронения. Перефразируя лозунг: «Тело Ленина живет и побеждает».
Почему тело, почему именно оно свыше 70 лет являлось краеугольным камнем всей коммунистической идеологии? Это непростой вопрос, и чтобы попытаться ответить на него, следует от самого тела вождя перейти в сферы интеллектуальной и духовной жизни целого народа.
Разговор об истории тела не является праздным. Он затрагивает много аспектов, которые позволяют взглянуть на всю историю цивилизации с неожиданной стороны и обнаружить много парадоксов.
Мавзолей и Красная площадь. 1935
Как заметил французский ученый Жорж Вигарелло: «Когда история обращается к телу, предметом реконструкции становится самая суть материальной цивилизации». Отсюда дотошная разработка этикета, правил вежливости, самоконтроля; отсюда история создания западных телесных практик, предметов и устройств для нашего быта (вилка, плевательница, нижнее белье, носовой платок, водопроводная сеть). Как отмечал известный американский дизайнер Дж. Нельсон, все изделия соотносятся с человеком. Целый ряд вещей является своего рода продолжением тех или иных частей тела. На связь человеческого тела со всей материальной цивилизацией впервые указал французский этнограф Марсель Мосс, установив, до какой степени наше поведение, наши самые естественные, индивидуальные жесты и телодвижения – то, как мы ходим, играем, производим на свет детей, спим или едим, – зависят от общепринятых норм. Как утверждал французский историк-медиевист Жак Ле Гофф, телесные свидетельства участвуют в «полноценном воскрешении прошлого». Наша книга «История тела» и служит этой важной цели – попытке воскресить определенные аспекты нашего прошлого.
Маргарет Мид. 1948
Много лет назад антрополог Маргарет Мид спросила студентов о том, что они считают первым признаком цивилизации. Студенты ожидали, что Мид расскажет о рыболовных крючках, глиняных горшках или обработанных камнях. Но Мид сказала, что первым признаком цивилизации в древней культуре является бедренная кость, которая была сломана, а затем срослась. Мид объяснила, что если живое существо в царстве животных ломает конечность, то оно умирает. Со сломанной конечностью оно не может убежать от опасности, добраться до реки, чтобы напиться или охотиться за едой. Животное становится добычей для хищников, поскольку кость срастается довольно долго. Бедренная кость, которая была сломана, а затем срослась – это доказательство того, что кто-то потратил время, чтобы остаться с тем, кто получил повреждение, перевязал раны, перенес человека в безопасное место и охранял его, пока тот не восстановился. «Помогать другому человеку во время трудного периода – это тот поступок, с которого начинается цивилизация», – сказала Мид.
Вот этим «воскрешением прошлого» через историю тела мы и займемся, обратившись к тому, как в разные исторические эпохи люди относились к своей физической оболочке.
Тело и его история немыслимы без души в ее широком понимании, а не только в религиозно-духовном аспекте. И речь здесь пойдет о ментальности в самом широком значении этого слова.
Рассмотрим миниатюру нидерландских живописцев XV века братьев Лимбург из рукописи «Великолепный часослов герцога Беррийского». Миниатюра «Февраль» написана на традиционный сюжет, иллюстрирующий крестьянские будни, – хмурый зимний день, рубка дров, посиделки у очага. На переднем плане – разрез обнесенного забором дома, где, задрав подолы одежд, греются у огня крестьяне. В доме, сушится белье, играет кошка. За забором расположен двор с хозяйственными постройками: загоном для овец, голубятней, ульями. В правой части миниатюры спешит к огню закутанная в платок женщина, а чуть выше – мужчина рубит дрова. На заднем плане изображен подгоняющий ослика крестьянин, по-видимому, направляющийся в расположенную неподалеку заснеженную деревню. Из художественных достоинств миниатюры можно отметить многоплановость, разнообразные ракурсы, неплохо переданный объем и воздушную перспективу.
Февраль. Миниатюра из Великолепного часослова герцога Беррийского. XV век
И все это великолепие резко отличается от средневекового плоского изображения действительности, когда художники еще не знали, что такое воздушная перспектива. XV век – это уже эпоха Раннего Возрождения, сознание людей оставалось средневековым. Отсюда и знаки зодиака, и скрытая вера в так называемую природную магию.
