Настя
Троллейбус был почти пустым, и Настя села у окна. В кармане звякнул мобильник. Настя достала телефон и открыла сообщение «ВКонтакте». Тоха молодец, сразу прислал фотку.
Хорошая фотография. За год Тоха почти не изменился. Даже прическу не поменял. Ветер растрепал светлые волосы, сдул их со лба. Серые глаза распахнуты в радостном удивлении. Пухлые губы растянулись в улыбке, на щеке ямочка. Интересно, Тоха знает, что он симпатичный? Или мальчишки не думают об этом? Они в зеркало смотрятся вообще?
Эту фотку Настя хотела поставить на Тохин звонок. Разбираясь, как это делается, она чуть не проехала свою остановку. Спохватилась и выскочила в последний момент. Троллейбус хлопнул дверьми, словно обругал растяпой, и уехал, недовольно подвывая. Настя мысленно показала ему язык.
Телефон в руке запиликал. Настя приняла звонок и услышала в трубке усталый голос:
– Анастасия, где ты?
В голосе воспитательницы не звучало командного тона. Настя, уже готовая огрызнуться, выдохнула и миролюбиво ответила:
– Щас буду, Екатерина Васильевна. Приехала уже.
– Давай скорее, тебя одну ждут.
– Зачем?
– Поторопись, узнаешь… До встречи.
Настя хотела переспросить, что случилось, но воспитательница закончила разговор.
Хорошее настроение пропало. Верить в приятные сюрпризы Настя давно разучилась. Может быть, пришла комиссия и хочет проверить самих воспитанников? Да нет, Катерина предупредила бы. Но что тогда?
Ворота в детский дом были открыты, на стоянке под окном кабинета директора стоял незнакомый черный микроавтобус. Так-так-так… Похоже, кто-то действительно приехал. У всех нормальных комиссий рабочий день уже заканчивается. Кто это?
Настя глубоко задышала и заставила себя успокоиться. Лично к ней сюда никто не приедет. Никто из тех, кого она не хотела бы видеть. Никто.
Внешне спокойно она прошла в калитку рядом с воротами. Охранник смотрел какое-то видео на своем телефоне. Глянул на Настю и снова уткнулся в экран.
– Дядь Лёш! – окликнула его Настя. – Кто приехал-то?
– Какие-то спонсоры, – отозвался охранник, не поднимая головы. – Не вникал.
Спонсоры – это нестрашно. Можно расслабиться.
Настя поднялась на крыльцо, заскочила в вестибюль – и наткнулась на воспитательницу.
– Давай к директору, живо. – Екатерина Васильевна, среди детдомовцев просто Катерина, махнула рукой в сторону узкого коридора.
Настя кивнула и повернула налево. Визита к директору она не боялась: обычно он звал поговорить, а не отругать.
Говорят, у старого директора кабинет был на втором этаже, большой и шикарный. Новый сделал там кинозал. Поставил диванчики, огромную, подаренную спонсорами «плазму» и распорядился, чтобы три раза в неделю показывали кино – один раз для старших и два раза для младших. Можно и свое кино посмотреть, с флешки, только вместе с воспитателем. И не ужастик. Ужастики директор запретил.
Себе директор оборудовал бывшую подсобку в тупике узкого коридора. Он вообще был странный, этот директор.
Его назначили прошлым летом. Настя не знала старую директрису, Марью. Ее так звали между собой и ребята, и воспитатели – без отчества. Но не потому, что несерьезно к ней относились. Наоборот. Ее боялись. Воспитатели часто вздыхали, что новые порядки слишком вольные и что «при Марье такого не было». Пожилая директриса не хотела уходить на пенсию, ее «ушли» только после того, как она практически полностью потеряла слух. Глухота не мешала начальнице знать все про подчиненных и держать воспитателей в строгости. Они ничего не могли разрешить «на свой вкус» – выполняли только то, что велела Марья. Никаких послаблений в режиме, ни для кого. Настя очередной раз порадовалась, что не застала эти порядки.
Нового директора не назвать молодым, но и до пенсии ему далеко. Невысокий, коренастый, коротко стриженный, он напоминал полковника из американских фильмов. И вопросы решал так же – четко и по-деловому. Когда Настя заявила, что не поедет на детдомовском автобусе в школу, директор подумал немного, постукивая карандашом по столу, и сказал:
– Значит, так, Голованова. Назначаю тебе испытательный срок. Неделю ездишь сама. На занятия не опаздываешь, после уроков сразу возвращаешься и отмечаешься у Екатерины Васильевны. Справишься – пожалуйста, катайся троллейбусом, если тебе так приспичило.
Он даже не спросил, что ее в автобусе не устраивает. Насте это понравилось.
