– Привет, – виновато улыбаясь произнесла девушка.
Ника была облачена в изящное обтягивающее красное платье. Точь-в-точь в такое же, как в недавнем сне Германа. Длинные каштановые волосы были заколоты на затылке в аккуратный пучок, обнажая нежную кожу шеи девушки.
– Привет… – растерянно произнёс Герман, глядя на Нику. Внутри него боролись самые противоречивые чувства. Он был рад, удивлён и зол одновременно. Бабочки в его животе снова принялись кружиться в своем нежном танце, заставляя ноги слегка обмякнуть…
– Я наверно должна тебе многое объяснить… – тихо произнесла Ника, облокачиваясь рядом с ним на перила.
Пьянящий аромат её духов усилился, приводя Германа в неописуемое состояние и заставляя бабочек в животе отплясывать всё быстрее.
– Даже не знаю, – ответил он. – Я уже ничего не понимаю…
– Я тоже… – задумчиво сказала девушка. – Это так странно…
– Согласен… Я встречаю девушку, а она просто исчезает… Я жду её три дня в каком-то Богом забытом мотеле, а оказывается, что вовсе там не работает…
– Я знаю, знаю… – виновато ответила она. – Прости меня пожалуйста, мне не стоило с тобой так поступать…
Герман сделал глубокую затяжку.
– Ты хотела мне что-то объяснить, – напомнил он ей. Герман боролся с желанием просто обнять Нику и забыть обо всём. Но природное любопытство не давало ему этого пока сделать.
– Это очень сложно… – ответила девушка. – Я вообще не должна быть здесь… Но услышав про презентацию твоей новой книги я не удержалась… Я так сильно хотела тебя увидеть… – казалось будто она готова вот-вот расплакаться.
– Почему это сложно? – переспросил Герман. – Почему тебя не должно быть здесь?
Ника молчала. Сигарета одиноко дымилась в её руке, поднимая тонкую струйку дыма вверх.
– Я не работаю в том мотеле администратором, – нарушила молчание девушка. – Я просто обслуживаю номера.
– Почему тогда никто тебя там не знает?
– Они не знают моего настоящего имени, – ответила девушка. – Для них я просто горничная. В тот вечер я ненадолго подменила администратора…
Звучало сомнительно, но Герман был готов поверить во всё что угодно. С другой стороны – он никогда и не спрашивал кем конкретно она работала в том мотеле и сам для себя решил, что она именно администратор.
– Хорошо… – медленно кивнул писатель. – Тогда почему мы с тобой больше там ни разу не увиделись? Я просидел там три долбанных дня!
– Я не знаю… – ответила Ника. – Мне было неловко и страшно… Как и сейчас… Я ведь просто обычная провинциалка, а ты знаменитый писатель.
– Нашла чего бояться, – криво улыбнулся Герман.
– Ладно, – произнесла Ника после короткого молчания. – Мне наверно пора. Мне нельзя быть здесь…
Она развернулась и направилась ко входу обратно в зал. Герман не мог отпустить её просто так. Он взял девушку за руку и развернул к себе. Без лишних слов писатель просто обнял её, глубоко вдыхая аромат её духов.
– Нет, – прошептала Ника. – Ты не понимаешь… Мне правда нельзя быть здесь…
Их губы сплелись в поцелуе. Девушка пару секунд пыталась протестовать, но быстро сдалась под напором Германа. Она хотела этого не меньше, чем он сам. Это было понятно по легкой дрожи пробежавшей по спине Нике стоило им только слиться в страстном поцелуе.
Спустя какое-то время они вновь стояли друг рядом с другом возле перил и курили.
– У тебя помада… – улыбаясь произнесла Ника, протягивая руку к лицу Германа. – Подожди я возьму салфетку.
Она порылась в своей маленькой сумочке, свисавшей у неё с плеча и извлекла оттуда небольшой белый платок.
– Вот так лучше, – всё еще улыбаясь сказала Ника, тщательно стерев все следы помады с лица Германа.
– Я всё еще не понимаю… – задумчиво произнёс писатель. – Почему тебе нельзя быть здесь?
– Давай сбежим отсюда? – игриво сказала она, проигнорировав его последний вопрос. – Поедем в какое-нибудь место попроще, съедим пару бургеров или пиццу… А то от местной еды и людей меня уже начинает тошнить.
Герман был отчасти солидарен с ней.
– Я бы с радостью, но мне ещё нужно произнести речь. Это важно… – он был сам не уверен в своих последних словах.
– Ты точно так думаешь? – Ника будто почувствовала его сомнение. – Мне кажется все прекрасно обойдутся здесь и без тебя. Я же вижу, что тебе здесь не нравится.
– Я должен хотя бы произнести речь, – ответил Герман. – Потом можно будет сбежать отсюда.
– Какие же вы мальчишки всё-таки глупые, – усмехнулась Ника, взяв его за руку и заглядывая ему в глаза. – А что, если я скажу, что потом мы поедем к тебе?..
Предложение становилось всё более заманчивым.
– Пять минут назад ты вообще хотела сбежать от меня, – резонно заметил Герман. – Теперь ты уже никуда не торопишься.