Поразительная картография «Великолепного часослова» открывается изображением хрупкой человеческой фигуры, а части тела непосредственно отражают части неба.
В книге «История тела. Том 1. От Ренессанса до эпохи Просвещения» под редакцией современного французского историка Алена Корбена читаем: «Перед нами предстает типичное пересечение смыслов, пересечение различных влияний, будь то знаки зодиака и расположение планет или вера в то, что телесные органы и кожа могут быть подвержены некоему магическому воздействию. Последствия же таких вмешательств были вполне материальны, они влияли на представления о болезнях, образе жизни, темпераментах, а также вкусах, которые считались зависимыми от смутных тяготений: так, например, космические силы управляют желаниями, равновесием телесных жидкостей и плоти».
На этой концепции строилась вся медицина Средневековья.
В средневековой Европе термин «медицина» употреблялся по отношению к внутренним болезням, специфику которых изучали студенты-медики по книгам античных и арабских авторов. Эти тексты считались каноническими и буквально заучивались студентами наизусть.
Чтобы стать врачом, средневековому студенту нужно было сначала получить духовное или светское образование, состоявшее из «семи свободных искусств», которые в свое время входили в систему античного образования. К моменту поступления в медицинское учебное заведение необходимо было освоить грамматику, риторику, диалектику, математику, геометрию, астрономию и музыку. В Средние века комплекс астрологических, алхимических и медицинских знаний был одним из важнейших направлений в области медицины. И это великолепно отражено в миниатюре «Февраль» в аллегорической форме.
В нашей книге, посвященной истории тела, мы никак не сможем обойтись без хотя бы краткой истории медицины, начиная с Античности, с Гиппократа, Галена и Аристотеля. Вспомним и об арабском влиянии.
Помимо медицины история тела немыслима и без архитектуры. Восприятие архитектуры как одеяния известно из религиозных сравнений, а одежда имеет прямой контакт с телом. Рауль Глабер сказал о мире после 1000 года, будто тот облачился в белые платья церквей. Очевидна связь между зданием и телом как образами: согласно Витрувию, колонны классического ордера уподоблялись мужским и женским фигурам. Андреа Палладио, объясняя причину, по которой древние использовали в храмах некоторых женских божеств коринфский ордер, говорит о соответствии убранства этого ордера «нежному девическому возрасту». Витрувий видел связь между пропорциями тела и храма. Христианский храм есть «изображение человека, который обожествляет сам себя, обратившись к Богу»: части здания представляют части Его тела. Даже чисто механически, «как и здание, обнаженная фигура представляет собой баланс между идеальной схемой и функциональными потребностями». Телесность архитектуры как архетип уходит корнями в первобытность. Планы неолитических храмов с округлыми апсидами на Мальте намекают на тучные формы Великой Богини (представленные и в скульптуре того периода). Архитектура – оболочка, и в первобытном сознании мыслится как укрытие для тела.
Колонны дорийского, ионического и коринфского стилей
А какие еще аспекты материальной культуры будут затронуты в нашей книге, в которой речь пойдет о такой константе нашего бытия, как человеческое тело? Конечно же, мода и одежда, скрывающая тело.
Близость к телу предметов, которые настолько плотно, повсеместно и всегда нас окружают, что, по сути, являются нашими оболочками, представляется нам самоочевидной. К ним можно отнести костюм (одежду). Но сюда же можно отнести и посуду.
Сосуд мог быть вместилищем тела в ритуальных случаях. Размещение праха в сосуде или вложение сосуда в погребение обозначало физические границы тела, придавало форму бесформенному – сыпучему пеплу. Сосуд выполнялся в виде мифического существа или человека с росписью, имитирующей одежду, а также в виде здания или повозки. Глина (любой материал, найденный в грунте) становилась субстанцией телесности, «мясом», из которого строили здание и делали колеса для колесницы.
Высшим сакральным проявлением связи между сосудом и телом является св. Грааль (если таковой был чашей) или, в литургическом варианте, потир (в православии дискос) для Св. Даров, т. е. крови и плоти Иисуса Христа. В краснофигурной греческой вазописи цвет обнаженного тела являлся цветом обожженной глины, не закрытой черным лаком фона, и, таким образом, тело сосуда становилось телом изображенного на его поверхности персонажа.
