Иран. Полная история страны - читать онлайн

Мидийское царство

Мидийское царство включало в себя значительную часть земель, на которых уже жили иранцы, и, кроме того, мидяне были их близкими родственниками, соседями по Средней Азии. Правда, есть мнение, что мидяне могли прийти на Иранское нагорье не прямиком из родных степей, а через Северный Кавказ, но это не отменяет родства между ними и иранцами.

«Жил в Мидии некий мудрец по имени Дейок, сын Фраорта, – пишет в своей “Истории” Геродот Галикарнасский, живший в V веке до нашей эры, тот самый, кого впоследствии назовут “отцом истории”. – Оный Дейок стремился стать царем и сумел добиться желаемого… Соплеменники избрали его судьей… и он заслужил у них почет, как единственно праведный судья… которому одному могли доверять люди». Свой авторитет Дейок использовал для того, чтобы убедить мидян избрать его царем. В детали этого процесса Геродот особо не вдается, да нам они и не очень-то важны. Важно то, что Дейок стал царем, построил себе дворец-крепость, установил свои порядки и царствовал над всеми мидийскими племенами, в числе которых Геродот называет аризантов, будиев, бусов, паретакенов, магов и струхатов. Особого внимания из перечисленных заслуживают маги, название которых, с легкой руки греков, стало нарицательным для обозначения волшебников. С распространением зороастризма, о котором вскоре пойдет речь, маги стали жрецами и играли важную роль в политической жизни древнего иранского государства в качестве оплота веры и царской власти.

Мидийское царство на рубеже VII и VI веков до н. э.

Надо понимать, что ни один человек, насколько бы талантлив он ни был, не может объединить то, что не готово объединяться. Разумеется, Дейок всего лишь завершил давно начавшийся процесс объединения мидийских племен. К сожалению, до нас не дошли письменные документы Мидийского царства, и мы можем судить о нем лишь по ассирийским, вавилонским и древнеиранским текстам. Сочинения античных авторов вторичны, поскольку они не были современниками описываемых событий, а всего лишь фиксировали те версии, которые казались им наиболее достоверными.

Далее Геродот сообщает, что сын Дейока по имени Фраорт, придя к власти, первым делом завоевал персов, затем стал покорять один народ за другим, и наконец выступил в поход на ассирийцев, который оказался для него фатальным – погиб и сам Фраорт, и бо`льшая часть его войска.

В аккадских записях Фраорт именуется Каштарити, а в древнеиранских – Хшатрита. В правление этого царя (678–625 до н. э.) произошло возвышение Мидии. Подчинив себе ряд мелких соседних правителей, мидяне на рубеже сороковых и тридцатых годов VII века до н. э. завоевали крупное государство Урарту[8], пришедшее в упадок в результате междо- усобной войны. Звезда Урарту закатилась, едва успев взойти. В первой половине VIII века до н. э. Урарту взяло верх Ассирией, а через сто с небольшим лет прекратило свое существование. Как говорят иранцы: «Был плов – и нет плова».

Геродот немного ошибся – к покорению Парса Фраорт-Каштарити приступил после завоевания Урарту. В 627 году до н. э. Вавилония начала войну за независимость от Ассирии и к 615 году практически выиграла ее. Победу закрепило вступление в войну Мидии – сын Фраорта Киаксар не мог упустить столь выгодного момента для покорения Ассирии. Мидяне добились значительных успехов, но окончательному покорению Ассирии воспрепятствовали полчища скифов, пришедших на Иранское нагорье из-за Кавказского хребта. Так утверждает Геродот. Он пишет о 28 годах разорительного владычества скифов в Азии, но многие современные историки считают, что никакого скифского владычества не было, а столкновение мидян со скифами относят к периоду правления Фраорта. По Геродоту, Киаксар смог одолеть скифов при помощи хитрости – пригласил в гости, напоил допьяна и истребил. После этого мидяне и вавилоняне разделили ассирийские земли. Были скифы или не были, но в любом случае покорение Ассирии состоялось при Киаксаре. Мидийское государство быстрыми темпами превращалось в империю…

Для установления власти над всей Передней Азией оставалось покорить Вавилонию и Лидию, занимавшую западную часть Малой Азии, но для этого следовало укрепить разросшуюся державу и поднакопить силенок. Этим занялся сын Киаксара Астиаг (он же – Иштувегу), начавший править Мидией в 585 году до н. э. Занялся на свою беду. Укрепление центральной власти вызвало недовольство у мидийской знати, а прекращение завоевательных походов настроило против царя армию. В результате переворота, состоявшегося в 550 году до н. э., вместо Астиага стал править Кир из рода Ахемена, носивший титул «царя города Аншан», но на деле владевший всем Парсом. Типичная ситуация – вассал отнял престол у своего сюзерена.

