Глава 5. Армения в эллинистическую эпоху. Династия Артаксиадов

Контратаки против македонских завоевателей

Когда Персидская империя была завоевана Александром Великим, Армения разделила ее судьбу. Верная Армения дала своих воинов в армию последнего царя-Ахеменида Дария III. Арриан[81] упоминает, что в битве при Арбелахе (30 сентября 331 г.) участвовало армянское войско под командованием сатрапов Оронтеса и Митраустеса; оба имени – иранские, переданные по-гречески. Победитель Александр включил Армению в свою империю, но сам никогда не вводил войска на армянские земли. Он ограничился тем, что в том же 331 году направил туда наместником перса Митрина, бывшего правителя города Сарды. После смерти Александра при распределении провинций империи между его полководцами, сатрапию Армения получил военачальник Неоптолем (323). Но в 321 году он был убит во время борьбы между диадохами[82] и никем не был заменен, во всяком случае, никем из македонцев, потому что во время Трипарадизского раздела (321) Армения уже не упомянута в числе сатрапий, отданных македонским военачальникам. А в 316 году этой сатрапией управлял перс Оронтес, вероятно, тот, который был когда-то сатрапом Дария и упомянут в рассказе о сражении при Арбелахе[83]. Примечательный случай: всего через семь лет после кончины Александра Армения вновь оказалась под властью того, кто управлял ею при Ахеменидах. Несомненно, Оронтес, как указывает Диодор, сумел стать другом македонского полководца Певкеста и был восстановлен в должности самими диадохами. Но любопытно, что в Армении сохранилась индоиранская администрация. Ее устойчивость была первым залогом автономии этой страны. Несомненно также, что при окончательном разделе Македонской империи в 301 году сатрапия Армения была включена в часть, которая досталась Селевку[84]. Но фактически Армения стала первой македонской провинцией, которая практически освободилась от власти наследников Александра, причем незаметно и без столкновений. «На протяжении III века в Армении много раз возникали местные династии, основанные аристократами из числа коренных жителей или мятежными сатрапами. Селевкиды то щадили этих местных князей, то сражались с ними, в зависимости от того, был князь сильным или слабым, но, даже победив, они требовали за победу лишь чисто формального почета». Однако в 302 году сатрап Ород еще не носил титул царя.

Мы мало знаем о правителях, которые тогда в Армении сменяли один другого. Есть датированная 228 годом запись, что один из Селевкидов, Антиох II Иеракс, нашел себе убежище в Армении у князя по имени Арсамес (в тексте он назван Арсабес), который на своих монетах именовал себя в греческой надписи царем: basileôs Arsamou. Немного позже засвидетельствовано существование двух армянских царств, которые оба были фактически независимы, хотя формально числились вассалами империи Селевкидов, главной преемницы империи Александра в Азии. Одно из этих царств называлось Армения, другое – Софена. Софена включала в себя в основном земли вокруг Харпута, ее столицей был город Арсамосата (Шимшат), а правил этим царством в 212 году некий Ксеркс – имя, разумеется, иранское. Селевкид Антиох III Великий твердо решил возродить во всей македонской Азии греческие порядки и для этого везде положить конец местным инакомыслиям и расколам. Свою борьбу он начал с нападения на Софену. Весной 212 года он привел свои войска к Арсамосате и осадил этот город. Ксеркс, не имея сил для сопротивления, стал умолять царя о милосердии. Антиох оставил его на троне и выдал за него замуж свою сестру Антиохиду, но вскоре эта царица убила своего мужа, и Софена вернулась под власть Селевкидов.

Артаксий I, основатель царства Армения

Антиох Великий поручил управление армянскими царствами двум своим «стратегам», носившим иранские имена – Артаксий (Арташес) и Зариадрис[85]. Первый из них получил собственно Армению, второй – Софену. Когда в результате разгрома у Магнесии (189 г.) и заключения в Апамее мирного договора на условиях римлян империя Селевкидов была вынуждена отступить на всех направлениях, оба сатрапа провозгласили себя независимыми царями при согласии и под защитой римского сената. Отметим, что в 1940 году на берегах озера Севан была обнаружена надпись на арамейском языке в память о том, что царь Зариадрис ловил там рыбу.

То, что династия Артаксиадов в Великой Армении и династия Зариадридов в Софене были основаны одновременно, очень важно с исторической точки зрения: ведь это был первый раз, когда армянский народ, до этого находившийся сначала под властью мидян и персов, затем, по крайней мере формально, под властью греков, объявил о своей полной независимости. Мы не можем точно указать, где проходила граница между двумя царствами, но в любом случае одно из них, Софена, по территории было значительно меньше второго. Страбон сообщил нам лишь, что Артаксий и Зариадрис «объединили свои усилия, чтобы возвеличиться за счет соседних народов». И добавил, что с этой целью они отобрали у Мидии (в этом случае так названа Атропатена) Каспиану (предполагают, что это название означает Муганскую равнину, она же Фаунена или Фаунитида, и, видимо, речь шла об области между Джульфой и Хоем) и Басоропеду (видимо, позднейший Васпуракан или его часть). На севере Артаксий отнял у иберов, предков грузин, Гогарену (позже Гугарк), а также, по словам Страбона, Хорзену (или Хорзанена), по-армянски Хордзеанк, которую в этом случае надо искать возле истоков Куры, в областях Кох и Ардаган. Но нам известно, что на самом деле Хорзена находилась гораздо дальше к юго-западу, вокруг места, где сейчас находится Kyghy (Кыгы?) восточнее плато Дерсим, на реке Лишик-Су, южнее горного хребта Шайтан-Даг. У халибов, мосинехов и других понтийских горных племен, которые были суровы с греками, когда Ксенофонт проходил по этому краю, Артаксий и его союзник отобрали Каренитиду, по-армянски Карин, то есть область вокруг нынешнего Эрзерума, и находившуюся немного дальше к западу область Дерксену, по-армянски Дерджан или Терджан. Страбон упоминает еще в списке завоеванных ими земель Тараунитиду, или Таронитиду, иначе Тарон, то есть область Муш, отнятую у сирийцев (это значит, что победителям пришлось прогнать оттуда несколько селевкидских гарнизонов), и Акилисену, которая соответствует всему Дерсиму или его части, которая, вероятно, была отнята у Катаонии, то есть у соседнего царства Каппадокия[86]. Вероятно, Акилисена и, несомненно, Анзитена (Ханзит к юго-востоку от Харпута) были присоединены к Софенскому царству зариадридов.

Страбон привлекает наше внимание к лингвистическим последствиям объединения различных армянских областей двумя династиями – Артаксиадами и Зариадридами. «Благодаря этому объединению, – писал он, – все жители этих различных округов теперь говорят на одном и том же языке». Наблюдение Страбона показывают, что за полтора века, которые отделяли его от Артаксия, языковая арменизация Армении завершилась.

Артаксий построил себе столицу и назвал ее Артаксата; она стояла южнее места, где сейчас находится Ереван. По словам Страбона и Плутарха, он построил ее по советам и планам Ганнибала. «Она, – писал греческий географ, – стоит у входа на равнину Аракса, на своего рода полуострове, образованном изгибом этой реки, которая таким образом омывает стены с трех сторон, а с четвертой – перешеек „полуострова“ перегорожен рвом и стеной или укреплением, не говоря уже о том, что поблизости находятся укрепленные замки Бабирса и Олане, где цари Армении хранят свои сокровища». Зариадрис тоже построил или расширил много городов и замков, в том числе замок Томиса, который стоял на Евфрате, возле места, где позже располагался Алишин, но на левом берегу, и господствовал над рекой. Это, по словам Страбона, «местоположение, удобное и со стратегической точки зрения, и для торговли: там проходит путь караванов, которые идут от Галиса в долину Тигра»[87].