Так же решился вопрос с прогулками. Каждый раз назначали время, к которому Настя должна возвращаться, и, пока она не опаздывала, вопросов не возникало. Настя знала, что Катерина звонила Тохиной бабушке, и относилась к этому спокойно. Должны же воспитатели проверить, не к маньяку ли Настя зачастила. Однажды она даже видела бабушку Антона в детдоме, но не забеспокоилась по этому поводу. Взрослым надо все разузнать, они без этого не могут. Стыдиться Насте было нечего. Она не воровала, не сбегала из интернатов (хотя иногда очень хотелось, но куда?) и даже почти не дралась. Поэтому она спокойно выполняла свою часть договора и делала вид, что о переговорах между взрослыми ей неизвестно…
Не только Настя выходила «за территорию». Такой же договор директор заключил и с другими ребятами. Но там все быстро закончилось. Фёдор, парень из Настиной группы, получил разрешение ходить к однокласснику, они там программированием занимались. Однажды он опоздал – и засел в детдоме на месяц. Вышел – сразу же опоздал снова и еще месяц «без увольнительных» получил. А Маринка – она училась в девятом – отпросилась на день рождения к однокласснице. Ее отпустили до отбоя. Она пришла около полуночи и пыталась спрятаться, забившись в туалет. Но дежурная воспитательница все равно унюхала запах спиртного и, конечно, донесла директору. Больше Маринку в вечерние гости не отпускали.
Настя смотрела, как ребята один за другим прокалывались и теряли право на ослабление режима. И удивлялась человеческой глупости. В детдоме было четыре группы, которые здесь назывались «семьи», в каждой по пятнадцать человек. Право на выход в город до ужина получали те, кому исполнилось четырнадцать. Правда, для долгого отсутствия должна быть причина: гости, больница, кино, кружок или еще что-то осмысленное. Шатание «просто так» директор не приветствовал. Сложнее всего было с друзьями: без повода на целый день могли не отпустить, все зависело от настроения воспитателя. Настя старалась отношения с воспитателями не портить, и ее часто отпускали «так». Сегодня Катерина прицепилась, и пришлось придумать больницу…
Через несколько месяцев право на свободу осталось у Насти и еще у троих ребят, которые ходили в музыкальную школу. Старшеклассники – те, кому было больше шестнадцати, – могли гулять до отбоя. Из них свои права тоже сохранили всего несколько человек. Остальные жили «по распорядку дня», прогулки «за территорию» им полагались только в дневное время. По вечерам они собирались в кинозале и смотрели фильмы про любовь. Или каждый со своего смартфона зависал в Интернете. Как они ни ныли, директор оставался непреклонен: нарушил договор – месяц без «увольнительных». Настя сделала выводы, и проблем не возникало.
Сегодня про нее не должны были вспоминать до ужина. Тем более что она сначала вроде как у стоматолога, а потом немножко погуляла…
Настя постучала в дверь кабинета, услышала: «Да» – и вошла.
– Звали, Дмитрий Петрович? Здравствуйте…
Директор сидел за столом, заваленным толстыми папками с торчащими из них бумагами. Он оторвал взгляд от документов и устало сказал:
– А, Настя. Звал. Сейчас иди ужинать, а потом быстро собирайся. Спонсоры предоставили для вас места в лагере экстремального отдыха. На два дня. С вами поедет Светлана Андреевна…
– Я не хочу в лагерь, – быстро сказала Настя. – Можно, я не поеду?
– Голованова, – тяжело, почти по слогам, произнес директор. – Не борзей, ладно? Ты и так пользуешься огромными привилегиями. Хочешь, чтобы я тебе устроил жизнь, которая по распорядку положена?
– Нет!
– Тогда иди. Тебе оставили ужин.
Директор снова уткнулся в бумаги.
– Вы нас специально отправляете? Чтобы не мешали проверке? – не удержалась Настя.
Директор медленно поднял голову и посмотрел на воспитанницу в упор. Настя струхнула: кажется, она перегнула палку. Но Дмитрий Петрович не заругался и не придумал никакого наказания. Сказал:
– Кыш.
Настя молча выскочила за дверь.
В холле разговаривали педагоги – грузная Екатерина Васильевна и молоденькая Светлана Андреевна. Екатерина Васильевна была в детдоме давно, она пришла еще «при Марье». А Светлана Андреевна, или Светочка, как ее называли за глаза, появилась после Нового года и работала музыкальным руководителем. Ходили такие слухи, что она просилась «на семью». Настя мечтала, что Светочку возьмут к ним, вместо старенькой Нины Абрамовны, которую все равно никто не слушался. Насте казалось, что они нашли бы общий язык. Большинство воспитателей походили на директорский сейф – массивные, устойчивые, умеющие рявкнуть так, что подчинялись даже старшие парни. А Светочка была тонкая и воздушная, она не двигалась, а колыхалась, как березка под ветром.
Екатерина Васильевна негромко гудела:
– Они с ума сводят просто! Приезжает санэпидемстанция, говорит: по задней лестнице детям ходить нельзя, дверь должна быть заперта. Мы закрыли. За ними приезжает пожарная инспекция, говорит: задняя лестница – запасной выход, должна быть открыта. Почему не соблюдаете правила безопасности? Штраф!
