Волнение первого дня на новой работе растворилось в потоке событий. Офис, производство, новые знакомства, новые дела – всё крутилось вокруг Гузель в сумасшедшем ритме, и всё нужно запомнить, со всеми познакомиться, для всего найти своё место в этой сложной динамичной системе, живую “фотографию” которой она старалась запечатлеть в голове. Практически весь день Гузель провела с Павлом – своим новым боссом, – и везде, где они ни появлялись, Гузель ощущала, что пульсация жизни вокруг и пульсация крови в жилах Павла бьются в унисон. Создавалось впечатление, будто он знал каждого сотрудника в своей фирме по имени, и прямо по ходу экскурсии, устроенной для ознакомления своего нового зама, решал тысячу небольших, но таких важных для каждого, с кем встречался, дел, отвечая на вопросы, вникая, подсказывая. Гузель любовалась и одновременно восхищалась воплощаемой в этом молодом ещё, в общем-то, мужчине волей, властью, мощью полного контроля над ситуацией. Павел излучал энергию и рассеивал её вокруг себя, так что все сотрудники, попадающие в зону действия этой энергии, буквально на глазах преображались – светлели лицами, становились увереннее и энергичнее. И в стуке машин на производстве, и в стуке клавиш клавиатур в офисе, и даже в стуке своих каблуков Гузель, казалось, слышала теперь стук сердца Босса.
В том же ритме прошла вся первая неделя. Гузель была уверена в себе – отлично выглядела, прекрасно ориентировалась во всех задачах, с которыми сталкивалась. Работа давалась легко, будто она уже много месяцев являлась частью фирмы. Вообще, всё шло настолько прекрасно, что сама мысль о том, что Гузель может с чем-то не справиться, может в чём-то не подойти на роль заместителя директора, что может не пройти испытательный срок, казалась ужасной. Но девушка не отгоняла её. Испытательный срок – такая же реальность, как паркетный пол под ногами в офисе и железные фермы мостового крана в цехе, и Гузель старалась максимально хорошо делать свою работу. Не ярко проявлять себя, привлекая внимание к незначительным ежедневным достижениям, а буквально становиться неотъемлемой частью того многоликого живого организма, с которым знакомил её Павел. Гузель уставала, к вечеру буквально валилась с ног, но анализируя, сколько всего она успела сделать за день, испытывала каждый раз глубокое удовлетворение, и удовлетворение наполняло, окрыляло, дарило радость и вкус жизни. И как-то незаметно для себя Гузель влюбилась в дело, которым занимается, влюбилась в фирму. А ещё она почувствовала, что влюбилась в Босса. “Нет-нет, – уговаривала она себя, – он классный – это правда, и мне он нравится, как мужчина, но я не могла в него влюбиться, ведь он же Босс, и это недопустимо. Я просто без ума от своей новой фирмы, а Босс – воплощение её, и я просто переношу свою любовь к работе на личности”.
Павел же в это время был охвачен энтузиазмом. Планов, как говорится, “было громадьё”: бумаги по запуску важного бизнес-проекта уже два месяца не покидали рабочего портфеля, но к сожалению он не мог всецело посвятить себя новому, и потому откладывал старт. Существующий бизнес не отпускал. Павлу срочно нужен был человек, который подобно мастеру-часовщику будет чистить и смазывать уже отлаженный механизм, но его всё никак не удавалось найти. И вот – удача. Гузель! Умная. Ответственная. Щепетильная. Точная. Работящая. Всё, что относилось к основному бизнесу, как оказалось, можно было ей доверить. С первого же дня Павел заметил, как всё, что попадает в зону контроля девушки начинает жить и работать в невероятно продуктивном режиме, будто его новый зам обладает навыками волшебства.