Затем возникла достаточно серьезная (по видимости) угроза существованию молодого Армянского царства. Царь Сирии Антиох IV из рода Селевкидов попытался вернуть себе власть над Арменией (166). Царь Армении Артаксий стал сопротивляться. Имя царя – все то же, и, похоже, это был все тот же человек, но неясно, действительно это был прежний Артаксий или теперь правил один из его преемников, носивший это же имя. По свидетельству Диодора Сицилийского, Антиох IV «победил Артаксия и заставил его выполнить навязанные условия». По словам Аппиана[88], Антиох даже взял Артаксия в плен. На самом деле царь Сирии, вероятно, ограничился тем, что заставил царя Армении выплатить ему контрибуцию или выкуп. Но старания Антиоха IV восстановить власть и влияние эллинов закончились поражением везде, где он этот делал; Армения же после этого окончательно стала независимой.

Артаксий (если это был все тот же человек) в конце своего царствования попытался завершить объединение своего народа, уничтожив вторую армянскую династию – потомков Зариадриса, царей Софены. С этой целью он попытался договориться с царем Каппадокии Ариаратом V – предложил Ариарату разделить с ним Софену, а для этого устранить нового царя Софены Митробузана. Правитель Каппадокии отказался, и поэтому план не был осуществлен. Однако известно, что за защиту Ариарат отдал город Томису на левом берегу Евфрата, а как велико было значение Томисы, мы уже видели.

Здесь стоит сказать о тогдашних царях Армении то же, что и о царях Каппадокии и Понта: судя по их именам, часть их культурных традиций была иранской[89]. Армения, Каппадокия и Понт побывали в составе Персидской империи, и в этих странах память о величии государства Ахеменидов была еще жива, тем более именно эти три страны входили в число тех, где не побывал Александр Великий. На всех трех противодействие македонскому покорению отразилось сильнее, чем прямые последствия завоевания других стран. Для них захват македонцами проявился только в смене наместников. И притом этих наместников, особенно для Армении, набирали из иранцев. Эллинизация таких «новоиранских» сатрапов проявлялась только в нескольких официальных деталях – например, в греческих надписях на монетах, и была чисто формальной уступкой новой моде. Вероятно (мы увидим это позже на примерах Тиграна Великого и его современника Митридата Евпатора, царя Понта), эти бывшие сатрапы более-менее иранского происхождения, превратившиеся в эллинистических «базилевсов», сами лично усвоили греческую культуру – говорили по-гречески и пользовались греческим языком как языком дипломатии и цивилизации (как раньше говорили по-персидски), умели почувствовать красоту трагедии Еврипида или беседы странствующего философа. Труднее определить, в какой мере у этих первых царей Армении армянская культура по-прежнему была смешана с иранской. Ведь народ Армении был в большей степени нацией, чем народы Каппадокии и Понта. Именно это соотношение армянского и иранского начал мы будем рассматривать, когда перейдем к армянскому язычеству и общественному строю дохристианской Армении.

Отметим также, что эти древние цари из рода Артаксиадов, видимо, были действительно любимы своим народом, поскольку память о них сохранилась в немногих дошедших до нас отрывках армянских стихотворений языческой эпохи[90].

Тигран Великий: армянская империя

Но вот Иран после примерно 200 лет упадка вернулся на политическую арену в облике Парфянского царства Аршакидов. Парфяне отняли у эллинистических Селевкидов Мидию и Персию, затем (140 и 129 до н. э.) Вавилонию и бывшую Ассирию. Казалось, они должны были восстановить великую империю персидских Ахеменидов. И действительно, царь Парфии Митридат Великий (123–88 до н. э.), казалось, был арбитром в делах государств стран Ближнего Востока. Его современником был царь Армении Артавазд II (ок. 123–95 до н. э.). В конце царствования Митридата парфяне напали на Артавазда и, очевидно, разбили его войско, поскольку нам известно, что они взяли в заложники наследника Артавазда, будущего Тиграна Великого.

Когда умер Артаксий (примерно в 95 или 94 до н. э.), Тиграну, очевидно, было около 45 лет (он родился между 141 и 139 гг. до н. э.)[91]. Чтобы получить свободу, он был вынужден уступить парфянам семьдесят долин в пограничных областях. Благодаря этой уступке Тигран смог взойти на трон Армении. И был твердо уверен, что эта беспомощность его страны будет временной. Энергичный, честолюбивый, остро чувствовавший, что он великий человек, этот царь был намерен сделать Армению первой страной Леванта[92].

Возрождая планы Артаксия, он начал с нападения на царя Софены Артанеса. Момент для этого был благоприятный. Каппадокия, когда-то защищавшая царей Софены от действий Артаксия, больше ничего не могла сделать для своих бывших подзащитных. Она так обессилела от войн, которые вела против Понтийского царства, что даже за плату вернула царю Софены город Томису. Артанес, предоставленный сам себе, не мог сопротивляться атакам Тиграна, был побежден и убит. На нем прекратилась династия Зариадридов, а Софена и зависевшие от нее округа (Акилисена и др.) были присоединены к Великой Армении. Так закончилось раздвоение Армении, и, как верно отметил Страбон, армянский народ стал политически единым[93].

Когда единство Армении было достигнуто, Тигран оказался втянут в мировую политику, а именно – в конфликт между противниками, между которыми лежал весь Восток, Римом и царем Понта Митридатом VI Евпатором. Митридат в это время хотел отнять трон у царя Каппадокии Ариобарзана, контрагента римлян. Чтобы достичь своей цели, царь Понта стал добиваться поддержки Тиграна и отдал ему в жены свою дочь Клеопатру, «принцессу, которая была в три раза моложе Тиграна, но отличалась открытостью ума и мужской смелостью». Разумеется, в союзе, который тогда заключили два монарха, Митридат был зависимой стороной, почти подопечным Тиграна. Царь Армении в качестве третейского судьи прислал в Каппадокию армию, которая изгнала Ариобарзана и возвела на трон вместо него Гордия, поддерживаемого Митридатом (93 до н. э.). Но в Каппадокию сразу вошла римская армия под командованием Суллы, выгнала Гордия и вернула Ариобарзана. Тиграну связало руки соглашение, которое Сулла заключил с парфянами, что граница между двумя империями проходит по Евфрату. Вхождение этой иранской империи в римскую систему не позволило царю Армении немедленно ответить на политику сената.

Тигран и его союзник Митридат стали ждать момента вернуться к своим планам и дождались его, когда Союзническая война на время ослабила Рим. Тогда они возобновили прежнее соглашение. Интересно, что Тигран не собирался расширять свое царство в сторону Малой Азии. Земли, которые можно было завоевать в этом направлении, он отдавал Митридату, а сам ограничился тем, что забирал захваченные там богатства. Эта интересная подробность указывает на то, что, по мнению Тиграна, Великая Армения, которую он создавал, должна была расширяться только на юг и восток за счет государства Селевкидов или Парфии. На западе он действовал так, чтобы Понтийское царство в будущем заняло всю Малую Азию и стало буфером между Арменией и римским миром. Однако, похоже, именно армянская армия, которой командовали полководцы Митраас и Багоас (Багой), во второй раз захватила Каппадокию, опять выгнала оттуда Ариобарзана и посадила на трон этой страны сына Митридата Ариарата Филопатора (90 до н. э.). Но к этому времени в Италии закончилась Союзническая война. Рим, который наконец избавился от этой помехи, направил ультиматум Митридату, и тот был вынужден подчиниться. В 89 году до н. э. царь Понта понял, что недостаточно вооружен для борьбы, отозвал своего сына из Каппадокии, и ее царем снова стал римский ставленник.