– Ох, прямо сразу штраф? – Светлана Андреевна прижала к щекам тонкие пальцы.
– Да, потопали к директору, бумагами машут… Но это еще не всё. После них опять СЭС приезжает и снова к двери. Почему, мол, открыли? Мы им: так пожарные велели… Они: ничего не знаем, штраф вам за несоблюдение норм. Хоть дежурного ставь к этой двери и то закрывай, то открывай, смотря откуда проверка приедет. А по поводу мягких игрушек в спальнях…
Тут Катерина увидела Настю и загудела в полный голос:
– Анастасия! Быстро в столовую! Тебя ужин ждет!
– Почему так рано? – Настя могла не смотреть на большие круглые часы на стене. Она и так знала: до ужина еще почти час.
– По кочану! Из-за поездки вашей передвинули. Давай живо, тебя одну ждем. Так бы уже полчаса назад уехали!
Настя пожала плечами, но больше ничего не сказала. Пересекла по диагонали большой холл с кожаными диванчиками и цветами в кадках.
Екатерина Васильевна крикнула ей вслед:
– И шапку сними!
Настя молча сняла шапку, засунула ее за пояс джинсов. Мотнула головой, чтобы расправились волосы, и вошла в обширную столовую.
Еще недавно большинство стульев подняли на столы ножками вверх – так удобнее делать уборку. Для четверых оставшихся воспитанников использовали закуток недалеко от раздачи. А сейчас все стулья выстроились как положено, на блестящем полу. Столы сверкали, на них красовались маленькие букетики цветов в высоких стаканах. Кто-то даже догадался под стаканы подложить бумажные салфетки. Ну и показуха! На одном из столов красиво расположились тарелки и стаканы.
Сок и четыре печенья – это полдник. Макароны, котлета, салат из огурцов и помидоров, компот, два куска хлеба – ужин. Салат сегодня положили не в тарелку к макаронам, а в отдельный красивый салатник. Надо же. И вилка не алюминиевая и гнутая, а новая, стальная.
Из чувства справедливости Настя сдвинула макароны и выгрузила рядом с ними салат. Ела и думала: хорошая штука – проверка. Вот и макароны не разварились в кашу, а лежат в тарелке, как на картинке. И котлета толстая, крепкая. Помидоры в салате порезаны аккуратными дольками. Видимо, комиссия здесь обедала.
Ужин, конечно, давно остыл, но к этому в детдоме быстро привыкаешь. Поев, Настя выдернула из-под стакана с букетиком салфетку и завернула в нее печенье. Воспитатели ругались и запрещали выносить еду из столовой, но многие все равно выносили. Вечером, когда грустно, хорошо пожевать даже просто хлеба. А тем более печенье…
Настя поднялась на второй этаж, в свою комнату. Вернее, в комнату девочек «четыре-два». Четвертая «семья», вторая комната. В ней они жили вчетвером: младшие – Вера и Наташка и старшие – Настя с Маринкой. Маринке исполнилось шестнадцать, и она попала в санаторий. Мелких еще долго будут возить в лагерь…
Пустая комната казалась очень большой. И весь детдом казался просторным и гулким. Без орущей и снующей туда-сюда толпы он стал даже уютным. Жалко, что нужно уезжать. Скоро старшие вернутся из санатория, потом закончится смена у малышей – и прощай, тишина…
Школьная сумка лежала на нижней полке тумбочки. Тому, у кого мало вещей, не нужно много времени на сборы. Уложив необходимое, Настя свернула куртку, пристроила в карман печенье и, взяв зарядное, вспомнила про плеер. Если будут приставать с глупыми заданиями, всегда можно уйти в сторону и заткнуть уши. Пару минут она размышляла, брать ли с собой дневник, и решила оставить. Здесь его точно никто не найдет, а в лагере неизвестно еще, что за порядки. Вдруг вещи проверяют или любопытные соседки попадутся. Нет уж, лучше не рисковать. В этом дневнике – вся ее жизнь за последний год.
И Тоха.
В дверь постучали.
– Да! – громко сказала Настя.
Вошла Светлана Андреевна.
– Ты готова?
– Готова.
– Купальник взяла?
– Зачем? На улице дубак.
– Говорят, там бассейн с горками, как в аквапарке. Любишь?
Можно подумать, у нее была возможность любить или не любить аквапарки. Когда она там была? Кажется, один раз, еще… в прошлой жизни.
Ничего не сказав, Настя отыскала купальник, убрала в сумку. Огляделась: не осталось ли на виду чего-то лишнего? Это тоже старая привычка. Здесь соседкам не придет в голову схватить ее белье и бегать с ним по комнате. Младшие девчонки не станут воровать конфеты, особенно если не бросать сладкое на тумбочке или кровати. И дневник можно просто положить в стопку футболок, и никто не проявит к нему интереса. Хорошие здесь правила, даже вон в дверь стучат. И не только воспитатели. Директор на линейке сказал: кто стучать не будет, спонсорских подарков на праздники не получит. Только обязательный муниципальный пакетик с дешевыми карамельками. Вот все и стучат, включая мальчишек. Дураков нет.
