Счастью лорда Вайткроу не было предела. Воссоединение с Фейг окрылило его. Первые несколько дней он совсем позабыл о делах и лишь наслаждался ее обществом – они много говорили, и леди рассказывала о своей участи. Невеста делилась впечатлением о Рогоре, рассказывала о брате лорда Холдбиста Ренроге, о Робсоне и Сиене, о маленькой леди Риане и приветливой леди Эббиане.
Фейг подтвердила слова Рирза – Рогор менялся в лице и сердился, когда слышал про своего первенца. Он ненавидел сына – сделала заключение леди Форест, и Вихт понял, что обидел своего верного друга, когда пожелал отказаться от войны.
Рирз помогал ему и спасал от смерти, он сделал для лорда все, не требуя взамен никакой платы, и даже хотел сражаться в одиночку с чудовищем – Рогором. И Вихт чуть было не допустил подобное! Неблагодарный.
– Я не могу оставить его, моя прекрасная леди, Рирз – мой друг. Единственный и верный. И как после всего, на что ему пришлось пойти, я могу бросить его в беде? Он пропадет один!
– Нет-нет, разумеется, нет. – Фейг вскинула руки. – Его нельзя отпускать одного, мой лорд. Ни в коем случае! Нет ничего страшнее одиночества, даже болезнь и полчища недругов не способны испортить жизнь человеку так, как одиночество! Я испытала это на своей шкуре.
Юноша обнял леди и погладил по голове. Она уткнулась жениху в плечо и глубоко вздохнула. Вихт понимал, что леди волнуется.
– Я рад, что ты понимаешь меня. О Фейг, ты всегда понимала меня и поддерживала. Я знаю, что не смею покидать тебя после того, что нам пришлось пережить. После всего… но разве могу я забыть о чести и остаться дома?
– Не знаю, что и сказать. Я понимаю, что отпускать Рирза одного нельзя, и понимаю, что не хочу отпускать тебя. Я была там, Вихт, я была на севере. Я жила там нестерпимо долго, мне казалось, прошло не менее десятка лет. Это – отвратительное место, мрачное, промозглое. Ты не привык к такому, север погубит тебя. Он погубит ваше войско, и ты оставишь меня… – Она всхлипнула, попыталась отстраниться и отвернуться, но жених не позволил. – Оставишь навсегда.
– Мы не глупцы, Рирз – уж точно. Он продумывает, как нам облегчить себе жизнь, и пока мы не будем готовы, мы не покинем юг.
– Вы не сможете подготовиться, не сможете все предусмотреть. Пока вы будете идти, про вас узнают, вас будут ждать на границе.
– Мы отправимся морем, а не сушей. Тот капитан, про которого я уже говорил тебе, – Лайтор, у него есть корабли. Он провел в море большую часть жизни. Он бывал и на севере, он знает, как доставить нас.
– Я не уверена, что торговцу можно доверять. А вдруг он… Вдруг он не только торгует вином и тканями, но и грабит корабли? Или сдаст вас лорду Рогору Холдбисту? Продаст! Он может быть плохим человеком!
– Боюсь, у нас нет выбора. Он и его приятели помогут нам добраться до севера так, чтобы нас не заметили либо заметили как можно позднее. Быть может, он и правда нападает на корабли, быть может, он торгует и людьми… Не пугайся, моя леди! Да, я тоже не могу привыкнуть к некоторым реалиям нашего мира, однако люди не делятся на плохих и хороших, есть очень много тех, кого с первого раза не различить. Раньше я тоже ставил клеймо на каждом, кого встречал, и старался избегать подобных Рирзу. Однако я понял, что ошибался.
– Но Лайтор может обмануть вас! Или продать!
– В прошлый раз он не обманул, и о нашем прибытии никто не узнал ранее, чем мы сами себя выдали. О нахождении на юге Рирза никто не знает до сих пор. Капитан Лайтор – хитрец, он умеет набивать себе цену, он может просить лишнего. Он понимает, что без него нам будет сложно, и потому не боится просить больше. Но он разумен, по-своему честен и сам предложил отдать ему сначала лишь половину; оставшееся он желает получить либо когда мы вернемся домой с победой, либо когда вынуждены будем бежать. Капитан Лайтор останется ждать в ближайшем к месту сражения порту.