Был ли Ахемен?

В былые времена редко какой историк рискнул бы усомниться в существовании Ахемена (Хахаманиша) – основателя династии Ахеменидов. Сомневающегося ткнули бы носом в барельефы, найденные при раскопках Пасаргада, первой столицы Ахеменидской державы. На этих барельефах на трех языках – древнеперсидском, аккадском и эламском – выбито: «Я – Кир, царь, Ахеменид». Если уж Кир называл себя Ахеменидом, значит Ахеменид действительно существовал… Но на известном цилиндре Кира[9], найденном при раскопках Вавилона, Ахемен не указывается в числе предков царя. «Я – Кир, царь многих, царь великий, царь могучий, царь Вавилона, царь Шумера и Аккада, царь четырех стран света, сын Камбиса, царя великого, царя Аншана, потомок Теиспа, царя великого, царя Аншана…» Кир доходит до своего предка Теиспа, но почему-то забывает упомянуть его отца, основателя династии. Разве это не удивительно? Есть еще один настораживающий момент. Древнеперсидское письмо было изобретено после смерти Кира, при Дарии (Дарайавахуше) I, следовательно, Ахеменидом Кира назвал кто-то из последующих правителей, вероятнее всего, сам Дарий.

Зачем Дарию понадобилось выдумывать Ахеменида? Видимо, великому правителю показалось зазорным вести свой род от Теиспа (или Чишпиша), захватившего Аншан в первой половине VII века до н. э. Понадобился более славный предок, вот и пришлось его выдумать. Выдуманные персонажи удобны тем, что им можно придумать любую биографию, а вот с реальными людьми такой номер не проходит. Но нельзя исключить и того, что Ахеменид был обнаружен при более детальном исследовании генеалогии царского рода. Дарий I был узурпатором, представителем младшей ветви Ахеменидов, который пришел к власти в результате заговора, а сознание нелегитимности собственной власти часто побуждает узурпаторов к укреплению своих корней.

В сотворение мифа внесли свою лепту древнегреческие авторы. Платон в своем «Алкивиаде» возводит род Ахемена к герою Персею[10], сыну Зевса, а некоторые историки производили имя «Ахемен» от западногреческой Ахеи, хотя на самом деле имя основателя звучало как «Хахаманиш». Стремление навязать иранцам греческие корни было продиктовано политическими интересами, так греки пытались утвердить право власти над державой Ахеменидов.

Кир II Великий

Приведенная Геродотом легенда о происхождении Кира II настолько хороша, что от нее невозможно отмахнуться по причине ее недостоверности.

У царя мидян Астиага была дочь, которую звали Манданой. Однажды Астиагу приснилось, что его дочь затопила своей мочой все царство. Сон был истолкован как предвещение рождения сына-царя. Опасаясь еще не родившегося внука, Астиаг не стал выдавать Мандану за кого-то из знатных мидян, а выбрал ей в мужья знатного перса по имени Камбис. Поступок царя казался логичным, ведь сын перса вряд ли мог претендовать на власть над мидянами. После женитьбы Камбиса на Мандане Астиаг увидел новый сон – как будто из чрева его дочери выросла виноградная лоза, которая разрослась повсюду. Толкователи объяснили царю, что сын его дочери станет править вместо него. Когда у Манданы родился мальчик, Астиаг приказал своему знатному родичу Гарпагу умертвить младенца. Гарпаг, не желавший пачкать руки кровью невинного ребенка, да еще и царского рода, поступил иначе – поручил некоему пастуху оставить младенца в горах на съедение диким зверям. Но жена пастуха, которая в ту пору родила мертвого ребенка, уговорила мужа на обмен, в результате которого внук царя остался в доме пастуха, а зверям отдали мертвого ребенка.