Комната выглядела так, что ей не страшна никакая проверка. Настя взяла сумку и зашагала к выходу. Воспитательница легко догнала ее и пристроилась рядом.
Обычно Светочка приходила на работу в длинных струящихся платьях. А сейчас она одета по-походному: черные джинсы, кроссовки и рубашка цвета хаки. Такая одежда преобразила воздушную музыкантшу, сделала ее упругой и гибкой, как согнутый лук. Настя почувствовала себя рядом с ней гоблином. Ну что ж, гоблин так гоблин. Она вытащила из-под свитера шапку, натянула почти до глаз и хмуро поинтересовалась:
– Вы нас до лагеря провожаете? А потом приедете и заберете?
Светочка мечтательно отозвалась:
– Нет, я останусь с вами. Это какой-то особенный лагерь, я не очень поняла программу. У них все смены по два дня, какие-то мероприятия под присмотром родителей.
– Там дети с родителями вместе? – удивилась Настя.
– Похоже, да. Или с лицами, их заменяющими.
– А почему с нами Екатерина Васильевна не поехала? Или кто-то с других «семей»?
Светочка замялась. Нерешительно ответила:
– Они не могут. По семейным обстоятельствам.
Настя усмехнулась. Как-то она слышала, как в интернате одна воспитательница говорила другой: «Надо больно мне сопровождающей ехать. Сказала, что муж не пустил, да и всё. Пусть молодые катаются». Видимо, и здесь так. Но Светочка, похоже, совсем не расстроена поездкой. В холле на первом этаже она подхватила большую спортивную сумку и весело сказала:
– Говорят, там интересно.
– Посмотрим… – буркнула Настя.
Интересно – гулять с Тохой по разным местам. Но Светочке это не понять.
Во дворе возле черного микроавтобуса уже стоял Фёдор, а рядом с ним две девчонки из других «семей» – Олеся и Катька. Фёдор, как обычно, в широченных штанах и огромной толстовке. На голове капюшон, на плече – черный рюкзак. А девчонки расфуфыренные, как будто на подиум собирались. Короткие юбки, туфли на каблуках, кофточки до пупка. И в руках по маленькой сумочке. Явно ни теплой одежды не взяли, ни нормальной обуви. Настя злорадно усмехнулась, представив себе лес и комаров.
По другую сторону от машины ждал, сунув руки в карманы, незнакомый мужик – видимо, водитель.
Светочка жизнерадостно сообщила:
– Все в сборе! Можно ехать!
– Наконец-то… – проворчал Фёдор.
– Семеро одного не ждут! – пискнула Катька.
Олеся захихикала.
Водитель обошел микроавтобус, откатил в сторону дверь и негромко распорядился:
– Садитесь.
– Можно я вперед? – вылез Фёдор.
– Нет, – спокойно отозвался водитель.
– Лучшие места надо девочкам уступать! – поджав губы, заявила Катька. – Между прочим, меня укачивает!
Водитель не глянул на нее и обернулся в Светочке.
– Хотите вперед сесть?
Светлана Андреевна растерялась.
– Не знаю… – пробормотала она. – Я лучше в салоне, с ребятами…
Водитель пожал плечами, дождался, пока все усядутся, задвинул дверь и сел на свое место. Машина тихо заурчала мотором и плавно выехала за ворота детдома.
Внутри микроавтобус напоминал маршрутку. Девчонки уселись на два места в первом ряду. Фёдор ушел назад и улегся там. Настя села в отдельно стоящее кресло у окна, третье по счету, – чтобы не слышать, о чем шепчутся Катька с Олесей. И оказалась ровно посередине салона. Напротив нее, на сдвоенном сиденье, устроилась Светочка.
Машина быстро ехала в сторону кольцевой. Это понятно: лагерю и положено находиться за городом. Интересно, сколько до него ехать? Спрашивать у неразговорчивого водителя не хотелось, но выяснить это как-то надо. Тоха будет ждать звонка после ужина. Сейчас они с бабушкой, наверное, ставят на стол красивые тарелки с волнистой каемкой… Звонить ему сейчас, во-первых, рано. А во-вторых, разговор услышат все присутствующие. И начнутся потом вопросы и глупые смешки.
Тут Настя вспомнила, что теперь можно же не звонить, а написать «ВКонтакте»! Она достала смартфон… и чуть не выругалась. Телефон не включался! Настя нажала на все кнопки несколько раз – экран по-прежнему оставался темным. Разрядился, что ли? Но когда Катерина звонила, оставалось еще полбатарейки!
Настя сердито сунула телефон в сумку и достала плеер и наушники. За окном начался незнакомый район, стало больше зелени. Так они ехали больше часа. Любимая музыка немного успокоила Настю, но досада все равно осталась. Хорошо, что к ней никто не лез. Фёдор валялся на сиденьях, девчонки переговаривались и хихикали, Светочка смотрела в окно. Город закончился, по обе стороны дороги потянулся лес. Вдруг машина резко повернула в просвет между деревьями, под колесами зашуршала щебенка.
