Слава Святей, Единосущней, Животворящей и Нераздельней Троице, ныне и присно и во веки веков, аминь.
Слава силе Твоей, Господи!
Дивен Бог во святых Своих.
В Евангелии от Луки читаем пророчество Божией Матери:
«Милость Его в роды родов к боящимся Его; явил силу мышцы Своей; рассеял надменных помышлениями сердца их; низложил сильных с престолов, и вознес смиренных; «алчущих исполнил благ, а богатящихся отпустил ни с чем»
Это пророчество Божией Матери наглядно оправдалось на о. Иоанне.
Он родился на Крайнем Севере, в бедном селе Суре Пинежского уезда Архангельской губернии. Его отец Илья Сергиев был бедный псаломщик этого села, в деревянной церкви которого даже священные сосуды были оловянные.
Но зато родители его были люди очень набожные и благочестивые.
И вот у этих-то бедняков родился слабенький ребенок, которого, как написано в его метрике, поспешили окрестить, чтобы он не умер без Святого Крещения, и которого Бог сделал величайшим светилом прошлого и начала нынешнего столетия и даровал ему всю полноту Духа Святого.
Не знатное и богатое мира избрал Бог, а худородное, смиренное и кроткое.
Так исполнилось пророчество Царицы Небесной.
Родился о. Иоанн 109 лет тому назад, 19 октября 1829 г. и наречен Иоанном, в честь св. Иоанна Рыльского, подвизавшегося на Балканах, где и почивают его мощи.
Слабенький ребенок быстро окреп и стал здоровым мальчиком. Идя в школу, он постоянно останавливался и молился перед старинной церковью во имя святителя Николая Чудотворца, построенной еще в XVII веке.
Когда мальчику было 6 лет, он однажды увидел в горнице ангела, блиставшего небесным светом, и весьма смутился, но небожитель сказал ему, что он – его Ангел Хранитель, всегда стоящий окрест его в соблюдение, охранение и спасение от всякой опасности, и будет хранить его всегда на протяжении всей жизни.
Мальчик Ваня постоянно ходил с отцом в церковь и, полюбил церковные службы и богослужебные книги и, сделался набожным и благочестивым. Он был послушен родителям и старался во всем поступать, сообразуясь с волей Божией.
О. Иоанн, впоследствии уже прославленный, неоднократно говаривал, что все свое благочестие он почерпнул из чтения богослужебных книг.
Весьма характерно, что односельчане о. Иоанна еще в мальчике Ване прозрели великого молитвенника и в бедах и нуждах своих всегда просили его помолиться за них.
Когда пришло время учиться, родители собрали последние деньги и определили мальчика Ваню в. Архангельское приходское училище.
Учение давалось ему туго: он плохо понимал и запоминал.
Это обстоятельство чрезвычайно огорчало и смущало доброго мальчика, так как он сознавал, как трудно дается родителям его учение.
Больно мучила его мысль о родном доме, о тамошней нищете, и, кажется, в это время он научился с особенной болью чувствовать чужую нужду, болеть о чужой бедности и нищете; он больше всего грезил о том, что когда вырастет, то выведет отца и мать из нужды и поможет всем. В Ване развивалась болезненная чуткость к страданию.
Школьная мудрость оказалась для него еще труднее начального учения. Ласковой помощи матери около него не было, учителя мало заботились о том, чтобы помогать ученикам. Школьное дело шло плохо. Он работал целые дни и все-таки не успевал.
Поэтому, движимый пламенной верой в Бога, он однажды, ложась спать, особенно горячо помолился Богу, прося Господа просветить его ум к разумению учения. Молитва веры кроткого и смиренного мальчика была услышана, и Господь обильно излил на него дары Святого Духа.
Вот что пишет об этом сам о. Иоанн:
«…Ночью я любил вставать на молитву.
«Все спят… тихо. Не страшно молиться, и молился я чаще всего о том, чтобы Бог дал мне свет разума на утешение родителям. И вот, как сейчас помню, однажды, был уже вечер, все улеглись спать. Не спалось только мне, я по-прежнему ничего не мог уразуметь из пройденного, по-прежнему плохо читал, не понимал и не запоминал ничего из рассказанного. Такая тоска на меня напала: я упал на колени и принялся горячо молиться. Не знаю, долго ли я пробыл в таком положении, но вдруг точно потрясло меня всего. У меня точно завеса спала с глаз, как будто раскрылся ум в голове, и мне ясно представился учитель того дня, его урок; я вспомнил даже, о чем и что он говорил. И легко, радостно так стало на душе. Никогда не спал я так спокойно, как в ту ночь. Чуть светало, я вскочил с постели, схватил книги, и – о счастье – читаю гораздо легче, понимаю все, а то, что прочитал, не только все понял, но хоть сейчас и рассказать могу. В классе мне сиделось уже не так, как раньше: все понимал, все оставалось в памяти. Дал учитель задачу по арифметике – решил, и учитель похвалил меня даже. Словом, в короткое время я подвинулся настолько, что перестал уже быть последним учеником. Чем дальше, тем лучше и лучше успевал я в науках и в конце курса одним из первых был переведен в семинарию».
Нечего и говорить, что религиозная настроенность нисколько не ослабела у Вани в эти училищные годы: впечатления, вынесенные из семьи, были слишком сильны.