Когда царскому внуку было 10 лет, вышло так, что ему пришлось предстать перед Астиагом, и тот его узнал. Притворившись обрадованным встречей, Астиаг сначала наказал ослушника-Гарпага – накормил его на пиру мясом его собственного сына, а внука решил отправить к его родителям. Вреда от внука царь уже не боялся, поскольку знал, что того избирали царем дети в своих играх, и связал свои вещие сны с детской забавой. Но Гарпаг, одержимый жаждой мести, подговорил Кира поднять персов против Астиага. Персы восстали и победили. Так Кир стал царем[11] Мидии…

Достоверно известно, что в 553 году до н. э. Кир II выступил против царя Астиага. Так гласит надпись, сделанная по повелению вавилонского царя Набонида на третьем году его правления. Принято считать, что восстание персов было вызвано стремлением освободиться от власти мидян, но вполне возможно, что вместо национально-освободительного мотива наличествовал узурпаторский, недовольная Астиагом знать сделала ставку на Кира. Выбор в правители немидянина мог быть объяснен как личными качествами Кира (требовался решительный завоеватель), так и политическими соображениями: мидяне не смогли выбрать правителя из своей среды и потому, действуя по принципу «ни нашим ни вашим», посадили на престол «чужака». Но так или иначе, в 550 году до н. э. Кир стал править Мидией, причем в вавилонской хронике сказано: «Войско Иштумегу [Астиага] восстало против него, и он был схвачен, и передан Курашу [Киру]». Войско, восставшее против царя, – явное свидетельство заговора.

Ксенофонт, некогда считавшийся не менее уважаемым историком, чем Геродот, в своей «Киропедии» показывает Кира любимым внуком Астиага. Ксенофонтовский Кир не отбирает престол у деда, а становится правителем в результате женитьбы на дочери его сына и преемника Киаксара. Надо понимать, что «Киропедия» – это не исторический труд, а историческая беллетристика, повествование о идеальном правителе. «Государь» флорентийца Никколо Макиавелли написан под влиянием «Киропедии», циничный прагматик переосмыслил опыт идеалиста.

Гробница Кира Великого

Родство Кира с Астиагом, о котором пишет Геродот (и не только он), вполне могло оказаться мифом, созданным для укрепления позиций нового мидийского царя. Короче говоря, все очень смутно и зыбко, но благодаря дошедшим до нас надписям, мы можем достоверно судить о самом главном – о завоеваниях Кира и особенностях его правления. Став царем, Кир сразу же начал подчинять себе бывших мидийских вассалов – Парфию[12], Армению и некоторые другие земли. В конце 547 года до н. э. Кир захватил Лидию, а в 539 году покорил Вавилон. Можно с уверенностью предположить, что мидийская знать и мидийское вой- ско было довольно новым правителем, ведь ничто не обогащало столь быстро и обильно, как победоносные завоевательные войны. В довольно короткое время держава Кира расширила свои границы от Инда и Сырдарьи до Эгейского моря и Египта. Некоторые государства, например Сирия и Финикия, подчинялись Киру без сопротивления. Не столько потому, что устрашались силы Кира, сколько из-за его весьма гуманного (а по тому времени особенно) отношения к покоренным народам. На территориях, перешедших под власть Кира, не происходило каких-то особенных изменений. Менялась верховная власть, утрачивалась политическая самостоятельность, а в остальном все оставалось по-прежнему, а если же изменялось, то к лучшему. В частности, Кир возвращал народам свободы и привилегии, отнятые у них вавилонскими царями. Одной стрелой Кир убивал сразу несколько птиц – обеспечивал спокойствие в своем государстве без привлечения крупных военных сил, которые выгоднее было использовать для завоеваний, привлекал на свою сторону народы, еще не перешедшие под его власть, и создавал себе репутацию справедливого правителя, служившую дополнительной (и весьма надежной) опорой его власти. «Мои многочисленные войска вступили в Вавилон мирно, – написано на упомянутом выше глиняном цилиндре. – Я не позволил [никому] устрашать [жителей] [Шумера] и Аккада. Я установил мир в Вавилоне и во всех его священных городах… Я отменил угнетения, которые они терпели. Я принес покой в их разрушенные дома и положил конец их стенаниям… Я вернул на свои места… в святилища, которые в течение долгого времени были разрушены, богов, которые [раньше] жили там».