Воодушевлённый рвением Гузель и стремлением быстрее вернуться к новому проекту, Павел сам не заметил, как всё своё время до последней минуты стал посвящать погружению зама в существующие процессы. Даже во время совместного бизнес-ланча он доводил до неё инструкции, как поступить в той или иной ситуации, рассказывал на живых примерах из практики преимущества тех или иных решений, и испытывал удовлетворение глядя как Гузель достаёт блокнот и записывает. А вечерами, когда основная работа была закончена, он подолгу не отпускал её, и учил и готовил всё к новым и новым задачам. Так прошёл месяц.
– Как успехи у Гузель? – спросил ещё спустя неделю эйчар.
– Знаешь, Миша, я наконец-то перестаю чувствовать себя незаменимым. Думаю, мы не ошиблись в ней – успехи впечатляют.
– Это очень радостно слышать. – Михаил всегда чувствовал эмоциональный подъем, когда его протеже показывали результаты выше ожидаемого. – Закроем ей испытательный досрочно?
– Зачем? Пусть будет в тонусе, старается.
– Но ведь если мы не ошиблись, она не перестанет стараться и после испытательного срока.
– Всё равно нет – мало ли ещё какие обстоятельства проявят себя за эти первые месяцы.
– Мне кажется, что ты слишком цепляется за этот “испытательный срок”.
– Тебе кажется. Пойми, если бы это был обычный специалист или рабочий, то наблюдая такое усердие, я незамедлительно бы закрыл вопрос. Но ведь это мой зам! Это значит, что этот испытательный срок не только для Гузель, но ещё и для меня. А я, мне кажется, пока ещё его не прошёл.
– Всё-таки не можешь привыкнуть к мысли, что кто-то кроме тебя способен управлять твоими людьми?
– Миша, если бы я не знал тебя десять лет и не видел в деле, я бы решил, что ты не способен выйти за рамки своих скриптов, иначе не задавал бы таких предсказуемых вопросов. Мне просто требуется время, чтобы отношения между нами выстроились и кристаллизовались. Сейчас мы слишком тесно взаимодействуем, и я не могу быть до конца объективным в отношении Гузель.
– Будь осторожнее, не влюбись…
На мгновение Павел задумался, но быстро нашёлся с ответом и улыбнувшись парировал:
– И это мне говорит человек, чья жена сидит у нас на ресепшене и ещё недавно проходила по ведомостям в бухгалтерии под девичьей фамилией…
– Ну вот, началось… Я был молод и свободен! И вообще – мне просто необходима была опора в виде второй половины, чтобы выдержать работу с тобой. Кстати, напоминаю, что ты тоже не женат и по чистой случайности сейчас совершенно свободен, насколько мне известно…
– Ты не эйчар, ты сваха, – рассмеялся Павел.
– Ты не понимаешь, это другое, – попытался отшутиться пристыженный Михаил, но тут же прыснул, и не в силах сдержать смех, постарался быстро удалиться восвояси.
Под утро Павлу приснился сон. Мир во сне был одновременно и знакомым и незнакомым – будто сотканным из обрывков реальности. Снилось, что он, Павел, шёл по красивой вечерней улице отдыхающего от летней дневной жары города. Кругом играла спокойная музыка, парочки и компании прогуливались прямо по проезжей части, потому что уличные ресторанчики радушно распахнули двери и густо заставили столиками тротуары. Тёплый свет фонарей мягко струился вдоль этих тротуаров, дополняемый искорками таких же теплых электрических гирлянд в кронах аккуратно подстриженных деревьев. У каждого ресторанчика Павла кто-то окликал, звал свернуть и насладиться чудесной кухней и живительной прохладой напитков, но Павел всё шёл и шёл вперёд, точно зная, что там, впереди, ждёт его что-то очень важное. Гуляющих навстречу попадалось всё больше, идти становилось всё труднее, но он продолжал идти. Он не видел их лиц – только смутные фигуры, будто фантомы вставали перед ним ряд за рядом, и лишь узкие лазейки между фигурами оставались, чтобы идти к цели.
