Как становятся королями? Не князьками-риксами, которых выбирает совет вождей (даже если выбирать приходится из одного претендента на этот титул, как оно обычно и бывает), но настоящими королями, что превыше традиций кланов и сами устанавливают порядок и закон, – как становятся ими?
Нет, как и риксу, без дружины-фианны тут не обойтись: что ж ты за правитель, коли за тобой не следует основа твоего войска. Однако, грозные воины-fiennae не способны переломить хребет старым традициям… то есть переломить-то могут, традиции не более живучи, чем их последователи; но сделать так, чтобы слово правителя стало законом – такое под силу лишь…
Вот именно, думал Вортигерн, водя точилом по лезвию топора.
Король, царь, кесарь, неважно как он зовется – это действительно небожитель, сошедший на землю. Кто он, кем был рожден, не волнует людей. Земной властью, что несут мечи фианны и зубастые палицы вождей, их не удивить, но если люди ВИДЯТ в правителе власть небесную помимо земной – они сами назовут его королем.
Риксом-то он мог стать хоть завтра: собрать совет кланов Ллогрис, объявить вождям, что он по обычаю будет поддерживать в стране мир и порядок – и те, взглянув на саксонскую дружину за спиной Вортигерна, немедля поднесут ему серебряный обруч с семью сапфирами. Гэлы с саксами, конечно, никогда близкими друзьями-родичами не были, но fianna – на то и фианна, здесь связь воинского братства превыше семейных и клановых уз. Дюжина-другая чужеземных воинов у каждого из гэльских риксов в дружине имелась, давно минули дни Фиона Могучерукого, когда три сотни фиеннов были единокровными братьями рикса, в крайнем случае – кровными побратимами. Нынче в дружину принимали тех, кто готов был следовать за предводителем хоть на Серые равнины, а уж какого они роду-племени – да кого это интересует, кроме ревнителей былых традиций, провались они в царство Балора и Билиса! Дружина из одних лишь чужеземцев – необычно и странно, но такого рикса кланы бы приняли. Традиции не запрещали, а до большего вождям не было дел.
Вот именно потому Вортигерн не желал для себя звания рикса, звания, дарованного вождями кланов, звания, данного людьми. Большего хотел он, рожденный в час кончины Аттилы-гунна, вождя вождей… Великого царя, обладателя небесной власти. Дрожащая Империя и жрецы Белого Христа звали Аттилу Бичом Божьим и поносили последними словами, но ведь разве Бич Божий может оказаться кем-либо иным, кроме как потомком небес? Или живут на земле силы, способные сравниться с мощью рожденных в небесах?
Десять лет назад Вортигерн присоединился к армаде Черного Брана и пошел на Империю. Десять лет назад он увидел, как рушится величайший на всей земле город, Рим, и рушится не в последнюю очередь из-за того, что правили там не цари, а всего-навсего их отдаленные потомки, которые не унаследовали власти небесной и оттого не могли удержать земной власти. Рим пал, с ним рухнула и большая часть Империи, а на развалинах ее начали возникать новые царства, ибо всякий вождь Большой Орды считал себя по меньшей мере богоравным королем – ну разве под силу простому предводителю варваров взять верх над державой, которая этих самых варваров пятьсот лет гоняла в хвост и в гриву? Не-ет, тот, кто победил Империю, никак не может стать меньше чем царем!..
Так они говорили (особенно хорошенько надравшись), и Вортигерн, которому тогда едва минуло двадцать пять. с ними соглашался. Да и сейчас был в принципе согласен: всякий, кто понял, как и почему пала Империя, может стать королем и оставаться им до смерти. Тот, кто станет королем, обретет и королевство: создать новое или вдохнуть жизнь в старое, невелика разница, и труд тоже невелик для истинного короля.
Но кто такой истинный король?..
Топором уже можно было бриться, но Вортигерн не оставлял любимого занятия. Ему всегда легче думалось, когда руки занимало знакомое и полезное дело. А он чувствовал, что думать сейчас важнее, чем когда-либо, потому что он ухватил кончик нужной мысли…
Люди верят, что королю благоволят небеса. Но что заставляет их так думать?
Свершенное на их глазах чудо (либо то, что они таковым считают). Знамение, благоприятное для короля.
Вортигерн усмехнулся, быстрым взмахом топора рассек изношенную броню, что висела на стене землянки. Тройной слой вареной кожи расступился перед острой сталью, словно ткань пышных имперских одеяний; будь в броню облачен человек, сейчас перед Вортигерном лежал бы труп.