Светочка пересела ближе к проходу. Громко спросила:
– Подъезжаем?
– Да, минут десять осталось, – отозвался водитель.
Лес стал совсем густым, дорога вильнула вправо. В левом окне все так же темнела зелень, а в правом вдруг появилось небо. Лес словно провалился вниз, в округлую впадину, похожую на лунный кратер. На дне впадины виднелись белые домики с синими острыми крышами и большое прямоугольное здание. Дорога резко пошла под уклон, мелькнула серая стена приземистой трансформаторной будки, и в окна замахали лапами огромные ели. Еще пара минут – и машина остановилась.
Едва дождавшись, пока Светочка откроет дверь, засидевшиеся пассажиры выскочили из микро- автобуса.
Пахло хвоей и мокрой травой. Холодный воздух хватал за шею и просачивался в дырки на джинсах. Настя поёжилась и накинула куртку. Небо за деревьями розовело – там садилось солнце. Машина почти бесшумно отъехала.
Стало тихо. Даже девчонки не хихикали. Коротко просвистела какая-то птица, ветер прошелестел в высокой траве. Вместо привычных газонов здесь хозяйничали крапива, репейник и полынь. Высокие, взрослому по грудь. Через заросли в разные стороны разбегались дорожки из квадратных плиток.
То тут, то там из дремучей зелени выглядывали желтые окошки. За маленьким двухэтажным домиком возвышался трехэтажный бетонный куб с огромными темными окнами. Настя мгновенно узнала в нем спорткомплекс.
Дверь домика открылась, на крыльцо вышел светловолосый парень в белой рубашке и черных брюках. На шее – бейджик на синей ленте, на нем крупно написано имя и мелко – отчество.
– Здравствуйте, – улыбнулся парень, – с приездом. Меня зовут Александр, я куратор вашей смены. Заходите, будем оформляться.
Внутри домик выглядел совсем по-городскому. Большая комната, по периметру расставлены пластмассовые стулья. Небольшой столик, на нем – бейджики, фломастеры, листы бумаги. Бейджики не как у Александра, на ленте, а на прищепке с булавкой. У стенки – кулер с водой и стойка, как в гостиницах. Сама Настя, конечно, в гостиницах не бывала, но в кино видела сто раз.
Александр негромко сказал:
– Молодежь, садитесь. Сопровождающий, подойдите сюда, пожалуйста.
Настя спокойно села на ближайший стул. Почему-то этого парня хотелось слушаться. Фёдор развалился рядом, девчонки устроились в углу.
Светочка вынула из своей сумки документы в прозрачной папке, подала куратору. Тот посмотрел, кивнул и защелкал клавишами спрятанного в стойке компьютера. Зашуршал принтер.
Парень жестом указал Светочке на стул и сам сел напротив, так, чтобы видеть всех.
– Итак, ребята, вы проведете здесь два дня. На это время у нас разработана обширная программа.
– А можно в ней не участвовать? – лениво поинтересовался Фёдор.
– Можно, – невозмутимо отозвался Александр. – Только будет очень скучно.
– Мобильники отбираете, да? – насторожился Фёдор.
Александр улыбнулся:
– Нет, зачем? Работать они все равно не будут. Говорят, когда-то сюда упал метеорит, теперь здесь аномальная зона. Даже компьютеры сбой дают время от времени, а мобильники просто не ловят Сеть.
– Инета нет? – мрачно поинтересовался Фёдор.
– Нет.
Фёдор надул губы, сложил руки на груди и отвернулся. Как малыш, которому не дали конфетку. Настя подавила улыбку.
Олеся и Катька возмущенно защебетали:
– Почему это! Как?!
Александр поднял ладонь:
– Спокойно.
Девчонки сразу замолчали. Куратор выдержал паузу, взял свой бейджик за ленточку и покачал туда-сюда.
– Любую проблемную ситуацию вы можете решить со взрослым, на котором вы видите вот такой бейдж, на ленте. Обращаться у нас принято на «вы» и по имени в полной форме. Отчество – для официальных случаев. Это понятно?
Настя кивнула. Фёдор все так же сидел отвернувшись. Катька и Олеся совсем притихли. Светочка смотрела на Александра во все глаза. А тот продолжил:
– Все участники программы, и дети и взрослые, обязательно должны иметь на себе бейдж. Вот они, лежат на столе. Если на вас не будет бейджа, вас не допустят к мероприятиям, а взрослые будут задержаны до выяснения личности. Сейчас возьмите, пожалуйста, фломастеры и напишите, как бы вы хотели, чтобы вас звали эти два дня.
– В смысле? – не понял Фёдор.
– Вы можете написать любое имя, – терпеливо объяснил Александр. – Никнейм, прозвище, что угодно. Только сами не забывайте, что написали. Давайте, за дело.