– Это удивительно благородно для человека его происхождения и рода деятельности.
Вихт взял леди за руки и заглянул в заплаканное личико:
– Я верю Лайтору. И хочу помочь другу.
Фейг согласилась и отпустила жениха вершить правосудие. Когда лорд объявил о своей готовности отправляться хоть сейчас, Рирз заявил, что отказывается брать с собой друга до того, как он наконец заключит брачный союз. Несмотря на то что выбранное Вихтом время как нельзя более подходило для похода, сын Холдбиста ответил категорическим отказом на все уговоры и остался непреклонен.
Забота и участие растрогали южного лорда, и сомнений, что он сделал верный выбор, более не осталось.
Наступало лето, и, значит, если верить словам сира Ланиаса, а не доверять возлюбленному погибшей тетушки Либби причин не было, требовалось действовать скорее. Лето – лучшая пора, если потребуется долго осаждать столицу или какие-либо еще замки и крепости, да и к тому же летом на севере должно быть теплее.
Но раз уж сын Рогора не желает видеть в помощниках свободного и холостого лорда-правителя, с союзом следовало поторопиться.
Время подготовки удалось урезать лишь до двух циклов.
Вайткроу пригласил обоих дядей невесты, ее отца и мать и других многочисленных родственников. Со своей стороны он ожидал прибытия тройняшек, однако их задержали дела, дядей и племянников. Все вассалы южан также были приглашены на праздник и явились почти в полном составе, разве что женщины в положении и маленькие дети, коим дорога могла показаться утомительной, остались в своих замках. Ветви и Малые Ветви с территорий Форестов также были приглашены, и многие ответили согласием. Те, что не могли по разным причинам явиться, отправили поздравления и подарки.
Для свадьбы разбили множество шатров, позвали музыкантов и трюкачей, певцов и артистов, все заезжие менестрели явились на праздник в надежде заработать. Слуги составляли букеты и венки не один день – все, что только было возможно, украшали цветами и гроздями разнообразных южных фруктов и ягод.
Повара не справлялись, и даже подмога, привезенная многими гостями, привыкшими брать с собой в любые поездки кухарей, не помогла. За несколько дней до торжества пекарей, мясников и трактирщиков с помощниками согнали ко двору на подмогу, не забыв щедро оплатить беспокойство. Рыбаки и охотники несли свои товары в замок и отказывались от вознаграждения лорда – Вихт любил свой народ, и простой люд отвечал ему тем же.
Рирз в наряде, что дошили буквально на днях, успевал гонять слуг с последними приготовлениями. Для Райана Фореста и остальных членов семьи Фейг его представили как друга, назвав лишь имя, на вопрос же о происхождении Вихт тактично промолчал. Он не хотел подставлять друга.
Клейс Форест не явился на церемонию – невеста и не ждала его прибытия. Дела регента стояли на первом месте, а теперь, во время вражды Флеймов и Глейгримов, после присоединения к сражениям Бладсвордов и объявления Культа Первых, советнику и наставнику короля и вовсе было не до веселья. Может быть, и хорошо, что Его Высочество не покидал Санфелла – в замке, в привычной обстановке, среди знакомых лиц и под надежной охраной, он мог быть в безопасности. Что бы могло случиться с ним по дороге во Фридомхелл – неизвестно.
Наиболее расстроенным отсутствием Клейса Фореста выглядел Райан. Могучий и высоченный правитель, когда грустил и опускал плечи, был похож на склонившееся под тяжестью утрат и горя, выпавших на его долю, огромное печальное дерево.
– Папенька, дядюшка Клейс не приехал, но ведь ты сможешь съездить к нему. – Фейг обнимала отца и выглядела маленьким ребенком на его фоне.
– Кейдс осталась дома, она оправилась от новостей про отъезд брата и предательство сестры, однако все еще неважно себя чувствует. Клейс не приедет, он прислал подарки и поздравления, прислал артистов и трюкачей из Санфелла, но это не заменит его самого. Ласс также где-то задерживается. Что ж мы за семья, если не можем собраться все вместе?
– Свадьба завтра днем, а значит, у них еще есть время добраться. Папенька, ты все еще грустишь?
