Вечером тётя Зина зашла к Мари и стала без спроса рыться в её вещах. Она перебирала их и откидывала на раскладушку. Мари была настолько в шоке от этой картины, что не могла вспомнить, как будет по-русски «что вы делаете».
– Всё здоровое моей Надьке, ничего не подходит. И что ты пацаном не родилась? Были бы моим дармоедам вещи, – говорила как будто сама с собой тётя Зина. – Шмотки-то хорошие, Ымпортные, но Надьке велики, а дармоеды такое носить не будут, скажут «девчачье».
Тётя Зина порылась ещё какое-то время в немногочисленных вещах Мари и сказала:
– Ладно, заберу вот эту майку, – она вытащила из кучи вещей любимый топик Мари, – она вроде не сильно большая, подрастёт Надька и будет носить.
И тётя Зина вышла.
Почти каждый день Мари находила у себя в каморке то дохлую мышь, то какашки (кошачьи или собачьи), то дохлую птицу. И каждый раз, когда она обнаруживала подобные «подарки», она слышала громкий и неестественно злобный смех Толи и Коли, сыновей тёти Зины.
Мари пошла в местную деревенскую школу, где её тоже не особо приняли. Одноклассники, будучи в самом что ни на есть переходном возрасте, сторонились её и называли «чужачкой», преподавателей она настораживала, как новый предмет в окружении котёнка. Когда вроде бы и интересно, но ещё не понимаешь, друг или враг.
К тому же у девочки были большие проблемы с русским языком, хоть и старалась она учиться прилежно и была способной.
Единственным человеком в школе, да и, пожалуй, во всей деревне, кто отнёсся к Мари по-доброму, была учительница русского языка и литературы, Маргарита Николаевна − женщина 40−42 лет, всегда чисто и со вкусом одетая, с аккуратно уложенными волосами.
Ей было жалко Мари. Она старалась её поддержать и помочь. Может, потому, что сама была не такая, как все жители деревни Дмитриевка. Она приносила девочке разные книги, водила её в школьную библиотеку. А однажды предложила заниматься с ней русским языком, чтобы девочка не отставала от программы. Она старалась хорошо учиться, долго корпела над уроками, но ей мешало незнание языка. Поэтому она очень обрадовалась такому предложению и летела домой окрылённая, чтобы спросить разрешения у тёти.
Но в тот день тётка была явно не в духе. К тому же дома как раз был её муж, дядя Федя. Мари его редко видела. Он то был на смене, то отсыпался дома, предварительно сильно выпив. И тётя всегда была без настроения в такие дни.
Мари прибежала на огород, где её тётя полола грядки. Мальчиков подозрительно не было слышно.
– Тьёть'я Зин'а – обратилась счастливая Мари, делая ударение на последний слог. – Мой учит'ел рюсск'ий сказать я мочь уч'ить с ней язык! Она помог'ать мне!