Другпа Кюнле, безумный йогин традиции другпа, появился в моей жизни благодаря ряду благоприятных совпадений. Я училась в аспирантуре по религиоведению Гарвардского университета, сосредоточившись на изучении тибетского буддизма, и искала тему для диссертации. Задача оказалось непростой: я потратила много времени и сил на исследование двух возможных тем, но в итоге мне пришлось от них отказаться. Мне хотелось, чтобы предмет моего исследования был настолько интересным, чтобы я могла сохранять вдохновение на протяжении всего процесса работы. Кроме того, тема должна была быть важной и трансформирующей лично для меня. Я стремилась не просто получить докторскую степень, но и дать что-то миру.
И тут появляется Другпа Кюнле. Моя коллега, изучив отрывки из сборника его трудов на занятиях тибетским языком, решила использовать эти тексты для своей диссертации. Но вскоре её внимание привлекла другая тема, и она любезно предложила мне подумать над тем, чтобы сделать Другпу Кюнле предметом моего исследования.
Сначала эта тема оставила меня равнодушной, но когда я начала изучать труды Другпы Кюнле, всё изменилось. Чем больше я читала, тем сильнее чувствовала, что рассказчик обладает уникальным взглядом не только на то, как следует идти по духовному пути, но также на природу освобождения, или просветления. Меня это заинтриговало, и я почувствовала себя обязанной оживить голос Другпы Кюнле, вернуть его в настоящее, поделиться его взглядом и учениями.
Я узнала, что Другпа Кюнле – святой покровитель Бутана, одного из последних буддийских королевств в мире, и благодаря помощи нескольких людей мне представилась редкая возможность жить и учиться в Бутане. Вскоре после этого я переехала в королевство, где встретила своего будущего партнёра по переводам, учёного и практика, лопона Чортена Церинга. Следующие два года мы с ним посвятили переводу первого и самого длинного тома трудов Другпы Кюнле, известного как «Истории освобождения» (The Liberation Tales). Эту работу мы опубликовали в виде книги «Больше, чем безумец» [More Than a Madman. Thimphu: Kuensel Press, 2014]. В свободное от переводов время я занималась этнографическим исследованием, изучая традиции и условия, в которых жил Другпа Кюнле. Я шла по его следам, путешествуя через горы и долины Бутана, слушала истории о его сумасбродных выходках и расспрашивала бутанцев, в чьих жизнях и сейчас ощущается мощное присутствие этого святого.
Хотя Бутан стремительно входит в XXI век, под внешней оболочкой современности скрывается древний, более традиционный и земной образ жизни – в гармонии с жизнью такой, «как она есть», – который до сих пор пронизывает сердца и умы старших поколений бутанцев. Рассказывая о том, насколько значим для них Другпа Кюнле, эти люди помогли мне понять, что учения этого безумного святого проникают в наше сознание на разных уровнях. На поверхностном уровне людей забавляют его неистовство и дерзость; на более глубоком уровне они пробуждаются к переживанию безграничного ума – ума за пределами мыслей, идей и представлений о плохом и хорошем. Когда мы читаем или слышим истории о жизни Другпы Кюнле и ощущаем его стойкое неприятие лицемерия, мы начинаем распознавать тонкие проявления лицемерия и себялюбия в собственных мыслях, словах и действиях. Такое распознавание может постепенно вернуть нас к гармоничному принятию всего таким, какое оно есть.
Когда в издательстве «Шамбала Пабликейшнз» меня попросили написать биографию Другпы Кюнле, я думала включить эту книгу в серию «Жизни мастеров», которую ведёт Кёртис Шеффер. Цель этой серии – представить полные биографии различных буддийских учителей, включив в них избранные отрывки учений и трудов, а также описание их наследия. Прочитав несколько книг из этой серии, я поняла, что не смогу составить биографию такого рода, потому что о жизни исторического Другпы Кюнле не известно почти ничего, кроме некоторых намёков. Хотя в мире гималайского буддизма он традиционно считается самым прославленным мастером безумной мудрости, его имя отсутствует в известных исторических трудах Тибета. Упоминания о нём изредка встречаются лишь в биографиях других тибетских учителей.