– Я передумала, – улыбнулась Ника. – Просто я боялась, что ты обижен на меня, что ты меня прогонишь, что я для тебя всего лишь очередная девушка на одну ночь…
– И ты ещё говоришь, что мальчишки глупые? – поднял бровь Герман. – Я же специально вернулся в тот мотель, чтобы снова тебя увидеть. Ждал тебя там целых три дня…
– Прости меня за это, – вздохнула Ника. – Мне правда было очень неловко… Я не знала, что мне делать с собой после той ночи… И я решила, что лучше просто забыть обо всём.
– Но всё равно ты здесь.
– Это потому-что я увидела новости в интернете и там было твоё фото, – ответила девушка. – И я не смогла удержаться. Бросила всё и пришла сюда, чтобы хотя бы ещё один раз тебя увидеть. Ты не представляешь, как я боялась к тебе подойти…
– Очень даже хорошо представляю, – ответил Герман, вспоминая свой визит в будку регистрации.
– Так что? – он вопросительно смотрела на него своими большими карими глазами.
– Что?
– Мы уходим или?..
Герман разрывался между желанием сбежать с Никой и ответственностью перед издательством.
– На мне сегодня кое-что особенное, – вкрадчивым голосом прошептала она ему на ухо, слегка приподнимая подол платья, чтобы сквозь вырез на свет показался верхний край чёрного чулка, который соблазнительно обтягивал её стройное бедро.
– Я вижу ты подготовилась, – тихо произнес Герман.
– Я не знала, чем закончится этот вечер, но решила перестраховаться, – кокетливо ответила Ника.
А так ли его речь была вообще важна?..
– Герман! – раздался знакомый голос за спиной. – Вот ты где!
Толстяк торопливо подошёл к ним.
– Нам пора, – произнёс он. – О, я смотрю ты уже нашёл себе компанию…
– Не твоё дело, – прервал его писатель. – Я сейчас подойду.
– Ладно, ладно! – поднял руки будто бы защищаясь его литературный агент. – Только поторопись.
После этих слов толстяк развернулся и вразвалку пошёл обратно в зал.
– Подождешь меня? – спросил Герман, повернувшись к Нике, когда агент скрылся из виду.
– Ты уверен, что не хочешь сбежать? – вкрадчиво произнесла девушка.
– Это не займёт много времени.
– Я же знаю, что тебя бесят все эти толстосумы…
В чём-то она была действительно права. Герман был совсем не рад столь пышной презентации. Дискомфорт, который писатель испытывал находясь здесь, с каждой минутой лишь усиливался, а теперь, после слов Ники, он стал попросту невыносимым. Герман был бы рад сбежать отсюда в любую секунду, но у него была пара слов для всего этого сборища лицемеров, собравшихся в зале и вливающих в себя один бокал дорогого шампанского за другим.
– Задай им жару, – сказала Ника, ласково погладив Германа по плечу.
Он улыбнулся ей в ответ и двинулся обратно в зал.
– Я подожду тебя здесь! – крикнула ему вслед Ника.
Ему лишь оставалось поскорее разделаться со своей речью.
Люди в зале уже расселись за столиками и внимательно слушали его агента, расхваливавшего новую книгу Германа и его самого как автора.
– А теперь дамы и господа! – торжественно провозгласил толстяк. – Тот ради которого мы все здесь сегодня и собрались! Прошу любить и жаловать – единственный и неповторимый Герман Отт!
Взоры всех присутствующих моментально вонзились в писателя. Герман попытался не обращать на это внимание и продолжил уверенно шагать к небольшой кафедре с микрофоном возле которой его уже дожидался его агент. За спиной начали раздаваться жидкие хлопки аплодисментов, будто бы кто-то не до конца был уверен стоит ли это вообще делать. Хотя скорее всего это было от общего непонимания кто этот человек, что сейчас идёт к кафедре.
Герман занял место у микрофона и оглядел зал перед собой. Он точно не знал сколько человек здесь собралось, может быть где-то пару сотен, а может и больше. И это не включая прессу, чьи назойливые вспышки фотокамер периодически слепили глаза. В дальнем конце зала возле выхода на балкон Герман увидел уже такое знакомое красное платье. Ника скромно помахала ему рукой, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания.
– Добрый вечер, – произнес Герман в микрофон. – Поверьте, меня этот вечер не радует точно так же, как и вас…
По залу прокатился легкий неуверенный смешок. Они видимо посчитали это шуткой…
– Вы наверняка сейчас задумываетесь – что это за высокий худой мужчина возле микрофона? – продолжил писатель. – Здравствуйте, я Герман Отт, и я тоже понятия не имею кто вы все такие. Ну кроме моего главного редактора, – после этих слов он махнул рукой степенной пожилой женщине за одним из столиков. – И вот этого пингвина, моего литературного агента, – он кивнул головой в сторону толстяка в смокинге, стоявшего рядом с ним, – который вытащил меня сюда на потеху вам всем.