Тигран тогда ничего не сделал, и это бездействие говорит о многом. Когда в Малой Азии началась открытая война между Митридатом и римлянами (88 до н. э.), царь Армении тоже бездействовал. На самом деле (это очень заметно в соглашениях между двумя союзниками) он практически потерял интерес к этой борьбе, поскольку теперь боевые действия шли в Малой Азии и Греции. Пока понтийские армии терпели от Суллы поражение при Херонее (86 до н. э.) и Митридат по Дарданскому мирному договору вынужденно уступал Риму или клиентам Рима все, что завоевал раньше (85 до н. э.), Тигран завершал превращение Армении в господствующую страну Леванта.

В первую очередь армянский монарх воспользовался упадком парфянской империи Аршакидов. Мы уже знаем, каким крупным государством стала Парфянская империя при Митридате II Великом (123–88 до н. э.) – том, кто в 92 году до н. э. заключил с Суллой соглашение, согласно которому Евфрат был признан границей между Парфией и зоной римского влияния. Но при следующем царе из рода Аршакидов Артабане II (88–77 до н. э.) в парфянский Иран с северо-востока стали вторгаться, во-первых, племена сака, то есть скифы, а во-вторых, тохары – другой кочевой народ из Центральной Азии, который опустошил Хорасан. Следующий после Артабана II аршакидский царь, Синатрокес, был посажен на престол одним из этих племен – сакарауками (Saka Rawaka). Сын Синатрокеса Фраат III (70–57 до н. э.) начал свое царствование в опаснейших обстоятельствах. Казалось, империя Аршакидов вот-вот распадется на части из-за угрозы вторжения туркестанских степняков.

Тигран использовал этот выгодный для него момент: армянская армия вошла в провинцию Адиабена, бывшую Ассирию, и дошла до Арбел и Ниневии. Парфяне были вынуждены вернуть Тиграну семьдесят долин, которые они получили от него в 95 году до н. э., и вдобавок отдать ему северную часть Месопотамии. Так Тигран распространил свою власть на область Гордиену в горном массиве Хемсдинан к югу от Ботан-Су (в Гордиене жили кардуки, предки курдов), а также на Адиабену, то есть в прошлом – коренную Ассирию, на Арзанену, то есть область Ардзен в верховьях Тигра, на область Мигдонию с главным городом Нисиооб и на область Осроену, где главным городом была Эдесса (Орфа). Согласно феодальному принципу, по которому было организовано общество в Армении Артаксиадов так же, как в Иране – Аршакидов, наследственные правители этих областей, носившие титул «царь», сохранили короны на голове, но стали вассалами нового Великого Царя. Или, если это звучит лучше, они сменили сюзерена – перешли от Аршакида к Артаксиаду, который благодаря этому стал царем царей. Даже царь Атропатены (область на землях нынешнего Азербайджана, главным городом которого был Тебриз) тоже принес клятву верности Тиграну и стал его зятем. Армянские войска далеко углубились на территорию Парфии, прошли по Мидии до ворот Экбатаны (Хамадана) и сожгли дворец аршакидского сатрапа. Лишенные господства парфяне были вынуждены заключить союзный договор со своим победителем. На севере Тигран таким же образом сделал своими вассалами иберов (грузин) и албанов (жителей Ширвана и Карабаха).

После покорения Тиграном Осроены его признала своим сюзереном и Коммагена (страна с главным городом Самосатой). В результате чего Сирия упала ему в руки, «как спелый плод». В ней Селевкиды потеряли всякий авторитет из-за противостояний внутри их семьи, и страна барахталась в болоте анархии. Последний энергичный Селевкид, Антиох XII, был побежден и убит набатеями, арабскими племенами из Каменистой Аравии (84 до н. э.). Жители Дамаска, чтобы иметь защитника в эти дни безвластия, подчинились вождю этих набатеев Аретасу (аль-Хариту). Другой арабский вождь, Сампсикерам, поселился в городе Эмесе (Хомс). По его примеру другие эмиры, явившиеся из пустыни, тоже стали выкраивать для себя государства и делаться князьями городов во внутренних землях, а более эллинизированные города, например Антиохия и Селевкия, объявили себя свободными.

Сирийцы (или, по крайней мере, их значительная часть), устав от анархии, обратились к Тиграну и предложили ему корону своей страны (приблизительно в 84 г. до н. э.). Армянские войска вошли в Сирию. Один отрывок у Аппиана позволяет предположить, что Селевкиды оказали какое-то сопротивление. На самом же деле глава их семейства Филипп в это время исчез с места действия – несомненно, бежал в Киликию (ок. 84 г. до н. э.). Похоже, вскоре Тигран отправил за ним погоню, схватил его и казнил, а заодно присоединил к своему государству Киликийскую равнину (ок. 83 г. до н. э.). Армянский завоеватель занял Антиохию и другие города Северной Сирии; по всей видимости, это произошло мирно. Перед ним закрыл ворота только один город – Селевкия Пиерия, который стоял на берегу моря; не имея кораблей, Тигран не смог его захватить. В Птолемаиде (Акре) какое-то время держалась правительница из рода Селевкидов Клеопатра Селена, вдова царя Сирии Антиоха X, но в 71 году до н. э. Тигран положил этому конец. Он привел к Птолемаиде сильную армию (300 000 человек, по свидетельству Иосифа Флавия[94]), захватил город и взял в плен Селену. Те финикийские города, которые отказались признать его власть, видимо, были покорены тогда же (об этом написал Плутарх). Однако Тигран не пытался прогнать из Дамаска набатеев и не делал попыток подчинить себе династию Асмонеев, правившую в Иудее.

Это осознанная сдержанность показывает, что основатель Великой Армении, которого греческие и латинские историки описывали как правителя, не способного как раз сдержать себя и не знающего меры, был намерен поступить наоборот – ограничить себя. Не позволяя себе выйти за пределы приморской Сирии, Тигран не терял из виду свою родину, которая была основой его величия и ради которой он стал великим. Сирия так же, как до нее Северная Месопотамия и Атропатена, должна была стать лишь одним из внешних склонов армянской крепости, из которой он черпал свои ресурсы. Любопытно и странно, что он таким образом восстанавливал, сам того не зная, древнюю империю Урарту в ее самом большом размере, который она имела при царях Ишпуини и Менуа: так сильно географические условия определяют поведение на родов.

