(Средне-Азиатский Вестник. 1896. Ноябрь)
Город Мекка расположен в долине и окружен со всех сторон высокими горами; он выстроен на песчано-каменистом грунте и занимает площадь приблизительно в три квадратных версты. Дома в нем от двух до пяти этажей и почти все выстроены из горных камней, в виде неправильных, не обтесанных кусков, сложенных в стены на цементе; крыши, а также и полы в комнатах тоже цементные. Почти все дома приспособлены под наем квартир <…>, по наружному виду дома похожи на какие-то большие старые замки, оставленные без ремонта, и вообще без всякого призора. Видать, что их хозяева смотрят на них, как на предмет дохода, а так как, вследствие периодического наплыва паломников, он постоянно обеспечен, то они и не заботятся ни о внешнем виде домов, ни о внутреннем их благоустройстве. Всех домов в Мекке, насчитывается до трех тысяч; нижние их этажи почти повсюду занимаются торговыми помещениями, жилые же помещения находятся в верхних этажах <…>. Улицы города весьма неправильны, кривы и очень узки, как, впрочем, почти во всех восточных, а тем более в старых городах, каков и есть город Мекка, выстроенный очень давно.
Приспособление домов под жилые и торговые помещения заметно даже и в центральной части базара, расположенного по улицам преимущественно вокруг Бейтуллы: всех лавок насчитывается до двух тысяч. Базарная обстановка и характер торговли во многом сходны с среднеазиатскими; размер лавок, в среднем, не превышает одной квадратной сажени, следовательно они так же тесны, неудобны и неприглядны, как и у нас, в азиатских частях городов. По главной улице базара, около Бейтуллы, паломниками совершается таваф – семикратное шествие на Сафа и Мярва. Сафа и Мярва представляют собою нечто в роде сводчатых ворот, поставленных по концам улицы; одни ворота называются Сафа, другие Мярва; расстояние между ними около 300 сажень. Во время хаджа по этой улице постоянно толпится множество паломников, одетых в ихрамы, описанные выше, что производит весьма странное, оригинальное впечатление на глаз, не привыкший к таким костюмам.
Торговцы в Мекке преимущественно сирийцы, персияне, жители Дамаска и индийские мусульмане. Базар переполнен всевозможными товарами европейских фабрик и заводов; много также медной посуды индийского изделия. Мелочные товары преимущественно английских фабрик, а именно: бусы, браслеты, кольца, серьги, кружева, ленты, чулки, позументы, поддельные бриллианты, лампы, вазы, чашки, стаканы и другая стеклянная, фарфоровая и фаянсовая посуда, а также и металлическая, эмалированная; в изобилии помада, духи, мыло и проч., а также обувь, сработанная по последней моде. Кроме того много разных сластей и закусок: всевозможные маринады, варенья, сардины, и всякие кондитерские произведения и лакомства; разные аппараты, швейные и льдоделательные машины и проч. Все эти товары доставляются в Геджас, конечно, на европейских судах через Джиддинский порт. <…> Из произведений русских фабрик ценятся местным населением единственно одни замки, привозимые иногда некоторыми паломниками, да и то в количестве всего нескольких десятков. Вот все, что идет сюда из России…
Вследствие пустынности страны, окружающей Мекку и кочевого быта ее населения, всякие жизненные продукты доставляются в город из других стран и городов; так, свежие фрукты, виноград, абрикосы (урюк), персики, винные ягоды и проч. привозятся из Таифа; финики – из Медины; разная огородная зелень, дыни, арбузы и проч. – из местности Вады-Фатима; разный хлеб, а также картофель и капуста – отчасти из Каира, а главное из Бомбея Для размола привозного зернового хлеба в городе имеются мельницы, самой простой конструкции, приводимые в действие ослами и мулами. Как в самом городе, так и в его окрестностях никаких садов и огородов и вообще посевов нет, что зависит прежде всего от недостатка воды для орошения; без этого же в стране растут только финиковые пальмы и дикие растения: травы и колючие кустарники.