В зале снова засмеялись. Его литературный агент нервно заулыбался, почуяв неладное. Только вот вряд ли он теперь мог с этим что-то поделать слишком много взглядов было прикована сейчас к ним обоим. Герман и вправду подготовил речь. Даже пару раз её переписывал. Ему казалось, что он должен благодарить всех этих людей, которые снизошли до того чтобы прийти сюда, оторвавшись от своих наверняка очень важных дел.
– Вы не знаете кто я, а я в свою очередь не знаю кто вы – и мне плевать, – пожал плечами Герман. – Я уверен, большая часть из вас не держала ни одной из моих книг в руках. Да что там! Вполне возможно, что вы вообще не берёте книги в руки, считая это пустым занятием, а вся эта презентация для вас лишь очередной способ поторговать своими лицами и завести пару полезных знакомств.
В зале стихли все разговоры. Теперь на Германа смотрела целая куча недоумевающих глаз.
– Сейчас вы наверно думаете – «Что этот бульварный писака себе позволяет?!» – продолжил Герман. – По вашему мнению я должен быть вам благодарен за то, что вы почтили эту презентацию своим визитом, но простите… Нет. У меня есть преданные читатели, внимания которых мне хватает сполна и все свои книги я пишу именно для них. Не для вас! Вы даже не удосужитесь прочитать ту книгу на презентацию которой пришли. Ах да! Здесь ещё сбор средств для беспризорных детей! Но вот только вам на них наплевать! Вы уже наверняка сделали пожертвование и возможно очень даже щедрое, но это не спасёт ваши чёрные души. Именно из-за таких как вы появляются эти дети. Политика ваших компаний лишает их родителей работы, дома, загоняет их в долги, заставляя чувствовать себя беспомощными. Именно из-за ваших действий эти люди становятся блеклыми тенями самих себя потихоньку спиваясь от отчаяния или того хуже… – Герман сделал паузу, чтобы справиться с приступом ярости, обуявшим его. – В общем, в моих глазах вы все лицемеры и подлецы. Вы считаете себя умнее и лучше остальных, но это не так. Вы всего лишь те, кому повезло родиться без каких-либо моральных или этических принципов. Вы готовы топтать жизни других дабы потешить своё безразмерное эго, готовы шагать по головам, тех кого считаете хуже себя. Чужая жизнь для вас лишь инструмент для достижения ваших целей, и она ровным счётом ничего не стоит.
Из зала начали доносится гневные возгласы. Некоторые люди начинали молча вставать и уходить. Герману было плевать – он уже почти закончил.
– Вы называете себя голубой кровью, цветом нации, белыми воротничками, но по сути всё чего вы касаетесь становится чёрным, – произнёс он. – Как и ваша кровь, и ваши души. И если вы и цвет нации, то тоже только чёрный. Я презираю вас…
Герман с силой отпихнул от себя микрофон, заставив тот жалобно запищать, и удалился в сторону балкона, где его ждала Ника. В зале повисло гробовое молчание. Все собравшиеся провожали писателя озадаченными и недоумевающими взглядами, кое-кто даже попытался кинуть ему в спину бокал с шампанским, но бросок так и не достиг цели. Герман не обратил на это внимания, лишь услышал звон бьющегося стекла у себя за спиной.
– Это было чудесно! – похвалила его Ника, когда они вновь встретились на балконе. – Правда вряд ли они надолго это запомнят…
– Плевать, – ответил Герман. – Пойдём отсюда.
Он протянул её руку, приглашая уйти вместе с ним.
Вскоре они уже были в его машине, уезжали прочь от этого фешенебельного отеля, где Герман только что обрушил многие планы его литературного агента и не на шутку разозлил кучу влиятельных людей. Однако писателю и вправду было на это наплевать. Главное, что сейчас рядом с ним была Ника, готовая его поддержать, готовая быть с ним рядом. Герман так долго ломал себе голову, что будет, когда они встретятся вновь, боялся её отказа, боялся показаться глупым или неуместным, но оказалось, что она тоже была испугана теми чувствами, что вспыхнули между ними той ночью в отеле. Ника сомневалась в себе точно так же, как и сам писатель. Но теперь всё будет по-другому… Теперь Герман знал, что его чувства взаимны и он больше не отпустит эту девушку так просто.
Первое время его мобильный разрывался от звонков. Преимущественно это был его агент. Пару раз это были звонки от его редактора. Герман недолго думая попросту отключил назойливый мобильник и бросил его в бардачок своей машины. Он так долго ждал этой встречи с Никой, что не собирался теперь размениваться на пустую болтовню по поводу своей речи на презентации. Пускай все они подождут! Возможно он поговорит с ними завтра, а может быть это произойдёт через неделю. Меньшее о чём сейчас заботился Герман – это его работа. Пошли они все к чёрту! Эти ублюдки заработали на его книгах столько денег и до сих пор почему-то считают его чем-то им обязанным. «Сдай книгу вовремя, Герман! Ты приступил к новой работе, Герман? Когда ждать новый роман, Герман?» – вот что он обычно слышал от них…
Ника положила свою прохладную ладонь поверх его руки, сжимающей рычаг переключения передач, прервав ход его гневных мыслей и возвращая Германа к реальности.
