(из историй времён династии Тан)
Нить Красная (1) была рабыней Сюэ Суна (2) прежде,
Игрой на лютне профессионально увлекалась
С таким изяществом, что было ясно и невежде,
Что девушка непревзойдённым мастером являлась.
Была, к тому же, знатоком классических писаний,
Прекрасно знала ход всех исторических событий,
Сюэ Сун открывал секреты ей своих деяний,
Прозвав «секретарём домашним» за её наитье.
Однажды общество собралось на одном банкете,
Сюэ о трубаче услышал вдруг от Нити Красной:
– «Сейчас я горе чувствую в звучанье трубы этой,
Трубач, как видно, весь в печали от судьбы несчастной.
Сюэ Сун разбирался в музыке, слова услышав,
Сказал: «А ты права». Позвал того осведомиться.
– «Жена в ночь эту умерла», – сказал, когда он вышел, -
Прошу вас отпустить, я не могу здесь веселиться».
В те времена эпохи «Возвышенье благонравья»
В районе древнем Хуанхэ не всё было спокойно (3),
Меж севером и югом зона ширилась бесправья,
Правители вели себя там не вполне пристойно.
Военный губернатор Чжао-и сидел в Фуяне (4),
И Сюэ Суну приказали защищать ту местность,
Везде чтоб была тихой вокруг города окрестность,
Так как бои там проходили постоянно ранее.
Ещё двор Сюэ приказал, чтоб мир восстановился,
Отдать дочь сыну губернаторскому Вэйбо (5) в жёны,
Сын же на дочери главы б Хуачжоу женился,
И чтоб никто из них ни в чём не создавал препоны.
Тогда бы области с губерниями породнились,
И между ними родились бы дружбы отношенья.
У Тянь Чэн-си из Вэйбо язвы гнойные открылись,
Иль кожная болезнь, сказал он, надобно леченье.
Особенно в жару от мук он, якобы страдает,
Поэтому в горах необходимо поселиться,
А потому два года то леченье может длиться,
Ему так жаль, но карантин на время объявляет.
Он взял три тысячи солдат, построил укрепленья,
И с ними проводил все тренировки, состязанья,
Как будто проводил военные приготовления,
Чем очень озадачил Сюэ Суна в ожиданье.
Сюэ расстроился и был не в духе постоянно,
Как изловчиться, думал, часто вёл с собою речи,
Нить Красная заметила, что стал он очень странным,
Спросила, чем он озабочен так, во время встречи:
– «Уже как месяц повелитель ходит неспокойным,
Его что-то гнетёт, уж не соседа ль поведенье»?
– «Не знаю, безопасность как сейчас сберечь достойно, -
Сказал тот, – но к тебе то не имеет отношенья».
– «Хоть не высокое я занимаю положенье, -
Она сказала, – я могла б решить ваши заботы».
Сюэ тут посвятил её в секрет их отношений,
Сказав: «Я укрепленья у границ веду работы,
И если укрепленья в этом месте потеряю,
Которые важны для нашего так государства,
То лет за сто упущенное уж не наверстаю,
Можно сказать, что потеряю сразу оба царства».
Сказала Нить: «Дело простое, можете поверить,
Чем беспокоиться, позвольте мне дела уладить,
Поехать в Вэйбо, в сути разобраться, всё проверить,
И между вами срочно отношения наладить.
И если ночью я отправлюсь, через три дня буду,
Мне дайте платье, лошадь скорую и разрешенье.
Останется вам только ждать, когда назад прибуду
И всё улажу там, как надо вам, на утешенье».
– «Знал, существо ты совершенное и непростое, -
Сказал Сюэ, – я был слеп и не верил в твоё чудо,
Но если всё не так пойдёт, я опечален буду,
И если ты погибнешь, не перенесу такое».
– «Вы не волнуйтесь, я улажу всё», – она сказала,
И в комнату ушла, там занялась приготовленьем,
На голове причёску, как у местных, расчесала,
На лбу себе тушью отметила «Дух единенья».
Кинжал в виде дракона спрятала в тёмной одежде,
К груди брошь в виде феникса, златую, приколола,
Предстала пред Сюэ, как будто бы не та, как прежде,
И, поклонившись, вдруг исчезла в блеске ореола.
Сюэ дверь затворил и сел к свечи спиной в волненье,
Решил выпить вина, но не пьянел совсем в тот вечер,
Так просидел он до утра, как будто впав в забвенье,
Всю ночь ждал с нетерпеньем с необычной феей встречи.
При звуке горна утреннего, всё, когда проснулось,
Лучами солнце озарило, не было ненастья,
Узнал он, что произошло – Нить Красная вернулась,
– «Всё хорошо прошло» ?! – спросил он, вне себя от счастья.
– «Осмелюсь доложить о том, что ваше приказанье
Не так, как вы просили, выполнила», – та сказала.
– «Что? Нет убитых, раненых? Кого ты наказала?
Но как же ты осуществила всех их наказанье»?
– «Взяла шкатулку золотую я у изголовья,
Как доказательство, что тайно я к нему проникла,
Охрана в триста человек стояла наготове,
Мне удалось стащить её, я к этому привыкла.
Я в полночь находилась в Вэйбо и прошла чрез врата,
Солдаты во дворе костры жгли и их сторожили,
Стрелой я пронеслась мимо стоящего солдата,
В переднею пробралась, где оружие сложили,
Проникла в спальню, где Тянь почивал на шкурах бычьих,
На лбу пучок волос был жёлтой лентою обвитый.
Лежал у головы меч, семизвёздный (6), необычный,
Лежала там шкатулка вся из золота, открытой.
На ней стояла дата в гравировке – день рожденья,
И имя, Тяню данное, «Храбрец из всех сильнейших» (7),
В шкатулке было зелье – ароматные коренья,
Как видно, эта вещь есть его ценность из ценнейших.