– Смотрю, какая ты красавица выросла! Эх, и никто не увидит…
– Ничего. Если хочешь, мы с Вихтом объедем всю родню и к дяде Клейсу доберемся, чтобы ты мог мною похвастаться.
Вихт заулыбался.
– Если пожелаешь, моя леди, я согласен объездить весь Ферстленд и каждому лорду рассказывать о нашем счастье.
Райан чуть повеселел и похлопал Вайткроу по плечу. От души, так, что тот издал сдавленный звук, напоминающий кряканье.
Впрочем, Фейг оказалась права – Форесты начали пребывать к вечеру этого дня и не прекращали до самой церемонии. Их друзья и вассалы, все, кому Вихт отправлял приглашение, явились на праздник, везя с собой разнообразные дары, среди которых можно было выделить лошадей, собак и вино, которые традиционно получались у Форестов.
Понадобилось больше шатров.
Его Преподобие, глава Храма Тринадцати во Фридомтауне, оказавшийся весьма строгим мужчиной с громким голосом, явился на день раньше положенного срока, чтобы высказать свое одобрение правителю и как можно лучше подготовиться к важнейшему событию. Священнослужитель привел с собой двух помощников. На рассвете, как и полагалось по обычаям юга, он должен был освятить место у озера Вайт, попросить Богов стать свидетелями союза, что должен был быть заключен в этот день, и молить их о благосклонности. Один из помощников что-то натворил, и почти все обитатели Фридомхелла и, пожалуй, Фридомтауна смогли узнать несколько новых слов и убедиться в возможностях мощного баса смиренного слуги Богов с утра пораньше.
Кроме того, простолюдины, те, что жили в городе, и те, кто прибывал на свадьбу из ближайших поселений, также могли участвовать в веселье и разделить радость со своим правителем. Во Фридомтауне украсили площадь, на которой планировались выступления. А вечером, перед отправлением на брачное ложе, по традиции Вайткроу молодожены должны были проехать по городу и у каждых ворот, в каждом квартале и на городской площади раздавать монеты и подарки. Следом за ними, по обычаю южан, шла процессия лордов со своими дарами народу, затем – жители замка, что раздавали остатки праздничных блюд нуждающимся.
В процессе поездки по городу лорд и леди были обязаны заглянуть в Храм, чтобы пожертвовать на благое дело, затем – в самые бедные дома, из которых нужно было забрать в услужение ко двору стольких сирот, сколько пара хотела завести детей. После молодые отправлялись в тюрьму, где должны были помиловать одного осужденного на казнь или, если таковых не имелось, самое тяжкое наказание, и только после этого могли вернуться в замок.
Фейг нравились традиции, она долго готовилась, репетировала клятвы и, когда момент настал, с честью выдержала все долгие обряды, бесконечную вереницу из поздравляющих и пир. Уже в середине празднества Его Преподобие подошел к паре и предупредил, что нити, которыми связывались руки молодоженов, нужно было донести до стола, за которым они сидели вместе; оставлять их на руках до самого конца было не обязательно.
Молодожены засмеялись.
– Ваше Преподобие, нам удобно. – Вихт почтительно склонил голову.
– Это не нарушает законов, что оставили нам Боги? – испугалась Фейг.
– Ни в коем разе. Боюсь лишь, что вам неудобно есть и пить, миледи, милорд. – Главный жрец потянулся к нитям, но леди отдернула руки.
– Нет! Мне нравятся нити, Ваше Преподобие, – капризно замотала головой молодая жена. – Мы долго шли к этому… Пусть останутся.
Пожилой служитель Богов вздохнул:
– Вы уверены, что созрели для замужества? Дети не должны рожать и воспитывать детей.
Он удалился, а пара только засмеялась. К началу танцев, разумеется, руки пришлось освободить. Вихт видел, как Фейг убрала нити в складки платья.
Поначалу лорд-правитель боялся, что Рирз может не найти общий язык с гостями, однако спустя всего пару часов друг пытался перепить Райана Фореста, изъявил желание поучаствовать в турнире и всячески развлекался. Кажется, именно отец Фейг, с которым сын Рогора соревновался в поглощении вина, после застолья тащил Рирза до покоев.
Только спустя четыре дня, когда гости разъехались и жизнь вернулась к привычному распорядку, Вихт смог выкроить время и прогуляться с Рирзом до озера, где теперь обитали Амфи и Оафи.