– О чём думаешь? – спросила она его.
– О том, что мне всё надоело, – ответил писатель, пристально следя за дорогой.
– Тебе же нравится твоя работа…
– Нравится, но мне надоело отчитываться перед этими людьми, – произнес Герман. – Работаю я, а они зарабатывают на мне деньги, которые по сути мои.
– К чёрту их! – выкрикнула Ника и засмеялась.
– Именно, – кивнул Герман и улыбнулся ей.
Да и какая сейчас разница, кто или что злит Германа, если рядом с ним Ника?
Едва его мысли и внимание вновь обратились к девушке, вся злоба внутри писателя моментально растворилась…
Они заскочили в знаменитый ресторан фастфуда, с желтой буквой «М» на вывеске, взяли себе еду на вынос и уселись прямо на крыльце этого заведения, смущая своим счастливым и влюбленным видом проходящих мимо людей. Оба были настолько поглощены друг другом, что не замечали никого и ничего вокруг. Герман, опьяненный ароматом духов Ники и её чарующим голосом, наслаждался каждой минутой, проведенной ими вместе. Девушка снова звонко смеялась его шуткам, прикрывая рот рукой, чтобы ненароком не выплюнуть от смеха еду, и это казалось писателю таким милым, что он не улыбался не переставая. Так они просидели около часа, разговаривая обо всём подряд, веселясь и наслаждаясь обществом друг друга, не взирая на вечернюю прохладу поздней осени.
– Я не знаю, как бы так получше сказать… – неожиданно посерьезнела Ника.
– Что такое? – отозвался Герман.
– Ты наверно будешь против… Да и это как-то неудобно…
– Боже мой, Ника! – воскликнул писатель. – Не томи! По-моему, стадию неловкости мы с тобой уже прошли.
– Я даже не знаю, как начать… – неуверенно произнесла девушка.
Герман молчаливо ждал, не отрывая взгляда от Ники.
– В общем… Я хочу… Попросить тебя о небольшой помощи… Вот… – на её щеках выступил легкий румянец.
– Что от меня требуется?
– Ничего такого не подумай. Просто мне нужно найти одного человека… Точнее я его уже нашла, мне нужна поддержка, – она опустила взгляд.
– И что тут такого? Почему я должен быть против?
– Это плохой человек… – тихо ответила Ника, глядя куда-то вдаль, в сторону от писателя.
– Возможно лучше обратиться в полицию? – резонно заметил Герман.
– Нет! – неожиданно воскликнула девушка. – Полиция не поможет! Ты просто не понимаешь…
– Так объясни. Я весь во внимании, – улыбнулся писатель.
Ника какое-то время молчаливо смотрела на Германа, видимо старательно подбирая слова. Её резкая реакция слегка удивила писателя. Ведь если это действительно плохой человек, то почему бы не привлечь полицию? В конце концов, это их работа разбираться с негодяями. Конечно, Герман был не из самого робкого десятка, но и грозным мужчиной его вряд ли можно было назвать.
– Помнишь я говорила тебе о сложном времени в своей жизни? – спросила девушка.
Герман кивнул.
– Так вот, этот человек виноват в этом. И он живет здесь, в этом городе, – продолжила она.
– И что ты хочешь сделать?
– Я хочу посмотреть ему в глаза, хочу, чтобы он понял, что он сотворил, – в голосе девушки начали проскакивать гневные нотки. – Чтобы до него дошло, что это он причина всех бед…
На её щеках заблестели слёзы.
– Если бы не он, то я бы… – Ника неожиданно осеклась. – Впрочем неважно.
Герман обнял её и погладил по голове.
– Всё хорошо, – тихо сказал он. – Это же уже в прошлом.
Девушка уткнулась ему в грудь, тихо всхлипывая.
– Мы обязательно его найдём, и ты скажешь ему всё, что ты хотела, – продолжал писатель. – И я буду рядом с тобой…
– Обещаешь? – спросила его девушка, не поднимая головы.
– Обещаю. Если это действительно так важно для тебя, то я готов на всё.
– Спасибо… – тихо ответила Ника, вытирая слёзы.
Они ещё немного посидели обнявшись, не говоря друг другу ни слова.
– Может быть возьмём вина и поедем к тебе? – в конце концов предложила Ника. Она уже совсем успокоилась и в её глазах вновь начали скакать небольшие весёлые искорки.
– Вина? – переспросил Герман.
– Вина… и пиццу! – улыбнулась девушка. – В этот раз свежую, чтобы только из печи!
– Вы читаете мои мысли, сударыня, – засмеялся писатель. Он уже понемногу начинал замерзать, сидя на улице. Тем не менее Нику, облаченную лишь в лёгкое красное платье окружающий их холод казалось совсем не заботил.
Герман поднял свою, затекшую от долгого сидения, задницу со ступенек крыльца и принялся собирать мусор, оставшийся после их перекуса.
– А давай оставим всё так и сбежим? – выпалила Ника, наблюдая за ним. – Пускай сами убирают!
– Но…
– Давай! – в её больших карих глазах вспыхнул озорной огонёк.