Итак, нужно чудо. Явное, неоспоримое, какое не будет принято за чародейские фокусы – в отличие от большинства народов, гэлов этим не удивишь, тут в лесу на каждом шагу друида можно найти, который луну с неба снимет, дохнет, хорошенько протрет рукавом, а потом обратно повесит. Не-ет, Ллогрис нужен король, а не рикс – и значит, нужно чудо, а не пара магических штучек.
Будет им чудо.
Вортигерн даже замурлыкал от пришедшей в голову идеи. И впрямь восхитительный план! Кто поумней, смекнет, что никакое это не чудо, но столь умному человеку уж наверное достанет ума, чтобы промолчать и не возражать, когда все вокруг вопят о воле небес. А уж вопить будут…
Западный край Ллогрис – полуостров Арморика, как его звали имперские картографы (Вортигерн проникся до странности нежным чувством к следам державы, которую сам помогал разрушить). Крайняя к западу точка Арморики – мыс Брайст, на котором, как гласят легенды ллогров, некогда высилась грозная башня Владыки. Было это, еще когда сиреневые дворцы Атлантиды высились над морскими волнами… потом цитадель рухнула и, естественно, на тех утесах так никто и не поселился с тех пор; кому оно надо – возводить замок в проклятом месте, где, может, и легко обороняться от врага, но положительно невозможно жить! Вортигерн, впрочем, знал, что камень – материал не такой уж и безжизненный, города Империи в зелени просто утопали, даром что там плетеных и деревянных построек днем с огнем не сыскать было, сплошь обожженная глина да белый известняк, а в домах побогаче – кирпич, мраморная облицовка, несокрушимый полированный гранит. Все зависит от того, как возвести…
В том походе Вортигерн не только воинскую славу и золото добыл. Славу найти везде можно, а золото расходится быстро и без толку, разве что время приятно проведешь. Зато нужного человека встретить, да чтобы он готов был за тобой (или за тебя) в огонь и воду идти – это непросто. Повезло, конечно, что Тремониус именно ему попался, но коль уж попался – Вортигерн весьма дорожил «приобретением». Он оставил италийцу и его семье жизнь, сохранил свободу, помог уберечь от «варваров» кой-какое добро – и приобрел если не друга, то по крайней мере верного слугу. В свою очередь, Тремониус помог ему на границах Арденн, когда Вортигерн сопровождал на север добычу Ульфгара, младшего брата Орма, короля саксов; обоз двигался медленно, ибо шли по образцу имперских легионов, еженощно сооружая укрепленные лагеря, зато и любители поживиться за чужой счет, бравые разбойнички из Лудуна, Морвана, Лангра, Аргона и Арденн, убирались несолоно хлебавши, что они, самоубийцы, на частокол заостренных кольев лезть, под копья и мечи охраны?.. В Арденнском лесу Тремониусу повезло углядеть засаду и упредить Вортигерна, так что можно сказать, насчет жизней они давно были квиты.
Мастерство италийца заключалось, впрочем, не в зорких глазах, хотя видел он неплохо. Тремониус был человеком ученым и значительную часть ученых имперцев превосходил тем, что высокие премудрости его имели вполне практическое применение. Бывало, на италийца нападала блажь и он объяснял тайны своей премудрости, употребляя при этом неимоверное количество ругательных словечек вроде «aedificatio», «fortalicium» и «architectura», но Вортигерну достаточно было одного: Тремониус понимал, как правильно строить дома… и не только дома.
Если кто и способен возвести цитадель на месте той легендарной башни Владыки Брайста, так это Тремониус. Ну а как только в народе пойдет слух, что башня восстановлена и там поселился Вортигерн – люди сами назовут его королем. Тут уже и венец рикса ни к чему, седовласые жрецы Киана сами добудут из храмовой сокровищницы разомкнутую диадему из хрусталя и белого золота и возложат на голову – кому? Вот именно.
Вдосталь насладившись своим хитроумием и дальновидением, Вортигерн позвал Тремониуса и объяснил, чего от него ждет…
Сбережения, что у Вортигерна сохранились с прежних дней, истаяли быстро. Пришлось вести дружину в поход, образно говоря, за добычей; от разбойничьего налета поход отличался разве только тем, что организован он был более четко, избегая ненужной жестокости, все же Вортигерн десять лет сражался в настоящих войсках и почти четыре года сам отрядами командовал. Да и фианна не из новичков была, слова поперек командиру не сказали, когда до дела дошло. Одного похода оказалось мало, пришлось пойти во второй – на южные рубежи Лохланна, – а потом в третий, в Иль и Гитин. Полной добычи хватило, чтобы заплатить работникам Тремониуса и закончить цитадель. Как раз в канун Имболка, праздника весеннего излома. Хорошее предзнаменование, усмехнулся в усы Вортигерн; сам он в эти календарные фокусы не очень верил, несторианин Тремониус – тем более, но считать оба умели, причем не только на пальцах.