Хранит он у себя её, заботу проявляет,
И верит, что она ему во всех делах поможет,
Так как мощь и бесстрашие в его душу вселяет,
И время его жизни исходить от неё может.
Сказать могу, что я похитила и душу с нею
Его, теперь вам в жизни вашей не грозят напасти,
Так как находится с душой он ныне в вашей власти,
Его жизнь отнимать не следует, как разумею.
К тому же я с собой приколку вашу прихватила,
И серьгу с уха, ему всё на одежду приколола,
Теперь он знает, как проникновенна ваша сила,
Чтоб мёртвым стать, достаточно лишь одного укола.
Когда Вэйчжоу врата западные одолела,
Я через двести ли, как ветер, уж была на месте,
Где бронзовые фениксы террасы стоят вместе,
И Чжан река в сиянии лучей луны блестела.
И ветер, утренний, меня там встретил с ливнем хмурым,
А лунный диск спустился и исчез за кромкой леса,
Мне стало жутко так, что всё казалось мне понурым,
Как будто радость жизни скрыла от меня завеса.
И как мне радостно, когда сюда я прилетела,
Я благодарна вам, что дали вы мне порученье,
Семьсот ли и семь крепостных стен я преодолела,
Устала и хотела б отдохнуть от всех мучений».
Сюэ отправил Тань Чэн-си тотчас посланье срочно:
«Ко мне сейчас из Вэйбо человек пришёл случайный,
Сказал, что в вашей спальне обнаружил он, нечаянно,
Шкатулку вашу, отправляю вам её я с почтой».
В то время в стане Тянь Чэн-си её все обыскались,
Сам Тянь искал, почти был в обморочном состоянье,
Когда же почта прибыла, все только удивлялись,
В тот день Сюэ от Таня получил уже посланье.
С подарками: три тысячи рулонов ценной ткани,
И двести скакунов, которыми страна гордилась,
То был подарок, как бы сюзерену в виде дани,
В послании в почтительнейшем тоне говорилось:
«Ещё я жив, благодаря всё милости лишь вашей,
Теперь мне следует мои ошибки все исправить,
Не смею больше никогда волнений вам доставить,
Всегда покорным буду я, и предан дружбе нашей.
Я никогда не буду с вами говорить, как с равным,
Вражды не допущу меж нами, противостоянья,
Всегда ваш светлый образ буду чтить и достославный,
О вас высказываться буду только с обаяньем.
Своих солдат я распущу домой, жить буду мирно».
Прошло два месяца, восстановились отношенья
Меж севером и югом, и везде народ стал смирным,
Сюэ не смог найти слов для её благодаренья.
Но Красная Нить вдруг сказала, что она уходит.
Тот, удивившись, молвил, что желает объясненья:
– «Ты родилась здесь, здесь – твой дом, и здесь – твои владенья,
Ты мне нужна. Влечёт тебя что, от меня уводит»?
Она сказала: «В прошлой жизни я была мужчиной,
Ходила по местам везде и помогала людям,
Когда они болели, находила я причину,
Излечивала их всегда, мой путь был в жизни труден.
Раз как-то женщина беременная заболела,
Дала вина из волчьей ягоды в виде отвара,
Та отравилась, а внутри себя двоих имела,
Так в смерти я этих троих людей повинной стала.
А в Царстве мёртвых судьи на меня штраф наложили,
И родилась я женщиной в паденье, как комета,
Но хорошо, что родилась у вас я в доме этом,
И девятнадцать лет моих мы в вашем доме жили.
Привыкло моё тело здесь к шелкам до пресыщенья,
Язык – к изысканности блюд, глаз – к красоте поместья,
Меня воспитывали эти годы в просвещенье,
Привили принципы и свойства людей высшей чести.
И вот сейчас, когда во власти принципы правленья
У нас, в нашей стране, всей добродетели достигли,
Когда установилась с Небом норма единенья,
В ваш разум умиротворённости лучи проникли.
Вчера ещё я в Вэйбо с порученьем побывала,
Границы государств двух стали неприкосновенны,
Иначе б десять тысяч человек поубивало
В войне, которая сейчас возникла б непременно.
То, для меня, как женщины, – большое достиженье,
Которое мои проступки прежние стирают,
Я вновь могу вернуться к моему перерожденью,
И стать тем существом, кого на Небе почитают.
Поэтому приходит время с вами расставаться,
Я покидаю бренный мир, и путь свой выбираю,
Пойду туда, где вечно юной можно оставаться,
Где всё прекрасно и светло, и войн где не бывает».
– «Уж если хочешь ты уйти, – сказал он ей печально, -
То, что поделаешь, ведь этому здесь не поможешь,
Тебе дам слитков тысячу златых на путь начальный,
Тогда отшельницей на эти деньги жить там сможешь».
– «То, что меня вы просто отпускаете, я рада, -
Она сказала, – покидаю прелести земные,
Но денег там, куда я с миром ухожу, не надо,
В том мире, где я буду жить, там ценности иные».
– «Тогда позволь мне дома проводы тебе устроить», -
Сказал Сюэ и пригласил своих друзей на вечер.
В тот день все гости, знатные, пришли к нему на встречу,
Он попросил Лэн Чао-яна песню подготовить:
«Напев «Сбора рогульника» (8) звучит печально,
Поистине, как отправленье корабля
И мы здесь провожаем фею все в путь дальний,
В путь, бесконечный, без возвращенья, скорбя.
Она словно богиня Лоу (9) исчезает,
Как будто испаряется в дали нетленной,
Свой след лишь на воде, печальной, оставляет,
Как та комета, что летит там, во Вселенной».
Когда та песня в исполненье Сюэ прозвучала,