Она схватила его за руку и потащила к машине, плавно переходя на бег. Герман повиновался без всяких возражений. Единственное что сейчас было для него по-настоящему важно – это то, что Ника была рядом. Если она хочет немного похулиганить, то почему бы и нет?
– Да ты прям бунтарь! – выдохнул Герман, очутившись на водительском сидении.
– О! Ты ещё многого обо мне не знаешь! – прошептала Ника, прильнув к нему насколько ей позволяло расстояние между сидениями.
Последовал долгий и чувственный поцелуй на время которого Герман будто бы выпал из реальности. Все звуки вокруг затихли. Не было больше никакого городского шума, окружавшего его машину до этого, не было слышно голосов людей, проходящих мимо. Время внутри его автомобиля будто бы остановилось, завесив их непроницаемым полотном тишины. Таким плотным и в то же время кажущимся таким знакомым…
– Поехали быстрей, – тихо произнесла Ника, отрываясь от него.
Звуки снова вернулись в норму. До слуха Германа донеслись гудки машин и рокот моторов, послышались чьи-то голоса снаружи и шаги чьих-то ног, шагающих по тротуарам. Город будто опять ожил, вырвавшись из короткого стазиса, в который его погрузил их с Никой поцелуй.
– Полностью с тобой согласен, – ответил Герман поворачивая ключ в зажигании.
По пути к нему домой они заскочили в маленькую пиццерию, работавшую допоздна, и заказали там большую пепперони. Всё что им оставалось теперь – это раздобыть немного вина, чтобы повторить их первое свидание. В небольшом магазинчике прямо возле дома Германа они прикупили несколько бутылок какого-то шардоне и поспешили на выход. Им обоим хотелось поскорее остаться наедине, подальше от любопытных взглядов остальных людей, хотелось как можно быстрее оказаться там, где можно будет наконец-то освободиться от такой, кажущейся сейчас обременительной, одежды и ощутить на своей коже прикосновения друг друга.
Они были в лифте многоквартирного дома в котором жил Герман, когда Ника вновь прильнула к нему всем телом, заставляя писателя слегка задрожать от столь соблазнительной близости. Тонкие пальцы девушки игриво скакали по пуговицам его пиджака, спускаясь всё ниже и ниже.
– А зачем мы брали пиццу и вино? – спросил Герман внимательно наблюдая за действиями девушки.
Она лишь загадочно улыбнулась, прикрыв глаза. В это время её аккуратные пальчики уже проникли в ширинку писателя, заставив его издать легкий стон удовольствия. Его член мгновенно затвердел в руках девушки…
Тихий звонок лифта оповестил их о прибытии на нужный этаж. Это было как нельзя кстати, потому-что Герман уже был готов вот-вот кончить. Прикосновения Ники были весьма умелыми…
Когда двери распахнулись перед ними предстала пожилая семейная пара, соседи Германа, видимо собравшиеся на вечернюю прогулку. Писатель застыл не зная, что сказать. В одной руке у него была коробка с пиццей в другой пакет с вином, ширинка расстегнута и оттуда выпирал его возбудившийся член. Ника смущенно улыбнулась, поправила свои светлые волосы и вышла из лифта. Герман последовал за ней, буквально ощущая на коже испепеляющий взгляд своих пожилых соседей…
– Добрый вечер, – тихо промямлил писатель, проходя мимо них.
Едва он впустил Нику внутрь своей квартиры и захлопнул за собой дверь, оба рухнули на пол от хохота.
– Я наверно никогда не забуду лицо той старушки! – хохотала Ника. – Такое типа – «Это что… пенис?!»
Герман согласно кивал, утирая слезы с глаз.
– Может быть её удивил размер? – парировал писатель.
– Или то что это стоячий член! – ответила Ника. – И ты ещё такой вежливый – «Добрый вечер!» Зачем ты им это сказал?
– Ну не знаю… Надо же было как-то поздороваться, – пожал плечами Герман. – Тем более я ведь даже ширинку забыл застегнуть.
Они снова прыснули от смеха. Хотя на какой-то момент Герману вся эта ситуация показалась немного неправильной и странной.
– Ладно давай поедим, – сказал писатель, снимая пиджак. От былого возбуждения не осталось и следа. Всё выветрилось после их долгого смеха.
Они расположились в его спальне. Ника сразу же растянулась на кровати, прикрыв глаза от удовольствия.
– Ты просто не представляешь какое это счастье наконец-то снять эти долбаные туфли… – прошептала девушка. – Эти высокие каблуки, это просто издевательство…
– Зачем тогда их носить? – улыбнулся Герман, разливая вино по бокалам, принесенным им до этого из кухни.
– Какие же вы мальчишки всё-таки глупые, – повторила свою коронную фразу Ника. – Не могла же я прийти на твою презентацию в кроссовках!
– Я бы был не против, – пожал плечами писатель. – Я вообще привык, что на мои презентации люди одеваются намного скромнее. Это всё мой агент и его мания завести новые знакомства. Это была его идея закатить такую вечеринку.
