Любка, самая младшая из троих детей в семье, родилась, когда её отец многого добился и стал уважаемой личностью в посёлке. Заслуженный работник потребкооперации, в которой работал двадцать лет, начиная от простого продавца в родной деревне и заканчивая должностью директора общепита в районном посёлке. Его жена, бойкая Лизавета, карьеристкой не была и работала на хлебозаводе простым бригадиром смены. Она – то обычно и действовала на мужа отрезвляюще, когда Михаил любил хвастаться при друзьях, что многого добился своим потом и кровью.
– Михаил, окстись! – обращалась она к мужу и тут же советовала «заткнуться» и не надоедать людям, как она считала, назойливыми рассказами о нелёгкой доле.
– Все так жили, не ты один! – недобро суживала глаза статная красавица. – Вот сейчас расскажу все подробности! – то ли в шутку, то ли всерьёз говорила Елизавета. Подробности были интересны всем, но никто не спрашивал. Боялись услышать ее ответ, потому что язык у Лизаветы, как говорится, без костей, а Михаил мог и вспылить. Тогда ссора началась бы в один миг, и горячие супруги, не стесняясь посторонних, могли бурно выяснять отношения. Ругались, как последний раз жили: крики, бранные слова, оскорбления… Конечно, до битья посуды не доходило. Лиза была бережливой хозяйкой и этого допустить не могла. Слишком живы были в ее памяти трудные военные годы, когда подростком вместе с матерью от зари до зари трудилась в колхозе, чтобы прокормить младших брата и сестру. Тогда и научилась Лиза беречь все, что трудом было добыто, все, что имелось в доме. Обычно ссора заканчивалась именно тогда, когда должна была лететь чашка в «бахвалистого» супруга. Хозяйка успокаивалась, и казалось, была довольна, что вызвала у мужа бурные эмоции, и ретировалась с «поля боя». Он же долго приходил в себя. Самолюбие Михаила очень страдало от того, что жена не высказывала должного уважения его заслуг. По-мужски ему было обидно, что окружающие ценят, а дома обесценивают…
Такие бурные моменты наблюдала подрастающая дочь, не понимая основной сути материнских обвинений отца. Но всё-таки любила Любка больше мать, а отца боялась. Хотя он и не ругал дочь, но она не могла совладать с собой и всегда сжималась от страха, когда тот при ссорах орал на мать. Она затыкала уши и дрожала, как осиновый лист. Поэтому обычно старалась не попадать отцу на глаза, лишний раз старалась ни о чем не спрашивать. Да и он не особо к ней свои чувства проявлял. Так и жили.
Однажды в гости к ним приехала младшая сестра матери Валентина. Тогда Любка случайно узнала страшную тайну. Ночью, когда весь дом спал, Любка не спала и слышала, как сестры шептались. Между комнатами не было стены, а разделены они были лишь занавеской. Поэтому Любка и слышала их разговор. Движимая любопытством, она встала с постели и бесшумно подошла к занавеске.
Лизавета горячо шептала сестре:
– Ох, Валь! Я видела, своими глазами видела! Застала этого бесстыдника со спущенными штанами! И эта его! Ох, Валь, не стерпела и натрепала стерву, чтоб не повадно было на чужих мужиков вешаться!
Мать что-то ещё нашептывала сестре, но Любка уже не слышала и застыла, как истукан. Подобные речи поразили сознание девушки, и она не могла двигаться. Мозг отказывался принимать, что её уважаемый и порядочный отец мог пасть так низко. Представить даже не могла, что такое возможно в семье.
Прошло какое-то время, и после очередной ссоры родителей Любка всё же осмелилась спросить мать:
– Мам, у отца есть другая женщина?
Лизавета опешила , вопрос дочери прозвучал очень неожиданно, но быстро пришла в себя и отчеканила:
– Ты чего такое говоришь, дура?! Какая другая! Нет никакой другой!
– Почему же ты так ненавидишь его? – Любка удивлялась, почему мать врёт ей.
– Да кто тебе сказал, что я его ненавижу?! – заорала мать. Ей не нравилось, что дочь поняла её истинные чувства.
– Хотя да, с чего мне его любить, если его семейка лишила нашу семью всего! – неожиданно выдала ещё одну потаённую обиду на мужа Лизавета.
– Это как, мам? – удивилась Люба, услышав совсем не то, что предполагала узнать.
– А так! Раскулачили нас! У моего деда мельницу отобрали, отца в лагеря… Мамка без тятьки чуть не издохла – нас трое ртов! А потом и война! Ох, Любка, и нажились мы! Нет, мы не жили, а выживали!
– Мам, зачем ты замуж за отца пошла, если не любила?
– Какая любовь, дурочка! Тут бы выжить! Мужиков- то нет на деревне, а он пришёл с войны… Стерпится – слюбится. – подвела итог Лизавета и успокоилась, посмотрев внимательно на дочь. – Не дура растёт, раз так распознала. – подумала мать про себя.
– Мам, он же красивый. – наивно полагая, что красота может решить семейные проблемы, прошептала Люба.
– С лица воду не пить, дочь! Всё, давай закончим!
После откровенного разговора с матерью дочь ещё долго не могла успокоиться. Она не понимала, как же так, не любить и выйти замуж, он изменяет, но все равно жить вместе? Очень всё странно и непонятно. Но у неё будет всё по-другому. Любка точно решила, что жить без любви с мужчиной никогда не будет!
Когда Любке было десять лет, её старшая сестра и брат учились в городских техникумах. А когда окончила училище, они уже обзавелись семьями. Альбина жила в Тюмени. Валерий уехал в Запорожье, где встретил свою судьбу в лице хохлушки Людмилы, женился на ней и остался в тёплых краях.
Любке было двадцать лет, когда она получила диплом бухгалтера и приехала домой. Отец хотел устроить дочь к себе в столовую, а пока разрешил ей поехать в гости к своей младшей сестре Анне в небольшой Уральский городок. Это был его подарок на окончание техникума с отличием.
– А оттуда, может, и до моей сестры Валентины доедешь, – сказала мать, когда помогала собирать Любке чемодан. -Там недалеко, вот только если у неё очередной мужик новый, то ей не до тебя будет…Да не маленькая ты! – оглядела внимательно мать свою дочь, словно убеждаясь, что перед ней действительно взрослая девушка. – Зачем тебе няньки, если только от кобелей отхаживать! И погрозила пальцем Любке.
– Смотри у меня, чтобы хвостом не крутила, ясно?! Не позорь семью…
– Да ты что, мам, у меня и в мыслях нет…
– Да знаю я, – перебила мать, – как это бывает! Но подробностей от Лизаветы не последовало. Родители не считали нужным объяснять что-то дочке. Она додумывала или предполагала, или искала ответы в книгах. И про отношения мужчин и женщин, конечно, Любка тоже узнавала из романов. Она была готова вечно сидеть с книжкой, погружаясь в удивительные миры. Только мать почему-то не разделяла дочкиных увлечений и, когда видела её за чтением, недовольно говорила:
– Опять ничего не делаешь! И что это за занятие такое?!
Лизавета считала чтение пустой тратой времени, если воочию не видела результата трудов. Сама же мать окончила шесть классов и не страдала. А когда страдать и предаваться печали, если началась война? Нужно было работать, чтобы выживать! А книги, если они и были, годились для того, чтобы печь растопить…
От огней на железнодорожном вокзале рябило глаза, но стоявшего на перроне дядю Пашу (мужа отцовой сестры) Люба увидела сразу. Мужчина подал ей руку, помогая выйти из вагона, взял чемодан, и они неторопливо пошли к выходу с вокзала.