В центре главного базара, около Бейтуллы, находится специальный рынок для торговли рабами; он состоит из двух небольших отделений. Рабыни и их дети сидят обыкновенно на скамейках, а рабы помещаются прямо на полу. Эти несчастные люди принадлежат к черной и желтой расам; откуда они доставляются сюда – мне точно неизвестно. Цены на рабов вообще не дорогие. Из любопытства я заходил на этот рынок и не рад был, что зашел… Эта непривычная для меня картина превращения людей в скот, или вещи, сильно меня взволновала и я поскорее ушел…
Вода для питья, купаний, омовений и вообще для домашних потребностей проведена в Мекку по подземным трубам из дальних гор, верст за сорок; водопровод этот сделан вдовою халифа Гарун-Аль-Рашида Зубайдою и существует в исправности до сего времени. Вода находится в закрытых резервуарах, расположенных в разных частях города; жители пользуются ею бесплатно. Но кроме того, как в самом городе, так равно и за городом имеются большие цистерны для стока дождевой воды; они составляют частную собственность, принося владельцам хороший доход от продажи из них воды. Вода из цистерн продается хозяевами преимущественно чрез рабов, которые развозят ее по городу в турсуках на верблюдах и ослах, или же разносят пешком, взвалив турсуки на спины. Многие вдовы и сироты, владеющие цистернами, как наследственным достоянием, покупают рабов и употребляют их на частные заработки, преимущественно в качестве водоносов.
Коров у городского населения вообще мало и коровьего молока трудно достать и оно дорого; доят коз. Бараны здесь очень мелкие и худые, почему мясо их невкусное, жесткое, не то, что мясо наших среднеазиатских баранов. Дрова и угли привозятся в город на верблюдах из окрестной страны.
Для бедных паломников всех национальностей в городе имеются бесплатные помещения, называемые такиэ, в виде домов; они выстроены в разное время и пожертвованы в пользу паломников богатыми мусульманами и народами, исповедующими Ислам. <…> Чужестранцы как в Мекке, так равно и во всем Геджасе, по местному закону, не имеют прав на приобретение недвижимой собственности, а иноверцы вовсе не допускаются ни в Мекку, ни в Медину, как об этом было замечено выше. Всем здесь владеют арабы, которые <…> очень мало заботятся о хорошей постройке и правильном содержании жилых помещений, турецкое же правительство, по причине слабости и расстройства финансов, не принимает никаких мер ни для доставления удобств паломникам, ни вообще для улучшения быта местного населения. Единственное исключение представляют собою следующие правительственные учреждения: почтово-телеграфная станция, принимающая и рассылающая письма и депеши во все концы света; письма принимаются впрочем только простые и почту в Джидду и другие города Геджаса возят частные извозчики на ослах… Как можно видеть из этого, почтовое сообщение не отличается ни особым благоустройством, ни быстротою… Затем имеются две аптеки, одна из них казенная, а другая частная; есть также больница, разграбленная, впрочем, арабами… Вот и все.
Вообще по части городского благоустройства и удобств жизни так же мало сделано, как и в других чисто азиатских городах. Здесь вовсе нет извозчиков, а экипажи имеются только у губернатора и мекканского шерифа. Лошадей нет вовсе; сообщение по городу производится на ослах верхом, а турецкая кавалерия, как я говорил об этом выше, посажена на мулов. Почему здесь, в главном городе страны, славящейся своими лошадьми, их нет вовсе, я не мог добиться, но могу удостоверить, что лошади здесь большая редкость. Уличного освещения по ночам в городе тоже нет вовсе, а в домах практикуется освещение керосиновое при помощи английских ламп и американского керосина.
Постоянного населения в городе считается до тридцати тысяч душ; обстановка в домах, в общем, далеко неказистая, мебели в комнатах почти нет и арабы, по большей части, сидят и лежат на полу, как впрочем все восточные народы; своего домашнего хозяйства почти не ведут, довольствуясь всем с базара. По этой причине в городе масса кофеен, съестных лавочек и пекарен.
В городе довольно много живет наших среднеазиатцев; они занимаются разными промыслами и не думают возвращаться на родину.