Настя встала, выбрала синий цвет, аккуратно подписала бейджик и приколола к свитеру. Девчонки схватили по фломастеру и отбежали в сторону. Фёдор написал корявыми красными буквами: «Санёк». Настя удивилась, но тут же вспомнила: он же действительно Саша. Фёдоров. В детдоме за ним закрепилась кличка от фамилии, потому как кроме него было еще пять Саш, и две из них девочки…
Светочка написала так же, как у куратора: имя крупно, отчество – мелко.
Девчонки подошли и гордо задрали носы. У Олеси на бейджике было написано «Богиня», у Катьки – «Королева».
– Готовы? – Александр посмотрел на имена и кивнул, как будто каждый день такие видит. – Пойдемте заселяться. Берите вещи.
На улице уже совсем стемнело. В густых зарослях горели круглые фонари. От них темнота казалась уютной и немного сказочной. Два фонаря освещали овальный асфальтовый пятачок с большим фанерным стендом. На нем пестрели разноцветные листы бумаги.
– Это расписание. – Александр махнул рукой в сторону стенда. – Давайте покажу.
Катька и Олеся вылезли вперед. Настя встала чуть в стороне – на зрение она не жаловалась.
Куратор ткнул пальцем в розовый лист:
– Вот тут будет основное и альтернативное занятие. Если альтернативы нет, то всегда можно пойти в библиотеку или кинозал. В девять – завтрак, в час – обед. Он длинный, два часа. Ужин в семь. Разрешается оставаться в комнате, если вам все надоело или полежать захотелось. А вот шататься по территории у нас запрещено.
– А что в кинозале показывают? – мрачно поинтересовался Фёдор. Он сунул руки в карманы и всем видом показывал, как ему здесь не нравится.
– Завтра здесь вывесят расписание фильмов. Теперь смотрите. Вон там флаг под фонарем. Это столовая. А рядом спортивная площадка. На случай, если вы рано встанете и захотите зарядку сделать.
– А если не захотим? – томно осведомилась Олеся.
– Тогда в половине девятого вас разбудит дежурный по коттеджу. Вы можете пропускать какие угодно мероприятия, но посещение столовой у нас обязательно. Идем дальше.
Два домика остались позади, и у третьего Александр сказал:
– Королева и Богиня, сюда, пожалуйста.
Девчонки переглянулись, быстро поднялись на крыльцо и исчезли за массивной дверью.
– Светлана, ваш домик прямо за этим. Проводить вас или найдете?
– Найду, конечно. До завтра!
– Нет, еще сегодня, вам на месте расскажут. Для взрослых у нас своя программа…
Светочка быстро глянула на Фёдора и Настю, негромко пожелала: «Спокойной ночи» – и решительно свернула в темноту.
У следующего домика Александр сказал:
– Санёк.
Фёдор буркнул «до свидания» и ушел, бухнув тяжелой дверью.
Настя осталась один на один с куратором. Они шли к темной стене деревьев. Тени от фонарей то падали вперед, то убегали за спину. Шелестели легкие шаги.
Александр вдруг спросил:
– Темноты не боишься?
– Нет.
– Это хорошо. Осталось место в дальнем домике, он на самом краю обжитой территории. За ним лес.
– К вам тут волки, что ли, приходят? – снисходительно улыбнулась Настя.
– Волки – нет. А лосиху видели. И лисы бегают.
Настя оценила, что куратор не стал запугивать. Впрочем, боязнь темноты вне логики. Какая разница, есть волки или нет, если страшно. Настя давно не боялась придуманных опасностей – хватало настоящих.
Дорожка снова вильнула и привела к высокому крыльцу с небольшим козырьком. Сбоку от двери светилась граненая лампа на бронзовой изогнутой ножке, под ней разместилась простая скамейка – доска на двух столбиках. А сама дверь оказалась не глухая, а с квадратным стеклянным окошком, разделенным на четыре части крестообразным переплетом.
– Тебе сюда, – кивнул куратор. – Хорошего отдыха!
– И вам! – машинально отозвалась Настя и тут же прикусила язык: это она здесь на отдыхе, а куратор работает. Но говорить ничего не стала, поднялась на крыльцо и открыла дверь.
Внутри горел неяркий желтый свет. Настя сразу же увидела просторный зал и широкую деревянную лестницу, уходящую на второй этаж. Стены комнаты тоже деревянные, на полу ламинат. Рядом с лестницей – кулер с водой и коричневая дверь со стеклянным окошком. Справа у входа стояло кресло, в нем читала книжку девушка с бейджиком на синей ленточке.
Услышав звук отрывшейся двери, девушка отложила книгу на столик, встала и улыбнулась:
– Здравствуй, Настя. Пойдем, покажу тебе, где ты будешь жить.
Настя кивнула. Имя девушки она, конечно, увидела – Лариса. Но начинать вот так запросто называть человека по имени только потому, что умеешь читать, было как-то неловко.