– Как доехала, Любочка? Аня уже ждет, стол накрыла, – сообщил счастливый родственник в серой кепке и белой рубашке. Муж тёти Ани располагал к себе открытой улыбкой и мягким, вкрадчивым голосом. Люба знала, что в отцовой сестре он души не чает и даже смирился с тем, что Анечка бесплодна. На волю Божью полагались супруги, поэтому не роптали. А всю любовь перенесли на родных племянников, которые каждое лето приезжали к гостеприимным влюбленным. Своё бережное отношение друг к другу и заботу они ни от кого не скрывали. Все родственники за глаза называли их парочкой голубков или влюбленных.
– Дядь Паш, зачем себя утруждали, я б добралась, ведь тут близко.
– Ну, что ты, дорогая, поздно вечером не гоже одной до дому добираться, даже если близко. Это раз, а два – негостеприимно родственницу без внимания оставлять. А три – отец твой голову снесёт, если, не дай Бог, что случится…
– Дядь Паша, я уверена, горожане порядочные люди, а не хулиганы, -возразила племянница, улыбаясь. Несмотря на то, что приехала ночью и протряслась в поезде двое суток, девушка усталости не испытывала. Люба бодро шагала и даже успевала рассматривать лица спешащих людей, которые попадались навстречу, и спины обгонявших их при выходе с вокзала.
– А хулиганы сидят, – посмеялся дядя Паша и тут же добавил: – А солдаты служат! Не город, а чистый пролетариат!
– …всех стран соединяйтесь! – заключила Люба. На душе было легко и спокойно, но и волнительно от того, что первый раз одна в гостях. Прожить почти всё лето без родительского контроля, это то, о чём Люба даже и не мечтала. Захватывало дух, что впереди маленькое летнее приключение! Или большое? Увидим.
Поздний ужин в уютной квартирке гостеприимных хозяев завершился скоро. От утомительной и долгой поездки гостья стала клевать носом, и её отправили спать. Девушке выделили комнату с большим диваном и олимпийским мишкой, обняв которого, она быстро заснула.
Любе нравился город, её даже не пугали шумы, которые исходили от заводов, перерабатывающих комбинатов и различных фабрик. Громкие звуки постоянно разносились по всей округе и сливались с городской суетой. За свою жизнь Люба приезжала в Рудинск несколько раз. На памяти пара случаев, когда она с родителями гостила здесь. Поводы были разные, но в основном это праздничные, семейные даты. Люба помнила весёлые застолья с песнями, какими-то немыслимыми деликатесами и красными лицами гостей. Обычно семейные посиделки заканчивались далеко за полночь. Гостили всегда по-разному, но дольше недели обычно не задерживались. Днём родители уходили по делам. Их дела – поход по местным магазинам. В городе их было много, не считая ларьков, столовых и буфетов, ресторанов и кафе. Михаил стремился побывать в каждом, смотрел, как устроены торговые точки, какое было оборудование, выкладка и ассортимент товара. Ему было важно знать, как торгуют городские коллеги. Конечно, он что- то брал себе на заметку. Лизавета же покупала продукты длительного хранения и различные ткани, которые потом дома складывала в большой сундук, объясняя, что готовит приданое для дочери. И не только для приданого делала она покупки. Будучи опытной хозяйкой, Лизавета, наученная горьким опытом, запасалась на чёрный день, по привычке готовилась всегда к худшему.
Раньше Любу с собой в город не брали, чтобы не путалась под ногами. Она и не переживала, что остаётся в одиночестве. Девочка любила тишину, могла долго читать, и ей никто не мешал. А еще ей нравилось наблюдать с балкона за проходившими трамваями. Было интересно рассматривать скрипучие вагоны красного или синего цвета, следить за людьми, которые выходили из вагонов или заходили в них. Сверху люди казались похожими на муравьев, расползавшихся со своей ношей – кто куда. Когда трамваев долго не было, Любка уходила с балкона и бродила по квартире, рассматривая картины на стенах, часы с маятником и фарфоровые статуэтки в серванте. Потом забиралась с ногами в огромное мягкое кресло и принималась читать тёткины журналы. Ещё Любку привлекала уборная – ее роскошество просто поражало. Поражала белизной длинная ванна, в которой она любила нежиться среди разноцветных мыльных пузырьков. Таким же белым был унитаз, над ним висел сливной бачок, а сбоку свешивалась скакалка. «Дерни за верёвочку, дверь и откроется», а тут зажурчит, польется вода. Прогресс! Люба мечтала, чтобы такой прогресс докатился и до их глухомани, где люди не видели подобных удобств.
Теперь же Люба приехала без родителей. Она взрослая девица, поэтому и планы сейчас другие: знакомиться с городом, ходить на выставки, в кино и музеи и, конечно, в библиотеки! Но!
Первое, что привлекает провинциальную девушку – это, конечно же, обновки, и пусть здесь нет Московского ГУМа, выбрать наряд не составит труда. Люба обожала платья, туфельки, бусы, колечки и изящные сумочки. Отец, не особо баловал свою дочь, и лишь мать старалась уговаривать его тратить деньги на Любку, чтобы не хуже людей, говорила она, но это не всегда удавалось. Щедрость отца зависела от его настроения. Да и расстояние до городского центра не располагало к частым поездкам, ведь заботы о семье требовали больше внимания, а о работе тем более: дай Бог продовольствием обеспечить, а не думать о дочерних платьях. Поэтому визит в город служил настоящей находкой для «шпиона»!
Солнечные лучи ярко освещали мир, небо было безоблачным, и где-то вдали слышалось птичье щебетание, подавляемое шумом машин и лязгом металлического колеса трамвая о рельсы. Вот трамвай остановился, Люба вскочила и проехала одну остановку. Людей было немного – рабочий день в самом разгаре, да и бабушки, как правило, сейчас торговали на рынке. Именно туда она и держала путь, а уж опосля все магазины города её!
Тётя Аня работала на хладокомбинате, а дядя Паша – на металлургическом заводе инженером, поэтому Люба жила целый день без них. Утром она просыпалась, готовила себе завтрак. Если на кухонном столе хозяева оставляли записку, значит, требовалось что-то сделать. Например, сходить на базар за свежим творогом и сметаной, или купить батон в хлебном магазине. Иногда в записке упоминалось о достопримечательностях, и Люба старалась за день найти эти исторические места. Больше супруги ничего не поручали, но Люба делала уборку по мере необходимости и мыла посуду, а на вечер готовила ужин, чтоб порадовать усталых заводчан.
– Ну, что, Любушка, где сегодня побывала? – обычно интересовались супруги.
Тётя Аня раскладывала салат по тарелкам к дымящемуся куриному мясу, которое уже уплетал за обе щеки дядя Паша. В этот раз на базаре Любе удалось купить жирную тушку домашней птицы у старичка. И целый день она провозилась с ней, чтобы успеть к ужину. По книге о вкусной и здоровой пище, которую нашла в тёткином шкафу, приготовила блюдо под названием «Курица в собственном соку». Готовить на банке, как советовала книга, оказалось занятием непростым. Времени ушло много, чтобы освоить эту технологию, но результат получился отличным. Все с аппетитом ели, а дядя Паша даже причмокивал от удовольствия.