– Ну выглядело всё хорошо, – Никак перевернулась на бок и подпёрла голову рукой. – Почти как в каком-нибудь фильме – живая музыка, хорошее шампанское, закуски…
– Не хватало только Шварценеггера, танцующего со своей женой, – добавил Герман. – Хотя этому я был бы даже рад. С ним бы я точно был не против познакомится.
Ника рассмеялась.
– Если честно, то я впервые была на такой вечеринке, – продолжила она. – Если бы не все эти толстосумы вокруг, то было бы совсем хорошо, но ничего не поделаешь.
Герман прилег рядом с ней, протягивая девушке бокал.
– Этот человек, про которого ты говорила… – вспомнил он их предыдущий разговор. – Кто он? Если не хочешь отвечать, скажи сразу, я тогда не буду больше расспрашивать.
Ника сделал небольшой глоток из своего бокала, поставила его на тумбочку возле кровати и откинулась на подушку, уставившись в потолок.
– Сложно сказать… – задумчиво произнесла девушка, спустя короткую паузу. – Он плохой… И в то же время хороший… Я не так много про него знаю.
– Ты кажется говорила, что он в чём-то виноват?
– Да, – ответила Ника. – Но в то же время он невиновен…
– Я запутался…
– Я же говорю – это сложно… – тихо произнесла Ника, поворачиваясь к нему.
– Просто я должен понимать с чем нам предстоит иметь дело, – сказал Герман, делая глоток из своего бокала.
– Тебе не нужно будет ничего делать, – ответила девушка, кладя руку ему на грудь и начиная расстегивать пуговицы его рубашки. – Я всё сделаю сама. Тебе нужно будет просто быть рядом, – её рука уже забралась под тонкую ткань его белой рубашки.
– Это я могу, – сказал Герман, отставляя в сторону бокал с вином и притягивая Нику к себе. – Я вообще много чего могу…
– Я уже знаю, – прошептала девушка, томно улыбаясь ему. – Покажи мне что умеешь, любимый писатель…
После этих слов они слились в страстном поцелуе. Их одежда быстро оказалась на полу спальни, а их разгоряченные жаждущие друг друга тела сплелись в страстном эротическом танце. Про себя Герман успел отметить, что секс с Никой оказался ещё лучше, чем в прошлый раз. Возможно всему виной были чёрные чулки на её стройных бёдрах, а возможно потому что они уже знали, чего хотят друг от друга, и былая неловкость попросту ушла. Так или иначе Герман буквально с головой провалился в обуявшую его страсть, забывая обо всём и теряя всякий счёт времени…
– Уф… – выдохнула Ника, когда всё закончилось. – А мы хороши, нечего сказать.
Они лежали рядом, тяжело дыша, после долгого секс марафона, устало глядя друг на друга.
– Это да, – кивнул Герман улыбаясь. – Не отнять, ни прибавить.
– Мне кажется нас можно людям за деньги показывать, – усмехнулась Ника, убирая назойливую длинную светлую прядь от своих голубых глаз.
– Карьера в порно? – задумчиво произнес Герман. – Звучит неплохо. Хороший запасной план если вдруг решу завязать с литературой.
– И приятно и деньги платят, – подхватила Ника, снимая с себя почти сползшие, за время их бурного соития, чулки и бросая их на пол возле кровати.
– Это идея мне начинает нравиться всё больше и больше, – улыбнулся писатель. – Но только если я буду это делать с тобой.
– А как же все эти сисястые и жопастые порно актрисы? – вопросительно вскинула бровь Ника. – Разве мужчины не мечтают натянуть любую из них? А тут ещё и за деньги.
– Не все мужчины мечтают о таком, – ответил Герман.
– Ладно, я тебе поверю, – улыбнулась Ника. – Что-то я проголодалась…
– У нас же где-то была пицца…
Вскоре они уже жевали по куску пепперони. Пицца благополучно остыла пока они занимались сексом, но их это не слишком смущало.
– Видимо это наша фишка, – пошутила Ника. – Есть пиццу холодной.
– А мне нравиться, – пожал плечами Герман, прожевывая свой кусок. – Главное, чтоб вкусно было.
Какое-то время они молча ели, лежа рядом. Когда в коробке осталось всего пара кусков, Ника отбросила её на пол.
– Ещё немного и я лопну, – тяжело вздохнув произнесла она.
– Но… я хотел ещё, – шутливо запротестовал Герман.
– Это вредно для фигуры, – строго прервала его Ника. – А теперь давай потолкаемся набитыми пузиками.
– Чтобы согнать лишние калории?
– Именно! Ты прямо читаешь мои мысли, – улыбнулась Ника и прильнула к нему.
Их тела вновь сплелись воедино…
Жуткий, пронизывающий, казалось, всё его естество, холод вырвал Германа из уютных объятий сна, заставляя открыть глаза. Писатель снова очутился в подвале своего дома, напротив входа в ту странную каморку. Дверь, как и прежде, была широко распахнута, являя ему бездонную тёмную пропасть внутри помещения. Будто бы там в каморке не было ничего – лишь тьма и оглушительный холод.
– Не не не не, – запротестовал Герман. – Хватит с меня этого дерьма. Я провёл чудесную ночь с прекрасной девушкой, которая мне очень нравится и не собираюсь портить это очередным дурацким сном.
