– Несколько лет назад нам удалось схватить воинов одного северного народа вместе с их князем Аскольдом, который был близок к Рюрику и помогал ему в его разбойничьих набегах. Этим разбойникам удалось убежать, перебив многих наших воинов и отцов церкви. Я надеюсь, что перед этими погибшими мучениками распростёрлись врата рая.

– Казнить их сразу нужно было! Казнить!.. – сурово закричал король.

– Так вот, – невозмутимо продолжил аббат, – нам стало известно, что князь Аскольд скрывается сейчас у ободритов, которые, являясь вассалами короля Людовика, должны выдать этого Аскольда. В этом и заключается просьба архиепископа.

Король скривился: просто так ободриты его не выдадут, а воевать с ними после того, как погибло столько воинов в войне с Лотарём, – ещё больше обессилить королевство. Ободриты – воинственный народ, и не раз франки были биты ими. Людовик вспомнил, как неудачно закончился его поход против них, когда совсем ещё молодой Рюрик разбил его войско.

Аббат Гунтбальд заметил сомнение короля, подошёл ближе и вкрадчиво промолвил:

– В евангелие от Матвея приведены слова самого Иисуса: «Он же сказал в ответ: нехорошо отнимать хлеб у детей и бросать псам». Смысл этой фразы означает, что нельзя давать язычникам то, что можешь дать единоверцу. Они творят зло. Непротивление злу – ещё большее зло. Нельзя оставить язычников в безнаказанности. Именно на тебя возложена Церковью миссия о приведении этих заблудших в лоно истинной веры!

– Ободритов поддерживает князь Яромир со своими руянами…

Аббат потерял самообладание и повысил голос:

– Этих потомков вендов и вандалов нужно раздавить как вошь. Не будет нам спокойствия, если они будут жить рядом с нами. Всех мужчин, способных носить оружие, нужно уничтожить, а их женщин сделать нашими рабынями. Со временем их дети забудут о своих корнях, и мы их пошлём на восток завоёвывать для нас новые земли с новыми подданными.

Гунтбальд взял себя в руки, утихомирил свой гнев и опять вкрадчиво продолжил:

– Церковь уверена в силе и способностях короля Людовика в достижении этой цели, и в подтверждении этого император Лотарь рассматривает передачу ему Фрисландии, а также он подписал грамоту, дарующую земли руян Корвейскому монастырю.

Король немигающим взглядом уставился на аббата:

– Ты хочешь сказать, что мой брат Лотарь признаёт эти земли моими и в будущем не будет просить с них долю от дани?

Гунтбальд с ласковой улыбкой в знак подтверждения слов Людовика согласительно кивнул головой.

Король стремительно вскочил с трона:

– Хорошо, я приведу к покорности этих ободритов и схвачу этого Аскольда. К тому же я не забыл, как они отказали мне в помощи при противостоянии с моим братом Лотарём. Затем я заставлю их воевать с руянами и их кровью завоюю и присоединю к себе новые земли.

* * *

Испепеляющий зной солнца при совершенном отсутствии ветра удручающе давил на людей, которые еле поднимали и опускали вёсла. От этой жары у всех пересохло во рту, потрескались губы, нестерпимо хотелось пить, но воды не было. От этой невыносимой жажды почти каждый гребец то и дело оглядывался через плечо, всматриваясь в так медленно приближающийся берег. Все надеялись, что там они найдут вожделенную влагу, но перегруженные ценной добычей ладьи и драккары Рюрика и Харальда Клака еле двигались, с боку на бок покачиваясь на небольших волнах.

Князь взглянул на Ангулена и хриплым голосом от сухости во рту спросил:

– Ты точно уверен, что там есть вода?

На обветренном лице появилось что-то, смутно напоминающее улыбку:

– Там течёт полноводная река. По ней можно добраться до города мавров Ишбилья16. Я там бывал.

– Если всё окажется так, как ты говоришь, то ты получишь ещё столько же, как я обещал, а так же стоимость новой ладьи, взамен твоей, что утопла, разбившись о камни.

Ангулен не обманул, и все, как только оказались на берегу, бросились утолять жажду, черпая из реки мутную тёплую воду. Жара угнетала. Даже окунувшись в реку, князь не смог унять последствия зноя. И как только здесь живут люди?! Рюрик, спасаясь от этого пекла, доковылял до ближайшего дерева и в его тени рухнул на заскорузлую от жары траву. В наслаждении от небольшой прохлады он прикрыл глаза, но погрузиться в дрёму ему не дал хруст шагов подошедших людей. Князь открыл глаза. Рядом с ним на выгоревшую траву присаживались Харальд Клак и Градомир. Следом к ним присоединился и Мирослав.