При Кире II завершилось превращение государства в империю, начавшееся в правление Киаксара. Великий царь погиб в 530 году до н. э. в битве с кочевниками-массагетами[13]. Его похоронили в Пасаргаде. Гробница Кира II, прозванного Великим, сохранилась до наших дней. Правда, при Александре Македонском ее разграбили, но не обнаружили каких-то значимых ценностей, поскольку на момент смерти Кира традиция пышных захоронений еще не получила распространения. «Когда Александр узнал, что могила Кира разграблена, он велел казнить Поламаха, совершившего это преступление, несмотря на то что тот был одним из знатнейших граждан Пеллы»[14], – пишет в «Сравнительных жизнеописаниях» Плутарх. Прочитав надгробную надпись, Александр повелел повторить ее и на греческом: «О человек, кто бы ты ни был и откуда бы ты ни пришел, ибо я знаю, что ты придешь, знай, что я Кир, создавший державу персов. Не лишай меня той земли, что покрывает мое тело».

Оттиск с печати Кира I из Персеполя. 600–580 до н. э.

Преемником Кира стал его старший сын Камбис II, который правил с 530 по 522 год до н. э. Геродот сначала пишет о нем, как о деспоте, а затем как о безумце, глумящемся над чужеземными святынями и обычаями. Продолжая дело своего отца, Камбис покорил в 525 году до н. э. Египет, а следом завоевал Куш, древнее царство, находившееся на севере современного Судана.

В знаменитой надписи, высеченной по повелению Дария I на скале Бехистун близ Керманшаха[15], сказано, что «один человек, маг по имени Гаумата, поднял восстание в Пишияуваде, у горы Аракадриш. Он восстал в четырнадцатый день месяца вияхна[16]. Народ он обманывал, называя себя Бардией, сыном Кира, братом Камбиса. И вот весь народ стал мятежным и перешел от Камбиса к нему [Гаумате], и Персия, и Мидия, и другие страны [перешли под власть Гауматы]. В девятый день месяца гармапада[17] он захватил царство, после чего Камбис умер своей смертью… Маг Гаумата отнял у Камбиса и Персию, и Мидию, и другие страны, установил над ними свою власть и стал царем».

Согласно Бехистунской надписи Камбис убил Бардию еще в начале своего правления, до египетского похода, но не так уж и важно, был ли лидер восстания самозванцем или же младшим братом царя. Важно то, что знать искала замену Камбису. Как сказал Нафиси, «самозванцам верят не в силу убедительности их историй, а потому что хотят им верить»[18]. Мидийской знати не нравилось возвышение персов, которые еще не так давно находились в подчиненном положении, персы считали, что они заслуживают большего, чем имеют, но сильнее всего и тех и других не устраивала второстепенная роль в государстве – Камбис опирался на армию и отдавал предпочтение военным. Умер ли Камбис «своей смертью», как утверждает Бехистунская надпись? Трудно сказать, но если законный правитель внезапно умирает во время похода против мятежника, то смерть его выглядит подозрительной, разве не так?

То, что приходит быстро, быстро и уходит. Правление Гауматы длилось немногим более полугода.

Дарий I великий

Давайте ненадолго забудем то, что мы узнали о Гаумате, и рассмотрим альтернативную версию развития событий. Царь Камбис II умирает, не оставив сына-наследника. Власть переходит к младшему брату Камбиса Бардии. Некий Дарий, дальний родственник Бардии, объявляет его самозванцем (якобы настоящий Бардия давно убит) и поднимает мятеж. Захватив власть, Дарий повелевает высечь на Бехистунской скале удобную для него версию развития событий, которая становится официальной исторической версией… Возможно такое? Вполне. А как было на самом деле, мы за давностью лет вряд ли узнаем.