– Ты молчалив сегодня, – заметил лорд Вайткроу.
– У меня было время изучить летописи – не строить же, в самом деле, осадные орудия при таком столпотворении?
– И тебя что-то привлекло?
– Да. Помнишь, как мы отправились на турнир и вернули Фейг?
– О да! Словно это было вчера. Ты помог мне и…
– Прекрати. Я не о том веду речь. Ты прочитал мне поэму или что это было? И чего кривишься? Я не разбираюсь в подобном.
– Пусть будет поэма.
– Превосходно. Ты прочел мне поэму, и все случилось так, как ты описал. У тебя было видение?
– Нет, что ты. – Вихт не помнил своих стихов, он творил под настроение, лишь когда его переполняли эмоции. – Мне хотелось, чтобы сложилось так.
– И оно сложилось. Не странно ли это? Ротр не любил участвовать в турнирах, но даже если бы и хотел… Зачем он повез жену с собой? По словам Фейг, они не нашли общего языка и он скорее предпочел бы других девушек. И почему Рогор отпустил его? Больной отец, только оправившийся после нападения зверья. И это нападение… Фейг рассказывала тебе о нем?
– Да. Она говорила, что очень хотела, чтобы северян наказали, и обрадовалась этому.
– А я, по твоим словам, стал чудовищем, когда сражался с дикарями.
– Не чудовищем. Мне показалось тогда, Рирз. Я был напуган.
– Ты каждый раз описывал мне, чем я стал. И спустя цикл, и спустя сезон – твои слова не меняются со временем, значит, ты помнишь, что ты видел.
– Я не понимаю, что я видел.
Вихт не знал, что и думать. Рирз пытался найти объяснение тому, что происходило по воле Богов? Он искал причины своего удивительного превращения? Переживал за брата и искал достойное оправдание?
– Что ж, оставим пока меня. Поговорим о тебе. Ты ведь знаешь, что ходит множество легенд о даре тех, кто является потомком Первых из Династий? Нет, погоди! – Друг остановил его, когда лорд Вайткроу захотел возразить. – Я знаю, что ты скажешь – глупые сказки, ничего не значат, только дети их любят да простолюдины, которым не о чем посплетничать.
– Не совсем. Тетушка Либби тоже перед смертью пыталась поведать мне о старых поверьях. Она говорила, чтобы я опасался и знал, что это правда.
– Я пока не планирую умирать. Однако меня заинтересовали легенды о Первом из Вайткроу. Ты помнишь ее?
– Очень смутно.
– Тогда слушай. Первый из Вайткроу был одаренным и совершенно неконфликтным человеком, если его можно так назвать. Он отселился подальше от всех остальных, на юг, где мог часами слушать шум моря и наслаждаться рассветами.
Его инструменты, любые, что он брал в руки, завораживали слушателей, а музыка доносилась на мили вокруг. Он был прекрасным художником, и его картины казались живыми, вода в них не замирала ни на мгновение, деревья росли из года в год, а трава гнулась на ветру. Он писал великолепные стихи, и слушатели словно видели описанные им сцены собственными глазами.
Первые вели свои сражения и множество раз пытались победить и умертвить Вайткроу, однако тот всегда находил путь для побега. Его дар в поиске наилучшего пути был единственной полезной его способностью из тех, что помогали выжить.
Но нападения и не думали прекращаться. Наконец несколько Первых, насколько я помню, там упоминался и Холдбист, объединились и решили застать музыканта врасплох. Чем именно, кроме своего нежелания сражаться, он не угодил другим, в легендах не говорится.
– Это, безусловно, интересно, Рирз, а ты прекрасный рассказчик, однако я не понимаю, чем это поможет ответить на твои вопросы.
– Погоди и не перебивай! О чем я говорил?
– Первый из Вайткроу не хотел сражаться, а другие его не любили.
– О да. Слушай дальше. Первый из Вайткроу надеялся выбраться, он все искал и искал путь, метался, но так и не мог вырваться из кольца врагов. Форесты привели свое зверье, Холдбист… Да, он там был! Холдбист привел своих подданных, он мог учуять Первого Вайткроу и идти по его следам, а Редгласс следил за ним из каждой зеркальной поверхности.