– Не торопись-ка. – ворчала жена и нежно улыбалась.
– Вкусно, Анют, вкусно. – бормотал, не отрываясь от тарелки муж. – Молодец, Любушка! Хорошей женой будешь!
– Мне рано… – возразила Люба
– Не рано, в самый раз, – поддержала любимого жена. – Отучилась, на работу устроишься, завод квартиру семейным быстрее сделает.
– У отца другие планы, – засмеялась Люба. – Да и жениха у меня даже нет!
– Не страшно, найдётся. А какие планы у моего братца на тебя? -полюбопытствовала тётя Аня.
– Работать у него в столовой, бухгалтером…
– Под присмотром! Ой, и контролируют же тебя, словно маленькую… А не плохо бы в городе устроиться, зачем молодым в деревне жить? Я вот уехала и не нарадуюсь.
– А по родным местам не скучаешь?
– Когда скучаю, в гости к вам еду… Да и ни отца, ни матери нет, по кому скучать? По брату, который всё время жизни учит? Папка у тебя ого-го, любит командовать! – засмеялась тётя Аня, вспоминая делового старшего брата. Хотя он был вторым по старшинству. Серапион – первый. Но он сгинул на войне, да и не помнит его Анютка, потому что родилась намного позже, чем брат на фронт ушёл. Михаил тоже фронтовик, вернулся инвалидом, но о том, что у него нет ноги, мало кто догадывался – ходил на протезе, который даже не скрипел. И вообще Михаил у родных вызывал гордость – высокий, синеглазый брюнет, волос которого едва коснулась седина. Не мужчина, а загляденье. И на него заглядывались женщины разного возраста. Сестра тоже была симпатичная, но маленького роста. Любка поражалась, насколько они разные по внешнему виду и характеру. Если отец был, как холодная витрина, то его сестра была, как теплая перина – с мягкими линиями тела, улыбчивая и заботливая. Но у Анны не было таких ярких синих глаз, как у брата, у Любки, кстати, тоже. Дочери было не понятно, почему ни она, ни её брат и сестра не получили такого наследства? «Если бы у меня были такие синие глаза, – мечтала порой Любка. – Я была бы самой красивой на свете девушкой!» Но у Любки были глаза серые и серые волосы, убийственное сочетание невзрачности, считала она.
Улица Ломоносова, на которой жили радушные тётя Аня и дядя Паша, была одной из центральных в городе, поэтому все магазины были под рукой. До парка и музея можно дойти пешком, в библиотеку – тоже, но туда девушка пока не собиралась. Любе хотелось гулять по городу и знакомиться с памятниками, открывать для себя интересные места. А ещё хотелось прокатиться на трамвае. Но пока отдавала предпочтение пешим прогулкам.
Центр города утопал в алых транспарантах, флагах и ярких вывесках, прославляющих коммунистическую партию и вождя всех народов Ленина. Его возвеличивали в памятниках, которых в городе было немало. Один раз Люба набрела на необычную скульптуру – «Ленин на шаре». Она остановилась, чтобы её лучше рассмотреть.
– Кого-то он мне напоминает… – подумала девушка и продолжила свою мысль вслух:
– Вспомнила! У Пикассо есть картина «Девочка на шаре» …
– Так точно! Есть! – раздался за спиной энергичный мужской голос. Люба оглянулась и увидела перед собой высокого мужчину в военной форме песочного цвета. Значок ВДВ красовался на широкой груди. Это, в первую очередь, отметила про себя девушка. Потом обратила внимание на его сверкающие голубые глаза. На миг она растерялась от их выразительности. -Безопаснее на значок смотреть. – подумала она, опуская ресницы.
– Извините, услышал про Пикассо и не мог пройти мимо. Картины этого художника мне нравятся, и я обязательно поеду в Барселону, чтобы посмотреть выставку его работ. – сообщил уверенный парень и широко улыбнулся. Люба увидела ещё одну диковинку: белоснежные ровные зубы, которые выделялись на бронзовом загаре.
«И где так можно загореть? Лето только началось…» – удивилась про себя Любка и улыбнулась, не зная, что ответить. А солдат уже протягивал руку:
– Моё имя Виталий, а Ваше?
– Любовь.
– О, мне повезло! Встретить саму Любовь в городе огня и металла! Это что-то потрясающее! – воскликнул парень и крепко пожал её худую ладошку. Люба опустила глаза и поразилась контрасту своей бледной, совсем незагорелой кожи и смуглой его. Непонятные реакции забурлили в Любином теле, разнося тёплые импульсы по всем клеточкам и нервным окончаниям. Она вытащила руку, испугавшись этих ощущений. Люба поняла, что смущается его громких речей и внимательных глаз и особенно прикосновений.
– Вы так восторгаетесь, что мне даже неловко… – спрятав руки за спиной, ответила девушка.
– Люба, ты не смущайся, я такой, какой есть, говорю то, что думаю. И давай уже «на ты», так легче общаться!
– Давай. – только и могла ответить она.
– Ты куда путь держишь?
– Просто по городу гуляю, достопримечательности смотрю.
– Давай гулять вместе, – предложил Виталий.
– Хочешь посмотреть на лягушачий фонтан, он недалеко?
– Хочу, но не сегодня, – отказалась Люба и объяснила, что ей нужно возвращаться домой и готовить ужин для родственников, которые скоро придут с работы.
– Так ты в гостях! – понял Виталий и добавил – Я, между прочим, тоже не дома. Меня командировали в этот город за молодым пополнением, выбираю достойных новобранцев.
– На службу?
– И даже больше скажу, – Виталий понизил голос и зашептал у уха спутницы, словно раскрывая военную тайну, не меньше: – в демократическую республику Афганистан!
Виталий Сидоров до девяти лет был самым счастливым ребёнком на свете. У него был папа – военный врач, мама – актриса, правда недолго она была актрисой. После замужества у неё осталась одна роль – домохозяйки, потому что пришлось вместе с мужем ездить по гарнизонам. Тут уж не до карьеры. Как нитка за иголкой, следовала жена за мужем – военным. Для Виталия очередное переселение было праздником. Новые города, люди – интересно. Любознательному мальчику нравилось знакомиться не только со своими сверстниками, но и со взрослыми людьми. Бывало, не успеет ещё семья занести вещи в новую квартиру, как Виталик уже во дворе беседует с бабушками на скамейке или с детьми в песочнице. Его смелость и обаяние «покоряли города и брали бастионы». Оно и понятно, ведь будущий солдат, а Виталик мечтал только об этом, просто обязан быть обходительным в отношениях с людьми любого возраста!
Самые яркие воспоминания в его сердце оставил город на Волге, там семья прожила не один год. Река делила город пополам и походила на огромную анаконду. Она, «раздутая и сытая», извивалась меж крутого левого берега и пологого правого, и будто высматривала себе очередную жертву -ненасытная. На лодочной станции, где стояла будка спасателей, на воде качались три катера, но работал почему-то всегда один. На нем частенько спасали подвыпивших мужиков.
В городе находилось много пляжей, но излюбленным местом «белобрысика» (так Витю называла мама) был затон, дикий берег в зарослях кустарников и осоки. Недалеко красовался невысокий понтонный мост, соединяющий два берега. Как же нравилось мальчишке нырять с понтонов в воду, прямо на плавающих рыбок! А было тогда Виталику всего восемь лет. Он разворачивался под водой и уходил вглубь, чтобы вынырнуть, с другой стороны.