Стране, ставшей империей, протянувшейся до места, где теперь находится Акра (Сен-Жан-д’Акр), и контролировавшей Месопотамию, была нужна новая столица. Артаксата на Арксе, возле нынешнего Еревана, находилась слишком далеко на севере. Тигран переместил свою резиденцию в самый центр своих владений. Она находилась посередине пути между Арменией и сирийско-месопотамской частью империи. Новая столица получила имя Тигранакерт. Идут споры о том, где она стояла. Страбон (XI, 14, 15) писал, что она находилась в Мигдонии, а Евтропий[95] – что в Арзанене. Местом, где она находилась, хотели считать Тель-Эрменом к юго-западу от города Мардин. Страбон (XI, 12, 4) сообщает только, что над Тигранакертом так же, как над Нисибом, возвышалась гора Масиос (горы Мардин и Мияд на плато Тур-Абдин). Леман-Хаупт считал, что столица Тиграна находилась между Арзаненой и Софаненой и позже называлась Мартирополис и Майяфарикин[96]. Где бы она ни находилась, главным был выбор местности, и она была выбрана удачно как в стратегическом, так в политическом и торговом отношении. Город Тиграна был поистине геометрическим центром империи, простиравшейся от предгорий Кавказа до границ Палестины, от преддверия Каппадокии до окраин Мидии. Тигранакерт контролировал большой торговый путь, который начинался в Антиохии, проходил через Зевгму, Эдессу, Нисиб и Арбелы к парфянским Экбатане и Гекатомпилу, затем в Бактриану и Индию.


Армения при Тигране Великом


Чтобы населить свою столицу людьми, Тигран переселил туда 300 000 человек из своих многочисленных провинций, в основном из соседних Адиабены (Ассирии) и Гордиены. С этой же целью он в 78–77 годах до н. э. захватил Каппадокию и переселил в Тигранакерт жителей Мазаки, которые, как уточняет Плутарх, были греками. Так же он поступил в Киликии с жителями греческой колонии Соли. Тот же автор сообщает, что Тигран еще переселил в окрестности своей столицы «арабов-скенитов» (т. е. живущих в палатках), которых этот царь оторвал от кочевой жизни, «чтобы использовать их в торговле», то есть сделать караванщиками на большом торговом пути, проходившем под Тигранакертом. Значит, было два типа населения – городские жители самой новой столицы, которую ее основатель хотел сделать школой греческой культуры, переселив в нее греков-колонистов из Малой Азии, и сельское население ее окрестностей, которое он создавал, заставляя перейти к оседлости арабов-кочевников с плато Джезире или из Сирийской пустыни.

Историки классической эпохи позволяют нам также бросить взгляд на устройство новой империи. Она была скопирована с монархических государств иранского мира, парадный церемониал был таким, как в Сузах и Персеполе. «Целая толпа царей составляла свиту Тиграна. Четыре из них постоянно были вокруг него, как судебные приставы или телохранители. Каждый раз, когда он выезжал верхом, эти цари бежали перед ним пешком, одетые в простые туники. А когда он давал прием, они стояли вокруг его трона, скрестив руки». Так полагалось вести себя правителям-вассалам перед Великим Царем, и это показывает, как сильна была традиция Ахеменидов в странах Востока. Нужно ли удивляться, что она заставила подчиниться Тиграна, если Александр Великий, как мы знаем, подчинился ей настолько, что требовал от греков такого же поклонения? Следуя тем же иранским обычаям, Тигран появлялся на людях в роскошнейшем наряде, «одетый в бело-красную полосатую тунику, закутанный в пурпурную одежду с длинными складками, в высоком головном уборе, украшенном звездами».

Была ли территория самой Армении разделена на «стратегии», как полагает Теодор Рейнах? Позже, во времена Плиния (после 79 г. н. э.), этих административных единиц там было до ста двадцати, но Адонц отметил, что Страбон не упоминает о «стратегиях». Значит, они появились уже после Тиграна – видимо, лишь при первом армянском Аршакиде, Тиридате. Напротив, по мнению Маркварта, именно Тигран установил должности четырех «вице-царей» пограничных областей. Такой правитель назывался бдеашх, бидашх или бдешх[97]. С этой должностью сочеталось владение большими поместьями в управляемом регионе. Мы знаем имя одного из этих пограничных наместников, которому Тигран поручил управлять Сирией, его звали Мегадат. Этот человек управлял хорошо: по свидетельству Юстина, примерно 14 лет армянского владычества в Сирии были спокойными и этим резко отличались от беспорядочных метаний последних царей из рода Селевкидов. «Сирия отдохнула. В эти 14 лет она, хотя и униженная чужеземным господством, знала покой, безопасность и процветание».

Какое место занимала греческая культура в империи Тиграна и при его дворе? Супруга этого царя Клеопатра, дочь Митридата Евпатора, была, как и сам Митридат, очарована эллинской цивилизацией. Она привлекала в Армению греческих артистов и литераторов, в том числе афинского ритора Амфикрата и историка Метродора Скепсийского, написавшего биографию Тиграна. Обоим она, когда они умерли, устроила великолепные похороны. Лучшее доказательство любви тигранакертского двора к греческой культуре оставил нам Плутарх: позже Лукулл, захватив этот город, обнаружил там труппу актеров, приехавших туда играть греческие трагедии. Кроме того, принцев в семье Тиграна воспитывали по-гречески. Его сын, будущий царь Армении Артавазд III, даже стал выдающимся писателем, а писал он на греческом языке.

Итак, империя Тиграна, армянская в своей основе, была причастна к двум великим культурам своей эпохи. Хотя придворный церемониал и феодальная организация государства были унаследованы от державы Ахеменидов, в царскую семью и в среду придворных начинала проникать греческая культура, действие которой усиливалось тем, что частью империи стала селевкидская Сирия.

Армия империи стала, возможно, самой сильной на Востоке. Так же как империя, она была феодальной: основой войска были отряды, приведенные по первому или второму вызову царя землевладельцами, которые соответствовали позднейшим европейским баронам и назывались мегистаны. Именно из них набирали знаменитых катафрактов – тяжеловооруженных всадников в железной чешуйчатой броне на конях, покрытых такой же броней. Кавказские албаны тоже поставляли в армию армянского завоевателя таких бронированных всадников (кирасир древности), а Иберия (Грузия) присылала столь же знаменитых легковооруженных конников с копьями (далеких предшественников улан). На востоке царь Атропатены (Азербайджана), зять Тиграна, мог предоставить тестю 40 000 пехотинцев и 10 000 всадников. Жители Гордиены (курды) присылали свои горные войска, арабы – конные отряды, которые использовались для разведки. Мы еще не упоминули наемников-греков; состоявшие из них части, разумеется, были прекрасно подготовлены, и главное – были источником командных кадров для остальной армии. Общая численность армии могла достигать 500 000 человек. Военная казна хранилась в крепостях Олане и Бабирса, в самой недоступной части Верхней Армении.

Была ли жизнеспособна империя, которую создал Тигран Великий? На этот вопрос отвечали «нет», потому что она не выжила. Однако отметим, что ее существование отчасти соответствовало природе вещей. Географически армянский горный массив самой природой создан, чтобы с него вести наблюдение за Верхней Сирией, Джезире, Курдистаном и Азербайджаном. Кроме того, в годы, когда рушилось эллинистическое государство Селевкидов, Тигран, по свидетельству Юстина, был для греческих общин Сирии и Месопотамии благосклонным покровителем, желавшим лишь одного – самому усвоить греческие обычаи. Царь Армении не сочетал с этой любовью к греческой культуре виртуозную ловкость в государственных делах, которой отличался его тесть Митридат Евпатор, но не был и кровожадным деспотом, каким был Митридат, которого в трудные для него времена должны были опасаться даже самые верные ему греки. Теодор Рейнах, в других случаях очень суровый к армянскому царю из рода Артаксиадов, пишет: «Нет никакого сомнения, что Армянская империя, если бы просуществовала дольше, быстро эллинизировалась бы, как Понт и Каппадокия. Греческая культура, которая была очень сильна в Сирии и Месопотамии, сыграла бы роль мощной закваски, которая преобразует по своему подобию остальную часть вещества. Греки чувствовали это. Они покорно приняли власть Тиграна как необходимый переход к новой победе своей цивилизации»[98]. Лучше сказать нельзя, и в этих словах видно, чем отличалась армянская возможность, которая не осуществилась, от парфянской, которая стала реальностью. Армения, «как Каппадокия и Понт», выбрав греческую культуру, вошла в средиземноморский, то есть европейский, мир. Парфянская империя, несмотря на поверхностное увлечение греческой культурой, осталась верна духу старого Ирана и хранила в чистоте традиции империи Ахеменидов. Правда, слишком быстро усваивая греческую культуру, Армения могла, как Понт и Каппадокия, потерять свое национальное своеобразие – утратить свой язык и национальную идентичность. И поэтому, несмотря на все превратности истории, в конечном счете, возможно, было лучше, что Армянская империя исчезла и от нее уцелела одна лишь Армения.

