В голове мелькали девушки с силиконовыми формами, бегущие со скоростью улитки, беременной от черепахи. Раздавался хруст и их предсмертный крик. Из гипноза потихоньку выходили мужики – зрители, следящие безотрывно за прыгающей маечкой.
Я резко села на кровати, глядя в темный угол. Желудок пел жалобные серенады тарелке супа. И страдал неимоверно.
Краем уха я снова уловила шорох в углу. Набросится или нет? Чтобы понимать чудовище нужно думать, как чудовище. Вот, что я бы сделала, сидя в углу?
«Подумала, что меня наказали!»,– жалобно ответила я себе. Нет, не то!
Отчаянная мысль заставила меня замереть! Мир рухнул, как штукатурка в тарелку борща. Я вспомнила тварь, дрожащую рядом на ветке.
– Тебе конец! – послышался ужасающий голос. И свирепое дыхание.
– Так, кто это сказал? – нервно заявила я, резко вставая с кровати. – Где еда?
Для убедительности, я набросила волосы на лицо и вытянула вперед руки.
– Еда-а-а! – сипела я, смачно облизываясь. Желудок урчал, приманивая полные холодильники. – Еда-а-а! Иди сюда! Сожру-у-у!
Шорохи прекратились. Чудовище в углу резко превратилось в интроверта.
– Жра-а-ать! – подвывала я.– Иди ко мне, мой сладкий!
Я обнаглела, подойдя к пугающему углу настолько, насколько это возможно. В углу что-то резко зашуршало. Мое сердце на мгновенье ухнуло вниз, а потом снова вернулось на место.
– Как думаешь, – отвратительным голосом спросила я, делая вид, что всматриваюсь в темноту. – Тебя сожрать сразу или закопать до лучших времен!
– Пошла вон! – взвизгнуло что-то писклявым голоском. И ушуршало в темноту.
Вау! Я расправила плечи. Желудок допел серенаду хот-догу. Я вернулась на кровать и улеглась спать, обдумывая дальнейшие планы. Если честно, то мне все равно было страшно. Но уже не так, как раньше!
Уснуть не удалось. На меня напала какая-то болезненная дремота. Мне казалось, что я сплю у себя дома. Сквозь дрему я чувствовала, как кто-то пытается стянуть с меня одеяло.
– Пшел вон! Мое одеяло! – сипло выдала я, отвешивая пинка бывшему мужу. Нога попала по чему-то мягкому. – Бери свое одеяло из чупакабры и укрывайся им! Нихрена не колючее! Твоя мать на свадьбу подарила, значит не колючее!
Одеяло с меня перестали тянуть. Сквозь дрему я чувствовала отвратительный запах.
– Что? Опять у мамки чеснок жрал? – хрипло произнесла я, ведя плечом. – Отвернись! Не дыши моим воздухом!
Запах исчез. Потом появился другой. Я принюхалась.
– Что? Опять мать гороховый суп варила? Избушка-избушка! Горохом назад! Чесноком вперед! – простонала я, понимая, что поспать мне не дают. А мне же завтра на работу!
Немного полежав, я почувствовала, как на кровати рядом кто-то ворочается.
– Это что за ипподром? Лег в позу мумии! Мне завтра на работу! А тебе нет! – я отодвинула от себя что-то пушистое. – И одеяло из чупакабры убери!
Я отодвинула от себя одеяло из чупакабры, отползая на самый край. Это муж ждет, когда к нему лично явится миллиардер и попросит возглавить корпорацию. А мне завтра на работу! Мне ребенка кормить нечем!
Внезапно по моей коленке прошлась холодная рука. Потом стала игриво поглаживать ногу.
– Слышишь, шмель! – прокашлялась я, сонно отпихивая похотливую волосатую конечность и щетинистый подбородок. – Иди, брей мохнатый хмель! Я кому бритву на двадцать третье февраля дарила?
На мгновенье ласки прекратились. Я успокоилась. Только уляжешься, только задремлешь, как на тебе! В мужике просыпается шустрый некромант!
Начинается разврат и попытки воскрешения. Эдакая кладбищенская оргия со штампом в паспорте!
Однажды я случайно узнала, что у меня есть личная жизнь. Я была уверена, что ее два месяца нет. А она, зараза, была! Причем, была все это время! Но по ночам. Когда я сплю.