Взрослые, проходя мимо, восклицали:
– А где мальчишка – то?!
– Нырнул дурачок!
– Где он?!
Виталя уже был с другой стороны моста. Они потеряли его из вида и беспокоились. А он смотрел им в затылки и смеялся. Мужичок лет пятидесяти, увидев такие его выкрутасы, кричал больше всех:
– Сволочонок! Поймаю, отведу за шкирку к родителям!
А еще там были автоматы с газировкой, и детвора наполняла стаканы сладкой шипучей водой, пока не кончались монеты. Бывало, мелочь отнимали старшие подростки, что приходили с улицы Марата. Мелюзга неслась жаловаться взрослым. Но пока суть да дело, разбираться было не с кем. Виталий возглавил ватагу малолеток, чтобы давать отпор наглым обидчикам. Целые «бойни» случались у пацанов, пока взрослые их не разгоняли.
Когда Виталику исполнилось девять лет, семья снова переехала. Закончился срок службы отца, и они поселились в глубинке. Здесь и случилась беда – оборвалось счастье семейное. Отца Виталика, видного усатого мужчину, съедала скука и пресное житье в захолустье. Вот и завёл он «шашни» с местной красавицей. Сначала это было его тайной. Но шила в мешке не утаишь, тем более в деревне, где все всё друг о друге знают. Узнала и мать Виталика про похождения и измены неверного супруга. Такая обида в ее сердце поселилась, а еще злость и желание отомстить неожиданной сопернице! Ни о чем она больше думать не могла. И вот однажды, движимая недоброй мыслью, она кинулась к дому «разлучницы». Что уж там меж женщинами случилось, точно никто не ведал. Но каждый житель не упускал возможности пересказать драму на свой лад и, естественно, приукрасить, как это всегда бывает. Только итог встречи был трагичным – Мария зарезала любовницу. Потом был «самый гуманный и справедливый» суд в мире, который вынес обвинительный приговор. Мать арестовали и отправили в тюрьму.
А отец поступил, как предатель. Никак не укладывались в голове у Виталия отцовские действия – развод с женой и определение сына в детский дом. Такое предательство ещё долго жгло сердце парня обидой. Мальчик не понимал, как офицер, человек чести, мог быть бездушным к самым родным и близким? Виталий возненавидел военных, считая, что они все одинаково подлы, как отец. Только повзрослев, он понял, что дело, видимо, в самом человеке. Каждый сам выбирает, кем быть и каким быть…
Виталий рос смелым, он запретил себе бояться кого-либо или чего-либо. Прошлое он спрятал в глубины своей души и первое время в детдоме выживал на обиде и злости. Эти эмоции были его защитой. Они помогали ему общаться с воспитателями и другими детьми. Когда же боль притупилась, его природное обаяние взяло верх над обидами и злостью. Но мальчик ни с кем не сближался. Видимо, в его душе жил страх разочарования и боязнь предательства. Поэтому и любить он больше никого не хотел.
Интернат был спортивным, и мальчик приложил всё силы к занятиям футболом. У него появилась новая мечта – попасть в команду «Спартака». А к сиротскому житью он приноровился.
После окончания Харьковского спортинтерната половина класса Виталия была «завербована» киевским «Динамо». Тот выпускной год стал настоящим триумфом дарований – специалисты утверждают, что подобное случается лишь один раз в двенадцать лет, когда на свет появляется талантливое поколение, готовое сметать все преграды. Виталий был одним из таких избранных и его, естественно, пригласили в знаменитую команду «Динамо», но он отказался. А раз отказался, играй в местном «Металлисте» и жди повестку в армию, которая в планы Виталия не входила. Он хотел быть футболистом! И он уже был им, играя на всевозможных соревнованиях местного значения. Виталий уезжал на всевозможные футбольные турниры, сборы и матчи и даже осведомлялся у тренера, не поможет ли ему, как будущему чемпиону, выхлопотать отсрочку.
– Эх, Виталя, не за тот ты спортивный клуб играешь, – ответил ему тренер местного «Металлиста». – Вот если бы ты был футболистом «Динамо», тебе бы повезло больше!
– Что я буду делать в этом «Динамо»?! – горячился Виталий. Он прекрасно понимал, что до поля в киевской команде его никто не допустит, большинство ребят брали на перспективу… Киевское «Динамо» в те времена было на пике славы, завоевывая чемпионства в Европе и превращая каждого игрока, выходящего на поле, в настоящую мега звезду мирового масштаба. В роли «волнореза» (Виталина позиция) блистал Анатолий Коньков, а в центре обороны стояли крепкие Фоменко и Решко. Другие позиции, которые мог бы занять Виталий, были заняты мастерами, представлявшими сборную СССР. В средней линии киевлян сверкали Колотов, Мунтян, Веремеев и Буряк – какое же место, новичку, в этой выдающейся компании? Это только сидеть на скамейке запасных, когда Виталий любил только действовать! Короче перспектива так себе… Со «Спартаком» картина вырисовывалась лучше: москвичи переживали глубокий кризис, словно сброшенные в бездну, проигрывая матч за матчем. Пробиться в основной состав здесь было значительно проще, и именно поэтому Виталий в конечном итоге сделал выбор в их пользу, вместе со своим напарником и лучшим другом Юркой Сусловым!
В школе Юрка играл крайнего нападающего, и сколько Виталий себя помнил – он всегда выигрывал «Золотую бутсу», приз лучшего бомбардира во всех турнирах, где бы они ни играли. Бессонов, Балтача, Витя Каплун и прочие, впоследствии ставшие «звёздами» киевского «Динамо», даже рядом с Юркой не стояли, столь ярким был его талант. Суслик во всём и везде опережал всех, если не на голову, то на полголовы точно! Уникально техничный и невероятно смышленый, он на тренировках творил такие чудеса, что никто и никогда не мог и мечтать о повторении! В некоторых матчах Юрка «накручивал» практически целую команду, забивая величественные голы мощными ударами с обеих ног, Марадона обзавидовался бы! Виталий был уверен, что на поле Юрка мог сделать с мячом всё, что угодно. Для него не существовало секретов или невыполнимых миссий. Каждая задача была для Юрки – выполнима! Это была настоящая будущая звезда мирового футбола!
Виталий играл в опорной позиции и был обороняющим полузащитником. Львиную долю своих голов Юрка забивал именно с Виталиных передач, поскольку они чувствовали друг друга на поле, как два «влюблённых» – телепатически. Виталий знал каждый манёвр Юрки, потому что знал его характер, как свой.
На юношеском турнире в Ташкенте, куда прибыл «Спартак» для участия в очередном туре первенства СССР, и Харьковский «Металлист» играть в своём дивизионе состоялся важный разговор. Виталия и Юрку приметил сам Анатолий Крутиков, и вряд ли можно было бы не заметить эту гениальную пару, ведь их тандему были подвластны настоящие футбольные чудеса! Крутиков послал своего ассистента переговорить с одарёнными парнями. Ассистент не размусоливал и предложил парням пройти отбор в команду мастеров.
– Давайте, парни! Ждём вас в Тарасовке! Руки в ноги и бегом в Москву, если хотите стать чемпионами!