Конфликт Тиграна с римлянами

Когда Армянская империя была в расцвете, Тигран столкнулся с Римом.

Нужно похвалить Тиграна за то, что он старался избежать этого конфликта. В это противостояние его втянул Митридат Евпатор. Царь Понта, изгнанный римлянами из своих государств, летом 72 года до н. э. приехал в Армению искать убежища. Не будем забывать, что Тигран был его зятем. Царь Армении не отказал тестю в приюте, но не принял его при дворе, а подарил Митридату для проживания укрепленный замок и дал почетную стражу. Там Митридат провел 20 месяцев (с осени 71 до весны 69 г. до н. э.) в бездействии, которое, при его характере, было ему тяжело. Тиграна считали бессердечным из-за того, что он отрекся от союзника и родственника, когда с тем случилось несчастье. На самом же деле царь Армении поступил очень благоразумно: он не хотел ввязываться в драматические события вокруг Понтийского царства и ставить на кон судьбу обширной империи, которую создавал 23 года и только что достроил. Он твердо решил сохранять полный нейтралитет в этом конфликте, но тут к нему прибыл римский посол с поручением потребовать от него выдачи Митридата; и это требование было еще более угрожающим оттого, что послом был Аппий Клавдий, брат жены римского полководца Лукулла, того самого, который захватил Понтийское царство.

Тигран в это время был на юге Финикии – покорял последние города, которые еще были на стороне Селевкидов, поэтому попросил Аппия Клавдия дождаться его в Антиохии. Римский посол использовал это время, чтобы вступить в сговор со многими правителями, вассалами Армении, в том числе с царем Гордиены Зарбиеном. В самой Сирии Клавдий подстрекал к выступлению против Тиграна греческие города, жители которых чувствовали себя независимыми и с трудом терпели азиатскую пышность и восточный церемониал армянского двора. Когда Тигран вернулся из Финикии в Антиохию, Клавдий предъявил ему от имени Лукулла настоящий ультиматум – требование выдать Митридата.

Тигран сделал все, чтобы войны не было. Его решение держать беглеца Митридата вдали от своего двора достаточно ясно свидетельствовало о желании ее избежать. Но он не мог выдать тестя, не опозорив себя, и отказался выполнить это требование. Впрочем, Лукулл явно сам не оставил ему другого выхода: римский полководец в своих письмах называл его царем, а не царем царей, то есть давал понять, что отказывается признавать завоевания Тиграна и сам принцип, на котором была основана Армянская империя (зима 71/70 г. до н. э.).

После этого война стала неизбежной. Тигран покарал тех своих вассалов, о переговорах которых с Лукуллом сумел узнать. В том числе казнил царя Гордиены и ввел свои войска во все его крепости – Сареису, Саталу, Пинаку и др. Весной 69 года до н. э. Тигран совещался с Митридатом о подготовке к боевым действиям. Они решили, что Митридат отправится отвоевывать Понт, а армянская армия в это время войдет в Малую Азию через Ликаонию. Но Лукулл их опередил. Римский военачальник проявил невероятную отвагу: он внезапно начал наступление, имея под началом всего 18 000 легионеров и 3000 всадников. С помощью царя Каппадокии Ариобарзана он прошел через Мелитену, переправился через Евфрат на уровне Томисы, захватил ее, а затем, пересекая Софену с северо-запада на юго-восток, пошел по прямой на столицу Армении – Тигранакерт.

Узнав об этом вторжении, Тигран послал против Лукулла одного из своих военачальников, Митробарзана, во главе пешего войска и 3000 конников. Но это войско было разгромлено, и Митробарзан убит римским легатом Секстилием. После этого Тигран понял, как велика опасность, и отступил на земли к северу от Тигра, чтобы организовать сопротивление в самой Армении. Земли к югу от Тигра были защищены двумя мощными крепостями – Нисибом и Тигранакертом. Царь Армении доверил Нисиб своему брату Гурасу, а Тигранакерт – ближайшему помощнику Манайкосу (лето 69 г. до н. э.). В это же время наместник Сирии, Магадат, был вызван на войну со всеми своими войсками. Но Секстилий уже осадил Тигранакерт, захватил его пригороды и пригородный дворец. Греческие и киликийские наемники, из которых состоял гарнизон столицы, энергично обороняли ее, выливая на голову осаждающих потоки подожженной нефти, которая стала армянской предшественницей «греческого огня».

Пока продолжалась осада молодой столицы, Тигран организовывал оборону «армянской крепости». Теодор Рейнах считает, что это, несомненно, происходило на Ванском плато. «Большинство его вассалов ответили на его призыв: цари Адиабены и Атропатены сами привели свои войска, цари Албании и Иберии и арабы из Вавилонии прислали свои». Митридат Евпатор выступил в поход, чтобы соединиться с зятем, и послал впереди себя своего полководца Таксиля, опытного военачальника, который потом давал армянскому монарху разумные советы. Таксиль, набравшийся опыта в предыдущих Понтийских войнах, советовал Тиграну «не ставить на кон свой венец» и считал, что «лучше затянуть боевые действия и воспользоваться превосходством в коннице, чтобы отрезать римлян от продовольствия».

Тигран, который только что собрал под своим командованием около 80 000 человек[99], не послушал его советов – и ошибся. Увы, царь Армении не стал ждать подхода основной части сил Митридата, а переправился обратно через Тигр, чтобы снять осаду с Тигранакерта. Одна из колонн его авангарда, численностью в 6000 человек, сумела пробиться в столицу через окружение, отогнав римлян тучей стрел. Этот отряд вывез из цитадели женщин и казну Тиграна и, героически проложив себе путь сквозь римские легионы, вернулся к основной армии своего царя.

Но Лукулл был одним из самых умелых стратегов Римской республики. Узнав о приближении основной армянской армии, он оставил перед Тигранакертом 6000 человек во главе со своим ближайшим помощником Муреной, а сам с остальным войском (от 11 до 13 тысяч пехотинцев и 3000 конников) пошел навстречу Тиграну. Две армии сошлись в бою 6 октября 69 года до н. э. на берегах Тигра, возможно, выше места, где в него впадает Центритес, то есть Ботан. Монарх Армении сам командовал центром своей армии. Ее правое крыло он поручил царю Атропатены, левое – царю Адиабены. Основная часть его конницы, состоявшей из катафрактов, построилась перед правым крылом. Но местность была неровная, и отряды бронированной конницы, главная сила армянской армии, не могли развернуться. А Лукулл повел свою армию в обход и напал на армянский обоз, застав противника врасплох и вызвав панику в войске Тиграна. Затем римская конница притворным бегством завлекла далеко катафрактов. Когда бронированная конница возвращалась назад, Лукулл атаковал ее и разгромил. К вечеру поражение Тиграна было полным.

