Девушка сидит в своей комнате. По всей квартире выключен свет. Она до сих пор не может отойти от увиденного. Прошла неделя, а тот случай на мосту не дает ей покоя. Она не видела лица погибшего мужчины, даже не знала его, но чувствовала свою вину в его смерти. Скорая и полиция приехали поздно. Впрочем, они бы все равно не успели приехать вовремя. Течение унесло мужчину. Его больше нет. Водолазы три дня искали его тело в различных местах, куда выходила река, но так его и не нашли. Когда-нибудь оно всплывет, это дело времени, но вот когда – не знал никто.
Вернувшись домой, первым делом она сняла с себя одежду и приняла душ. Она чувствовала воду на своем теле. Она отдала себя воде, но не так как это сделал погибший. Она боялась. На мгновение в ее голове раздался голос: «А может, и мне стоит покончить с собой?». Она боялась себя. Впервые за многие годы она ощутила в себе желание покончить с этим. Ей слишком тяжело. Но она не может опуститься до самоубийства.
Выйдя из ванной, она заварила себе кофе. Что может быть лучше чашечки кофе после трудного дня и вечера. Призывающие к суициду голоса больше не мучили ее. Пару дней она спокойно занималась своими делами. Возвращалась к прошлой жизни. Но потом они вернулись.
Это случилось, когда мужчину обнаружили. Он всплыл в самом дальнем конце города. Многие удивлялись, как это течение смогло его туда забросить. Но он всплыл. Пробыл под водой неделю. Ее вызвали на опознание. Она была последней, кто видел его в живых. Ей приходилось опознавать незнакомого человека, который решился на суицид прямо в тот момент, когда по мосту шла она.
Ей показали тело. Невозможные на ее взгляд эмоции захлестнули ее. Она ожидала другого. Не думала, что даст волю своим эмоциям, увидев труп. Этот мужчина был чужим для нее, но при этом вызвал столько чувств, что она захлебнулась в них, как он захлебнулся, находясь на дне.
– Это тот человек, которого вы видели на мосту? – спросил дознаватель.
Она не запомнила лица.
– Не знаю. Я не запомнила его лицо. Помню лишь одежду.
Ей показали одежду погибшего, которую подготовили к утилю.
– Да. Это та одежда. В ней он был, когда спрыгнул.
Ее отпустили живые люди, но мертвец никуда ее не отпускал. Он преследовал ее во сне, не давал покоя наяву. Она посчитала, что сошла с ума. Он везде перед ней. Она видит его во всем. Сколько раз она ругала себя за опрометчивое решение пойти по тому мосту. Но ведь она всегда по нему ходит.
Она сидит в комнате. Сидит на кровати, поджав под себя ноги. Ее сердце мерно бьется. Удары отражаются эхом в ее голове. Она слышит стук своего сердца. Убеждается, что все еще жива. Но это ненадолго. Она уже думала о суициде. Думает и сейчас.
Выйдя из комнаты, она направляется в ванную. В ванной она снимает с себя одежду и смотрит в зеркало. Маленькая грудь, которая не могла привлечь к себе хорошего мужчину, обычный живот с намеком на будущий жир. Простое лицо с шелушением кожи. Кривые ноги и обвислый зад. Вот это все она. Есть еще одно интимное место, но оно у всех женщин есть. Она не выделяется среди других его наличием. Волосы похожи на солому. Многие из них уже покинули ее голову.
Она берет бритву и проводит ею по руке. С пореза идет кровь. Она зажимает кровь рукой. Затем промачивает руку в воде и забинтовывает. Уже три дня она думает о суициде. На ее руке прибавилось порезов. Теперь их три. По одному на день.
Наш отпуск закончился. Хоть мы и работаем на разных работах, нам удалось совместить свои графики отпусков. Я смотрю, как она одевает колготки. Делает она это эротично, специально нагибается и проводит руками по своим ножкам. Я курю и стряхиваю пепел в пепельницу. Она ставит ногу рядом со мной и проводит ею по моей спине. Я лежу на животе, устремив свой взор на просвечивающие трусики.
– Не заглядывайся. Тебе ничего не светит, – говорит она мне, надевая на себя лифчик.
Я поднимаюсь с кровати. Хватаю ее за талию и притягиваю к себе. Лифчик одеть она не успела. Он упал из ее рук и застрял в районе ее живота. Я целую ее и потихоньку мну ее груди.
– Уверена, что ничего не ждет? – спрашиваю, улыбаясь.
– Уверена.
Она вырывается из моей хватки и продолжает одеваться.
– Могла бы и подыграть.
– Вечером подыграю.
Я надеваю штаны. Мне нужно выйти через 10 минут, чтобы успеть на смену.
– За тобой зайти? – спрашиваю я, находясь у зеркала.
– Да. Только дождись меня на остановке. Как обычно.
– Опять ты за свое.
– Я не за свое. Это просто моя просьба. Дождись меня у остановки.
Она повышает на меня голос, видимо, я задел ее чувства. Дал намек, что мне не нравится ее ждать у остановки. Я знаю, почему она меня просит об этом. Она не хочет позориться. У всех ее подруг парни состоятельные и чего-то стоят, я же по сравнению с ними отброс отбросом. Скажу так: за два года наших отношений мы не ходили вместе в гости к ее друзьям или к моим, мы не устраивали небольших вечеринок. С друзьями мы встречались по отдельности, и каждый со своими.
– Я не стесняюсь тебя.
– Ты просто не хочешь позориться. Я знаю.
– Нет. Я стараюсь ради тебя.
– Что ты делаешь?
– Ради тебя стараюсь. Думаешь, тебе там понравится. Ты же не из их круга. Они будут об этом намекать всегда.