Главный литературный источник – это собрание сочинений разных жанров, которое приписывается Другпе Кюнле и называется «История жизни, песни и наставления Другпы Кюнле» (The Life Story, Songs, and Advice of Drukpa Kunley). Это собрание сочинений состоит из четырёх томов: Kа, Кха, Га и Нга1. Название первого тома, Ка, – «Истории освобождения йогина по имени Кунга Легпа: лучшие из непристойных мемуаров, рассказанные между делом и составленные как попало» (The Liberation Tales of the Yogi Named Kunga Lekpa: The Finest of Crude Memoirs, Spoken Casually, and Slapped Together Willy-Nilly). Ради простоты я буду называть этот том «Истории освобождения». Он написан преимущественно от первого лица и традиционно считается автобиографическим. При внимательном чтении в нём можно отыскать намёки на историю жизни этого неуловимого героя.
Есть также собрание народных сказок, объединённых в начале 1970-х годов в так называемую тайную биографию. Её автор – Шестьдесят Девятый Дже Кхенпо Бутана – Геше Гендун Ринпоче. Этот сборник перевёл на английский язык Кит Доуман, опубликовав в виде небольшой книги «Божественный сумасброд» [Dowman K. The Divine Madman. Clearlake: Dawn Horse Press, 1982]2. Тот образ Другпы Кюнле, который отражён в этом сборнике, широко популярен в мире гималайского буддизма. Эти истории утвердили представление о Другпе Кюнле как о скандальном, отвергающем конвенциональную мораль безумном йогине, который готов перейти любую социальную или моральную границу, лишь бы пробудить людей. В дополнение к этим двум источникам я также собрала много устных рассказов о Другпе Кюнле, расспрашивая людей в Бутане.
Учитывая сказанное, я предложила редакторам издательства составить жизнеописание Другпы Кюнле, основываясь на тех крупицах информации, что можно найти в «Историях освобождения», и вплести письменные и устные рассказы об этом святом в нить повествования3. «Истории освобождения» написаны преимущественно от первого лица и состоят из будто бы случайного набора историй, учений, песен, монологов и словесных поединков. После первых страниц хронологический порядок проследить трудно. Для того чтобы наполнить повествование деталями, я решила включить в него несколько историй из тех, что были опубликованы в «Божественном сумасброде», а также устные рассказы, собранные в ходе моих этнографических исследований. Диковинные и магические, они в полной мере отражают образ Другпы Кюнле в умах современных тибетцев и бутанцев.
В процессе написания этой книги мне показалось естественным сплетать выдержки из «Историй освобождения» с видением, основанным на бутанском фольклоре, чтобы показать, как эти события, словесные поединки, спонтанные песни и дидактические наставления разворачивались в реальной жизни. Работая с историями о приключениях Другпы Кюнле, которые сформировали общее представление о нём в мире гималайского буддизма, я приняла решение использовать подход, схожий с магическим реализмом: наполнить жизнеописание святого прозрениями и духовными передачами.
Литературная традиция магического реализма отражает вероятность того, что наш мир наполнен духовно-магическим потенциалом – столь же реальным, как любая «доказуемая» реальность, на которой настаивает западная научная логика. Такой подход согласуется с восприятием реальности, присущим гималайскому буддизму, где полученные в результате видéний прозрения, существование демонов и духов, явление божеств и сверхъестественные способности считаются неотъемлемой частью пути йогина. Другпа Кюнле жил, учил, путешествовал, любил и умер именно в таком мире. Упомянутая в книге способность говорить с демонами, получать послания и передачи из сфер за пределами мира людей служит тому свидетельством. Многие из таких эпизодов включены в эту биографию.