Отступая, побежденный царь встретился с Митридатом Евпатором. Двум правителям пришлось совещаться, как спасти саму Армению: завоеванные армянские земли южнее Тигра были потеряны. Даже Тигранакерт был захвачен: его сдали изменившие Тиграну греческие и киликийские наемники. Лукулл, завладев кратковременной столицей, отослал на прежние места жительства греческих и иных поселенцев, которых переселил туда Тигран. Южные вассалы Тиграна, в том числе царь Коммагены Антиох, стали подопечными Рима. Римляне зимовали в Гордиене (это была зима 69/68 г. до н. э.). Продолжал сопротивляться только один крупный город – Нисиб; его оборонял инженер, грек Каллимах. Только осенью 68 года до н. э. Лукулл сумел овладеть этим городом. Но до этого он проиграл войну.

Тигран, которого по-прежнему сопровождал Митридат, не расслаблялся. Объехав всю Армению, он собрал новую армию – 40 000 пехотинцев и 30 000 всадников, которых офицеры-греки или италийцы-перебежчики обучили римским приемам ведения войны. В эту армию входили, кроме армян, иберы, но ее главной силой были жители Атропатены. Их привел царь этой страны, который, как мы говорили, был зятем Митридата. Привычка Лукулла грабить храмы позволила тем, кто взялся за оружие, заявить, что они, как сказал Теодор Рейнах, защищают «религию и нацию».

Летом 68 года до н. э. Лукулл попытался завоевать саму Армению. Его целью была старая столица этой страны, Артаксата. Но захватить Артаксату, стоявшую в самом центре армянской «крепости из гор», было совсем не то, что взять «пограничный» город Тигранакерт. Лукулл, двигаясь вверх по руслу Тигра к высоким нагорьям Армении, не принял в расчет местный климат. «В Армении хорошее время года продолжается только четыре месяца, от июня до сентября, и растения развиваются так медленно, что Лукулл, который вышел из Мигдонии в разгар лета, поднявшись на Ванское нагорье, увидел там пшеницу еще зеленой». Тигран, которого по-прежнему сопровождал Митридат Евпатор, изменил тактику: теперь он упорно уклонялся от боя. Основная часть армянских и понтийских войск заперлась в укрепленных лагерях на высотах, и римляне никакими уловками не могли выманить их оттуда. А в это время армянская легкая конница «кружила около римлян, пытаясь захватить бойцов противника, отправлявшихся добывать продовольствие». Эта благоразумная осторожность вывела из терпения Лукулла. Чтобы подтолкнуть армян к решительным действиям, он снова двинулся вверх к Артаксате по руслу Арсаниаса (Мурад-Су). Тигран пошел за ним следом. После четырех дней пути враждующие армии вступили в бой у брода через реку; возможно, это произошло возле Маназкерта. На этот раз армяне и их помощники (иберы и остальные) применили новую тактику, которую историки классической эпохи немного позже назвали парфянской: они отступали, потом поворачивались к противнику лицом и осыпали римлян тучами шипастых стрел. В это время Тигран во главе своей конной гвардии и с конниками из Атропатены, которых возглавлял его зять, атаковал римские легионы с фронта, а Митридат Евпатор пытался нанести римлянам удар сзади. Понадобилась всего минута, чтобы римляне проиграли сражение. Правда, Лукулл отреагировал вовремя: «Он призвал свою конницу, и та сдержала Тиграна; сам он сумел отбросить назад атропатенцев, а пришедшие на помощь когорты второй линии обратили в бегство Митридата». В итоге Лукулл сохранил за собой поле боя, а его противники потеряли в сражении 5000 воинов, но со времени битвы на Тигре армяне и их союзники заметно окрепли, и победа римского военачальника, по словам Теодора Рейнаха, была «пирровой».

Действительно, пока усиливалось сопротивление армян, лето закончилось, вскоре начались морозы и метели. Чем дальше римская армия продвигалась к северу, тем суровее становился климат. «Там были только леса, болота, каменистые ущелья, полузамерзшие реки, лед на которых ломался под копытами коней и резал им ноги у колен. Вода в корытах для водопоя была холодна как лед, и кони отказывались ее пить; люди теряли силы от усталости, потому что разбивать лагерь приходилось среди грязи». По этому поводу можно вспомнить рассказ Ксенофонта о страданиях 10 000 наемников, которые зимой 401 года шли по этим же местам. Но вспомним, десять тысяч лишь один раз столкнулись с партизанской войной, причем локальной, а в большинстве случаев армянские крестьяне относились к ним дружелюбно. В этом же случае было наоборот: против римских легионов поднялась на борьбу вся страна. Тигран и Митридат по-прежнему тревожили их налетами, а до Артаксаты было еще далеко.

В таких обстоятельствах легионы могли взбунтоваться. Из-за этой угрозы Лукулл был вынужден повернуть назад, к Мигдонии, где он, как уже было сказано, отомстил за свое поражение, взяв наконец город Нисиб (осень 68 г. до н. э.). Но несмотря на это, его кампания закончилась провалом. Армянская земля выбросила захватчика за свои пределы. Теперь настала очередь Тиграна наступать. Монарх Армении вернул много округов к северу от Тигра и почти заставил капитулировать римскую «дивизию» Л. Фанния, которую лишь в последний момент спас лично Лукулл. В это же время Митридат Евпатор во главе 8000 солдат, из которых 4000 были армянами, которых отдал под его командование Тигран, отвоевывал у римлян свое Понтийское царство и в течение нескольких месяцев прогонял оттуда помощников Лукулла (осень 68 – весна 67 г. до н. э.). И наконец, царь Атропатены, вассал и зять Тиграна, со своей конницей отвоевал Каппадокию, выгнав из нее римские гарнизоны. Благодаря ему летом 68 года до н. э. часть Каппадокии снова была в руках Тиграна.

Новый курс Армении: Тигран Великий – союзник римлян

Союз Тиграна Великого и Митридата Евпатора казался прочным как никогда, но его разорвал целый ряд семейных драм.

От своей любимой жены, дочери Митридата Клеопатры, Тигран имел трех сыновей. И все трое плели заговоры против отца. Старший сын, Зариадрес, сговорился с несколькими армянскими мегистанами, поднял мятеж и погиб с оружием в руке. Второй, когда под его уже старым отцом упал конь, посчитал этот несчастный случай смертельным и объявил себя царем, не потрудившись даже узнать, действительно ли Тигран умер. Третий сын, Тигран Младший, когда его отец воевал в центре Каппадокии против римлян, тоже поднял мятеж. Старый царь победил сына, и тот был вынужден бежать. Тигран Младший укрылся у царя Парфии Фраата III, на дочери которого был женат, и убедил тестя вторгнуться в Армению.