В коридор второго этажа выходило пять дверей, три справа и две слева. Наметанный глаз Насти сразу заметил две камеры слежения: одна смотрела на двери, другая на лестницу. Вот это контроль!
Лариса подвела Настю к дальней комнате по левой стороне. Не постучав, открыла дверь и включила свет. Настя сначала удивилась такой бесцеремонности, но тут же поняла, что в комнате никто не живет. Две двухъярусные кровати заправлены идеально ровно, на бежевых покрывалах – ни морщинки. Подушки стоят треугольниками, белеет свежее постельное белье. Нетронуты полотенца, свернутые корабликами. Красно-коричневая ковровая дорожка такая чистая, что страшно ступить на нее в обуви. У другой стены – четыре шкафчика, как в раздевалке спортивного зала. Дверцы шкафчиков приоткрыты, из замков торчат ключи. Дальше в стене узкая белая дверь, тоже приоткрытая. Свет из комнаты выхватывает кафель и фаянс – там небольшой, но полноценный санузел. Ничего себе условия!
– Ну вот, – негромко произнесла Лариса. – Если ничего не случится, то ты здесь будешь одна. Выбирай любую кровать.
– И верхнюю можно? – не поверила Настя.
– А ты не ходишь во сне?
– Нет.
– Тогда можно.
Настя спросила, не переставая удивляться:
– У вас во всех детских спальнях кровати двухъярусные?
– Это взрослая комната, – улыбнулась Лариса. – Похоже, у нас кончились детские места.
Вот это повезло! Интересно, почему куратор поселил сюда именно ее?
Лариса добавила:
– Спускайся вниз через пятнадцать минут. Если что-то будет нужно – позови. – И ушла, бесшумно прикрыв дверь.
Настя поставила на зарядку телефон и разобрала вещи. Закрывать шкафчик на ключ не стала – что у нее брать? Сбросила кеды, повесила ветровку на крючок у двери. Прицельно оглядела койки и выбрала верхнюю, ближнюю к окну.
Настя немного повалялась на кровати, примеряясь, в какую сторону головой спать. Внутренние часы отсчитали пятнадцать минут, Настя спрыгнула с кровати, обулась и открыла дверь. На первом этаже гомонил народ – примерно как их класс, когда собирается на экскурсию. Настя быстро спустилась по лестнице.
В холле толпилось человек двадцать разного возраста, от малышей из началки до высоких парней, явно старшеклассников. Входная дверь открылась, вошла девушка, а за ней парень и крупный бородатый мужчина. У каждого из них был бейджик на синей ленте. Бородатый держал в руке гитару.
– Приветствую наших гостей! – загудел бородатый. – До отбоя еще есть время, поэтому, кто хочет посидеть у костра, послушать песни, подходите ко мне.
В толпе началось движение, но тут подняла руку девушка. Все посмотрели на нее, а она заговорщицким голосом произнесла:
– В черном-черном лесу, на черной-черной поляне стоял черный-черный дом… А в нем… наш вечер страшных историй! Кто хочет слушать и рассказывать страшилки – ко мне!
– Ну а кто устал или просто хочет посмотреть мультфильм – ко мне, – закончил парень.
– А что смотреть будем? – спросил кто-то из ребят.
– «Город героев».
Народ зашевелился, загомонил. Взрослые разошлись в разные углы комнаты, каждый поднял руку и громко произнес:
– Костер!
– Страшилки!
– Мультик!
Настя даже не думала. Протолкалась к мужику с гитарой, посмотрела на его бейджик и попросила:
– Анатолий! Не уходите без меня, я только куртку возьму. Ладно?
Бородач кивнул. Вокруг него собралось человек восемь. Настя пробралась к лестнице, поднялась к себе в комнату, сдернула с вешалки куртку. Проверила телефон – заряжается! – и бегом спустилась вниз. Желающие смотреть мультики уже ушли, любителей страшных историй веселая девушка пересчитывала по головам – там было много малышей.
Анатолий, увидев Настю, кивнул:
– Все в сборе. За мной!
На улице он сразу взял в сторону от фонарей, сказал:
– Там тропинка! Идите по следу! – и растворился в темноте.
– По какому следу?.. – недовольно спросил кто-то из парней.
А девчоночий голос весело ответил:
– Смотрите! Лапки!
Между большими лопухами светились фонарики в форме кошачьих следов. Большие, почти с ладонь. Настя пошла туда, куда они вели. Деревья расступились, под кедами не путалась трава – видимо, там действительно была тропинка. Ребята пристроились за ней. Кто-то подсвечивал телефоном под ноги.
Скоро они вышли на небольшую поляну. Заметались лучи фонариков, выхватывая старое кострище, по кругу обложенное большими камнями, и скамейки, сделанные из бревен. У кострища на корточках сидел Анатолий. Он составлял шалашиком тонкие веточки.
– Все пришли? – спросил Анатолий. – Да погасите вы свет, сразу станет лучше видно.
– Как это? – не поверил кто-то.
– Увидишь.