Определить исторический контекст человека по имени Другпа Кюнле, а также воссоздать социальные, религиозные и литературные условия, в которых он писал свою автобиографию в Тибете XV и XVI веков, – непростая задача. Почти не существует надёжных свидетельств того, что такой человек существовал. Он вскользь упоминается лишь в паре исторических источников, и это заставляет нас искать информацию большей частью в «Историях освобождения». Необходимость обращаться за биографическими подсказками к источнику, составленному из различных сочинений, поднимает интересные вопросы относительно авторского замысла. Это также означает, что мы не можем составить представление о Другпе Кюнле, которое бы отличалось от его собственного описания, которое приводится в этих текстах.
Рассказчик «Историй освобождения» прекрасно осознаёт, насколько сложным является его персонаж и как трудно описать его словами. В одном из немногочисленных описаний самого себя он говорит:
Сейчас я немного расскажу о своём воплощении как Другпа Кюнле в середине XV века. Узнав о нём, вы поймёте, что каждый раз, когда я испытывал радость, грусть была рядом, и каждый раз, когда я обретал спокойствие, я чувствовал безмерную свободу. Когда у меня было много еды и одежды, я не беспокоился. Когда было мало, я охотился за тем и за другим. Чувствуя искушение задержаться в каком-то месте, я уходил, а когда мне хотелось уйти, оставался. Я никогда не слушал ничьих советов и никогда ни с кем не соглашался. Мой характер действительно трудно описать!4
Таким образом, чтобы понять мощное влияние Другпы Кюнле на умы и сердца людей Тибета и Бутана, а теперь и Запада, требуется не только обратиться к «Историям освобождения», но также погрузиться в гущу фантастических и изменчивых описаний, которые можно найти в устной традиции и недавно составленных биографиях.
Эти более поздние биографии святого по большей части состоят из диковинных историй о путешествиях Другпы Кюнле из Тибета в Бутан (который был ему известен как Мон5) и делают упор на его сверхъестественных способностях, а также чудесах, которые он творил: например, подчинял демонов «молнией мудрости» (фаллосом), соблазнял женщин прямо на пороге их домов с целью пробудить их дхармический потенциал, предавался обильным возлияниям. Хотя эти истории – богатый источник для размышлений о Другпе Кюнле как о полумифическом, полуземном безумном йогине, их нельзя назвать надёжными с исторической точки зрения. Однако они служат ценным свидетельством того, какой образ Другпы Кюнле преобладает в мире гималайского буддизма.
Исследуя наследие Другпы Кюнле в Бутане, я обнаружила, что большинство бутанцев знают множество историй про Другпу Кюнле и, как правило, рассказывают их с широкой улыбкой на лице. Даже сейчас этот святой предстаёт в фольклоре как классический трикстер, который странствует с места на место, внося хаос в упорядоченную жизнь людей. Но одновременно он предстаёт и как реализованный йогин, который иногда снисходит до того, чтобы доказать свой статус различными чудесами, например, оживляет трупы и подчиняет демонов6. Эти устные истории о Другпе Кюнле так сильно укрепились в умах бутанцев, что даже когда я цитировала им отрывки из «Историй освобождения», которые прямо противоречили популярным рассказам, я сталкивалась с добродушным и снисходительным неверием.
Многие из этих устных рассказов, такие как история о создании такина, можно найти в сборнике, опубликованном под разными названиями, например «Южный цикл подробного жизнеописания Владыки Дхармы Другпы Кюнле» (The Southern Cycle of the Extensive Life Story of the Dharma Lord Drukpa Kunley)7 и «Жизнеописание защитника существ по имени Кунга Легпа, рассказывающее о его деятельности в Мон, Паро и за их пределами» (The Life Story of the Protector of Beings, Kunga Lekpa, Telling of His Activities in Mon, Paro, and Beyond)8. В начале некоторых из этих сборников утверждается, что его составил Владыка Дхармы Мипам Ринпоче в монастыре Танго в Бутане9. Его считали внуком Другпы Кюнле10. В разговоре с нынешним воплощением Цеванга Тензина, настоятелем монастыря Танго Его Святейшеством Гьялсе Тензином Рабгье, я узнала: то, что его предок – внук Другпы Кюнле и автор этого сборника, считается в Бутане историческим фактом.