– Не время отдыхать, Рюрик. Ангулен рассказал, что выше по течению находится беззащитный город. Местные правители, опасаясь неповиновения жителей, не стали возводить стены для его защиты. Такой лакомый кусок жаль упускать. Поднимай своих воинов, и выступаем.

Конунг встал, но Рюрик не пошевелился. Как он смеет ему приказывать? С первых дней их совместного похода он был несносен, навязывая всем своё мнение и показывая, что он ни от кого не зависим. Забыл, кто его вытащил из ямы данов? Князь перевёл взгляд на Градомира:

– Ладьи твоих людей переполнены. Куда ты собираешься складывать добычу?

– Выкину из ладей что-нибудь менее ценное.

– Ну что ж, – вздохнул Рюрик, – если вам так неймётся, то идите одни в Ишбилью. Я не пойду. Мои воины устали.

– Ты знал об этом городе? – встрепенулся конунг.

– Только дам вам совет, – продолжил князь, не обратив внимания на вопрос Харальда. – Разгрузите свои ладьи и драккары и идите в город налегке, а добро своё оставьте здесь под охраной.

– Мне не хватит воинов, – конунг уже со злобой смотрел на князя.

Рюрик неопределённо пожал плечами:

– Это твоё решение.

Харальд шумно задышал, а затем успокоился и сказал, убрав категоричность в тоне:

– У нас не осталось еды, Рюрик. Мы можем там её найти.

Князь смахнул ладонью пот со лба и вздохнул:

– Хорошо. С вами пойдут воины Остромысла. Мирослав, предупреди его.

Добившись своего, конунг презрительно, на взгляд князя, ухмыльнулся и ушёл вслед за Мирославом. Князь проводил его настороженным взглядом, а затем равнодушно поинтересовался:

– Градомир, ты доволен, что пошёл со мной?

– Ещё бы… После этого похода появится много желающих отправиться с тобой вновь.

– Со мной или с конунгом?..

– С тобой, княже… – растерялся Градомир.

Рюрик резко привстал и, зло прищурив глаза, зашипел:

– Так что же ты хвостом вьёшься вокруг конунга? Забыл, кому в ноги кланялся, чтобы тебя в поход взяли? За моей спиной всё решаешь… Кому служишь: мне или Харальду?

– Тебе, княже, тебе… – вконец перепугался купец.

Князь опять откинулся на спину:

– А раз мне… Зря в сражение не вступай – береги людей. Воины мне ещё пригодятся. В последующих походах со мной не меньше добра нахватаешь. Главное – еды достань. Если в граде не найдёте, то в округе ищите. Иди! Отдохнуть хочу.

Через день в городе Ишбилья началась паника. Везде раздавались крики:

– Маджусы пришли! Маджусы пришли!

Жители на скорую руку хватали самое ценное, брали детей, жён, стариков, скот и в испуге выбирались из города. Навстречу непривычным глазу кораблям выдвинулись из города немногочисленное войско, но более крепкие и высокие чужеземцы, сошедшие на берег, вмиг обратили всех в бегство, что привело ещё к большей панике. Они настигали бежавших воинов, разили их мечами или такими же, как и они сами, огромными топорами, брали в плен, врывались в брошенные дома в поисках ценной добычи и еды.

Раздосадованный Харальд Клак со злобой смотрел на разоряемый город, так как ожидаемой добычи не предвиделось. Даже их храмы с месяцами на вершинах куполов были не так богаты, как у франков. Тот немногочисленный полон, что захватили, вряд ли имел большую ценность. Противник не представлял опасности – справились бы и сами. Не надо было просить воинов у Рюрика. С нескрываемым раздражением конунг приказал невозмутимо стоящему рядом Рагнару:

– Город сжечь! Начинайте с этой церкви.

– Чему здесь гореть? Камни ведь…

Бешенство овладело конунгом. Не скрывая ярости, он заорал:

– Крыши деревянные… Я сказал – спалить всё! – а затем тише, с саркастической улыбкой добавил: – Мы уйдём из города, но через день, как он сгорит, жители в него вернутся. Они обязательно вернутся, и тогда неожиданно нагрянем и мы. Я уверен, что соберём немалую добычу.

Викинги и славяне рассыпались по городу, поджигая всё, что лишь только можно. В мечети с десяток воинов разожгли костёр и начали нагревать наконечники стрел до красноты. Затем они пускали стрелы в свод мечети. Место вокруг стрелы начинало тлеть, стрела падала, и горение прекращалось17. Недовольные неудачей, воины начали бросать в костёр дрова, чтобы огонь доставал до купола, но заполонивший помещение дым разъедал глаза, вызывал удушающий кашель, и воинам пришлось бросить затею и покинуть мечеть.

Через пять дней Рюрику, утолявшему голод запечённой в углях рыбой, радостный Мирослав принёс весть:

– Княже, воины наши вернулись.