Население города живет вообще довольно нескучно. На праздниках во время поста рамазана, курбан-байрама и проч., устраиваются большие народные гулянья с каруселями и плясками мужчин в особых балаганах; на гуляньях устраиваются кофейни, съестные лавочки; здесь же продаются мелочными торговцами всевозможные безделушки, игрушки для детей, словом устраивается праздничный базар. На гулянья собираются преимущественно женщины и дети в пестрых и блестящих костюмах. В особенности поражают непривычный глаз фантастические костюмы детей из парчи и кисеи; они обвешаны с головы до ног всевозможными ожерельями, серебряными монетами, разными побрякушками. Это какие-то костюмированные балы детей, устраиваемые на открытом воздухе… Женщины хотя и ходят с закрытыми лицами, но гуляют совершенно свободно, громко перекликаются в толпе, разговаривают, смеются; исключительно только ими занимаются карусели: они усаживаются на них обыкновенно попарно, поют песни, играют в бубны… Это не только им не воспрещается и никто их не осуждает, но напротив мужчины чинно стоят в стороне и слушают их песни и игру на бубнах (здесь никакой другой музыки обыкновенно не бывает). Я невольно удивился такой свободе женщин в городах и вообще в Геджасе. На гулянье собирается публика со всего города; здесь и офицеры, и чиновники, и солдаты; приходят также, конечно, и паломники, прибывшие со всех концов света, торговцы; бывают кадии (казии), имамы, раисы, словом представители всех мусульманских народностей земного шара. Толпы мужчин ведут себя весьма скромно и прилично, как бы не замечая вовсе веселящихся женщин. По вечерам обыкновенно пускают ракеты, жгут бенгальские огни, которые очень дешевы: от пяти до десяти копеек штука; их отчасти приготовляют сами арабы, наибольшее же количество привозится индийскими торговцами из Бомбея. Вообще по вечерам на гуляньях очень весело: трещат и лопаются ракеты, горят разноцветные, блестящие бенгальские огни, освещая пеструю, оживленную, шумящую толпу, фантастические костюмы детей; повсюду гремят бубны и раздаются песни женщин… Шумно, пестро, оживленно и все крайне оригинально…
Заговорив о мекканских женщинах, не могу не упомянуть об одном их оригинальном обычае. Все они курят и, отправляясь куда-нибудь в гости, предварительно посылают свой наргале (кальян), а придя, усаживаются, курят и болтают с хозяйкою, как это делается повсюду и у всех народов. Вообще курение наргале в Геджасе представляет собою почти тоже, что у нас самовар и чаепитие, т. е. и угощение и времяпрепровождение… Поэтому табак здесь во всеобщем употреблении и его часто не достает в лавках.
В городе имеются две крепости, выстроенные одна против другой на окружающих высотах, а пред въездом в город со стороны Джидды при мне строилась громадная двухэтажная казарма. Местный турецкий гарнизон состоит из тысячи человек пехоты и кавалерии на мулах; у него имеется довольно сносная военная духовая музыка. Есть также и артиллерия, но сколько батарей, мне неизвестно.
Военною и гражданскою частью в Мекке управляет турецкий губернатор (в мою бытность там был Хасан-Хальми-паша). Он редко куда показывается и просителей всегда принимает у себя на дому; при нем состоит особое управление, называемое «хокумет»; в нем сосредоточены решительно все дела: военные, административные, судебные и проч. Из дома он выезжает иногда в коляске, запряженной в дышло парою темно-гнедых мулов, а иногда верхом на большом белом муле. Кучер, правящий мулами коляски, простой араб в обыкновенном арабском костюме и в калошах на босую ногу. При выездах губернатор одевался в легкий, длиннополый халат; на голове феска. Я ни разу не видал его в генеральской форме, хотя и был в Мекке в самое торжественное время года, т. е. во время хаджа. В коляске он всегда ездит один, причем адъютанты сопровождают его пешком. Они обыкновенно одеты в черные мундиры с золотыми аксельбантами.
Между офицерами стоящего в Мекке турецкого гарнизона форма одежды и цвет ее материи, по-видимому, вовсе не соблюдается; они ходят кто в чем попало, в разноцветных костюмах, хотя постоянно при оружии: с шашкой или саблей английского образца на серебряных или золотых портупеях; на плечах носят суконные погоны с металлическими звездочками. Солдаты одеты в белых рубахах; погоны у них суконные без всяких отметок. Дисциплины и военной выправки между ними незаметно.
Заговорив о турецких солдатах, не могу умолчать об их нередких бунтах против своего начальства. Бунты происходят главным образом по двум причинам: по неполучению вовремя жалованья и по неправильной задержке на службе отпускных, отслуживших в рядах армии законное время. Во время бунта солдаты нередко занимают вооруженною рукою Бейтуллу, грабят население города и окрестностей и предаются разным неистовствам. Для их усмирения обыкновенно пускаются в ход уговоры, в чем, кроме офицеров, принимают участие и духовные лица, действуя на религиозное чувство солдат. Вообще солдаты стоящего здесь отряда народ довольно распущенный и, разумеется, по вине своего начальства, не всегда поступающего справедливо и законно.