Фонарики погасли. Почти на ощупь ребята начали рассаживаться по кругу. Загудела гитара – видимо, кто-то случайно задел. Настя тоже села, нашарив неровный ствол дерева. Постепенно глаза привыкали к темноте. А тут еще Анатолий щелкнул зажигалкой, и посреди поляны затанцевал ярко-оранжевый огонек. Он быстро разгорелся и стал серьезным костром. Осветил кучу хвороста, похоже приготовленную заранее. Анатолий подбросил дров, отряхнул руки и сел в круг с ребятами. Взял гитару, пробежался по струнам. Стало тихо-тихо, только потрескивали в костре ветки. Анатолий негромко запел.
У него оказался очень мягкий и теплый голос. Он пел о дальних морях и о старых картах. О сундуках, которые где-то спрятаны, о ветре, который зовет в дорогу. Настя не знала таких песен. И ребята не подпевали – видимо, не знали тоже. Но слушали очень внимательно.
Небольшая компания, собравшаяся у костра, сидела удивительно спокойно. Иногда кто-то подбрасывал в костер ветки, а больше никто не шевелился. Не возил ногами, не ерзал, не пересаживался. Огонь выхватывал из темноты чье-то колено или плечо, бросал отсвет на лица. Темнота сгустилась за спиной, а перед костром отступила. И в этом безмолвном кругу Насте стало спокойно и уютно. Ей хотелось, чтобы этот вечер подольше не заканчивался. Анатолий словно услышал ее – он пел, пел и пел… И все-таки наступил момент, когда он откашлялся и отложил гитару в сторону. Но вместо ожидаемого: «Всё, идем спать», Анатолий вытащил из-за кучи хвороста большой пакет. Достал из него длинные заостренные палочки.
– Хлеб на костре жарили когда-нибудь?
Кто-то из девчонок ответил:
– Зефирки жарили…
– Зефирки – не тру, – солидно отозвался Анатолий. – А мы будем тру. Разбирайте.
Он пустил в одну сторону палочки, а в другую – пакет. В нем оказался нарезанный хлеб. Без шума и толкотни ребята разобрали и то и другое. Со всех сторон к огню потянулись «шашлычки». Настя тоже надела кубик хлеба на палочку и почти положила на угли. Хлеб быстро запекся. Так сделали еще двое, остальные бестолково палили свои «шашлычки» в верхней части пламени.
Ребята захрустели поджаренным хлебом – и пакет снова пошел по кругу. Так же в тишине поджарили вторую порцию. Настя ждала, что вот-вот ребята оживятся, начнут смеяться, толкаться и гомонить. Но нет. Видимо, спустилось на всех лесное колдовство.
Хлеб все-таки кончился, и Анатолий сказал:
– Ну что, пора заканчивать. У нас есть минутка, чтобы мысленно поблагодарить огонь и загадать желание. Если вы искренне поблагодарите, желание сбудется.
Анатолий говорил абсолютно серьезно. Никто не хихикнул, что «как в детском садике». Насте было хорошо-хорошо. Она беззвучно произнесла: «Спасибо». И добавила: «И пусть два дня будут как этот вечер!»
Анатолий большой веткой сгреб угли ближе к центру кострища и аккуратно полил водой из большой пластиковой бутылки. Угли зашипели, задымили, покрылись серым пеплом – словно закрывались огненные глаза. Насте стало жаль костра. Она вздохнула и решила, что огонь просто заснул до следующего раза., попрощалась с ним и поднялась вместе со всеми.
Нешумная стайка двинулась по тропинке. В высокой траве по-прежнему светились большие кошачьи следы. Настя откололась от компании самой первой.
В холле Лариса по-прежнему читала книгу. Она подняла голову и сказала:
– Настя, тебе там йогурт оставили. Это второй ужин.
– Спасибо.
Небольшая бутылочка действительно стояла на тумбочке. Хороший йогурт, дорогой. Вот и пригодилось печенье. После жареного хлеба не особо хотелось есть, но не оставлять же. Настя поужинала, умылась и с удовольствием вытянулась на верхней кровати. Только сейчас она почувствовала, что все-таки устала за день. Одно ее беспокоило – Тоха.
Телефон заработал, показал сто процентов заряда. А сети действительно не было. И Интернет не работал, не соврал куратор.
Настя никак не могла улечься, как будто кто-то насыпал на простыню крошек. Вроде бы она не виновата, но Тоха будет переживать. Хорошо бы он догадался попросить бабушку позвонить в детдом, ей наверняка скажут, что оставшихся ребят увезли. С этой успокоительной мыслью Настя заснула.
Проснулась Настя от солнца, светившего прямо в глаза. Часы на мобильнике показывали семь двенадцать. Отлично, до завтрака куча времени.
Настя быстро привела себя в порядок, сунула в карман телефон и спустилась вниз. В кресле в углу никого не было. Настя попила воды из кулера и вышла на крыльцо. С ослепительно синего неба светило очень яркое солнце. Оно отбрасывало густые тени и блестело на плотной листве.