– Передай салатик! – попросил Пищалов.
Крайнев взял чашку, стоявшую справа, поднес к глазам.
– Консервированный тунец. Не советую. Гадость!
– Это вам гадость! Нам в самый раз! – не согласился Пищалов, отбирая чашку.
В подтверждение своих слов он вывалил салат на тарелку и стал яростно поглощать. Крайнев только головой покачал:
– Инка не кормит?
– Она давно не кормит! – промычал Пищалов набитым ртом. – В прямом и переносном смысле. Третий месяц в прихожей сплю.
– Так плохо? – покачал головой Крайнев.
– Хуже не бывает! – подтвердил друг, отхлебывая из бокала. – На развод подала… – Пищалов вздохнул и потянулся к бутылке.
– Не налегай! – предостерег Крайнев. – Второй бокал. Заметят – кандидат на увольнение.
– Ну и пусть! – с бесшабашной бравадой сказал Пищалов. – На наш век банков хватит!
Крайнев вздохнул. Он потихоньку огляделся – никто не смотрел в их сторону, никто не прислушивался. Корпоратив был в разгаре. Стоя за десятком длинных столов в летнем театре, чокались, жевали и галдели сотни сотрудников центрального офиса и посланцы из отделений. Галдеж заглушала разбитная музыка: на сцене плясала в сарафане «а-ля рюс» самая популярная певица псевдонародного жанра – правление российской дочки угождало вкусам немецких хозяев. Певица разогревала публику – ожидалось выступление председателя правления материнского банка, прилетевшего из Германии по случаю праздника. Народ торопливо поглощал закуски. Начнется торжественная часть – не пожуешь.