В 1890 г. взбунтовался гарнизон г. Медины из-за того, что солдатам своевременно не дали отпуска со службы. Они побросали свое оружие и забрались во двор гробницы пророка и прожили там более недели, пока начальству удалось их уговорить и успокоить. За эту неделю они превратили двор гробницы пророка в казарму и никого не пускали на поклонение, а для своего продовольствия грабили базар и съестные лавочки. Точно такой же бунт был в г. Джидде в 1891 г.; солдаты заняли большую городскую мечеть и тоже грабили съестное на базаре.
В Мекке имеется казенная типография, печатающая только книги религиозного содержания, а также рисунки видов Мекки, Медины, Бейтуллы и проч. Все печатается очень дешево: берут только за бумагу и немного за труд. У двух главных ворот Бейтуллы находятся книжные базары; покупаемые здесь паломниками книги и рисунки развозятся ими во все концы света. Их, как известно, можно немало встретить и у нас, в Средней Азии, в мечетях и саклях туземцев.
Бейтулла, или Бейтуллах (дом Божий), иначе Кааба, есть главная святыня Мекки; здание это находится в центральной части города посредине огромного четырехугольного двора, занимающего площадь приблизительно в четыре десятины. Площадь обнесена со всех сторон стенами; вдоль них выстроена терраса, перекрытая куполообразной крышей, обращенной открытою стороною к Бейтулле; она украшена колоннадою из мраморных и каменных столбов, или колонн, довольно простой работы. Пол этой террасы выложен местами из мраморных, а местами из простых камней неправильной кубической формы; укладка их самая грубая. Над террасою в разных местах возвышаются семь минаретов. Так как площадь, на которой находится здание Бейтуллы и окружающие его террасы, ниже полотна примыкающих улиц по крайней мере на полторы сажени, то при входе со всех сторон необходимо спускаться по широким каменным лестницам; в таких местах устроены ворота, коих считается до сорока. Все эти постройки самой простой архитектуры и по своему характеру и внешнему виду не представляют решительно ничего замечательного.
От террасы чрез всю дворовую площадь, по направлению к Бейтулле, проложены устланные камнем дорожки шириною до 2½ арш., по сторонам которых местами имеются решетчатые ящики. В них стоят простой гончарной работы корчаги с водою священного источника Земзема; на ящиках лежат медные чашечки для питья воды, что может делать каждый из паломников и притом бесплатно. Вся дворовая площадь между дорожками, Бейтуллой и террасами выровнена и усыпана крупным песком. Вокруг стен Бейтуллы устроен помост из мраморных плит; он окружен проволоками из прутового железа, укрепленными концами в чугунных столбах, поставленных вокруг помоста; для входа на помост оставлены проемы. Таваф вокруг Бейтуллы совершается по этому помосту.
Здание Бейтуллы выстроено из больших кусков горных камней, не одинаковой величины, грубой оттески, серого цвета, без всяких наружных украшений; вышиною здание приблизительно пять сажень, шириною не более трех сажень; форма его основания квадратная. В восточном углу в стену вделан знаменитый черный камень хаджар-аль-асват, главная святыня Бейтуллы. Он вделан в стену на такой высоте, чтобы можно было его целовать, т. е. приблизительно на 2 аршинах от пола, окружающего здание мраморного помоста. Камень сверху и с боков обложен серебром; на виду оставлена только часть его для целования паломниками; величину его определить невозможно. Серебряная пластина, закрывающая камень, имея овальную форму, огибает угол здания; посредине ее сделано небольшое отверстие, в котором, в углублении, видна часть камня. Цвет его темно-красно-бурый с прожилками; хотя за точное определение такого цвета я не ручаюсь, потому что вообще не знаток в распознании цветов, но во всяком случае он не черный, как об этом рассказывают. За это я вполне ручаюсь, так как рассмотрел видимую часть камня весьма внимательно. Для входа во внутренность Бейтуллы имеется с северной стороны всего одна дверь, находящаяся на высоте сажени от площади окружающего двора; окон нет вовсе. Дверь деревянная и с наружной стороны обложена листовым серебром; входят обыкновенно при помощи простой приставной деревянной лестницы, а в торжественных случаях – по чугунной лестнице на колесах, которая подкатывается к двери; она стоит обыкновенно во дворе, несколько в стороне от Бейтуллы.