Оказывается, шустрый партизан ночью совершал дерзкие диверсии. С мастерством терминатора из жидкого металла, он просачивался ко мне под одеяло. Потом грелся. И начинал свои некромантические заигрывания.
Муж был свято уверен, что отмахиваюсь я от врожденной женской стыдливости. И постанываю от неземного удовольствия.
Так на свет появилась Нюша.
Отбившись от настойчивых заигрываний, мой сонный труп обернулся одеялом и снова погрузился в блаженную дремоту.
Что-то громко упало. Не открывая глаз, я простонала.
– Я все слышу! Нефиг по кастрюлям ложкой лазить! – выдала я, перевернувшись на другой бок. – Поставь суп в холодильник!
Не прошло и пары минут, как со скрипом открылась дверца шкафа.
– Носки в ящике! Трусы в коробке! Штаны на вешалке! – яростно прошипела я в подушку. – Рубашка в стирке. Возьми вторую.
Шкаф пронзительно скрипел, действуя мне на нервы.
– Ты что там? На дверце катаешься? – зевнула я, не открывая глаз. – Тоже мне большевики на воротах Зимнего Дворца! Я сказала, носки в ящике!
Шкаф снова проскрипел.
– Если я сейчас встану… – с угрозой в голосе предупредила я, пытаясь нащупать телефон. И посмотреть время.
Я резко открыла глаза, не узнавая комнату. Из шкафа на меня смотрело перепуганное чудовище. Рядом со мной сидела какая-то мохнатая зараза, прижав лапы к груди. А из-под одеяла резко отдернулась тонкая черная и пушистая рука.
Мгновенья мне хватило, чтобы понять, что я вовсе не дома. Вся комната кишила чудовищами. Вот только шкафный монстр экстренно закрывал дверь, компактно прячась между старой одеждой. Под кроватью что-то шуршало. А нечто, смахивающее на обезьяну, растворялось в воздухе.
Когда я открыла глаза окончательно, в комнате никого не было. Я осмотрелась, и снова уткнулась лицом в подушку. Мне снилось, что нас затопили соседи сверху. И проснулась я от того, что на меня что-то капает! Кап-кап! Прямо мне на лицо.
– Вставай, – знакомый голос был недоволен. Я лениво открыла глаза, видя лицо, нависшее надо мной.
– Принес кофе в постель? – пробурчала я, поворачиваясь на бок. И закрывая глаза. Что-то звякнуло, словно бабушка перебирает свой сервиз. Я распахнула глаза, чувствуя головокружительный запах кофе. Неужели? Реально? Кофе? Кажется, мне начинают нравится лошадки.
Перед глазами появилась кружечка с золотой ручкой. Кружка в чужих руках перевернулась. Струя кофе полилась на старинный матрас рядом со мной.
Я отшатнулась, видя коричневое пятно на ветхой простыне.
– Я положил две ложки сахара, если что, – заметил голос с таким сладким ядом, что все живое в округе должно было сдохнуть в конвульсиях.
Лошадка сегодня встал явно не с того копыта!
Я повернулась, глядя на бледное лицо и странную стрижку. Где-то между тифозник и лишайник. Я поджала губы, вспоминая ряд лысых кукол. И ножницы на полу.
– Что ты сделал с моим ребенком! – я бросилась на него, представляя такие ужасы, от которых материнское сердце едва не оборвалось.
Мои дрожащие руки держали его за сорочку.
– Что ты сделал с Нюшей? – выдохнула я, боясь услышать ответ.
Мои руки брезгливо сняли одну за другой. Мое сердце дрожало заячьим хвостиком.
– Упустим тот факт, что Нюша козявки ест. И лезет целоваться. И сразу перейдем к главному. Где она может спрятать ножницы? – спросили у меня напрямую.
– С ней все в порядке? – дрожащим голосом спросила я. А потом прищурилась. – Точно?
– Где она спрятала ножницы? – смотрели на меня в упор. – Я не могу спать, зная, что они где-то лежат! Мы обыскали весь замок. Она не признается! Просто молчит и обижается.
– Она старалась, – немного успокоилась я, глядя на плешивую стрижку. Волосы медленно отрастали. Как удивительно! Но главное, что с ребенком было все в порядке.