И Боги пришли на помощь к бедному Первому – он был единственным, кто не желал проливать кровь и дольше всех противился низменным желаниям. Они предложили ему множество даров на выбор, тех, что он был бы способен применить, чтобы сразить врагов и навсегда освободиться от них. Однако человеколюбивый Первый сказал: «Я пойду своим путем!» – и попросил о другом даре.
Его картины, музыка и стихи, все то, что он мог создать, теперь начало сбываться. Он нарисовал сучком на земле картину, в которой Холдбист возвращается в свои края, и Первый из моего рода ушел. Первый Вайткроу написал рядом короткое стихотворение о том, как Редгласс вспоминает о своих делах и решает вернуться домой и более не покушаться на жизнь Вайткроу. И Редгласс ушел. На своей излюбленной лютне Первый из Вайткроу сыграл и спел песню о решении Фореста оставить его владения, увести своих верных друзей прочь, и Форест ушел.
Боги сказали Первому из Вайткроу, что он впечатлил их и убедил в своей искренности. И они оставят ему этот дар, усилят его и дадут возможность убивать. Но твой прародитель отказался. Он поблагодарил Богов и попросил оставить дар лишь как защиту, и взял с Богов слово, что те не будут предлагать ни ему, ни его потомкам лишать кого-либо жизни. Твой прародитель не хотел походить на других первых, любящих воевать. И тогда Боги даровали Первому Вайткроу женщину – сама Богиня Сотворения создала ее. Дева была прекрасна, а их с твоим предком дети унаследовали лучшее от матери и отца.
Сын Рогора шумно выдохнул, наверное, он устал от столь длинных речей.
Вихт молчал и смотрел вперед, до озера оставалось совсем немного. Слова друга удивляли, вселяли сомнения, и обрывки мыслей, что вертелись в голове, никак не желали соединяться воедино.
– Это очень интересная легенда, Рирз, – аккуратно начал южанин. – Однако я не могу понять, зачем ты поведал ее мне. Лишь из-за красоты?
– Нет, я не уверен, что она полностью лжива. Твоя поэма натолкнула меня на размышления, еще тогда, по дороге обратно, я думал, что все произошедшее – странно, а теперь…
– Я могу говорить с тобой откровенно?
– Да.
– Я бы не хотел обижать тебя, Рирз. Ты прекрасный человек и мой хороший друг… О, и мы дошли до озера!
– Не уходи от разговора. Ты считаешь меня глупцом?
– Нет.
– Не лги мне.
– Нет! Ты один из самых умных людей, что я встречал, но ты чрезмерно… Любознателен и впечатлителен, – подобрал наконец слова Вайткроу.
– Я предлагаю тебе проверить. Мы ничего не потеряем.
– Проверить? Но как?
– Напишешь свою поэмку о ерунде, которая тем ни менее не способна случиться на самом деле, и мы посмотрим. Попробуем пару-тройку раз, и если я ошибся, то перестану донимать тебя подобными разговорами. А если нет – мы еще вернемся к этим легендам. Что думаешь?
– Почему бы и нет?
На знакомые голоса из озера показалась голова. От макушки до шеи водоземы выглядели совершенно одинаково, женщина не отличалась от мужчины, пока не представала пред взором хотя бы до пояса – Оафи, как и другие, имела на голове лишь некоторое подобие плавника и шипы, что складывались в небольшой бугор, как только кожа высыхала.
Рирз же каким-то образом отличал своего верного друга от его спутницы.
– Оафи, я рад тебя видеть! А где Амфи?
– Ты принести дар? – меркантильно поинтересовалось существо.
– Я принес тебе вот это. – Рирз достал из кошеля бусы из блестящих полудрагоценных камней.
Оафи подплыла ближе и протянула руку. Получив подарок, она нацепила его на шею, облизнула камень, попробовала его на зуб, а после выпятила зубы на всеобщее обозрение – ее спутник научил ее улыбаться.
После она поспешно скрылась в воде. Через минуту выплыли уже две одинаковые головы, и радостный Амфи начал выбираться на берег, переваливаясь.
– Риис! Риис! Риис! Вих! Вих! – Он так и не научился правильно произносить их имена, но ему это было простительно. – Вы плавать со мной?