– Много добычи взяли?

– Того не ведаю. Только что к берегу их ладьи пристали.

Князь неспешно облизал пальцы и так же неспешно встал:

– Ну что ж, поглядим на них.

В толпе заполонивших берег воинов Рюрик разглядел хмурых и озабоченных Остромысла, Травора, Градомира и Рагнара, торопливо направлявшихся в его сторону.

– Не радостные их лица, – ухмыльнулся князь, толкнув локтем в бок Мирослава, – видно, что не довольны добычей.

– Конунга я не вижу, – всматриваясь из-под ладони, заметил Мирослав.

– Ему хвалиться нечем, – всё так же иронизируя, промолвил Рюрик. – Вместо себя Рагнара послал.

Князь ошибался. Первым из приблизившихся начал говорить Остромысл:

– Уходить надо, княже. Войско мавров приближается.

– Подойдёт – сразимся, – беспечно ответил Рюрик. – Воины Травора, Мирослава и Синеуса при мне, а это основные наши силы. Да вы ещё с Харальдом…

– Нет больше конунга, – прервал князя Градомир. – Погиб он.

– Как это случилось? – вмиг посерьёзнел Рюрик.

Градомир начал угрюмо рассказывать:

– Жителей в граде почти не оказалось. Полон был мал. Харальд приказал город сжечь и затаиться недалеко от него. Он надеялся, что после окончания пожара люди будут возвращаться на пепелище, а тут мы бы и нагрянули. И полон захватили бы, и добычу… Да вместо жителей к городу войско мавров подошло. Напали на нас. Воины они плохие – погнали мы их. Но потом в нас полетели камни величиной с голову и стрелы, которые были чуть меньше копья. Отрезали нас мавры этим от конунга.

– Слышал я об этих камнемётах и стреломётах будучи ещё мальчонкой. Рассказывал мне о них князь Яромир, – закивал головой Рюрик. – Много погибло?

– В основном из дружины конунга… Харальда Клака на наших глазах повесили.

– Повесили?! – раздул ноздри князь. – Испугать захотели? А вы?..

– Харальду уже было не помочь. Мы решили отходить, – пояснил Рагнар.

– Обожглись?! – взъярился Рюрик. – Добыча, видите ли, им мала! А чего вы хотели?! После разграбления нами Лиссабона, мавры ожидали всего. Только поэтому я повёл вас далеко на юг – туда, где нас никто не ждал.

– Чего же ты, княже, раньше молчал? – попытался успокоить князя Остромысл. – Воинов моих с конунгом послал.

– Послал, чтобы зазря не погиб никто. Видишь – не получилось. А кто бы меня послушал? Как же!.. Для Харальда слово императора франков важнее! Он ему землю богатую выделил! Богатство да добыча ему глаза застилали. Забыл он всё хорошее… Сгнил бы давно в яме у данов. Ладно, к чему теперь об этом! Не замечал он того, что кончились у франков и их прихвостней-саксов сила. Истощилась. Теперь сила в наших руках. Было бы иначе, не обращались бы к нам за помощью. От бессилия они это делают. Погодите – заставлю я их считаться с нашей волей.

– Князь, время теряем – уходить надо, – подал голос Градомир.

– Уходить? Все так считают?

Рюрик начал обводить всех взглядом.

– Я считаю, что нужно напасть на мавров, – подал голос Мирослав.

– Как скажешь, княже, – промолвил Остромысл. – Скажешь напасть – нападем, скажешь уходить – погрузимся в ладьи и уплывём.

Рагнар молчал, потупив взгляд в землю.

– Что скажешь, Рагнар? – не выдержал князь.

– Конунга похоронить надо достойно, – отозвался Рагнар. – Воины его чтили.

– Остромысл, – Рюрик взглянул на боярина, – возьми с собой Ангулена и направляйтесь к маврам. Он знает их язык. Договоритесь с ними, чтобы отстали от нас. Мы сами уйдём. Мы готовы вернуть им полон в обмен на тело Харальда и еду. Иначе – им смерть!..

– Согласится ли Ангулен?..

– Пообещай ему ещё половину доли конунга от добычи.

Ещё через три дня тело Харальда Клака положили на брёвна и хворост, всклень нагруженных в драккар. Рагнар бросил горящий факел в кучу хвороста и вместе с другими воинами оттолкнул судно от берега. Драккар, слегка покачиваясь на волнах, медленно отплывал от берега. Так же медленно разгорался огонь, пожирающий хворост. Едва драккар отплыл шагов на пятьдесят от берега, множество горящих стрел усыпали его. Воины молча смотрели, как разгорается огонь, и как только белесо-серый дым сменился на чёрный от просмоленной обшивки драккара, они оживились.