Ему никто не ответил. Вокруг всё та же стояла неизменная тишина…
– Да ну вас к чёрту! – выругался Герман и отвернулся от входа в каморку. – Я сваливаю отсюда. Это мой сон и вам меня не остановить.
В этот же момент прямо перед ним в стене материализовалась хлипкая дверца, ведущая во вторую секцию подвала его дома.
– Так-то лучше, – удовлетворенно произнес писатель и распахнул её перед собой, шагнув наружу.
И ничего… Герман прошёл сквозь дверь, оказавшись ровно на том же самом месте, что и прежде – перед входом в каморку.
– Я не собираюсь больше ничего слушать, – крикнул писатель в темноту. – Хватит с меня этих дебильных разговоров и вопросов. Катитесь все к чертям!
Он вновь развернулся и зашагал прочь от входа в каморку. Хлипкая дверца, покрытая полу осыпавшейся белой краской, опять была на месте. Возможно в этот раз она выведет его прочь из этого сраного подвала…
Герман снова очутился там же откуда и начал. Будто бы кто-то намеренно водил его кругами, не давая уйти прочь, заставляя вглядываться в темноту, царящую внутри этой странной каморки. В этот раз он не стал размениваться на пустые фразы и двинулся прямиком к очередной хлипкой дверце, которая должна была вывести его прочь из этого сна. По крайней мере так думал сам Герман…
Спустя где-то полчаса скитаний от одной дверцы к другой, писатель остановился. Это было бесполезно. Сколько бы он не пытался сбежать отсюда – его раз за разом неизменно доставляло в одно и то же место. Герман шумно выдохнул и подошёл прямо к разверстому тёмному зёву дверного проёма уже изрядно опостылевшей ему каморки.
– Ну давай спрашивай! – крикнул он во тьму. – Спрашивай зачем я вернулся! Хотя не надо. Я могу ответить! Я не знаю! Я не знаю, что ты от меня хочешь и я не знаю, что я тут делаю! Получай свой ответ! Доволен? Теперь отвали и дай мне вернуться обратно!
Ответом писателю вновь стала тишина.
– Да какого чёрта?!.. – раздосадовано махнул рукой Герман. – Пошёл ты! Кем бы ты ни был…
Он с силой захлопнул стальную дверь каморки, на какое-то время разорвав плотную завесу тишину оглушительным металлическим лязгом.
– В жопу тебя! – выдохнул писатель и уселся на пол, прислоняясь спиной к закрытой им только что двери. – Я просто подожду пока проснусь.
Время будто бы застыло. Да и шло ли оно тут вообще? Герман дрожал, пронизываемый жестокими иглами властвующего вокруг холода. Разве на улице сейчас зима? Вроде бы нет… Тогда почему ему так холодно? Почему он готов вот-вот замерзнуть насмерть в собственном сне?..
– Это было очень глупо, – раздался хриплый голос, который шёл как будто отовсюду.
– Что именно? – Герман поднялся на ноги.
– Возвращаться сюда было глупостью, – последовал ответ.
– Как же мне это уже надоело… – выдохнул писатель. – Просвети меня! Почему так? Почему это глупо? Я ведь даже не понимаю, на кой я здесь очутился!
– Мне нечего тебе больше сказать, – ответил его незримый хриплый собеседник. – Ты уже теряешь контроль. Скоро он придёт за тобой.
– Да какого?.. Кто «ОН»?!
– Ты скоро узнаешь. Очень скоро… Я могу только просить тебя об одном.
– О чём же?
– Не верь ей. Беги от неё. Она… Впрочем неважно – ты уже сделал свой выбор и вряд ли меня послушаешь.
– Кто ты такой, чёрт тебя побери?! – Германа всё больше злили эти недомолвки.
– Меня здесь уже давно нет, – ответил хриплый голос. – Я был всего лишь слугой, а теперь стал тенью воспоминаний. Твоих воспоминаний… Но скоро придёт ОН и эти сны изменятся навсегда. Так что беги пока не поздно и забудь обо всём. Беги и не возвращайся сюда… Это всё что я могу тебе сказать, а теперь уходи.
В глазах у Германа потемнело. Он даже не успел ответить своему хриплому собеседнику.
Они трахались словно в последний раз. Оба были настолько поглощены друг другом словно пытались стать единым целым. Никогда прежде Герман не ощущал такой связи со своей партнершей. Они занимались сексом без остановки, словно античные боги, время от времени меняя позы, но не теряя энергичности. Ника громко стонала и извивалась под писателем, доставляя ему дополнительное удовольствие. Герман чувствовал себя словно на вершине мира. Он был неимоверно хорош в этот раз. Каждым движением он проникал всё глубже и глубже, заставляя Нику вскрикивать от удовольствия.
– Да, да! Ещё ещё! – кричала девушка.
И Герман был не против. Он чувствовал, что был готов продолжать хоть целую вечность.
Ника обхватила его руками, прижимая к себе и впиваясь своими ноготками ему в спину. Герман даже не почувствовал боли лишь ускорился.