Разумеется, Геродот и здесь не может обойтись без легенды, представляющей собой интересный исторический анекдот. После того, как семеро знатных персов свергли самозванца, нужно было решить, кто из них станет править. Решили положиться на волю случая – выехать рано утром за городские ворота и ждать, чей конь первым заржет, приветствуя восходящее солнце. Дарий обратился за помощью к своему конюху, который устроил хитрость: с наступлением ночи он вывел за ворота кобылицу, привязал ее, а затем подвел к ней жеребца Дария. Жеребец покрыл кобылу и наутро, проходя мимо этого места, заржал. Так Дарий стал царем. По другой версии, которую тоже приводит Геродот, конюх поступил проще – до выезда за город сунул руку кобыле под хвост, а в нужный момент поднес ее к морде жеребца. Так или иначе, но эта явно выдуманная история (ну кто станет полагаться на жеребца в столь важном деле?) имеет большое значение, т. к. она указывает на зыбкость прав Дария на престол. В принципе, происхождение Дарий имел достойное – Ахеменид, сын правителя Парса, но родство с правящей ветвью было дальним, и нельзя исключить наличие конкурентов среди родни. Для закрепления своих прав на престол Дарию пришлось взять в жены дочь Кира II – Атоссу, которая стала своеобразным приложением к престолу, поскольку побывала замужем и за своим братом Камбисом II, и за Гауматой-Бердией. О том, насколько сильным было влияние Атоссы, можно судить хотя бы по тому, что рожденный ею сын Ксеркс унаследовал престол после смерти Дария, несмотря на наличие старших единокровных братьев.

Дарий Великий

Довольно скоро выяснилось, что Ахурамазда[19] послал иранцам достойного правителя. Дарий быстро навел порядок в расшатавшемся от смуты государстве и успешно подавил восстания, которые поднимали против него в Эламе, Вавилоне, Персии, Армении и других регионах империи (кое-где восставали по нескольку раз). Можно сказать, что каждый из местных правителей спешил испытать нового царя на прочность. Все мятежники закончили плохо, но на борьбу с ними ушло около пяти лет. Дарий стал царем в 522 году до н. э., но начать завоевательные походы смог только в 517 году. Сначала Дарий захватил северо-западную Индию и стратегически важный остров Самос в Эгейском море, а в 512 году до н. э. (или около того) выступил против причерноморских скифов, которые избрали единственно верную тактику уклонения от сражений. Не встречая особого сопротивления, войско Дария продвинулось далеко вглубь скифских земель, но долгий поход истощил силы завоевателей и им пришлось вернуться обратно с пустыми руками. Ради сохранения царского престижа скифов внесли в перечень покоренных народов, но на деле они не подчинялись Дарию и не платили дани.

Главным делом Дария стала война с греками. Именно в его правление и начались греко-персидские войны, растянувшиеся на полтора столетия. Разобщенность греческих городов сулила Дарию быструю победу, но он не учел того, что перед лицом общей опасности греки были способны сплотиться, забыв на время о своих раздорах. В конечном итоге греческие государства стали непреодолимой преградой для ахеменидских правителей, но при Дарии, когда все только начиналось, шансы на победу были высоки.

«Под моей властью копье персидского воина должно проникнуть за пределы царства» – так написано на гробнице Дария в Накше-Рустаме[20]. Собственно, это все, что нужно знать о Дарии Великом, при котором держава Ахеменидов достигла своего наивысшего могущества.

Битва при Марафоне. 490 г. до н. э

Первый поход против греков, предпринятый в 492 году до н. э., возглавил племянник и зять Дария Мардоний, в распоряжении которого были сухопутные и морские силы. Переправившись через Геллеспонт, Мардоний начал неспешно продвигаться на запад, оставляя в тылу укрепленные гарнизоны. Македонский царь Александр I Филэллин, признавший сюзеренитет Дария, не чинил персам препятствий (да и не имел такой возможности, поскольку силы были слишком неравны). Не исключено, что Мардоний смог бы утвердиться на Балканах, но сильная буря, разразившаяся в момент прохождения флотом Афонского мыса, потопила три сотни персидских кораблей, на которых находилось около 20 000 воинов. Мало того, что сухопутная армия лишилась поддержки флота, так вдобавок она подверглась внезапному нападению бригов[21], после чего Мардоний был вынужден повернуть обратно (голову на плечах он сохранил, но царского расположения лишился).