Это был 66 год до н. э., значит, великому армянскому царю тогда было около 74 лет, и он только начал приходить в себя после римского вторжения, как на его государство напали парфяне. Они одним рывком достигли стен Артаксаты, но на этом их успехи закончились. Мы уже приводили цитату из Страбона об удобном для обороны положении этого города, который «с трех сторон защищен Араксом, а с четвертой – мощными укреплениями». Когда враг оказался всего в 15 милях от этой столицы, Тигран Великий согласился на переговоры. И действительно, что было делать старому царю? Его сын стал сообщником и пособником врага. Римляне атаковали его с запада, а парфяне в это время могли снова вторгнуться с востока. К тому же у него были основания подозревать, что Митридат подстрекал его сына к мятежу. Тигран, окруженный предателями, предпочел отдаться на милость Помпея и отправился в римский лагерь. Его доверие было в целом вознаграждено. Когда царь Армении, по античному обычаю, встал перед Помпеем на колени, как умоляющий проситель, римский полководец поднял его, снова надел ему на голову венец и заверил, что тот не потерял свое царство, а, напротив, приобрел дружбу римского народа. И действительно, Тиграну пришлось отказаться только от завоеванных им земель за пределами самой Армении – от Сирии, Коммагены, Осроены, Мигдонии, которые, в сущности, он потерял уже давно, и заплатить контрибуцию; после этого он был принят в число союзников римского народа. А сын-изменник был справедливо наказан за свое предательство. Помпей сначала обещал ему Софену, но тот был недоволен таким слишком маленьким подарком и повел себя дерзко. Тогда Помпей, именовавшийся императором, и поступил по-императорски: велел заковать его в цепи, а Софену отдал царю Каппадокии Ариобарзану. Царь Парфии запротестовал против такого обращения со своим зятем, но Помпей сухо велел ответить на это, что судьбу Тиграна Младшего должен решать его отец, царь Армении. Этот иронический ответ означал, что Помпей не признает претензий Парфии на роль сюзерена Армении. Кроме того, по мнению Каркопино[100], великодушие Помпея по отношению к старому монарху было наилучшей политикой: «В лице Тиграна Рим приобретал вассала, который стал бы сдерживать парфян» (это было в конце осени 66 г. до н. э.). Помпей закончил установление римского господства в этом регионе походами в Закавказье: сначала (зимой 66 г. до н. э.) он отправился сражаться против албанов в верховья Куры, потом (весной 65 г. до н. э.) против иберов на земли нынешней Грузии[101]. И наконец, поскольку парфяне оспаривали у Тиграна провинцию Гордиену, Помпей, защищая своего нового друга (к чему он отнесся очень серьезно), поручил своему ближайшему помощнику Афранию занять спорную провинцию для старого царя.

Так соглашение между Помпеем и Тиграном, которое стали называть Артаксатским договором, уже начинало приносить плоды. Армения вошла в число подопечных Рима и поэтому отворачивалась от парфянского Ирана, поскольку Артаксатский договор, разумеется, был заключен против Парфии. Это была позиция обеих сторон: Армения становилась оборонительным укреплением римлян против давления парфян, а союз с Римом оберегал ее от этого давления. Так была сохранена основная часть того, что создал Тигран Великий, когда-то начавший свое правление освобождением своей страны от вассальной зависимости от захватчиков-Аршакидов. Но главным было, что в то самое время, когда Сирия превратилась в римскую провинцию, единство Армении сохранилось (в основном) и стало прочней. Как мы уже говорили, мечта об Армянской империи от границ Палестины до границ Мидии исчезла навсегда, зато Армения вышла из испытания победительницей, а ее национальная идентичность и культурная автономия теперь были обеспечены ее положением страны – союзника Рима.

В общем, царствование Тиграна вовсе не закончилось полным поражением, как считают некоторые историки. Очевидно, что при этом царе Армения испытала бедствия, но причиной их было скорее окружение царя, чем он сам. Эта придворная среда была греко-восточной, как при дворах всех анатолийских правителей той эпохи; двор Тиграна даже был гораздо меньше эллинизирован, и там намного сильнее проявлялись стойкие традиции Ахеменидов. Греко-римские историки и моралисты критиковали в Тигране не столько его самого, сколько «великого царя» иранского образца, преемника Дариев и Артаксерксов, который унаследовал их пышную роскошь и монархический церемониал. Следует признать, что в этом отношении Тигран был резкой противоположностью римским государственным деятелям. Но необходимо учесть, к какой культуре принадлежало его окружение. Ахеменидские традиции, пережившие империю Ахеменидов, сохранялись в придворной среде и во всем правящем слое армянского общества и были очень заметны, несмотря на греческое влияние. Об этом свидетельствуют даже имена царей. Позднейшие же историки не упускают случая противопоставить безумным предприятиям Митридата Евпатора более сдержанное, но и более обдуманное и осторожное поведение Тиграна. Царь Понта действительно был одним из самых активных среди известных личностей своего времени. Это невозможно оспорить. Вот только в этой игре он проиграл свое царство и вскоре после этого погубил свою династию. А Тигран, который, несомненно, выглядел менее ярко, оставил после себя бессмертное творение – Армению. Добавим к этому, что в делах, касавшихся коренной Армении, Митридат был дурным советчиком Тиграну, который и заслужил приставку Великий как раз за то, что избавился от этого опасного союзника.

Артавазд III, Красс и Антоний

После своего становления римским подопечным Тигран прожил еще около 10 лет. Умер он в 56–54 году до н. э. в возрасте более 80 лет. Еще при жизни он сделал своим соправителем своего сына, который правил после него с 56 до 30 года до н. э. и известен в истории как царь Артавазд III.

До наших дней сохранились красивые монеты с изображением Артавазда в тиаре и его титулом на греческом языке – basileus basileôn. Кроме того, как мы уже говорили, этот царь стал выдающимся писателем, писав на греческом языке. Плутарх писал: «Он сочинял трагедии, а также писал речи и сочинения по истории, часть которых дошла до наших дней». В политике он проявил себя наследником отца, повернувшего Армению в новую сторону, то есть был верным другом римлян. Поэтому в 53 году, во время злосчастного похода триумвира Красса против парфян, царь Армении дал триумвиру несколько крайне полезных советов. Когда Красс еще находился на севере Сирии, Артавазд прибыл к нему с 6000 конницы. По словам Плутарха, «он пообещал 10 000 вооруженных конников и 30 000 пехотинцев, которые питались бы за счет своей страны, но посоветовал Крассу идти на завоевание Парфии через Армению, где триумвир имел бы в изобилии все виды продовольствия, необходимые для его армии, и это продовольствие поставил бы сам царь. Таким образом, римская армия двигалась бы в безопасности по стране, которая вся сплошь покрыта горами и высотами, и по местности, неудобной для конницы, из которой состояло все войско парфян». Красс поблагодарил Артавазда, но отказался от его предложения и последовал совету арабских вождей, в первую очередь Абгара II, правителя Эдессы – идти на столицы Парфии, Селевкию и Ктесифон, через пустыни Джезире. Царь Парфии Ород I мстил Артавазду, разоряя Армению. Артавазд послал к Крассу гонцов, предупреждая триумвира, что из-за этого рейда парфян армянская армия не может присоединиться к римскими легионам, и одновременно предостерегая Красса против тактики парфян и советуя ему не идти по равнинам Джезире, которые слишком удобны для маневров аршакидской конницы. Красс не только не обратил никакого внимания на мудрые советы армянского царя, но еще и посчитал отсутствие армян изменой и заявил, что после победы над парфянской армией не упустит случай покарать их у них дома.

Известно, к чему привела эта полная слепота. Римская армия 28 мая 53 года до н. э. была побеждена парфянами возле города Карры (Харран), а 1 июня римляне были окончательно разгромлены, и сам Красс убит.