Виталий и Юрка рванули бы не раздумывая, если бы не проныры- тренеры «Металлиста», которые не хотели отдавать в Москву ребятишек, обещая своим украинским уже этих спортсменов. Виталия и Юрку разделили, чтобы те вместе не выкинули неожиданный фортель.
Виталия заточили в общежитии, не позволив покидать его, кроме как для посещения столовой, или пока не приедет «селекционер» – киевлян Сучков из знаменитого «Динамо»… А Юрку угнали на сборы: он отправился с первой командой в Алматы на матч с местным «Кайратом», на несвойственную ему позицию в опорную зону – играть обороняющегося полузащитника (Виталину позицию). Обороняться, Юрке претила вся его суть, он был прирождённым бомбардиром поэтому, видимо в знак протеста, после матча он и накатил «крепляка», покурил и не затушив сигарету как надо, учинил в гостиничном номере небольшой пожар… В обычной жизни Юрка не курил вообще, соблюдал режим дня и не пропускал ни одной футбольной тренировки, поэтому он просто не знал, как правильно тушить сигареты и затушил свою об… матрац!
Юрка отчислили из «Металлиста» и отправили во Львов, где ему суждено было бегать за команду «Карпаты» в первой лиге к местным знаменитостям Андрею Балю и Степану Юрчишину. Совсем скоро эта великолепная троица «львовских мушкетеров» разорвёт всю первую лигу, как «тузик – тряпку!» А Степан Юрчишин, явив миру своё мастерство, установит неугасимый бомбардирский рекорд чемпионатов СССР в первой лиге – сорок два мяча за сезон, который до сих пор остаётся недостижимым пределом для футболистов! Впоследствии Юрка попадёт в «Спартак» и выиграет с «красно – белыми» всё, что возможно!
Виталия же закружило в вихре судьбы, его жизнь сделала крутой поворот на сто восемдесят градусов и совсем не в направлении футбола. Но прежде была Москва – тренировочная база «Спартака», Тарасовка…
Виталий сбежал из интерната. Поскольку за Виталием зорко следили «халдеи» ему ничего не оставалось, как попроситься в …туалет! Хитрец! Дежурный, с барского плеча, разрешил ему это. Виталий, не спеша вышел, (хотя внутри всё прыгало от задуманного) пройдя мимо строгого поста, и, зайдя внутрь, стремительно разблокировал высокое окно, встав на батарею, он одним ловким прыжком выбрался наружу.
Спустя пару минут удачи, одетый как был, Виталий «словил» проезжающее такси, сжимая в кулаке червонец. Таксист, дотошный и удивленный, не мог поверить, что везет такого «ценного кадра», который добровольно отказался от перехода в киевское «Динамо». По пути к вокзалу он не раз останавливался у встречных таксистов, с гордостью указывая на заднее сиденье, где восседал Виталий, заявляя, что возит «важного ферзя», отказавшего самому Лобановскому! Тем немение такси стремительно доставило его к южному вокзалу города. Поезд в Москву уже разгонялся, но Виталию удалось ухватиться за подножку последнего вагона. С молоденькой белокурой проводницей он быстро договорился, развернув все свое обаяние…
В Тарасовке Виталий провёл целую неделю, обитая в старом корпусе на втором этаже, в комнате, некогда принадлежавшей капитану легендарного «Спартака» и сборной СССР, самому Игорю Нетто, который, будучи ассистентом главного тренера, трудился в команде. Желания символа эпохи Нетто (Гуся) стали для Виталия священным законом! У Виталия глаза разбегались от звёзд футбольного Олимпа, с которыми он тренировался. Счастливый он носился по полю, утомленный, потея, выполняя каждое задание с основным составом, не оставляя ничего без внимания! И наконец, Николай Гуляев объявил Виталию ехать домой за вещами и документами. Тренерский коллектив единогласно пришел к выводу: Виталий необходим команде «Спартака»!
Начальник команды, «патриарх» «Спартака» Николай Старостин, олицетворяющий устои прежней эпохи и обладающий настоящей страстью к порядку, как истинный бухгалтер, выписал Виталию пропуск на проходную. Это на случай, если по возвращении его не пропустят на КПП, где никто еще не знал, что он в составе команды.
На крыльях любви к футболу и бескрайним горизонтам возможностей, Виталий мчался домой с космической быстротой, к бабушке. Ему нестерпимо хотелось возгласить всему миру, что он стал частью самого «Спартака», и детские мечты, казавшиеся призрачными, теперь обретали реальные очертания. Прежде всего, ему хотелось поделиться этой радостью с верным другом Юркой Сусловым. Виталия буквально подбрасывало от волнения, и настырная мысль не покидала его: совсем скоро он наденет любимую красно – алую футболку с ромбиком великой команды и станет одним из избранных! Желание играть за «Спартак» отражало ещё и Виталины идеалы и уходило глубоко в прошлое к семейной истории – искалеченных судьбах его предков, перемолотых в жёрнах лагерей, далёких ссылках. По всему Союзу разбросали «врагов народа» … Поэтому убеждения строго запрещали Виталию выступать за "коней" «СКА» или «ЦСКА», а также за «мусоров» из динамовских клубов. Все армейские клубы и сама армия были табу для «правильного пацана». А Виталий был таким – защитником слабых и угнетенных, как его кумир Спартак, вождь рабов древней империи. С самого раннего детства, увидев фильм «Восстание Спартака» с Кирком Дугласом, он знал: если разрезать его пополам, внутри Виталий будет красно – белого цвета, как tuniki великих спартанцев! В этом и была суть Виталия и его юношеского максимализма!
Виталий влетел в бабушкин дом, неся с собой самую счастливую весть на свете! Он словно ураган, который сносит все на своем пути, кинулся обнимать родную. Зажал в своих руках тощую старушку, которая хохотала и забавно дёргала ножками и просила поставить на её на место… Раздался стук в дверь. С улыбкой, сияющей так, словно тысячи фонарей, и нескрываемым энтузиазмом, который не покидал Виталия последнее время, он направился к двери. На пороге, как грозовые тучи, стоял армейский патруль.
Маленький, но крепкий, лейтенант с лицом, полным самодовольства, и двое неуклюжих сержантов, с чешуйчатой кожей. Виталина улыбка погасла, и он понял, что ему некуда бежать.
– Ну, что касатик добегался! – с злорадством потирал руки лейтенант, его кривая улыбка обнажила жёлтые зубы.
– Ну что, футболист, теперь тебе предстоит играть в армии! – "нежно" протянул лейтенант. – Уж я постараюсь, зашлю тебя в самый дальний гарнизон, за то, что бегал за тобой, как за зайцем! Много хлопот ты мне доставил, сучонок!
Следующая не менее важная причина отказа от военной службы заключалась в одной девушке по имени Галина, она пробудила в его душе глубокие и живые чувства, ранее неизвестные ему. Именно с Галиной Виталий испытал свой первый поцелуй, как это бывает в романтических фильмах, в самом последнем ряду темного зала кинотеатра. Погружённый в этот волшебный момент, он и не вспомнил, какой фильм они смотрели; все его внимание было поглощено её губами и страстью их поцелуя. Каждый из них приносил новую радость и лёгкую тревогу, а мир вокруг словно растворялся, уступая место лишь двум влюблённым. Обыденность Виталия наполнилась яркими красками, когда они встречались с Галиной, и мысль о службе в армии казалась ему невыносимой, ибо это означало утрату всего этого счастья… Нет, этому не бывать! К тому же Галина была в восторге от того, что Виталий – футболист; она восхищалась его успехами и, смеясь, намекала на желание стать женой спортсмена, мечтая о совместном будущем, наполненном счастьем и спортивными триумфами.