Демонстрация мощи, пусть и оказавшаяся неудачной, произвела впечатление на некоторые греческие города, которые поспешили признать сюзеренитет Дария, но главные из них – Спарта и Афины – отказались подчиниться. В 490 году до н. э. Дарий предпринял новый поход против Афин и города Эретрии на острове Эвбея[22]. Сама по себе Эретрия была невелика и не обещала богатой добычи, но ее стратегическое значение, как морского опорного пункта, было очень велико. Вдобавок Дарию было важно продемонстрировать неотвратимость наказания для всех непокорных. Эретрию после непродолжительной осады взять удалось, а вот на материке персидское войско ждала неудача.

Местом для решающего сухопутного сражения военачальник Артаферн, приходившийся Дарию племянником, выбрал равнину близ города Марафон, находившегося в 42 километрах к северо-востоку от Афин, ибо персидской коннице был нужен простор. Данные о численности войск сильно разнятся, но вероятнее всего у греков было около 10 000 воинов, а у персов – около 25 000, в том числе и 1 000 всадников. Имея перевес в численности, персы уступали в качестве. Их войско было разнородным и плохо организованным, в отличие от греческой пехоты, которая выстраивалась в фаланги – плотные построения в несколько шеренг, из которых в бою участвовала лишь передняя. Ощетинившаяся копьями фаланга была подобием ходячей крепости: место павшего воина сразу же занимал тот, кто стоял сзади. Щиты у греков были прочными, а доспехи не ограничивали подвижности. И, что самое важное, слаженность греческого войска была практически идеальной.

Греки сразу же начали наступать, и если в центре им не удалось прорвать оборону персов, то на флангах они добились успеха, а затем ударили в тыл тем персидским отрядам, которые перешли в контрнаступление по центру. Воинам Дария не оставалось ничего другого, кроме как отступать к своим кораблям, 7 из которых захватили греки. Попытка персов захватить Афины оказалась неуспешной, поскольку греческое войско успело вернуться в город быстрее (в том числе и на захваченных кораблях). В память об этом сражении осталась марафонская дистанция в 42 километра 195 метров. Согласно легенде, именно такое расстояние пробежал гонец, принесший в Афины весть о победе греков. «Возрадуйтесь, афиняне, ибо мы победили!» – воскликнул он и умер от перенапряжения. Легенда вызывает сомнения у историков, но марафонская дистанция стала одной из реалий наших дней. Иранец Мухаммед Джафар Моради принимал участие в марафоне на чемпионате мира по легкой атлетике 2015 и Олимпийских играх 2016 года. Надо сказать, что бег не пользуется большой популярностью у иранцев, ибо согласно традиционному представлению, бегут лишь трусы, а герои стоят на месте и обращают в бегство своих врагов.

Военные неудачи на западе способствовали новой вспышке центробежных тенденций. Известно же, что старое полотно рвется сразу в нескольких местах. Геродот пишет о том, что Дарий готовил новый поход на греков, который намеревался возглавить лично, но этим планам помешало восстание в Египте, усмирять которое пришлось сыну и преемнику Дария Ксерксу I.

Дарий Великий умер осенью 486 года до н. э. на 65 году жизни и 36 году правления. Он стал вторым и последним великим правителем из династии Ахеменидов. Дальше начался регресс, закончившийся в 329 году до н. э. падением ахеменидской державы под натиском Александра Македонского.

Держава Ахеменидова

«Дарий разделил державу на двадцать провинций, которые персы называют сатрапиями, – пишет Геродот. – Сделав так и назначив правителей, царь установил подати… В царствование Кира и при Камбисе не было установлено никаких определенных податей, были только добровольные дары [царю]. Из-за обложения податями и других подобных деяний Дария в Персии его называли “торгашом”, Камбиса – “властелином”, а Кира – “отцом”, потому что Дарий все в своем государстве устроил на торгашеский лад, Камбис был жестоким и высокомерным, а Кир был милостив и ему подданные были обязаны всеми благами». При этом персы не облагались податями, такая была у них привилегия.