Как и большинство источников информации о Другпе Кюнле, это собрание устных историй – не более чем набор занимательных историй. Они не выстроены в хронологическом порядке, хотя некоторые из них сгруппированы по географическому признаку. В них нет ни слова о рождении Другпы Кюнле, его семье, детстве или духовном пути. Тибетцы часто называют этот сборник Мипама Цеванга Тензина «Непристойными историями»11. Учитывая, что бутанцам особенно нравятся именно истории о бесчинствах Другпы Кюнле, и, рассказывая о его поведении, они часто используют слово «непристойный», это описание представляется точным. Если вкратце, то «непристойные истории» описывают приключения Другпы Кюнле, связанные с алкоголем и / или сексуальной жизнью. Такой образ противоречит содержанию «Историй освобождения», где рассказчик представляет себя как гораздо более утончённого и образованного человека. Его прозрения раскрывают тонкие уровни лицемерия, царящего в его социальном и религиозном окружении.
Пытаясь реконструировать историю жизни Другпы Кюнле, я старалась опираться на содержание и контекст «Историй освобождения». Таким образом, представленная в этой книге биография настолько точна, насколько у меня получилось сделать её таковой по мере следования за йогином через все перипетии его странствий. Я также попыталась соединить опыт и взаимодействия, о которых пишет Другпа Кюнле, с эмоциональными, психологическими и личными вызовами, с которыми сталкивается, пожалуй, каждый человек, вставший на духовный путь.
В словесных поединках и песнях я позволила Другпе Кюнле говорить своим голосом, вплетая в нить повествования переводы различных фрагментов из «Историй освобождения». Таким образом читатель непосредственно слышит голос главного героя этой книги.
Биография начинается со знакомства с Другпой Кюнле, а также с историческим и религиозным контекстом, в котором он жил. Вступление включает описание четырёх томов его сочинений и их содержания. Следом идёт сама биография – путешествие по жизни святого вплоть до его смерти в 1529 году. В конце книги я добавила два приложения. Первое содержит мой перевод двух коротких биографий Другпы Кюнле, написанных его учениками Дордже и Башане. Они весьма полезны, поскольку не только дают больше информации о жизни святого, но и демонстрируют те любовь и преданность, которые он вызывал у своих последователей. Интересно отметить, что эти жизнеописания полны магических событий и чудес.
Второе приложение – это мой перевод послесловия к тóму Ка, написанному Безумным Монахом из Мона, который, по его словам, был признан воплощением Другпы Кюнле. Этот текст описывает, как Безумный Монах составлял собрание сочинений, и проливает свет на множество легенд и преданий о Другпе Кюнле, распространённых в то время. Автор текста отмечает, что нет двух одинаковых историй о Другпе Кюнле, пусть даже они и повествуют о предположительно одном событии. Эти различия Безумный Монах объясняет искусными методами святого, благодаря которым он мог достучаться до каждого, независимо от уровня духовного развития человека или его положения в обществе. И наконец, для тех, кто хочет ещё больше узнать о Другпе Кюнле, я включила полную библиографию первостепенных и второстепенных источников о его жизни. Если не указано иное, все переводы в этой книге – мои. Аббревиатура ЧЦ в примечаниях означает лопона Чортена Церинга. Он – живой кладезь знаний, когда дело касается разговорных выражений, коими изобилуют труды Другпы Кюнле. По этой причине во многих примечаниях я ссылаюсь на него.
Мне хочется верить, что Другпа Кюнле оценил бы мои усилия по созданию достоверной сюжетной линии его жизни. И хотя большинство событий, включённых в эту биографию, взяты из первостепенных источников, я позволила себе поиграть с уровнями реальности, на которых эти события происходят. Я надеюсь, что благодаря совмещению образа Другпы Кюнле из бутанского фольклора с образом, возникшим из его описаний самого себя в «Историях освобождения», его жизнь, характер и глубокие методы передачи Дхармы станут живыми, осязаемыми и вызовут у читателей глубокий отклик. Все ошибки, допущенные в переводе и изложении, – только мои.