Люди предполагают, а Бог располагает…
Сквозь хмурую завесу реальности Виталий ощутил, как мечты стремительно ускользают, подобно песку сквозь пальцы. Он осознал, что в жизни не всё поддается контролю, и на горизонте вырисовывались не радужные пути. Его душа, переполненная горечью, вопила о сопротивлении, но, увы, ничего он поделать не мог. Да, небесные планы зачастую не совпадают с человеческими стремлениями. Но в этом несовпадении таилась какая-то глубина, что – то большее, чем просто утраченные надежды.
Галина Виталия не дождалась, закрутив роман с очередным футболистом. Как итог вышла замуж, а Виталий остался у разбитого корыта – с разбитыми мечтами и незажившими ранами на сердце, которые он залечивал в объятиях доступных женщин…
Виталий попал в Прибалтийский военный округ. И снова он познавал непростую жизнь, но уже солдата. Не сладкой пилюлей оказалась новая доля для парня. Часть, где служил Виталий, располагалась в литовских лесах. Приходилось охранять аэродром. Перед выходом новобранцев в караул дембеля своими рассказами «о лесных братьях» нагоняли на них жуть. «Лесные братья» – это местные партизаны, сродни украинским «бандеровцам». Литовское сопротивление со времён Великой Отечественной войны до конца не было уничтожено. Сохранились хутора, где эта «зараза» таилась мелкими бандформированиями. Налётчики жили в лесной чащобе в вырытых землянках и выбирались из них к ночи. Ближе к утру, когда сон морил караульных, «головорезы» совершали набеги на воинские гарнизоны: убивали часовых, отбирали оружие. Их нападения всегда были внезапными и быстрыми.
Был декабрь. Молодой солдат собирался в очередной караул. Виталий, хотя и приказывал себе не бояться, всё равно дрожал, как овечий хвост при встрече с волками. В этот раз «лесные братья» не стали ждать утра и показались на открытой площадке в полночь. У Виталия сработал инстинкт самосохранения, который загнал его в фонарь самолёта. Согнувшись в кабине в три погибели, солдат замер. «Братья» долго шуршали снаружи, а Виталий, чтобы не выдать себя, боялся пошевелиться и замерзал. От холода он потерял сознание, а очнулся уже в военном госпитале.
В воинскую часть пришла разнарядка по набору солдат в военное училище. Виталий решил написать заявление. Прошёл тестирование и был зачислен в группу курсантов. Кошмар караульной службы остался позади, и он стал курсантом воздушно-десантного училища в Рязани. Учёба ему нравилась. Закалённый жизненными испытаниями, он легко справлялся со всеми сложностями. Оказался сбитым с ног – сражайся на коленях, не можешь идти – наступай лежа! Следование этим правилам для молодого десантника было обязательно. Получив звание сержанта, в качестве командира отделения был направлен в дивизию ВДВ на территории Украины.
Солдатская жизнь запустила свой маховик и двигалась без остановки. Скорость была запредельной, аж дух захватывало, но «голубой берет не сносило» … Чтоб стать настоящим профи в военном деле, Виталий закончил военную академию. На факультете воздушно-десантных войск и разведки он был отличником и углублённо изучал языки противника. Он оказался участником событий в Афганистане. Отличился в операции по взятию дворца Амина в Кабуле. Подтверждение его мужества – орден Ленина на кителе парадной строевой формы, что висит в шкафу в его служебной квартире. Ещё в шкафу бережно хранится и полевая, и повседневная солдатская форма!
Славный боец получился из вчерашнего мальчишки, у которого когда-то была потеряна вера в себя и в людей. Он нашел свое место в жизни, стал полезным Родине. Часто находясь в экстремальных ситуациях, проявлял мужество и героизм. Он давно забыл, что такое страх и не думал об опасности. Виталий стал военным человеком, который заслужил уважение и восхищение. Стал он примером для молодых. Именно за такими парнями будущее нашей нации!
Виталий состоялся как профессиональный военный. Но вот в жизни личной такой стабильности не случилось. Казалось, Виталий, обожал всех женщин на свете. Можно сказать, он их будто коллекционировал, как марки в альбоме. Но на его работе это никак не отражалось. Он никогда не смешивал работу и чувства. Все задачи, которые должен был решать в командировках, выполнял исправно, без единого замечания. Но и от встреч с прекрасными дамами не отказывался. Знакомился без зазрения совести и без сожаления расставался. Но эти подробности для Любы опустил, как не рассказал и о семейной драме родителей – не хотел жалости и сочувствия.
В город, где произошло их случайное знакомство с Любой, капитан приехал в составе группы из пяти человек. Цель командировки – набрать ребят для службы в десантных войсках. По условиям того времени требовались физически сильные солдаты срочной службы, готовые выполнять интернациональный долг. Для работы по подбору воинов-интернационалистов им выделили две недели, одна уже подходила к концу. Выбрали сто восемьдесят толковых бойцов из гарнизона. Впереди ребят ждала активная физическая подготовка и строгие ограничения.
Виталий вышел в город погулять, а по пути обдумывал тактические учения. Еще он хотел найти цветочный киоск, чтобы купить цветы для одной из знакомых девушек. Но так получилось, что встретил другую и обо всём забыл.
Люба капитану понравилась, причём, мгновенно, как это обычно всегда с ним происходило. Такая влюбчивость была для него и счастьем, и бедой. Виталий влюблялся тысячу раз и тысячу раз разочаровывался. В девушке его могли привлечь жест, улыбка, походка, причёска – да всё что угодно! Ему не составляло особого труда подойти к незнакомке и заговорить. И так же быстро офицер мог охладеть, если ему что-то не нравилось. Это могла быть любая пустячная мелочь: глупый вопрос или ответ, прокуренный голос или неуклюжий жест… Мгновенно мир грёз исчезал, и Виталий двигался дальше с облегченным сердцем и мыслями об ужине. С Любой они общались больше часа, а очарование не пропадало. Ему нравилось в ней всё: светлое платье, которое подчеркивало стройную фигуру, волосы, затянутые сзади лентой, и милое с правильными чертами лицо. А больше всего серые в обрамлении пушистых ресниц большие глаза. Она чувствовала, что нравится ему? Виталий не видел в девушке кокетства, ужимок и прочего наносного, когда женщина знает, что интересна мужчине и пользуется этим. Капитан видел, что Люба другая, и понимал, что история с ней выйдет занятная.
У Любы захватывало дух от мощной энергии, что исходила от Виталия. Она чувствовала силу и уверенность, которая сквозила в каждом его движении. Каждое сказанное им слово завораживало и потрясало. Девушка невольно залюбовалась неожиданным знакомым. (Она не хотела, чтобы он заметил ее восхищение). Виталий был неотразим в своей военной форме, а тельняшка подчеркивала выразительность его голубых глаз, и это делало его еще привлекательней. Их общение началось просто, будто они уже давным-давно знакомы.
– Смотрела фильм «В зоне особого внимания?»
– Нет, а о чем он?
– Фильм о работе десантников. Кстати, съёмки проходили в нашей части, – и опять понизив свой голос, Виталий сообщил ей, словно по большому секрету. – Я там снимался в «рукопашке»!
– Да ты что!