Сатрапиями управляли наместники-сатрапы. Перед царями всегда и везде стояла одна и та же проблема – нужно было дать наместникам столько полномочий, чтобы обеспечить их лояльность, но не дать им возможности пойти по пути сепаратизма. В державе Ахеменидов эта проблема решалась двумя способами. Во‑первых, неограниченная гражданская власть сатрапов уравновешивалась властью местных военачальников, которые подчинялись не сатрапам, а непосредственно царю. Военные чиновники контролировали гражданских и наоборот. Кроме того, в придворном штате были должности инспекторов, которые разъезжали по империи и следили за соблюдением порядка на местах.

Подати зависели от уровня благосостояния сатрапии. Больше всего выплачивал богатый Вавилон – 1 000 талантов серебра в год[23], что составляло около 7 % всех поступлений в царскую казну. Денежные подати дополнялись натурными, так, например, Киликия[24], помимо 500 талантов серебра, ежегодно посылала царю 360 белых коней. Геродот сообщает, что 140 из 500 талантов дани расходовалось на содержание местного вой- ска, а 360 талантов составляли «чистую прибыль» царя. Вавилон же в дополнение к 1 000 талантов предоставлял 500 оскопленных мальчиков. «А хранил царь свои сокровища так, – пишет Геродот. – Он приказывал лить расплавленный металл в глиняные сосуды, а когда сосуд наполнялся, его разбивали. Всякий раз, когда требовались деньги, царь велел отрубать от слитка столько золота, сколько было нужно». Чеканка золотой монеты была царской привилегией, сатрапы могли чеканить серебряную, а правители более мелкого масштаба – только медную. Чеканить свои деньги в государстве Ахеменидов начали при Дарии, и несколько веков в Передней Азии ходили золотые дарики, весом более восьми граммов – солидная монета.

Золотой дарик. 4 век до н.э

Основу экономического благосостояния державы составляла торговля, для развития которой прокладывались удобные и хорошо охраняемые дороги с царскими стоянками (казенными почтовыми станциями) и постоялыми дворами. Дарий и его преемники стремились к идеалу, который много столетий спустя сформулирует Чингисхан – чтобы девственница с мешком золота могла бы пересечь державу из конца в конец, не утратив при этом ни золота, ни девственности.

Пасаргад, строительство которого было начато в 546 году до н. э. Киром Великим, не устраивал Дария точно так же, как и Сузы, в которые перенес столицу Камбис II. Он построил себе новую столицу – Персеполь. Царские резиденции были также в Вавилоне и древней столице Мидии Экбатане, так что эти города можно было приравнять к столичным.

Широкое распространение получила система откупа, на первый взгляд выглядевшая удобной, но на самом деле пагубная для государства. Правителей привлекали простота и выгода, лежавшие на поверхности. Зачем содержать чиновный аппарат для сбора податей, если можно продать право их сбора частному лицу, которое единовременно выплатит в казну крупную сумму, а затем будет думать, как ему окупить этот расход. Как говорится, упавший с дерева плод предпочтительнее абгушта[25], который нужно готовить. Но откупщики старались вытрясти из плательщиков гораздо больше положенного, в результате чего целые области приходили в разорение.

Иранские племена поклонялись Ахурамазде, которого пророк Заратуштра провозгласил единым богом, но при этом подданным державы Ахеменидов не возбранялось поклоняться другим богам. В служителях религиозных культов правители видели одну из наиболее надежных опор своей власти и потому оказывали покровительство всем. В Бехистунской надписи сказано: «Да будет счастье и в жизни, и после смерти тому, кто почитает Ахурамазду». Вообще в ней Ахурамазда упоминается часто, но наряду с этим Дарий пишет о том, что он восстановил святилища, разрушенные «магом Гауматой», и речь идет о святилищах «чужих» богов.

Присущий Ахеменидам мультикультурализм, точнее, отсутствие желания устанавливать единые культурные стандарты в столь разноплеменной державе наглядно проявлялся в отношении к языкам. Персидский язык не стал государственным языком империи несмотря на то, что его носители доминировали в системе управления. Государственным языком, на котором составлялись документы и велась деловая переписка, был арамейский язык, наряду с которым также могли употребляться эламский и вавилонский языки, а в Египте – египетский.