Но сосуд служил для того, чтобы из него пили, а посуда – чтобы из нее ели. Говоря о теле, мы не сможем избежать разговора и о еде, о национальной кухне, которая могла повлиять на культуру целого народа. Еда в мировом фольклоре воспринималась как нечто священное, сакральное. Традиции национальной кухни основаны на тех или иных верованиях.
Мы поговорим также о языке жестов, о телесной выразительности, которая нашла свое отражение в живописи и скульптуре.
А вслед за Мишелем Фуко мы поговорим о том, как это тело мучили, как над ним издевались, дабы установить государственный порядок. Мы поговорим о «рождении тюрьмы» и пенитенциарной системе. Тело в этой системе стало основным объектом государственного насилия.
Явление Грааля Артуру и рыцарям Круглого стола на праздник Пятидесятницы. Миниатюра рукописи «Ланселот и св. Грааль». 1407
В разговоре о теле нельзя не учитывать и религиозные факторы: актуальную иерархию «благородных» и «срамных» частей тела, стыдливость, определяемую тем, что якобы угодно Господу. Мы никак не сможем обойтись без разговора о вере и религиозных взглядах на тело человека.
Антон Павлович Чехов. 1904
Так что же такое тело? Давайте воспринимать его как футляр, в котором скрывается куда более значимая субстанция. Ее еще называют сознанием или душой и без разговора о ней разговор о теле теряет всякий смысл.
Известный со школьной скамьи рассказ А. П. Чехова «Человек в футляре» может многое проиллюстрировать в истории тела. Напомним, речь в рассказе идет об учителе греческого языка из классической гимназии – неком господине Беликове. Это маленький человек с лицом, похожим на морду хорька, боязливый, мнительный зануда. Он постоянно носил темные очки, фуфайку, теплое пальто, зонт и галоши даже в теплую погоду. Все его вещи помещались в чехле: перочинный ножик, зонтик и прочее, а когда этот господин садился в фиакр, то обязательно просил кучера поднять верх, руководствуясь простым правилом: «Как бы чего не вышло».
«Одним словом, – поясняет рассказчик, – у этого человека наблюдалось постоянное и непреодолимое стремление окружить себя оболочкой, создать себе, так сказать, футляр, который уединил бы его, защитил бы от внешних влияний».
Дома у него также были сплошные ограждения: халат, колпак, замки, задвижки. Кровать Беликова была словно ящик, а спал он, укрывшись с головой. И вот Беликов неожиданно умирает. Не будем вдаваться в подробности этой странной смерти, процитируем лишь самого Чехова: «Теперь, когда он лежал в гробу, выражение у него было кроткое, приятное, даже веселое, точно он был рад, что наконец его положили в футляр, из которого он уже никогда не выйдет».
Парадокс заключается в том, что в течение тысячелетий, словно следуя логике рассказа Чехова, человек только и стремился, что создать для своего тела самый лучший, самый удобный, самый комфортабельный футляр.
Физиологически тело не приспособлено к существованию в широтах, в которых плюсовые значения температуры могут опускаться немногим ниже +20 °C. Климатический пояс, в котором отсутствуют температуры ниже +20 °C с учетом суточных и годовых перепадов, сравнительно невелик.
Этим погодным условиям соответствует Восточная Африка: в Сомали в районе Бербера даже в феврале средняя температура составляет +26 °C. Здесь, согласно современным научным данным, предковая популяция нашего вида обитала более 160 тыс. лет назад. Как только человек научился «оболачивать» тело, он смог пересечь границы этого пояса, отойдя от них на тысячи километров. Это обстоятельство косвенно подтверждает тот факт, что первый выход за пределы Черного континента в Азию 135–115 тыс. лет назад оказался неудачным – азиатская группа переселенцев исчезла. Возможно, тогда вид хомо сапиенс еще не имел одежды и жилища. Их изобретение позволило биологическому виду стать повсеместным, порвав с важнейшим качеством животных – географической ограниченностью ареала.
Благодаря созданию «оболочек» для тела произошел прорыв. Появилась культура как важнейшее отличие человека от зверя. Тело стало объектом, а человек стал человеком.