И вот впереди засветилась яркими огнями похожая на старинную карусель под шатровой крышей сцена. Ему нужно было именно туда, Павел чувствовал это. И чем дальше он шёл, чем ближе становилась сцена, чем ярче были её огни, тем труднее было продираться сквозь безликих гуляющих, и тем сильнее была уверенность, что важно идти до конца. Ласковый шёпот музыки ресторанчиков остался позади, и как только Павел опустил ногу на первую ступеньку лестницы на сцену, всё пространство под шатром засветилось нестерпимо ярким светом, и одновременно с этим невидимый оркестр заиграл танго. Свет погасил свою нестерпимую яркость, как только Павел преодолел последнюю ступень и оказался на сцене. В центре круга под самой вершиной шатра стояла в театрально застывшей позе Она – девушка, ради которой Он проделал весь этот путь среди толпы прохожих. Повинуясь ритму танго, Павел начал свой танец и прошёл дорожкой шагов, против часовой стрелки огибая центр, и остановился напротив партнёрши. На своём такте девушка взмахнула ножкой и прошла так же в танце свой путь, остановилась ровно за спиной партнёра и положила украшенные перстнями с сияющими на свету камнями руки на плечи партнёру. Павел развернулся. Перед ним стояла Гузель. Оркестр грянул новый такт, не давая танцорам опомниться, и Павел, положив одну руку на талию партнёрше, повёл.
Танго. Этот танец страсти и невысказанных желаний. Горячее, молодое, изящно извивающееся при каждой смене направления шагов тело партнёрши буквально обжигает руки. Тонкая ткань костюмов, местами просто отсутствует, и плоть прикасается к плоти, ещё больше разжигая желание. Запах духов дурманит. И к окончанию музыки партнёры теряют голову, не в силах устоять перед этой близостью.
…Будильник заставил мужчину открыть глаза, прервав фантазии на том моменте, где он вот-вот должен был слиться с прекрасной партнёршей в полном благодарности за танец поцелуе. Сердце часто билось, и твердый от возбуждения член обжигал низ живота. Мужчина обхватил член рукой. Снова закрыв глаза попытался вызвать в голове возбудившие его ускользающие образы, но туманная дымка ночных грёз таяла под лучами позднего осеннего солнца, пока совсем не растворилась. Павел проснулся окончательно.
В офисе Павел осознал, что не может больше смотреть на Гузель просто как на коллегу – его однозначно влекло к ней. Они вместе поднялись на лифте до этажа администрации фирмы, вместе прошли по коридору, и лишь в приёмной разошлись по разным кабинетам. И всё время, пока они были так близко, Павел старался максимально бесстрастно и дружелюбно общаться на отвлечённые темы – это у него получалось отлично. Но в приёмной он несколько дольше дозволенного приличиями глядел, как скрывается за дверями кабинета напротив стройная фигура девушки из его сна.
Войдя в кабинет Павел закрыл за собой дверь и подпёр её спиной – то ли боясь, что кто-то зайдет следом, то ли не имея сил пройти ещё пятнадцать шагов до рабочего кресла.
“Чёрт болтливый, Мишка, – накаркал, блин…” – пробубнил про себя Павел. “Кто его дёрнул вчера за язык с этой влюблённостью?”
Простые грубые слова дали нужное облегчение, и Павел бодро добрался до стола, сел в кресло и принялся размышлять.
Ситуация выглядела совсем не безобидно: он, как руководитель, не располагал собой – он был функция, и никакими личными мотивами в делах руководствоваться не имел права, а между тем объективность его оценки работы Гузель теперь оказывалась под вопросом, это во-первых. Во-вторых, как руководитель он не имеет права нарушать личное пространство подчинённых, и так как это прекрасно понимает и Гузель, любой намёк с его стороны на выход отношений за рамки рабочих может спровоцировать её покинуть компанию. А пока Миша будет искать замену, время для запуска нового бизнеса может быть упущено. В-третьих, Павел банально боялся влюбиться и потерять чувство реальности в важный для его фирмы период.