Этот район города, словно в насмешку прозванный Вавилоном, был оставлен людьми двадцать четыре года назад. Когда-то давно изящные, суперсовременные высотки блестели синевато-зелеными стеклами, тянулись к укутанному смогом небу, были украшены висячими садами и оранжереями. Молодые насаждения, которым предстояло однажды стать пышными парками и аллеями, пристроились вдоль широких автострад. Стадион и торгово-развлекательные центры обещали разнообразить досуг горожан. Здесь селилась элита, политики и кинозвезды, разворачивал съемки Болливуд. Сюда переводили офисы крупные корпорации. Увы, процветание оборвалось в один день.
Беспощадный теракт противников РКИСа ужаснул даже самых толстокожих, заставил немногочисленных выживших в панике возвращаться в привычную толчею перенаселенного мегаполиса.
Именно двадцать четыре года назад неизвестные распылили над Вавилоном отраву. Та убивала на улицах, проникала в помещения, вызывала удушье и медленную мучительную смерть. Больше пяти лет район оставался мертвой зоной. Никто из охочих до чужого добра воришек не вернулся назад.
Потом зараза выветрилась, и сюда потянулись бедняки, мелкие бандиты, даже какая-то воинственная секта заняла здание на берегу реки.
Эдуард Смолин никогда не интересовался жизнью Вавилона. Ему достаточно было знать, что никто из властей не заинтересуется его поездками по мертвым кварталам, не придаст значения взрывам за пределами города.
Там, где обрывался вымерший район, на холме перед руинами строительных времянок саперы заложили особый заряд. Два недостроенных небоскреба мрачно нависали над импровизированным полигоном, поблескивали зазубренными осколками стекол. С верхних этажей сползала бахрома лиан. Даже если внутри кто-то прячется, должны знать – визит главы центра миграции в мертвый район не сулит ничего хорошего местным бродягам. Но все равно, откуда это ощущение слежки, возникшее несколько дней назад? Слежки постоянной, гнетущей, точно кто-то притаился где-то совсем рядом? Пусть следят, у него охрана, адвокаты, у него влиятельные отец и брат в конце концов!
Теплый ветер перебирал темные волосы Смолина, норовил сорвать капюшон куртки, сыпануть пыли за массивные очки. Молодой человек обернулся к свите, предусмотрительно отключил чип, дал знак начинать. Секретарь коснулся черной кнопки пульта.
От взрыва в нескольких кварталах выбило остатки стекол. Не укройся Смолин и компания за гравитационным щитом в полукилометре от эпицентра, досталось бы и им. А так только у одного из помощников – молчаливого парня по имени Джиан, закоротило чип. Парень зашатался, замахал руками, теряя ориентацию в пространстве.
Стоявший рядом Смолин кивнул свите, чтобы помогли неудачнику, и немедля отвернулся, напряженно всматриваясь в сорванную взрывом вершину холма. За ним качались чахлые травы, вдали тянулся длинный забор, отделяющий агропоселения. Ярко-синим цветом он словно подчеркивал бледный, выцветший оттенок осеннего неба. Но сквозь сверхчувствительные очки Смолин видел лишь развороченную землю. И ничего над ней. Очередной нанятый «специалист» – медиум лишь хлопал глазами, так и не придумав, что сказать заказчику.
С медиумами вообще вышла загвоздка. Пусть это занятие высмеивалось «настоящими» учеными и порицалось церковью, всякого рода шарлатаны на территории РКИСа процветали. Эдуард уже распрощался с четверыми. Пятый «гений» тоже доверия не внушал, хотя активно зарабатывал на желающих пообщаться с умершими родственниками.
«Он тоже ничего не видит и не слышит, бездарность!» – разочаровался Эдуард.
– Подойдем поближе? – услужливо осведомилась свита.
– Нет, и так понятно: снова прокол. Вы все проверите, через два часа жду подробный доклад о причинах провала.
Он потерял интерес к бегущим к холму людям и направился к машине.
Осторожно ступая по рассыпанному по остаткам асфальта мусору, Эдуард еще раз обернулся через плечо на опустевшие недостроенные небоскребы, поле с руинами времянок строителей. Ничего, у него все получится, он только в начале пути. У Беты было куда больше времени, чтобы достичь всего, что теперь принадлежит ему, Эдуарду.
Машина легко миновала опасные трущобы, ветхий мост через искусственный канал. Смолин удивился, заметив, что под укутавшими берега ивами скользят легкие лодочки. Где-то грянул новый взрыв. Это бедняки глушили рыбу, гортанно перекликались с дежурившими на соседнем мостике людьми.
Прочь из этого дикого места, к цивилизации! Он активировал чип, проигнорировал немедленно выскочившее перед глазами рекламное приветствие, перевел связь с макросетью в режим ожидания.
Город начинался старыми постройками провинциального русского поселения, сейчас почти нежилыми, сменялся кричаще-яркими кварталами чайна-тауна. Чип назойливо вывел значок конверта в левом нижнем углу обзора. Кому-то не терпится пообщаться!
Пришлось скосить глаза на картинку, разворачивая сообщение, заодно заглянуть в услужливо высветившиеся рядом с основным текстом биржевые сводки.
