Предыстория: семья Вайсман
Я отчетливо помню дедушку Менделя. Он был крепким мужчиной, знавшим себе цену. Он руководил семейным кланом, вокруг которого группировались остальные родственники, жившие в Кишиневе.
В субботу представители семьи Вайсман садились за огромный стол. Бабушка Хейвет ростом была выше деда и поэтому называлась «большой бабушкой». Она стояла возле него по струнке с кувшином вина и наливала бокал. Дедушка Мендель выпивал его после обязательной молитвы на хлеб. Затем дедушка вытирал усы, бабушка садилась за стол, и начинался субботний вечер. Я помню, как стол буквально ломился от огромных гусей, индюков, пастромы, фаршированной рыбы. Над их приготовлением хлопотала бабушка и многочисленные родственники, участвовавшие в трапезе.
Дедушка Мендель занимался коммерцией. Он скупал у молдаван зерно, которое те привозили на подводах, запряженных быками. Затем зерно ссыпали в огромный амбар, что находился в глубине двора. Этот двор смыкался с двором Йоэла Мейтиса, отцом моей матери.
Дедушка Мендель придерживался традиции усаживать крестьян за стол, кормить их и угощать вином, за что снискал любовь и уважение молдаван. Судя по приземистому домику, где он жил, и отсутствию других владений, его можно было причислить к среднему классу. Он был очень набожен и являлся старостой в синагоге, которая находилась через дорогу.
Мой отец, Лев Вайсман, родился пятым (или, возможно, седьмым) ребенком по счету, но был первым выжившим младенцем. После него родились Давид, Ита и Копель.
Тетя Ита умерла в молодости, оставив двоих детей, Галю и Раю, на попечение своего мужа. Он жил на станции Бульбоки, недалеко от Кишинева.
Ита Вайсман и ее муж Лазарь Шпигель
Мой отец, окончив еврейскую гимназию (по совпадению она также носила имя господина Вайсмана), начал помогать дедушке Менделю вести его дела. Он осуществлял перепродажу купленного зерна на мельницы. Затем дедушка, желая дать своему старшему сыну дальнейшее образование, отправил его в Венский политехнический институт. Но папа не закончил его по неизвестной мне причине. Он вернулся в Кишинев, чтобы продолжать работу коммерсантом.
Когда пришла пора служить в армии, дедушка Мендель откупил моего отца от воинской службы, дав взятку деньгами старшему офицеру и присовокупив лошадь для полка. Таким образом, отец получил чин младшего лейтенанта (поскольку учился в Вене) и был отпущен восвояси, а вместо него, по сути дела, в румынскую армию зачислили лошадь. Однако этот смешной эпизод впоследствии сыграл с папой злую шутку, так как советская власть предъявила ему обвинение в шпионаже, основанное как раз на его службе в румынской армии.
Дядя Давид, брат отца, в меньшей степени, чем Лев, участвовал в бизнесе дедушки Менделя. Будучи миловидным юношей, он любил находиться в окружении красивых девушек, среди которых была и его будущая жена Эстер. Судьба моего дяди оказалась сходной с судьбой отца: с приходом советской власти они были арестованы.
В начале войны дядя Давид был отправлен на Север за участие в сионистском движении и за так называемую экономическую контрреволюцию. После освобождения он обосновался во Львове, где к тому времени жила его семья.
Давид Вайсман (слева), его жена Эстерка, дочь Бима и брат Лев (примерно 1950 год)
Я позволю себе обратиться к воспоминаниям моей двоюродной сестры Бимы, которая пишет: «Папу забрали в 1941 году. Он был арестован НКВД за сионистскую деятельность. По его словам, он был активистом общества «Маккаби». Эта Кишиневская организация активно поддерживала идею возвращения евреев в Израиль, и папа помогал людям переправляться в Палестину по поддельным документам. Он отсидел в Сибири (Коми АССР, город Соликамск) на лесоповале более 6 лет. В тяжелейших условиях выживания он отморозил себе ноги и страдал от этого до конца своих дней. Вернулся он без права проживания в крупных городах, как это было принято: не ближе 101 километра. Справку о реабилитации папа получил значительно позже должного срока. (Интересное совпадение: папа был и освобожден, и умер в день Победы)».
Младший брат моего отца, Копель, Советами репрессирован не был. Но его личная жизнь развивалась очень драматично. Он трижды женился. Первая жена Роза была из богатой семьи.
Фотография Розы и Копеля Вайсман, 1934 год, Кишинев
Роза и Копель жили неподалеку от нас, на улице Павловской. Помню благоустроенный особняк с красивой мебелью. В начале войны Роза не успела эвакуироваться и попала в гетто вместе с малолетней дочерью Таней, которая впоследствии была зверски убита фашистами.
Таня Вайсман, примерно 1940 год, Кишинев
Выжить в гетто Розе помог работающий там пожилой врач. После окончания войны Роза из чувства долга стала его женой, однако супруги вскоре были репрессированы как выжившие в гетто и неблагонадежные и высланы в Сибирь. Там у них родился мальчик, умерший в раннем детстве. После войны я видел тетю Розу всего один раз, когда она приходила в гости к маме.
Что касается дяди Копеля, то во время войны он, непонятно как, попал служить в Иран, где советские войска, заняв северную часть страны, вместе с англичанами осуществляли транспортный коридор помощи по ленд-лизу. Я запомнил его в завидном американском кожаном пальто по возвращении в Кишинев после войны.
Фотография Копеля Вайсмана в послевоенные годы
В 1944 году Копель через Бугурусланское управление эвакуированными сумел найти нас в Северном Казахстане. Более того, он каким-то чудом отыскал адреса своих братьев, отбывавших срок в Сибири, и мы, находясь в Северо Казахстанской области, получили долгожданное письмо от папы. Очевидно, судьбе было угодно, чтобы один из братьев остался на свободе и объединил всех Вайсманов, которые оказались в разных местах во время войны.
В мирное время дядя Копель вместе с моим отцом работал в конторе «Заготзерно». Там дядя Копель познакомился со своей второй женой, Марией. С ней он впоследствии жил на улице Пирогова. После смерти Марии дядя Копель женился в третий раз. Его третья жена, Лия, работала продавцом в престижном магазине на улице Ленина и снабжала всех родственников дефицитными продуктами. Дядя Копель в то время работал в продовольственном магазине на Костюженском шоссе.
После смерти тети Лии дядя Копель остался один. Недалеко от него жила моя двоюродная сестра Галя, которая приходила помогать ему по хозяйству. В один из очередных визитов Гале никто не открыл. Соседи-цыгане взломали дверь и обнаружили дядю Копеля, сидящего в кресле возле работающего телевизора. Он был мертв. Его сложная судьба и смерть в одиночестве не могут не вызывать сожаления и сочувствия.
Но в жизни было и много веселого. Например, братья Вайсманы любили футбол. Вместе с нами, детьми, и даже женами они не пропускали ни одного матча на кишиневском стадионе. Я и дядя Давид болели за тбилисское «Динамо», мой брат Фима – за московское «Динамо», дядя Копель – за «Спартак». А все вместе мы болели за кишиневский «Буревестник»!
Братья Вайсман: Копель (слева), Лев, Давид
(70-летие Льва Вайсмана, 1971 год, Кишинев)