– Да! Но увы, в кино видно только мою могучую спину – три минуты моей славы… – Давай сходим в кино, и ты всё увидишь сама! Итак, дама моего сердца, я приглашаю тебя в кино сегодня вечером, согласна?
– Не знаю, вечером я ещё никуда не ходила. – засомневалась Люба.
– Пора начинать! – улыбаясь, подмигнул капитан.
– Хорошо, заходи за мной на Ломоносова .
– Нужно обязательно зайти?
– Нужно, иначе никак.
Виталий понял, что придется знакомиться с родственниками. Что ж, даже интересно, он улыбнулся и согласился. Затем они ещё покружили по площади, поели мороженое, и он купил Любе белые гвоздики. Девушка радовалась, хотя и скрывала эмоции. Но Виталий видел по её блестящим глазам, что она в восторге. Любины щеки то и дело вспыхивали румянцем, когда их взгляды встречались или когда, капитан искренне говорил, какая она красивая…
4.Кино, танцы и поцелуй…
– У Любушки появился кавалер! – захлопала в ладоши весёлая тётя Аня за ужином.
– Да, ну! Ещё вчера жениха не было, а сегодня есть! Удивительно! – поразился дядя Паша, поглядывая на раскрасневшуюся племянницу.
– Мы познакомились на центральной площади у памятника Ленину. Я смотрела на монумент и, видимо, сказала вслух, когда военный проходил мимо…
– Что же ты сказала? – поинтересовался дядя Паша
– Что памятник напоминает работу Пикассо, девочка на шаре. Солдат подтвердил, что так и есть. И у нас завязалась беседа.
– Ну, кто, кто этот кавалер, который разбирается в живописи? – затеребила руку Любы нетерпеливая тётка.
– Капитан Виталий Сидоров – выдохнула Люба и зажмурилась от того, что могла произнести это имя вслух. Как раскалённое железо вонзились в сердце воспоминания неожиданного для Любы знакомства. Бравый офицер ей пришёлся по душе, и радость от встречи была неимоверной.
– Цветочки подарил нашей голубке, – затараторила тётя Аня, которая сразу увидела их, когда пришла с работы. – Одиннадцать белых гвоздик!
– А я думал, что это моей Анюте подарил поклонник, – пошутил дядя Паша, но жена отмахнулась от такой нелепицы, и продолжала:
– Паш, ну ты представляешь, военный, десантник…и пригласил в кино!
Тётя Аня уже всё знала, племянница поведала ей, как на духу. Такое событие в тихой Любиной жизни требовало выхода наружу новых чувств, и она спешила поделиться этим. Теперь активная тётушка знала о встрече больше девушки и с удовольствием рассказывала романтическую историю. Взмахивала театрально руками и мечтательно закатывала глаза, предвкушая, что свадьба племянницы уже не за горами….
– Какой шустрый десантник! – подивился дядя Паша. – Ты нас познакомишь с ним?
– Конечно, я сказала, чтобы Виталий зашёл за мной, чтобы поднялся до квартиры.
– Молодец! Посмотрим, кому доверяем наше сокровище. – подмигнул Любе родственник.
Ровно в семь вечера Виталий стоял на пороге квартиры «девяносто пять». Дверь ему открыл дядя Паша. Мужчины обменялись рукопожатием, и хозяин пригласил Виталия войти.
– Люба говорила, что её новый знакомый – капитан ВДВ, – немного недоуменно произнёс Павел, видя перед собой простого, но высокого парня, в джинсах клёш и газетной футболке. Виталий походил на модника, ещё бы длинные волосы и, пожалуйста, «денди» готов!
– Так и есть, просто форму решил оставить для службы. А в кино пойти, как простой советский парень. – отвечал Виталий с улыбкой.
Когда Люба увидела Виталия в гражданском, она не поверила, что это тот самый голубоглазый капитан, с которым она познакомилась утром и в которого начинала влюбляться по-взрослому! Настолько он выглядел молодым, даже юным, и совсем был не похож на офицера – десантника. Тётя Аня тоже навоображала себе капитана совершенно другим – солидным воякой с пышными усами и возрастом значительно старше, чем этот пацан, что стоял перед ними и лучезарно улыбался.
На Любе прекрасно сидели джинсы с футболкой, и Виталий одобрительно кивнул.
– Хорошо смотритесь! – заверила молодую парочку тётя Аня. А им уже не терпелось выскользнуть из квартиры.
– Очень бы хотелось, Виталий, в форме вас увидеть. – мечтательно произнесла им вслед тетушка.
– Обязательно приду к вам и в форме. – заверил Виталий даму и улыбнулся.
– Идите уже! – махнул рукой дядя Паша в сторону двери, понимая, что молодым хочется быстрее оказаться наедине.
– Паша, что ты гонишь их? Что подумает Виталий про наше гостеприимство, если мы даже не предложили чаю? – не унималась хозяйка квартиры.
– Мы пригласим Виталия на ужин в воскресенье – заверил жену дядя Паша и обратился к Виталию:
– Приходите, пожалуйста, будем очень рады!
– С удовольствием! – согласился Виталий, и молодые вышли из квартиры.
Когда дверь захлопнулась, Виталий, как озорной мальчишка, схватился за перила и оседлав деревянные поручни с шумом съехал до нижней площадки и, помахав Любе рукой, предложил последовать его примеру. Девушка не растерялась, хотя никогда себе такие вольности не позволяла, сделала то же самое. В конце своего пути Люба прямиком попала в объятия Виталия, он покружил возле себя смеющаяся хулиганку, и они вприпрыжку двинулись к выходу.
– Ты сколько насчитала? – спросил Виталий, когда они вышли из подъезда.
– Пятьдесят восемь, – ответила запыхавшаяся, но довольная, Люба.
– Маловато ступенек для такой высотки. – засомневался парень.
– Я знаю, что маловато. – согласилась Люба. – Но, если бы ты меня не отвлекал своими шутками, я бы сосчитала правильно.
На улице они взялись за руки и направились к трамвайной остановке – исполнять девичью мечту – проехать в скрипучем вагоне до самой дальней остановки. Виталий сказал, что до начала фильма они успеют сделать такой вираж. Они ехали в пустом вагоне и смотрели, как город одевается в вечер. Зажигались фонари, светились вывески магазинов. Компании студентов, молодые рабочие и даже солдаты в коротких увольнительных гуляли по проспектам и в парках, спешили в кино или на танцы. Молодёжь любила веселиться, знакомиться, любить. Жила на всю катушку!
Виталий и Люба замолчали, но счастливо поглядывали друг на друга. Люба всё время поражалась цвету голубых глаз Виталия, их магическому сиянию. Он же, вовлечённый в омут её серых, хотел поцеловать девушку в губы. Неожиданно резкая остановка трамвая кинула их друг к другу, и они, неожиданно для Любы, слились в нежном поцелуе…
В Рудинске было несколько типовых зданий, где горожане после работы проводили свой досуг. Виталий уже был в двух из них, серых, невзрачных, где показывали кино. Тогда юноша был в компании сослуживцев и местных девушек, которых они «закадрили» на танцах в Парке культуры и отдыха. Рыжая Зина Виталию даже понравилась, и они вдвоём сходили на фильм с Гойко Митичем в главной роли. То ли Чингачгук, исполненный югославским актёром так впечатлил рыжеволосую, то ли сам Митич, только весь сеанс Зина издавала восторженные звуки, когда тот появлялся на экране (а появлялся он часто). Виталий посмотрел на чудачку со стороны и решил, что она героиня не его романа и, проводив девушку домой, благополучно забыл о ней.