– О да! – выдохнула Ника. – Давай! Трахай меня, бульварный писака!
Герман перевернул девушку и вошел в неё сзади, продолжая своим ритмичные движения под аккомпанемент мерзкого ржавого скрипа. Он обхватил прохладные бледные ягодицы Ники, стараясь проникнуть максимально глубоко внутрь, настолько насколько это было в принципе возможно. Девушке это понравилось. Ника схватила своими холодными руками его бёдра прижимаясь к нему тазом. Герман еле слышно застонал от переполняющего его наслаждения, приятным теплом распространяющегося из низа его живота. Их движения становились всё энергичнее, а скрип всё громче и громче, словно они занимались сексом на какой-то старой ржавой кровати.
Вскоре они вновь сменили позу. В этот раз Ника оседлала писателя, положила ему свои холодные ладони на грудь и принялась энергично двигать своими бледными стройными бёдрами. Густые каштановые волосы скрыли лицо девушки. Герман почувствовал, как что-то капает ему на грудь и стекает с живота Ники на его пах.
– Стой! – произнёс он. – Всё в порядке?
Он попытался разглядеть, что это за жидкость, но вокруг было слишком темно, а девушка была слишком увлечена процессом и не ответила ему.
– Ника! – окликнул её писатель. – Что происходит?
Девушка молчала, лишь начала интенсивнее двигать своим тазом, заставляя скрип кровати усилится.
Стоп! Какой ещё скрип? И почему у неё такие холодные руки?
– Ника! – Герман притянул девушку к себе, пытаясь заглянуть в её большие карие глаза.
Капли неизвестной жидкости брызнули ему на лицо. Девушка всё так же молчала, поглощенная их бурным сексом.
– О да! ДА! – воскликнула она. – Трахай меня! Трахай!
Герман облизнул губы, почувствовав железистый привкус во рту. Какого?.. Кровь?..
– Ника! – крикнул ещё громче писатель. – Остановись!
– Заткнись и трахайся! – сверкнула на него глазами девушка. – Пока ты не кончишь мы никуда не пойдём!
Она буквально пригвоздила его своим телом, сидя сверху. Её холодные бёдра двигались всё быстрее и быстрее…
Холодная кожа… Почему её кожа такая холодная?
Неожиданно вспыхнул свет… Тусклая лампочка под потолком выхватила из темноты всё их незатейливое окружение. Они трахались на той самой ржавой кровати в подвале дома Германа. Но это было лишь началом… Писатель взглянул на Нику. Между её аккуратных грудей стекала широкая полоса крови, залившая уже всю нижнюю часть живота писателя. Густые каштановые волосы всё ещё закрывали лицо девушки, которая, казалось бы, вообще не обратила никакого внимания на вспыхнувший в каморке свет.
– Бог ты мой! – ужаснулся Герман, пытаясь освободится. – Ника, что с тобой?
Девушка не ответила. Освободится писателю тоже не удалось, холодные бёдра Ники прижимали его к скрипящей кровати гранитной плитой, словно в этой хрупкой девушке внезапно проснулась невиданная ранее физическая сила.
– Твою мать! Что происходит? – закричал Герман, протягивая руку к лицу Ники.
Одним быстрым движением он откинул густые каштановые пряди с её лица…
Герман закричал от ужаса. Его взору предстало бледное лицо, покрытое трупными пятнами. Большие карие глаза остекленели и были поддернуты белесой дымкой. У виска красовалось обугленная дырка, из которой нескончаемым потоком сочилась кровь, залившая уже не только живот Германа, но и теперь капающая с кровати на пол. Ника была мертва… Но какая-то сила заставляла её заниматься сексом с писателем.
– Хороша правда? – раздался голос сверху.
Герман завертел головой, пытаясь увидеть говорящего. Взгляд писателя в конце концов уткнулся в высокого мужчину с бородкой, застывшего над кроватью, с паскудной ухмылкой на лице.
– Нравиться, да? – подмигнул он Герману. – Она у нас способная. Мы её хорошо натаскали. Члены она обрабатывать умеет не хуже опытных шлюх.
– Какого чёрта происходит?! – заорал на незнакомца писатель.
– Расслабься, дружок, – спокойно ответил ему мужчина с бородкой. – Расслабься и получай удовольствие. Ника, дорогая моя, – он взглянул на девушку. – Давай-ка покажи, что ты умеешь делать своим ртом.
Она молча повиновалась, слезла с Германа и мгновенно склонилась к его паху. Что-то холодное и мокрое обхватило член писателя, заставив его задрожать от омерзения. Мёртвые губы девушки с противным чавканьем принялись сосать его пенис, попутно заливая его кровью, покрывавшей уже пол лица Ники.
– Вот так! – одобрительно хохотнул мужчина с бородкой. – Вот это наша девочка!
После этих слов он развернулся и ушёл из поля зрения писателя. Герман протянул руки к голове Ники, пытаясь оторвать её от своего члена это неизвестное существо.
– Я тебе больше не нравлюсь? – бесцветным голосом спросила его девушка, взглянув на него из-под каштановых локонов одним остекленевшим глазом.