Зороастризм

Религией древних иранцев был маздаизм, который часто и ошибочно отождествляют с зороастризмом, но поступать так все равно что путать золото с медью. Маздаизм был политеистической религией с тремя главными божествами – Ахурамаздой, Митрой и Анахитой или Астартой, и множеством богов более низкого ранга. Суть маздаизма можно выразить следующим образом: «Основа всего – справедливость, боги проявляют ее по отношению к человеку и человек должен утверждать справедливость своими делами». Можно сказать и проще: «За плохие поступки человека ждет наказание, а за хорошие – награда».

Рафаэль Санти. Заратуштра держит небесную сферу. 1509

Пророк Заратуштра (Зардушт, Зороастр), время жизни которого определяется второй половиной VII века – первой половиной VI века до нашей эры, усовершенствовал маздаизм, превратив его в монотеистическую религию, которая получила название зороастризма. Суть осталась той же – свободный нравственный выбор человека, но многое из того, чем обросла эта суть за многие века существования маздаизма, было отброшено за ненадобностью. Усовершенствование Заратуштры заключалось в том, что он, с одной стороны, упростил культ, а с другой – поднял его на новый уровень.

Согласно постулатам зороастризма есть один бог Ахурамазда, творец всего сущего и воплощение мудрости. Пророк тоже один – Заратуштра. Есть два начала – Добро и Зло, или Порядок и Хаос, пребывающие в вечном противоборстве. Человеку дана способность отличать добро от зла и право выбора. Праведные люди, поддерживаемые Ахурамаздой, борются с неправедными, которые несут миру зло. Праведность в зороастризме не означает аскетизма и, вообще, отказа от каких-либо материальных благ и удовольствий мира. Важно только одно – получать блага и удовольствия праведным путем. В конечном итоге Добро одержит победу над Злом. Праведных после смерти ждет райское блаженство, а неправедные обречены терпеть муки в аду.

Свет является физическим воплощением Ахурамазды. Зороастрийцы совершают молитвы, обратившись лицом к свету, к солнечному или к свету пламени. Зороастрийцев называют «огнепоклонниками», поскольку в их святилищах всегда горит огонь, но правильнее было бы называть их «светопоклонниками». Жизнь в представлении зороастрийцев – это огонь, горящий в теле. Огонь – символ нравственной чистоты. Как тьма отступает перед огнем, так и Зло отступает перед добром.

Священная книга зороастрийцев называется Авестой (Уложением). Она представляет собой наиболее ранний памятник древнеиранской литературы, написанный на особом языке, который называется «авестийским». Мы не знаем, откуда пришел и куда уходит[26] этот язык. Предположительно на нем когда-то очень давно разговаривали далекие предки иранцев, кочевавшие к востоку от Каспийского моря. Согласно преданиям, божественное откровение, полученное Заратуштрой от Ахурамазды, было записано золотыми чернилами на 12 000 воловьих шкур по повелению царя Виштаспы, покровителя Заратуштры. Александр Македонский во время завоевания державы Ахеменидов уничтожил обе копии Авесты, которые хранились в святилищах. Сохранилась примерно четвертая часть священных текстов, которую Александр велел перевести на греческий язык. Восстановление собрания священных текстов растянулось на несколько столетий и было завершено в III веке нашей эры. А в первой половине IV века мобедан мобед[27] Адурбад Махраспандан окончательно отредактировал восстановленный материал и перевел его на среднеперсидский язык. Этот перевод известен под названием «Занд», что в переводе с авестийского означает «знание».

В былые времена зороастрийцы подвергались в Иране дискриминации, но сейчас они могут свободно исповедовать свою религию и, согласно статье шестьдесят четвертой Конституции Исламской Республики Иран, могут иметь своего представителя в меджлисе[28].

Образец авестийского письма

Ксеркс I

«За время правления Дария, сына Гистаспа, Ксеркса, сына Дария, и Артаксеркса, сына Ксеркса, за время трех этих поколений, на долю Эллады выпало больше невзгод, чем за двадцать поколений, что были до Дария», – пишет Геродот.

Наскальный рельеф с изображением царя Ксеркса I. Национальный музей Ирана