Любу же повёл в кинотеатр с названием «Родина». Лейтенант, с которым Виталий приехал набирать солдат, уже побывал там и настойчиво рекомендовал идти с девушкой именно туда.
Двухэтажный кинотеатр оказался настоящим развлекательным центром города. На первом этаже находились касса, гардероб, два зрительных зала и небольшое фойе. На втором этаже, который они решили исследовать до начала сеанса, стояла мягкая мебель в белых чехлах, на столиках – шахматы, шашки, газеты и журналы мод. Работал буфет с газированной водой, сладостями и пенными напитками, даже был киоск с эскимо.
– Шикарно! – восхитился Виталий и предложил Любе сыграть партию в шахматы, но она отказалась, напомнив, что скоро начнётся фильм и им нужно уже занимать места в зрительном зале.
– Но после фильма обязательно!
– Я кроме хода конём ничего не знаю, – смутилась Люба
– Научу! – пообещал Виталий. Взявшись за руки, они спустились в кинозал.
Фильм о военных учениях бравых десантников впечатлил Любу, она с замиранием сердца следила за действиями ловких ребят, которых забросили в тыл противника. А ещё девушку переполняла гордость, что она познакомилась с одним из таких героев. А сейчас он близко сидел с ней и держал за руку. Неописуемый восторг и счастье! Люба почему-то вспомнила отца. Что бы он сказал дочери, если бы узнал, что её кавалер десантник? Обрадовался или огорчился? А мать? Как бы отнеслась мать к такому знакомству, если напутствовала дочь перед поездкой не крутить хвостом? От размышлений отвлек Виталий, который на ухо шептал, чтобы Люба смотрела внимательно:
– Сейчас будет мой выход!
Жаркое дыхание кавалера обожгло лицо девушки и вызвало мурашки по телу. Люба с трудом понимала, что пытается ей объяснить капитан:
– Михай сейчас уложит бандитов, но это буду я!
Она следила, как завязалась драка между десантником и бандитами. Когда актёр повернулся спиной в камеру, можно было заметить, (если об этом знать и внимательно следить за кадром) что стал он намного крупнее, потому что бился уже каскадёр. Да, это был Виталий – настоящая машина по уничтожению противника, чёткие, слаженные действия. Любе показалось, что Виталий похож на льва. Его сила и мощь чувствовалась даже через экран. Всего несколько минут, а такое захватывающее зрелище! Когда десантник Михай Волонтир уложил всех зэков на экране, Люба посмотрела на Виталия и, наклонившись к его уху, восхищенно произнесла:
– Ты великолепен, словно греческий атлет! Жаль, что тебя было мало в кадре!
– Про греческого атлета мне ещё не говорили, но мне нравится! – ответил Виталий и коснулся плеча девушки, словно в этот жест вложил всю благодарность за комплимент.
– А почему говорят гвардейцы- десантники? – спросила Люба после просмотра фильма, когда они с Виталием присели на скамейку возле здания кинотеатра. В шахматы они решили сыграть в следующий раз.
– Мы- гвардия! Из истории – элитное подразделение, охранявшее государя! Отбирали самых лучших! Потом это звание присваивали воинским частям за особые боевые заслуги!
– А у вашей части какие боевые заслуги? А Тарасова не с тебя писали? Так быстро ты с бандитами разделался, но как чётко. Реально ведь со спины другой человек, ты мощнее и комплекция у тебя больше. Жаль, что мало тебя было! Люба засыпала Виталия вопросами и комплиментами, но он лишь улыбнулся и стал по порядку отвечать:
– Фрицам «вломили» во время форсирования Днепра! Захватили правый берег, расширили плацдарм, дали основным силам прорваться и подогнали фашистов домой. Это во времена Великой Отечественной…Потом Венгрия – пятьдесят шестой, потом Чехословакия – шестьдесят восьмой, ну и дальше -Афган …
– И дислокация у вас в Литве всегда была? Туда приезжала съёмочная группа?
– Мы есть везде в нашей необъятной стране. Были на Украине, мы были в Белоруссии, были в Литве …
– А как ты попал в такую элиту?
– По селекции! Категория солдат такая: спортсмен не ниже первого разряда, не ниже метра восемьдесяти ростом с голубыми глазами из Белоруссии, Украины или России. В военкоматы давали разнарядки, а по ним составляли списки подходящих кандидатов. Потом мы проходили физические и интеллектуальные тесты, прошедших испытания посылали на подготовку прыжков, вначале по три ознакомительных прыжка с высоты тысяча метров. А дальше «учебка» полгода, а после – в линейные войска…
– Голубые глаза? Серьёзно? – переспросила Люба.
– Да, серьёзно. – кивнул Виталий.
– То есть узбеки «вдвэшниками» не могут быть? – не унималась любопытная.
– Минимум метр восемьдесят и голубые глаза! Обязательно должен представлять Украину, Россию или Белоруссию. – «Чурки» не канают.
– У усатого актёра явно не голубые глаза, – вдруг вспомнила Люба.
– Да, потому что он молдаванин, у него карие глаза и его отбирали, как актёра для фильма, а не десантника. – объяснял Виталий, и ему нравилось это втолковывать девушке.
– Запомни, элита – это разведка, но кроме нас ещё есть технари, трак- обслуга, туда берут всех остальных. Разведка – всегда база спецназа и военные традиции, которые передаются из поколения в поколение бравых десантников.
– Мне повезло, и я познакомилась с элитным мужчиной, – улыбнулась Люба.
– Элитный мужчина… – согласился Виталий и тоже улыбнулся в ответ, – теперь приглашает тебя на танцы. Тут недалеко парк отдыха. Парень встал со скамейки и протянул своей спутнице руку, Люба тут же подхватила её, и они отправились на танцы.
Молодая пара оказались в летнем саду, недалеко от проспекта Мира.
– Парк первого мая. – прочитала Люба на кирпичной арке, когда заходила в парк по извилистой тропинке, увлекаемая Виталием, шла на звуки музыки. Горячие сердца мчались по дорожке, которая вывела к невысокому ограждению. За ним в уличных фонарях блестела танцплощадка, форма которой напоминала «ракушку».
Район был пролетарский, публика и музыка соответствующие! Виталию сразу все понравилось, а больше нравилась спутница, которая неожиданно тронула его сердце. В глубине своего сознания он уже знал, что с Любой будет не так, как со всеми девушками, которые были до неё.
Молодежь подходила к небольшой «ракушке», но зайти за барьер пока не решалась. Музыканты «долбали» попсу, настраивая аппаратуру. А пары терпеливо стояли вокруг ограды, пританцовывая. Видимо, они ждали какой-то определённой команды, чтобы зайти на площадку и воплотить желание в действие, а именно – энергично потанцевать! Ожидание не напрягало, а, наоборот, веселило и бодрило. Кого тут только не было! Какие наряды не увидишь! Глаза разбегались от вида различных фасонов платьев, скроенных в ателье или дома по журналу «Бурда-моден», жаккардовых костюмов, футболок и джинсов, крупной бижутерии и начёсов на головах девушек…Калейдоскоп нарядного и праздничного. Оно и понятно. Почти каждый мечтал встретить судьбу, найти единственную любовь в мире, свою мечту!