Этот провал сразу остановил движение римлян на восток. Евфрат долго был границей между Римской и Парфянской империями. Что касается Артавазда, его честность была очевидна, и не от него зависело, что кампания завершилась совсем не так, как ему хотелось. По крайней мере, он вовремя выполнил необходимый дипломатический поворот и этим смог спасти свой венец и свою страну: он выдал замуж свою сестру Пакором за сына парфянского царя Орода. Плутарх пишет, что по случаю этой свадьбы Артавазд и Ород «устраивали друг другу при дворах празднества и пиры, во время которых гостям читали греческие стихи». На одном из таких пиршеств во время представления «Вакханок» Еврипида Ороду принесли голову несчастного Красса.

Итак, разгром под Каррами заставил Артавазда вступить в союз с Парфией. Он даже присоединил свои воинские части к парфянским войскам, совершавшим набеги на римскую провинцию Сирию (в 42–40 гг. до н. э.). Однако с того времени, как Антоний стал триумвиром и Рим снова стал бороться с Парфией в полную силу, Артавазд вернулся к политике, которую можно назвать «заветом Тиграна Великого», то есть опять присоединился к римлянам. Антоний твердо решил не повторять ошибок Красса и пошел на парфян через Армению тем самым путем, который Артавазд предлагал римским легионам за 17 лет до этого. В конце 36 года до н. э. он провел свои войска через Армению, присоединил к ним конницу Артавазда и захватил царство Атропатену, которое тогда было вассалом Парфянской империи (позже – персидский Азербайджан). По совету Артавазда Антоний подошел к главному городу этой страны, Прааспе, или Фраате[102], и хотел его осадить, но, так как приближалась зима, эта операция закончилась неудачей. Тогда Артавазд, сомневавшийся в успехе похода, увел свои войска обратно в Армению (до этого он надеялся, что за помощь получит Атропатену и присоединит ее к своему царству). Немного позже Антоний тоже повернул назад, но сделал это слишком поздно, была поздняя осень, и его отступление превратилось в бедствие.

Вернувшись в Египет, Антоний заявил, что вся ответственность за поражение лежит на Артавазде. Царь Армении, действительно, вел себя не безупречно: он приказал своим войскам отступать; приказ, несомненно, был отдан, чтобы вовремя их спасти, и царь сделал это, когда уже стало ясно, что поход потерпел неудачу; но все-таки этим он довершил провал операции Антония. Однако Артавазд хорошо принял римскую армию, и на обратном пути она в Армении смогла восстановить свои силы. К тому же, как заметил Моммзен[103], настоящим виновником поражения был сам Антоний. «Не царь Армении разрушил надежды, возложенные на Монаезеса, не он стал причиной поражения Стациана, не он провалил осаду Прааспы». Страбон держался противоположной точки зрения, но он позаимствовал свой рассказ у Деллия, а тот был соратником Антония и написал что-то вроде речи в защиту своего вождя, возможно, даже по его приказу. «Антоний пошел не той дорогой, которая вела напрямую до Ктесифона, не потому, что Артавазд был плохим проводником, а из-за того, что сам ошибся как главнокомандующий; эта ошибка была и военной, и еще более – политической».

Тем не менее Антоний отомстил Артавазду. В 34 году до н. э. он снова направился с войсками в Армению и пригласил Артавазда приехать к нему. Приглашение было ловушкой; армянский монарх догадался об этом и потому вначале уклонился от приглашения. Но Антоний стал более настойчивым и начал угрожать, что поведет войска против Артаксаты, и Артавазд все же приехал к триумвиру. Антоний сразу велел арестовать царя, завладел несколькими его крепостями и его казной и в конце концов привез Артавазда, закованного в золотые цепи, в Александрию, где отпраздновал свой легкий «триумф». Стоявшая в Эреце (Эрзинджане) золотая статуя богини Анаит, считавшаяся священным оберегом Армении, была разбита, а ее куски розданы римским солдатам. Через несколько лет злосчастный Артавазд был казнен по приказу Клеопатры.

Последние годы династии Артаксиадов

Вероломство Антония по отношению к Артавазду на много лет изменило политический курс Армении, которую Тигран Великий в последние 10 лет своего царствования разумно направлял в сторону Рима. Армения, которая во время походов Красса и Антония выглядела оплотом римского государства в борьбе против Парфии, теперь снова перешла на сторону парфян. Антоний обращался с царством Артавазда как с завоеванной страной. Он отдал Армению одному из своих сыновей от Клеопатры, малолетнему Александру. А чтобы обеспечить ему поддержку, женил его на Иотапе, дочери царя Атропатены; так ее отец снова оказался в милости у римлян. Как залог этого союза Антоний уступил, или вернул Атропатене область Симбаку (34 до н. э.).

Армяне восстали против этой узурпации и провозгласили царем Артакса, или Артаксия II, сына злополучного Артавазда; но Артакс вынужден был бежать от объединенных сил Антония и правителя Атропатены и нашел себе убежище у парфян, которые таким образом стали защитниками законной власти Армении. Как только Антоний вступил в решающую борьбу с Октавием и был принужден отозвать из Армении римские оккупационные войска, царь Парфии Фраат IV одержал победу над правителем Атропатены. Благодаря Фраату Артакс II вернулся на трон Армении и даже стал, с согласия парфян, еще и царем Атропатены (30 до н. э.).

Снова завладев наследством своих предков, Артакс II думал только о мести за своего отца, который был так предательски захвачен в плен и бесчеловечно убит. Он, как когда-то Митридат Евпатор, приказал казнить всех римлян, находившихся на территории его страны. Но Август, который примерно в это время стал править римским миром, не мог оставить такое оскорбление безнаказанным. В 20 году до н. э. он послал в Армению своего пасынка Тиберия. В это же время в Армении сторонники Рима убили Артакса и провозгласили царем его брата, Тиграна III, который когда-то был отправлен в Рим как заложник и по-прежнему жил в Риме. Тиберий возвел на престол нового властителя Армении, надев ему на голову царскую тиару.

Царствование Тиграна III (20–12 до н. э.) было временем мирного установления римского протектората над Арменией. Но после ранней смерти этого царя за его трон начали бороться члены его семьи. Одну из сторон (Тиграна IV и его сестру Эрато) поддерживали приверженцы Парфии, другую (Артавазда IV) – сторонники Рима. Наконец в 1 году до н. э. Август послал в Армению своего внука Гая Цезаря, который вернул эту страну под протекторат Рима и во время своей встречи с царем Парфии Фраатаком, иначе Фраатом V, даже добился признания этого протектората аршакидским двором. Тем не менее Гай Цезарь должен был подавить в Армении несколько очагов сопротивления, в том числе сопротивление жителей города Артагейры, у стен которого был ранен (3 н. э.).

Во время этой междоусобной борьбы в семье Артаксиадов Рим решил сменить в Армении правящую династию и отдать корону Армении в царскую семью Атропатены. Сначала они возвели на армянский трон царя Атропатены Ариобарзана, потом его сына, получившего имя Артавазд V (ок. 2–11 н. э.?). Но эта новая правящая семья не смогла удержаться на престоле. Армяне снова призвали на трон царицу Эрато (сохранилась очаровательная монета, отчеканенная при ней), потом опять ее прогнали (ок. 14–15 н. э.?). Причиной этой частой смены династий, несомненно, было феодальное устройство армянского общества: сильнейшие из знатных семей вставали на сторону того или другого претендента и поддерживали этим анархию, которая обеспечивала им независимость.