«Прошу предоставить подробный отчет о состоянии тела моей дочери Марии Ивановой и о возможности хотя бы временного возвращения ее сознания в тело. Александра Иванова», – гласило сообщение. Ох уж эти родственники, никогда полностью с миграцией смириться не могут. Он проверил имя по базе и присвистнул. Знакомая особа под ником Дорофея, он лично отправлял ее на Землю-56. Девица ценная, ее беречь надо. Он ведь только начинает выстраивать бизнес.
Эдуарду Смолину исполнилось девятнадцать. Выглядел он гораздо моложе, но не стеснялся этого. Наоборот, многие деловые партнеры комплексовали, впервые видя перед собой высокого серьезного парня, почти мальчика.
Смолин-младший с двенадцати лет зарабатывал деньги. Вначале выстроил торговую сеть в школе, потом принялся помогать отцу с братом, контролировал поставки продовольствия в целом районе. Он даже учиться пошел после школы, но быстро убедился, что книжные стратегии, красивые бизнес-матрицы и замысловатая болтовня консультантов имеют мало общего с реальной жизнью предпринимателя. Они не учат с полувзгляда находить возможности для заработка, а значит, бесполезны.
Подозревали, что он мигрант. Смолин не подтверждал и не опровергал эти слухи, хотя искренне посмеивался над ними. Он не представлял, что значит отказаться от прежнего себя, отправиться в путь в поисках нового мира, новой жизни. Зато был благодарен отцу и человеку по имени Роберт Ноэль, явившемуся в их дом в теле ребенка.
Роберт был смешным, толстым, неповоротливым, величал мигрантов пилигримами, говорил странные слова. Но платил чрезвычайно щедро. За скромную помощь ребенок одарил папочку революционными технологиями, подсказал, как прибрать к рукам модные центры миграции.
Благодаря Ноэлю и влиятельному отцу после таинственной и бесславной кончины Венедикта Горбунова, больше известного как Бета, в подчинении Эдуарда оказались четыре центра миграции, которые теперь носили название «Компания Приют пилигрима», а также удивительные технологии и обширные связи. А главное – ему достались дневники Беты. Тот странный мигрант доверил бумаге слишком много личного, сокровенного, темного. Стоило сказать Бете «спасибо». Цветы, что ли, в зал памяти при крематории отнести?
Когда Эдуард впервые обнаружил тетради в бывшей квартире Беты, он не придал значения этой писанине. Мало ли что поведал бумаге ископаемый мигрант? Но отец не позволил выбросить записи, напомнил, что прежний глава центров миграции происходил из одного мира с Робертом Ноэлем. Уже этот факт заставлял уважительно относиться к его наследию. И Эдуард, скрипя зубами, засел за расшифровку дневников.
Читать рукописный текст было мукой. Безрезультатно провозившись с программа-анализатором, Эдуард плюнул на технические новинки и самостоятельно принялся вникать в крученую мятую проволоку почерка Бетиных дневников. Он приходил в бешенство от прыгающих вверх-вниз строчек, немыслимых сокращений, невнятных чертежей и заметок на полях – мелких, торопливых и оттого заваленных на правый бок.
Буквально через две недели Смолин-младший набрел на следующую заметку:
«Я окончательно убедился, что «отец» моей Даши Орэф, Координатор и Джезерит, та молчаливая женщина, которая помогала мне в прошлом воплощении, – существа одного круга. Кто они такие, у меня имеются догадки, но я покамест промолчу, дождусь Дашу В таких вещах она разбирается лучше.
Вчера в очередной раз пытался связаться с кем-нибудь из них. Жаль, талант медиума у меня и Альфы слабей, чем Дашин. После серии из шести взрывов мы получили минимальной отклик. Координатор молчит. Зато Орэф ответил, что Даша давно ушла в иной мир. Если она попала ко мне, почему не отзывается? Я немыслимо скучаю! Так хочу ее обнять.
<неразборчиво> Продумал, как усовершенствовать взрывное устройство, чтобы на время истончить границу миров и связаться с Координатором. Мне недостает его совета, не хватает технических знаний. Из каких бы бездн ада он ни выбрался, в том, что касается техники, он бесподобен.
Я исполню данное ему обещание, создам Эдем на своей родине. Но здесь будет мой мир, мое царство – единоличное, уникальное. Центры миграции расцветут по всему континенту <неразборчиво>. Удалось бы вышвырнуть отсюда Леона и Лидию, я бы быстрее встал на ноги. От Альфы я избавлюсь <неразборчиво>. Дашенька, где же ты, я тоскую».
Дальше следовал чертеж с пометками технического плана.
Смолин тогда серьезно обдумал прочитанное, разыскал в Бетиных каракулях подробности проекта «Эдем», высчитал возможную прибыль от общения с «помощниками» и нанял инженеров. Раз он и так занят тем, за что некие существа платят технологиями, почему он должен упускать выгоду?
Авто притормозило на светофоре, и Смолин выглянул в окно. До встречи с Робертом он не верил в мигрантов, насмехался над ними. Теперь сам заглянул за грань неведомого. Бета придумал способ подключаться к телам людей, отправленных в параллельные миры, и наблюдать за их жизнью под иным небом. В один из таких сеансов через новенькую мигрантку по имени Стелла Бачурина приборы центра засекли странный сигнал, слишком напоминающий сигнал SOS. Это заставило Эдуарда вновь зарыться в записи Беты.
– Джамал, – окликнул водителя Эдуард, – покружи по центру, мне надо подумать.