– Ей, видимо мамы не хватает, – тонко намекнула я. – Поэтому маму будут делать из тебя. Вот так лег однажды папой. Клац-клац! А проснулся мамой.
Видимо, перспективы озадачили Лошадку. Поэтому он задумался.
– Спасибо за предупреждение. Обязательно учту, – глаза сощурились на меня. Я вспомнила, как ужас вокруг превращался в лютый кошмар, если его разозлить. – Где она прячет ножницы? Где она может их спрятать?
Меня снова обожгла мысль, что если ножницы не найдут, то у Нюши будут большие неприятности. И не факт, что ее не бросят в лесу на съедение монстрам!
– Я понимаю, что тебе с ней тяжело, – задушевно начала я, понимая, что все это только цветочки. – И у любого терпения есть конец!
– Даже не думай, – негромко ответили мне, покачав головой. – Я не отдам ребенка. Ты не уследила. Теперь ребенок мой. На этом все. Давай, про ножницы.
– Все просто. Берешь еще одни ножницы. Кладешь на видное место. И делаешь вид, что не замечаешь, как она их берет. А потом следишь, куда она их понесла. Там же будут и первые, – недовольным голосом ответила я. И тут же предупредила. – А вот как отобрать вторые ножницы я еще не придумала! Поэтому давай детские и тупые. У нас дома такие есть. Специально для этих целей. И вообще, если с ее головы хоть волос упадет, я… я…
– Что ты? – спросили у меня, вопросительно поднимая брови.
– Выйду за тебя замуж с целью отравлять тебе жизнь, – отмахнулась я, пытаясь все свести в шутку. Что-то я его побаиваюсь.
– Хорошо, попробуем так. Привет, давай познакомимся! Я принц чарующего леса. У меня есть роскошный замок, маленькая дочь, слуги и несметные богатства. Мой отец – бог моря. Мой дядя – бог смерти. Моя мать – богиня плодородия.
Кэльпи сделал паузу, словно задумавшись.
– Ой, что–то я подумал, какой я замечательный. И передумал знакомиться! – с усмешкой произнес Лошадка.
– Не очень–то и хотелось! – заметила я, поглаживая свою самооценку. Как крестный отец своего кота. – Какой бы ни была Нюша, я не откажусь от нее. Помни об этом! Как бы мне тяжело ни было, я не откажусь от своего ребенка!
Принц смотрел на меня пристально и как-то очень многообещающе. А потом растворился в воздухе. Мне пора открывать курсы «Молодого отца».
Я вздохнула, глядя грустными глазами в сторону заколоченного окна. Сердце ревниво екнуло. «Целоваться лезет!». Нет, ну надо же! А меня она ни разу не поцеловала, когда я приехала. Бабушка ей намекала, что можно поцеловать маму. Но брить кошку намного интересней, чем целовать маму. «Да, пусть!», – машет рукой бабушка, с умилением глядя на уползающую кошку с квадратными глазами.
Я встала. На кровати остались грязные следы. Впервые я спала в ботинках. Покрывало зацепилось за застежку и потянулось на пол. Нацепив на себя пальто, я решила продвигаться к выходу. Идя по длинному коридору, я рассматривала старые портреты на стенах.
Внезапно моя нога куда-то провалилась. Я потеряла равновесие и ухнула в дырку в полу. Зацепившись руками за доски, я мотыляла ногами в воздухе, налегая грудью пол.
– Ыыых! Ыыых! – скреблась я, пытаясь подтянуться. Внезапно за ноги меня кто-то схватил! Я заорала, пытаясь брыкаться. Кто-то тянул меня вниз со страшной силой. Мои руки вцепились в оборванную ковровую дорожку. Было настолько страшно, что у меня сердце едва не выскочило.
Я висела, кричала и звала на помощь. Как вдруг с меня слетел правый ботинок. Он гулко упал в недра подвала. Я потянула воздух носом, чувствуя не самый приятный запах. Мне было очень стыдно.
И тут одна лапа разжалась.
– Сейчас второй сниму! И сдохнешь повторно! – процедила я, пытаясь вылезти. Еще бы! Проходить в ботинках полдня и промочить ноги – это еще то удовольствие!